***
Маринетт кажется, будто ее грудную клетку ломают изнутри. Легкие горят, но она упорно сдерживается. Выплюнуть цветок сейчас – значит признаться всему классу, что ей не повезло. Она не хочет показаться слабой, упорно скрывает свою болезнь. Смотрит на светлую макушку Адриана с тоской. Когда боль становится невыносимой, прикрывает ладонью рот и просится выйти в туалет. Алья провожает ее долгим, стылым взглядом. Она единственная кто знает. Прикрывает ее, бережно хранит ее тайну, но злится и на Маринетт и на Адриана. Смотрит на Агреста, когда он оборачивается назад, чтобы что-то шепнуть однокласснику. В глаза бросаются непривычные для него синяки под глазами. И взгляд – уставший, погасший. Когда Маринетт возвращается, Алья уже принимает решение. – Не расскажешь ему? – спрашивает она. Маринетт молчит, смотрит куда-то в тетрадь, не поднимая головы, а после шепчет: – Он влюблен в другую. – Хотя бы попытаться стоит, – Алья видит, что Маринетт страшно. Страшно до дрожи в коленях и сломанных карандашей. Она не отвечает.***
Комната Адриана пропитана отчаянием и страхом. Он мечется, изучает все, что можно про болезнь и все еще надеется помочь своей Леди. Он словно потерялся в реальности, стер все другие цели, поставив марку "важно" только на одну единственную миссию – спасти Леди. Плагг не ест сыр. Он непривычно молчалив, и эта тишина лишь душит. Она непривычна, чужеродна и предвещает беду. Три коротких стука в дверь. – Адриан, к тебе твоя одноклассница пришла, – говорит Натали. В ее голосе неодобрение, и она косится на окна. – Нет времени. – Она сказала, что это очень важно. Коту Нуару хочется отмахнуться, но Адриан поднимается из-за стола, проходит мимо женщины и спускается к гостье. Он чувствует взгляд Натали и знает, что там плескается беспокойство. – Алья, – сил не хватает даже на удивление. Он измотан, выгорел. – Надо поговорить, – что-то в ее голосе заставляет его тут же кивнуть. В парке пара людей гуляют со своими детьми. Они находят уединенную лавку. Адриан смотрит на нее, и девушка, поправляя очки, выдыхает: – Маринетт умирает. Адриану кажется, что он в кошмаре. Не может быть такого, что из его жизни собираются уйти два важных человека. В сердце будто воткнули ржавые гвозди и сказали – живи. Ему хочется раствориться пеной в океане, проплыть мили с косатками и исчезнуть с очередным восходом солнца. – От чего? – Ханахаки. Как приговор. Красивая сказка – страшная реальность. Немногим выпадала такая ужасная участь. Похоже, черные коты действительно приносят неудачу. – Но кого она любит, Алья? – на кончике языка и губах горчит от отчаяния. Алья смотрит на него долго. И это лучший ответ на вопрос. В голове разом становится пусто, и он беспомощно смотрит в ответ. Как спасти ее? Хватит ли его дружеской любви, чтобы избавить от страданий? Адриан готов вырвать сердце и поднести его двум девушкам. Поможет ли только? Алья словно читает его мысли. Кладет руку на его колено, чуть сжимает и встает, собираясь уйти. – Алья, – зовет он. Девушка оборачивается. – Какие у Маринетт цветы? – Васильки. Сердце разрывает на тысячу осколков, а после оно вдруг становится непривычно цельным и спокойным. Он срывается с места, бежит-бежит, не обращая внимания на удивленные лица прохожих. Они не важны.***
Карандаш в руке снова ломается. Маринетт злится. Берет новый и резкими линиями водит по бумаге, рисуя очередные эскизы платьев. Почему-то это успокаивает, и она всецело погружается в это. Нежные изгибы ткани на тонкой талии нарисованной модели кажутся хитом какого-нибудь сезона. Маринетт почти готова признаться Адриану, чтобы это платье увидело свет. – Маринетт? – на секунду ей кажется, что это Агрест зовет ее, но, обернувшись, она с удивлением видит Кота. — Нуар? – недоуменно зовет она. Парень неловко чешет затылок, а его искусственные уши ну совсем уж близко прижаты к голове. Он смотрит на нее, всматривается, словно пытается рассмотреть в ней кого-то. А когда, наконец, удается, то выдыхает облегчённо. Так вздыхают люди, победившие в своей главной битве. – Прости меня, – стонет он, и Маринетт с ужасом осознает, что он готов упасть на колени. Она вскакивает со стула, подхватывает тяжелого Нуара и оседает вместе с ним. – Что случилось, Котик? – она гладит его по светлой макушке, смотрит участливо. – Прости меня, – повторяет юноша. Он шепчет и шепчет извинения, словно находится в горячке. – За что? – не понимает Маринетт. – За то, что не увидел тебя настоящую, моя Леди, – он смотрит прямо в глаза, и у девушки словно разом забрали последние силы. Она отшатывается, поднимается и смотрит напряженно. – Как ты узнал? – голос хриплый, напряженный. – Васильки, – всего одно слово. Маринетт бросает взгляд на пол, усеянный цветами. Комнату озаряет яркая вспышка, и девушка знает, что это значит, но поднять глаза и посмотреть на того, кто скрывался под маской нет сил. Она будто оставляет себе маленькую лазейку повернуть назад, оставить в тайне хотя бы личность Кота. Его пальцы невесомо проходятся по ее щеке, совсем легонько сжимают подбородок и заставляют поднять голову и посмотреть на того, кто прикрывал ее спину много лет. Неверие ледяной иглой расшивает ее сознание, впивается когтями в голову и давит, давит. Маринетт не верит. – Ад-дриан? Но как? Он не отвечает. Прижимает к себе трясущуюся девушку, зарывается носом в ее волосы и шепчет: – Спасибо. Девушке кажется, что она не способна произнести и слога, но с губ слетает: – За что? – За то, что ЛедиБаг – это ты.