Закаты и циклоны

            Что такое время? Время... на ощупь как желе. Обтекаемое, обволакивающие как мокрый песок, на морском мелководье, с приятной текстурой. Похлопываешь ступнями, по пружинящей поверхности, и надышаться водным бризом не можешь. И то ли солью, то ли пресностью. Привычные действия — наклонится, задохнутся у контура губ и быстро прильнуть, в чувственном и нежном прикосновении, когда руки трясутся от перееизбытка эмоций и сердце не в груди, а подкатывает к горлу. Когда задыхаешься красотой и вседозволенностью. Никаких отклонений от нормы, никаких проблем...       Восьмой улыбается, смотря в серую оболочку глаз Файва. Невозможно красивые, стальные, металлические, они отвернуты в сторону сине-оранжевого горизонта, плотно окутанного ранней фазой заката. Раскаленные тысячами градусов, из них можно ковать оружие, ими можно приварить чувства. К Ирвину их тоже приварили — с первого использования оторваться не может. Сварку может победить только спиливание. Он отпиливать свои чувства не хочет, поэтому все бензопилы глохнут, а тонкие ниточки лезвий ножовки тупятся.       Совсем как они, тупится и Ирвин, безбожно залипая на слишком красивого Пятого.       Ирвин, он же номер Восемь. Умеет останавливать время, но не может остановить свое сердце, в присутствии Файва. А ещё он маленькая и наглая крыска, которая любит использовать все в свое благо. Щелкает пальцами и любуется чужой красотой, вредно забираясь в волосы и творя в них беспорядок. А ещё целует до посинения, отодвигая нижнюю челюсть и мягко постукивая по губам. Большим пальцем водит по трещинкам, обводя их все и всегда обещает принести с собой гигиеничку.       Подарок у Файва и правда — гигиеничка. Лежит в кармане пиджака, всегда непонятно откуда взявшаяся. Пятый не глупый, он понимает откуда. И беспорядок — зацелованные губы растерянного Пятого, который прикасается к ним и с подозрением смотрит через зеркало, на расслабленного Эйта. На стоящие торчком волосы Ирвин беспечно пожимает плечами — ветер.       В принципе, он долгое время шутил, что на самом деле, его призвание «ветер». Прохладно ударяющий, неожиданно появляющийся. Черт из табакерки, природный циклон.       Этот день не должен был стать необычным, и уж точно не должен был так сильно подставить Ирвина! Вселенная, выиграла нечестную борьбу, присекнув на корню действия Восьмого.       Ирвин — как обычно — полон эмоций, как шкатулочка, на ключике. Фонтанирует своими циклонами, незаметно для всех глаз, кроме единственных серых. Они блестят в белом свете, просачиваясь через туман. Он наклоняется к Пятому, влюблёнными глазами всматриваясь в лицо, заново изучая бархатную кожу с родинками, даже не предполагая, что забыл щёлкнуть пальцами. Файв старается не моргать и не дышать, впервые чувствуя Ирвина в полной мере.       Ирвину простительно — перед ним парень мечты, и грех не замечитатся!       Ирвину волнительно, но он готов нарушать правила морали и неприкосновенности колючки-сводного-брата. Он прекрасно понимает всю неправильность своих поступков, но так много «но» и так много любви Харгривз вкладывает в эти целомудренные поцелую и изучение лица, что уже невозможно жить. Хочется вознестись над миром, оставив свое бренное тело и воспевать о своей любви циклонам.       Файв долготерпит, но когда Восьмой наклоняется, сканируя кромку губ — у брюнета дрожат крылья носа и незаметно ходит грудь, от сотрясающего хохота. Он чувствует, как Ирвин сконцентрирован на губах и не замечает его трепыханий. Голос становится контролировать все труднее, но Файв терпеливый.       Ирвин почти носом тычется, в складку, когда неожиданно чувствует опалившее кончик дыхание, складывающееся в слова.       — Ну и что ты делаешь? — Деловито уточняет Файв, стараясь сохранять лицо и не трястить от смеха. За саму ситуацию о них, двух идиотах, а не о Ирвине.       Ирвин как бы... Умирает без шансов, во всех вселенных. Сердце из горла, плавно перетекает в желудок, а потом выстреливает на тяге нахрен в Азию. Он резко отшатывается от искаженного в наглой гримасе лица, прижимая руки ко рту. Умирает ещё сильнее, когда Файв расстроенно фыркает и тянется вслед за ним       — Эй, а поцелуй? Где мой поцелуй!       — Файв! — Ирвин против воли отшатывается, хватаясь за подоконник.       — Ну вот! — Звуча по-придурошному расстроенным, Пятый напирает сильнее, удобно разместив руки на коленях Восьмого, и приближает их лица на то расстояние, на котором они были пару секунд назад, теперь уже сам смотря в светлые орехи. Ирвину неловко — его так близко никогда не разглядывали.       Когда Пятый бесцеремонно кладёт руку на затылок, вжимая рот в рот, происходит взрыв сверхновой. Сердце сокращается и грозится остановится, если прямо сейчас он не продолжит целовать лучшего в мире парня.       У Пятого самого грудь ходуном ходит. Он волнительно-счастлив и не хочет прекращать. Ему и не дают, вцепившись в пиджак на спине также крепко и осторожно, как он в чужой затылок. Файв улыбается в поцелуй, выдыхая.       Наконец-то он смог сделать это по-настоящему.       — Делай так теперь всегда, а не в украдку.       Разморенный Ирвин даже не сразу понимает смысл сказанных слов. Как и последние пару минут в принципе — настолько его ослепло, а теперь ещё и оглушило.       — Ты не против?       — Я буквально только что поцеловал тебя?       — А вот сарказм свой убери, я ещё не разобрался — вышел ли ты на новый уровень задницы.       Пятый фыркает. — Разве что, новый уровень влюбленности, — говорит Пятый, с ухмылкой наблюдая за краснеющим Ирвином. Тот поджимает губы, выдавливая каким-то странным тоном.       — Не против значит. Но знаешь! — Восьмой быстро преодолевает расстояние до лица Файва, и пока тот растерян его первоклассной скоростью, кусает за нос, слыша ойканье. — Так-то. В эту игру могут играть двое!       — Эй! Я думал поцелуешь.       — Без проблем, — Эйт даже не целует толком, а просто клюет в губы. Пятого это не устраивает и он запечатывает его плечи, не давая отстраниться.       — Сука, какой ты сильный! — Потирает те места, за которые ухватился... Сводный парень? Перебрат? В общем Пятый. Ирвин слышит как тот усмехается, а потом обнаруживает его руки массирующие под шеей.       — Отношения пробовать будем?       — Реджинальд узнает — сдохнем сразу же.       — Справедливо.       — Как будто нам это помешает, господам-инцестникам.       — Ты мне даже не кровный брат. Псевдо-инцестникам тогда.       — Ну что, господин-псевдо-инцестник, как вам идея ночного рандеву?       — Конечно. Как обычно?       — Ага, — Ирвин кивает, смотря на потемневший закат. Первое свидание получается?