***
Банкет сервировался в стиле «шведский стол». Это необычно для данного случая, но Микаса предпочла, чтобы всё было именно так; таким образом, она может есть всё, что хочет, и общаться с кем хочет и когда хочет. В какой-то момент она оказалась за одним столом с Сашей, Конни и Жаном. Саша восторженно рассказывала о том, как вкусна жареная картошка. — Картофель-фри — моё любимое блюдо! Лапша достаточно влажная, чтобы таять во рту, но при этом достаточно сухая, чтобы можно было разделить каждую ниточку, соотношение соевого и устричного соусов оптимально, а зелёный лук подчеркивает вкус блюда и оставляет свежее послевкусие во рту! Единственное, что я хотела бы сказать, это то, что здесь недостаточно говядины, но в остальном всё идеально! — О чём ты говоришь, «разделяя каждую ниточку»? — Конни смотрит на Сашу с бесстрастным выражением лица. — Лапша не предназначена для того, чтобы её «разделяли», это же не дети, чёрт возьми! — Я никогда этого не говорила! — возмущённо отвечает Саша. — Я сказала, что каждая ниточка лапши словно сама по себе, а когда ты ешь их сразу, у тебя ощущение полноты во рту… Микаса забавно перебирает лапшу на своей тарелке. Но именно в середине этого глубокого, содержательного разговора это происходит снова. — Микаса Аккерман. Она оборачивается, поражённая. Остальные тоже поворачиваются и смотрят на Леви, одинаково удивленные и любопытные, чтобы узнать, что скажет обычно неразговорчивый человек. — Что? У неё выхватывают вилку и тарелку. — Лапша выглядит как каша из мозгов, но это всё равно очень вкусно. Если ты не хочешь есть, я съем. — Подожди, я ещё не закончила… — протестует Микаса, но Леви уже убегает, а кусок говядины так и остался на вилке на пол пути ко рту. Она повернулась обратно к остальным. — Почему он забрал твою еду? — спрашивает Жан. — И почему он так произносит твоё имя? — Понятия не имею, — пожимает она плечами, скрывая своё раздражение по поводу вора еды. — Обычно люди называют либо имя, либо фамилию, а не оба сразу, — моргает Конни. — Я думаю, Леви окончательно сошёл с ума. — Гх… — они повернулись к Саше, которая уставилась в свою тарелку. Её лицо было белое, как простыня, и она выглядела совершенно ошарашенной. — Что случилось, Саша? — спрашивает Конни. — Когда он кладет её вот так, это действительно похоже на мозговую кашу… — Саша, лапша не похожа на мозги! — быстро произносит Конни. — Как ты можешь так говорить? Ты никогда не видел, как выглядят мозги! Настала очередь Конни выглядеть ошарашенным. — Ты права, я не… — О чем вы двое говорите, чёрт возьми? Вы оба безнадежны, — вздыхает Жан, закрывая лицо ладонью. — Ну, вы знаете, как выглядят мозги? — спрашивает Саша. — Я нет, но они очень вкусные, — перебивает Микаса. Глаза Саши становятся круглыми, словно блюдца. — Ты так думаешь? — Я знаю, — говорит Микаса. — Потому что эта лапша на самом деле сделана из свиных мозгов. — Микаса, ты жестока! — стонет Саша. Пока Микаса тащила плачущую Сашу на кухню, чтобы показать ей, что всё это — просто плохая шутка, она расстроилась из-за загадки настойчивого произношения Леви её имени и утешала себя тем, что её еда была уже тёплой, когда он забрал её у неё.***
В следующий раз это произошло, когда музыка начала звучать в лёгком сладком вальсе. На этот раз она была готова к нему. — Микаса Аккерман. Она прямо встречает его взгляд. — Леви Аккерман. — Ты потанцуешь со мной? Она упивается тем, как он склоняется перед ней, идеальный принц приличий. Его голова слегка приподнята, так, что его тёмные глаза устремлены на неё. — Да, — отвечает она, беря его протянутую руку. На танцполе она внезапно осознаёт всю важность момента. Один неверный шаг — и она может споткнуться и выставить себя на посмешище. Тогда Армин будет утешать её, глядя своим раздражающим взглядом, а Энни будет говорить о том, что ей нужно было выбрать более медленную песню. Зная закон Мёрфи, Ильза, вероятно, решит сфотографировать именно этот момент, навсегда запечатлев неловкий момент в каком-нибудь фотоальбоме, который впоследствии достанет в самый неподходящий момент. Эти бесполезные мысли заставляют сердце Микасы биться со скоростью миллион миль в минуту. Когда они принимают позицию для начала танца, её нервные глаза ненадолго встречаются с глазами Леви. В эту долю секунды он читает её как открытую книгу. — Сделай глубокий вдох. Правая нога назад, левая по диагонали и шаг вперёд левой ногой. Чередуй, затем повторяй. Затем он наклоняется вперед, его низкий голос пробирает до глубины души. — У тебя всё получится. Я достаточно хорошо танцую, чтобы понять, что у тебя две левые ноги и одна правая. Его странный юмор заставляет её неподобающе фыркнуть и отвлечь достаточно сильно, чтобы перестать нервничать и последовать его примеру, когда музыка начинает играть. Она заставляет себя сосредоточиться на выученных движениях. Шаг назад, шаг в сторону, ближе… Шаг вперёд, шаг в сторону, ещё ближе… Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три… Вскоре она уже забыла о толпе и расслабилась под музыку, танцуя и кружась под руководством своего партнера. Они плавно вливаются в толпу танцующих. Она наслаждается ощущением его сильного тела, прижатого к её телу, общим жаром их сцепленных пальцев, его горячим дыханием у её уха… — Микаса Аккерман. У неё перехватывает дыхание, и она почти сбивается с шага. — У меня и так голова кружится от всех этих вращений, прекрати пытаться сбить меня с толку! — шипит она. Она сопротивляется желанию стереть его ухмылку, которая наверняка формируется на его лице. — Я сделал это только для того, чтобы ты не выглядела такой неотразимой, — пробормотал он. — Спасибо, — саркастически отвечает она, и это замечание помогает ей удержаться от восхитительной дрожи, пробежавшей по позвоночнику. В конце концов, это платье было правильным решением. — Но почему ты продолжаешь так произносить моё имя? — Потому что… — Музыка внезапно подала сигнал к смене партнера. — Расскажу тебе позже. Пора идти. — Леви выкручивается и попадает в объятия Ханджи, в то время как её тянет в объятия Марко. Она бросает яростный взгляд на своего недостойного нового партнера по танцу. — Что я сделал? — протестует Марко, когда Микаса подхватывает его под руку. — Абсолютно ничего, — рычит Микаса, заставляя Марко задуматься, что он сделал в прошлой жизни, чтобы оказаться рядом с Микасой, когда прозвучал сигнал к смене партнеров.***
Приём длился до раннего утра, к этому времени большинство уже разошлись по домам. Микаса сидела со своими друзьями детства, Эреном и Армином, за одним из столов. Армин уклонился от танцев, а Эрен сделал несколько пьяных поворотов с Хисторией, Энни и, к радости многих, с Жаном, после чего уселся рядом с Армином. Позади, мимо них промчалась Саша с тем, что подозрительно похоже на чашу для пунша, держа её над головой, а Райнер, совершенно разбитый, танцевал джигу с краснолицым Бертольдом в странной экзотической форме интерпретационного танца. — Отличная ночь, — бормочет Эрен, опрокидывая в себя ещё один бокал шампанского. — Да. Действительно хорошая атмосфера, хотя музыка могла бы быть и получше. Особенно если бы она была классической, — фыркнул Армин, всегда бывавший музыкальным снобом. После начального вальса музыка постепенно превратилась из классических произведений в более доступные хиты поп-музыки и электро-свинга. — На данный момент даже Андреа Бочелли можно считать спасением. — Не волнуйся, я уверен, что твоё время скоро придет. Тогда у всех нас будет возможность заснуть в своих креслах в 9 вечера, — поддразнивает Микаса. Армин бросает на неё насмешливый взгляд. — Как я вообще мог жить под одной крышей с такой язычницей как ты? — С элегантностью и изяществом, — говорит она умиротворяюще. Эрен ухмыляется этому подтруниванию. — Как та восьмидесятилетняя соседка, которая каждое утро загорала на балконе в одних бигуди и бикини? — Тебя это не столько забавляло, сколько возбуждало, — прямо говорит Армин. — Какого черта, Армин? Меня не возбуждала эта старая слива! — протестует Эрен. — Ты стал просыпаться раньше каждое утро, чтобы «почитать на кухне» после того, как мы узнали об этом, — говорит Армин, залезая в карман своего костюма и доставая маленький блокнот. Он листает его, щурясь на мириады закорючек в тусклом свете. — До октября ты просыпался около полудня, плюс-минус 33 минуты. В октябре ты просыпался около 10 утра, плюс-минус 25 минут. Учитывая месячный период наблюдений до и после октября, для меня это выглядит как статистически значимая разница. — Тогда у меня была чистка интернета! Мои внутренние часы стали лучше, — возражает Эрен. — Это не исключает друг друга. Тогда у тебя так же не было бы доступа к твоему порно, — замечает Микаса. — Эй! На чьей ты стороне? — хнычет Эрен, пока двое других хихикают. — Микаса Аккерман. В этот момент Микаса больше не удивляется. Она оборачивается и смотрит на Леви. Она всё ещё раздражена его бегством во время танца. — Что? — Уже поздно. Она смотрит на Армина, который слегка покачивается на своем месте с глупой ухмылкой на лице, и на Эрена, чья голова покачивается в нескольких градусах от трезвости. — Дом — звучит неплохо, — бормочет Эрен. — Да, наверное, — говорит Микаса. — Дай мне минутку, чтобы попрощаться. Леви идёт попрощаться с Моблитом и Ханджи, которые выпивают за другим столом. Эрен и Армин поднимаются на ноги, причем первый слегка наклоняется над вторым. — Я не понимаю, — внезапно говорит Микаса. — Чего? — спрашивает Армин, перекидывая руку Эрена через свое плечо. — Почему Леви всю ночь так произносил моё имя. — Хм, — Армин смотрит на Леви, который, кажется, выдал невероятно смешную шутку, что Ханджи чуть ли не лопается от смеха. — Может, он сегодня более легкомысленный. — Леви легкомысленный? Никогда, — фыркнула Микаса. Эта идея так же правдоподобна, как идея о том, что Бог — это летающий монстр из спагетти. Она нахмурила брови. На самом деле, это сравнение уже не подходило. Пастафарианцы, в конце концов, нашли своего Бога на дне морском. — Но если не сегодня, то когда? — спросил Армин. Леви внезапно снова оказывается рядом с ними, и дискуссия была вынуждена утихнуть. — Леви, мы оставляем Микасу с тобой, — говорит Эрен. Леви скрещивает руки, не выглядя озадаченным. — Я ожидал того же, что и Йегер. — Ты едешь домой на такси? — спрашивает Микаса, и Эрен кивает. — Да… спокойной ночи, не засиживайся допоздна, ладно? Не возражаешь, если мы уйдём раньше тебя… — Микаса чувствует укол грусти, когда Эрен с Армином, спотыкаясь, уходят. Она думала, что оставила эти чувства позади, в начале дня. Она чувствует руку Леви на своей спине. — Поехали. Они едут домой на такси. Микаса ждёт, пока они не окажутся дома, прежде чем повернуться к Леви, сверкая глазами. — Ты вёл себя странно всю ночь, — обвиняет она. Он смотрит на нее, изогнув бровь. — Это не я бегал с чашей для пунша над головой. И не я танцевал, как судорожная морская звезда. — Но ты украл мою еду, пока я ещё ела. — Еды было предостаточно. — Вот именно! Тебе не нужно было брать мою. — Иначе я не смог бы подобраться к тебе достаточно близко. — Тебе это удалось. Ты также прикоснулся ко мне без предупреждения. — Разве мне нельзя прикасаться к тебе, Микаса Аккерман? — спрашивает он. Он снимает пиджак и ловкими движениями пальцев расстёгивает галстук. Её кровь закипает. — Может, ты уже прекратишь? — Что прекратить? — Называть моё полное имя! Это звучит слишком официально. — Нет, Микаса Аккерман. Не сегодня. — Почему? — Потому что ты Микаса Аккерман, — просто говорит он, начиная расстегивать рубашку. — Да, капитан Очевидность, — она закатывает глаза. — Это всё ещё моё имя. — О? — он смотрит на неё тлеющим взглядом. — Не могу не согласиться. — Ты сегодня слишком много выпил? — она вздыхает, задыхаясь. — Я… мга… ммпф… Её предложение заглушается, когда он подходит к ней, наклоняет её подбородок вниз и прижимает её губы к своим в грубом поцелуе. Комната кружится, а у неё слабеют колени. В следующее мгновение она понимает, что лежит на Леви в кресле в гостиной. Он разрывает их поцелуй. Её левый указательный палец цепляется за расстегнутую пуговицу его рубашки и дергает её в молчаливой мольбе. — Ты уже забыла? — самодовольно спрашивает он, отводя её руку от своей рубашки. Он подносит её близко к лампе. Бриллиант Маркиза сверкает на свету. — Ты — Микаса Аккерман. Миссис Микаса Аккерман. Наши фамилии больше не являются простым совпадением. Ей немного стыдно, что всегда проницательный Армин сумел догадаться об этом раньше неё. — Семантика. Он притягивает её к себе, и она чувствует его горячие руки сквозь кружева на пояснице. — Это один из способов сказать об этом. Но факт остается фактом. С сегодняшнего дня ты моя, — хрипло говорит он, и она дрожит от восторга, когда он снова приникает к её губам. Потому что, ей-богу, она знает, что это правда.