Дитя пустыни

Мы с его величеством Гуригом сидели на крыше Мохнатого Дома и печально глядели в ветер. Сумерки в Ехо были, как обычно, прекрасными, а вот Гуриг вел себя до того необычно, что я проделал несколько простых манипуляций, проверяя, он ли это вообще, или какой-то посторонний колдун, или оборотень, или наваждение? Но, по всему выходило, что он, собственной персоной. Гуриг прислал мне зов с просьбой встретиться на крыше, был довольно краток, хотя и неизменно вежлив. И теперь сидел молча, меланхолично глядя вдаль и изредка бросая на меня взгляды, полные какой-то странной тоски. Я молчал тоже и ждал, хотя начинал уже внутренне изводиться от нетерпения и любопытства. Когда он заговорил, уведя взгляд с золотистых облаков и глядя мне в глаза, ситуация стала еще более туманной. — Я хочу попросить вас, сэр Макс, о большом одолжении. Природу которого до вашего согласия не могу вам открыть. Это предприятие будет рискованным для вас, и есть вероятность, что мы перестанем быть друзьями даже при благополучном исходе. И, хотя вы сможете отказаться и уйти в любой момент, просто в силу ваших способностей, я попробую вас остановить, взывая к чувству долга, к чувству дружбы, даже к милосердию, если потребуется, — Гуриг отвернулся, и мне, честное слово, показалось, что на глазах его мелькнул отсвет влаги. Его тонкий профиль задрался к темнеющему небу, и стало понятно, что он точно сдерживает слезы. Я совершенно обалдело смотрел на него, набирая воздуха, чтобы начать шутить, что сейчас ведь разберемся, куда это годится, да я! Одной же левой! Ну! Он немного судорожно вдохнул, но голос звучал уверенно. Без нарочитой бравады и твердости, выдержка у короля была что надо: — Я прошу вас о помощи. Это личная просьба, хотя речь идет, как это у нас частенько и бывает, о судьбах мира. Возможно, так проявляется и его воля, но я хотел бы, чтобы именно вы были со мной в этом испытании. Я внезапно передумал шутить и решил поддержать его странные многословные предупреждения — и ежу было понятно, что я соглашусь. Я ведь тут самый главный по влезанию в не пойми куда, первый и единственный. — Вы хотите, чтобы я дал вам какую-нибудь клятву перед тем, как вы мне расскажете, в чем дело? Или хотите рассказать еще что-то? Может быть, что-то конкретное про угрожающую мне опасность? — Нет, сэр Макс. Я хочу, чтобы вы захотели помочь мне. Не приключений, не спасти мир — помочь мне. Помочь мне исполнить мой долг. Я понял, что он имеет в виду и даже сделал паузу, прислушиваясь к собственным чувствам, перед тем как, безусловно, сказать «да». *** Мы пили кофе, вытащенный из Щели между Мирами, и небо было уже совсем темно-фиолетовым, только с узенькой розовой кромкой, когда Гуриг начал рассказывать. — Несколько часов назад при невыясненных обстоятельствах халиф Нубуйлибуни Цуан Афия покинул этот мир. Сэр Халли уже в Кумоне, разбирается с тем, что произошло, — он помедлил и даже почти вздохнул. — Вы знаете, сэр Макс, с правителями Халифата не все так просто, они не совсем люди, вы же смотрели ему в глаза? Да, я знаю, вы видели. И дело не в том, что они потомки кейифайев, вернее, вообще не в этом — у них, скажем так, с уандукскими эльфами есть общие предки. Халифы не рождаются как обычные люди, и они не появляются как наваждения — они приходят в мир после специального ритуала. Помните, как мы вместе были на острове Муримах? Мир тогда допустил вас, разрешил посмотреть. Это один из таких. Гуриг замолчал, но я не стал отвечать. Разумеется, я помнил о договоренностях монархов со своими землями, и о странных ритуалах, о том, как Гуриг сказал, что они у всех разные. О том, как я видел его прозрачным и обнаженным. Сияющим владыкой под радужными стеклянными небесами. Как земля хохотала и ластилась к его рукам. Теперь он сидел со сжатыми губами. И набирался слов. — Я надеюсь, сэр Макс, что и до этого ритуала Мир вас допустит и выпустит нас обоих невредимыми. Я знаю о нем только в общих чертах. Как вы сами понимаете, от нас, других правителей, редко требуется позаботиться о новой жизни Халифа: их дни длятся многие столетия обычно. Кроме того, что это сложный путь в Красной Пустыне и сам ритуал, новый Халиф должен будет попасть в Черхавлу. На этом наше участие закончится. Я смею надеяться, что Черхавла удовлетворится самим Халифом, и не станет на вас охотиться. Что я мог сказать на это? Только спросить, когда отправляемся. Нет, ну конечно, я задал еще миллион вопросов: будет ли с нами леди Лаюки или кто-нибудь еще, есть ли ограничения с магией, как на Муримахе, сколько предположительно продлится наш «сложный путь в Красной Пустыне». Простые вопросы по делу и мне не дали впасть в панику, — ведь ничего себе, какие дела творятся! — и даже, кажется, немного расслабили Гурига. Я так и не понял, что было для него трагичного в нашей задаче, чтобы аж до слез. Может, они с Цуан Афией были …близки? Или что-то такое? *** Мы выдвинулись утром, и я был снаряжен всеми последними достижениями турпрома из своего родного мира: огромной самораскладывающейся палаткой с влагоотводом, полом и надувной кроватью, мини-кухней, пустынными очками и т.д. и т.п. Красные пески, как водится, были грандиозны, куфаги медлительны, а Стражи Красной Пустыни если и заинтересовались нами, никак не дали о себе знать. Переговариваться было слишком далеко, поэтому мы несколько часов молча ехали по пустыне, быстро потеряв из виду следы человеческого жилья, и глаз ни за что не мог зацепиться. Гуриг уверенно держал направление, не знаю уж, как ему это удавалось, но, казалось, он точно знает, куда мы должны двигаться. И он точно знал, потому что на обед мы остановились ненадолго у крохотного оазиса, который невозможно было бы обнаружить случайно. Мне одновременно уже и очень хотелось поболтать, да и узнать новости из столицы — и нашей, и Куманского Халифата, ведь ухайдокать Халифа дело явно непростое, и Джуффин наверняка там развлекается вовсю. Но за эти часы величие песков и молчание меня немного придавили, так что я не стал начинать разговор первым, да и беспокоить Джуффина Безмолвной Речью не рискнул, вдруг он там и впрямь посреди развлечения. Гуриг тоже предпочёл промолчать, и я не захотел его тревожить, вдруг он сосредотачивается, готовится. К чему бы там это ни было. Мы продолжили путь, снова в полном одиночестве, в шорохе песка и ритмичной, но однообразной красоте дюн. *** Следующего крошечного оазиса мы достигли, когда уже почти стемнело. Я сполз со своего куфага, уставший от монотонности движения и пейзажа настолько, что сражайся я столько же времени с мятежными магистрами, сомневаюсь, что эффект был бы больше. Стоянка для путников была крохотной. Утрамбованная площадка из вездесущего песка, которую защищала от кочующих дюн наверняка магия, колодец с навесом и трогательный деревянный фонарь со слабеньким световым пузырем и деревянной перекладиной …куфаговязи, полагаю. Выглядело все это в комплекте жутковато, такая квинтэссенция одиночества посреди темных холмов. Я поежился и стал устанавливать палатку. Надувной матрас был довольно большим и напоминал скорее о привычных спальнях Ехо, а не того мира, откуда был добыт, но походных бассейнов, разумеется, в комплекте не предусмотрели. Тем не менее, освежиться после целого дня пути было явно необходимо, и я, взяв сменную одежду, отправился к колодцу, заранее хихикая на тему того, как буду просить монарха полить из ведра. Гуриг уже позаботился о наших животных и плескался у колодца совершенно самостоятельно. Как бы я ни веселился по дороге сюда, думая о купании, к виду своего полураздетого мокрого попутчика я оказался почему-то не готов. Гуриг выглядел так, будто был хорошо знаком с регулярными физическими нагрузками. Неверный свет фонаря только подчеркивал рельефы обнаженных рук и спины, с мокрых локонов, прилипших тонкими змеями к плечам, вода струйками стекала вниз, к облепленным мокрой тканью длинным ногам. Ну и он, разумеется, тут же попросил меня на него полить. Я даже и сам не понял, почему так засмущался, видимо, от неожиданности. И все время пытался отвести взгляд от воды, расплескивающейся по шее и плечам склонившегося передо мной короля. И, конечно, сам я уже от подобной помощи отказался. Мысль раздеться так у колодца перед Гуригом показалась мне абсолютно неуместной. Когда я вернулся в палатку, Гуриг был уже, к счастью, прилично одет. Он сидел на полу, неподалеку от матраса, разглядывая карту и сверяясь поочередно с двумя замысловатыми приборчиками. Как и в прошлом ритуальном путешествии, мы решили воздержаться от Очевидной Магии, хотя Гуриг сказал, что здесь не было жесткого запрета, хотя были рекомендации. В любом случае, мы решили, что перебдеть тут лучше, чем недобдеть, и обязанность доставать продовольствие при помощи Истинной магии была возложена на меня. Мы хорошо поужинали и даже почти весело поболтали, хотя я так и продолжал нервничать, и эти стекающие струйки мне чуть ли не мерещились. Гуриг тоже нервничал, едва заметно, и не знаю почему — надеюсь, за мной он не подглядывал. О чем я только думаю, Грешные Магистры! После ужина Гуриг достал из своей поклажи маленький сундучок, сплошь уставленный склянками с разноцветными жидкостями, и, взяв оттуда маленький изящный стаканчик, начал смешивать в нем содержимое двух склянок, тщательно отмеряя. Выпив это, протер опустевший стаканчик и повторил все с другими склянками. В ответ на мой горящий любопытством взгляд он со вздохом сказал: — Для ритуала. Аккуратно вернув в сундучок все, кроме стаканчика, он достал еще один футляр, а оттуда обтянутый синим бархатом небольшой сосуд. Налив из него в стаканчик снова по мерке, он протянул его мне. Я взял его, приготовившись проглотить залпом, ведь наверняка зелье, сваренное без помощи магии, та еще гадость. Хотя со своими Гуриг не морщился, но у него основной социальный навык — держать лицо, так что и вовсе не показатель. — Это афродизиак, — сказал Гуриг очень вовремя, за мгновение до того, как я чуть не выпил принятый из его рук напиток. — Чего? — невежливо вытаращился я на него, отводя на всякий случай руку подальше, чтобы даже не нанюхаться. По его лицу пробежала тень неудовольствия, похоже, предполагалось, что затормозить я не успею. «Это чтобы я? Выпил бы и что? И что бы было? Полез бы на короля? И он мне сам его дал? Для чего? Как раз чтобы полез? Король пытался меня соблазнить?» — мысленно проявил я чудеса дедукции, усвоенной за годы тяжкого умственного труда в Малом Сыскном Войске. Ну, разве что секс под афродизиаком с трудом можно назвать соблазнением. Особенно со мной, вернее, с моим бездыханным телом. Если, конечно, это не какая-то хитрая субстанция, изготовленная при помощи Господина Почтеннейшего Начальника, который был в курсе моих проблем с местными любовными зельями. Нет уж, об участии Джуффина в организации моего секса с королем я думать точно не готов. — Понимаете, сэр Макс… Природа земель в нашем Мире очень разнообразна. Зачастую представления этих сил о справедливости, благе, устройстве… вещей… Непривычны и непонятны нам. Этот ритуал имеет некоторые особенности, — он помедлил, и румянец начал заливать его щеки. — Поэтому я и хотел, чтобы именно вы поехали со мной. Это не замена ритуала… Но… сильное облегчение его… для меня. Так я смогу вынести его, и… Он совсем замолчал. Я аккуратно отставил стаканчик в сторону и взял его безвольно обмякшую ладонь в свои руки. Я был удивлен, не то слово как удивлен. Да я просто охуел, если уж называть вещи своими именами. Но времени предаваться изумлению совершенно не было. Дело было в том, что ничего страшного в происходящем я не видел. Наоборот — Гуриг всегда казался мне очень привлекательным. Просто, кто он — и кто я. Где он — и где я. Мы были очень занятыми и в совершенно разных местах. Никогда не думал о нем в этом смысле. За исключением, пожалуй, того волшебного ритуала на Муримахе, вот ирония судьбы. Там, пока Мир выворачивался наизнанку, а потом дрожал под его руками, мысли мои нельзя было назвать невинными — наш монарх был горяч. И за исключением еще сегодняшней сцены у колодца, наконец-то дошло до меня. Так что теперь, несмотря на всю неожиданность предложения, я не собирался обижать его отказом. И даже питьем этого грешного любовного зелья я не собирался его обижать. К тому же наверняка тут замешаны кроме наконец-то привычных мне по легендам моего мира ритуалов плодородия (а что же еще это могло быть?), еще и чувственные какие-нибудь истории, все ведь с Халифами про остроту чувств. — А вы? Вы сами стали бы его пить? — я оперся локтями о матрас, слегка откидываясь назад. Гуриг бросил быстрый взгляд на закрытую и убранную в футляр бутылку. — Нет, как видите. Я не собирался. Мне не нужно. — Вам не нужен афродизиак, чтобы переспать со мной? Так? Я потянул его на себя, решив потом все-таки подумать, снова применить свои блестящие аналитические способности, чтобы понять, что же кроется за его туманными объяснениями. Пока мне было достаточно того, что он меня хотел настолько, чтобы притащить сюда, чтобы опоить. Ну и спасти мир посредством нашего секса, очень свежее ощущение. И очень возбуждающее. Надеюсь, это не пары зелья из крошечного стаканчика, иначе мы неделю из палатки не выйдем. Хорошо, что мысли думаются так быстро, и к тому моменту, как его губы коснулись моих, голова осталась абсолютно пустой. Не знаю, что происходило с Гуригом, а на меня осознание просто реальности этой связи напрыгнуло как арварохский лицехват (самое опасное и внезапное существо из энциклопедии Манги Мелифаро), и я поддался ему с удивительным для себя желанием. Я запустил пальцы под до сих пор чуть влажные тяжелые волосы, прижимая его к себе за затылок. Он глухо застонал мне в рот и сел на меня сверху. Вставший член хорошо ощущался, и то, что Гуриг едва сдерживается от того, чтобы не начать им беззастенчиво тереться об меня, тоже ощущалось отлично. Он все-таки чуть вдавливался. И тогда мои острое веселое любопытство и неясное тревожное томление обернулись, наконец, жаром возбуждения. Будто подпаленные чувствами любовника. Я обнял его за талию, придвигая ближе, и потом сразу пытаясь раздеть, и начиная тереться уже об него, приподнимая бедра. Он был очень отзывчивым, и таким все время мягким и деликатным, что мне иногда казалось, что я слишком тороплюсь или слишком суечусь. Но все же, да, очень отзывчивым, и откликался на каждое мое движение такими сладкими стонами и упоительной дрожью, что я переставал волноваться. Поза у нас была идеальная для совместной дрочки, и я уже старался побыстрее выпутаться из одежды и побыстрее достать его член, прижать его к своему, сплести пальцы на обоих… Но Гуриг шепнул мне на ухо: — Надо как следует, — и потянул на кровать. Пока я освобождался от остатков одежды, он уже лежал на кровати совершенно голым, расставив согнутые в коленях ноги, и поглаживал себя, наблюдая полуприкрытыми глазами, как я раздеваюсь. Рот его распух и покраснел, на шее алели следы поцелуев, и я, глядя на его гибкое открытое тело, планировал расцветить его так целиком. Обновить утром. Надеюсь, у нас будет утро, и сейчас не единственная дань ритуалу, раз уж надо все «как следует». Я лег на него сверху, мне хотелось распробовать его целиком, потрогать его всем собой, прижаться, соприкоснуться всем — от щиколоток до лбов. И снова его благодарные вздохи заводили меня еще больше, да так, что, кажется, стоило поторопиться с «как следует». Гуриг выгнулся подо мной, и я не сразу понял, что он пытается что-то нашарить на полу рядом с кроватью. Это был очередной флакон, и Гуриг засмеялся, глядя на мое подозрительное лицо. — Это масло, сэр Макс. — Мне странно слышать «сэр» в этой ситуации, вам так не кажется, Ваше Величество? — Ты не расстроишься, если я скажу, что мне все равно, но я точно не хочу отвлекаться на это идиотское обсуждение? Гуриг всунул мне в руки флакон уже открытым и сказал: — Много не надо. Давай. Его нетерпеливость и желание снова вынесли из моей головы все лишнее. Я стоял на коленях между его сильно раздвинутых ног, и очень хотел смотреть туда, где мои пальцы разминали его вход, и на его лицо, как он при каждом моем движении то выдыхает, то прикусывает губы. Я добавил еще чуть-чуть масла, оно прекрасно действовало, но мне надо было, чтобы все было идеально. Зачем-то. Не знаю, куда идеальнее. Гуриг начал извиваться на моих пальцах, и мне пришлось смотреть в стену, едва не плача, но и немного приходя в себя от чувства потери, что я этого не вижу. Мне было так хорошо, когда я вставил в него член, что я, начав двигаться, взял его руку, поднес ее к своему лицу, и укусил за мясистое основание большого пальца. Мне надо было как-то сказать о том, что я чувствую, но слов не нашлось. И Гуриг понял меня правильно. Он не дал мне выйти для того, чтобы кончить, и я был вообще не в том состоянии, чтобы сопротивляться чему угодно, внимания хватало только для того, чтобы попытаться довести его величество до его величественного оргазма (это я потом шутку придумал, разумеется), но он успел даже раньше меня, и уже почти традиционно, его чувства довели и меня. Я сполз с него, перед тем как заснуть, помню, подумал еще, заплетаясь вокруг ног Гурига своими ногами, подтягивая его себе под бок и целуя в потный висок: «А тогда были спецэффекты, что теперь не так?». *** Я додумывал эту мысль утром. В тумане поцелуев, исполненный размытого сонного восторга, что ничего еще не кончилось, что есть это утро. Значит, это не ритуал, а подготовка к нему, и возможно, Гуригу придется трахаться с кем-то другим, возможно, на это он намекал своим «это не замена, а то, что поможет мне перенести ритуал»; и я совершенно не понимал, как к этому относиться. И решил в свойственной мне манере отложить решение проблем до их появления, хотя эти конкретные мысли выкинуть из головы было сложновато. Гуриг был такой разморенный и мягкий, совершенно честный в своем ленивом желании. Поделайте, мол, со мной грязных вещей, сэр Макс, видите же, как я задницей прижимаюсь и томно изгибаюсь, и направляю вас горячей рукой под одеялом. Я и сам был утренне расслаблен, и на совсем уж грязные вещи не способен, но в том, что Гуриг будет немедленно выебан, не было никаких сомнений. Мы лежали на боку, и это было очень интимно и полно. Как раз такое соприкосновение, о котором мне вчера мечталось в самом начале. Я погладил его задницу и мошонку, просунул руку дальше, чтобы сжать пальцами основание члена, вернул пальцы ко входу, который манил меня, и ждал меня, такой до сих пор мягкий, податливый, опухший немного. Подразнил чуть-чуть снаружи и вставил член. Взялся рукой за тазовые косточки, притянул его на себя, двигаясь навстречу. Обнимая просунутой под ним второй рукой поперек груди, целуя основание шеи, почти не желая двигаться, почти желая остаться так, быть так посреди нигде. Посреди вечных красных песков, посреди огромной равнодушной и страшной пустыни Хмиро. И только песчаные бури будут носить вокруг нашей стоянки барханы, колодец будет поскрипывать от ветра, световой шар тихонько раскачиваться, а Гуриг будет сладко надеваться на мой член и просить еще. И я дам ему еще, я все ему дам. Картина песчаной бури, окружавшей наш маленький оазис, так и маячила на краю сознания, мне казалось, как предвестник того, что нам еще предстоит сделать. Но когда меня накрыло оргазмом, вовсе не таким мягким, как этот утренний секс, а щемящим, острым, болезненным в каждой секунде, я понял, что эта буря — реальность сродни той, муримахской. Мир вокруг не вывернулся, не стал прозрачно ясным, он стал нам, или тому существу, что должно было появиться, жуткой колыбелью. Мы были в центре смерча, и он был материален, и мы были во плоти, но ничего не осталось от нашей палатки, кровати, колодца. Гуриг выгибался в моих руках, наливаясь ужасным светом как с цензуры анимешных картинок моего мира, полнясь им. Его живот раздувался, наполненный этим светом, и он кричал, удерживаемый моими руками и членом, в оке бури, являясь и причиной ее. Свет этот, будто не желая отдельного пространства, втек обратно, заполнив и его, и меня. Скрутился в узлы в точках, где мы соединялись, соприкасались, стянул нас еще ближе, вспыхнул в нас обоих и выпал в бурю сияющим антропоморфным силуэтом, прямо в подставленные руки. Руки, песчаные, как и буря вокруг, явили тотчас и хозяина, — высокое существо, столь же текучее и постоянное, как дюны, с голосом как буря. Существо легко удерживало новорожденную призрачную фигуру, пока красный смерч вокруг утихал, а мы не упали на невидимую раньше твердую землю, и не поднялись потом, встав перед созданием пустыни нагие и (я уж точно) охуевшие. Пустынное создание заговорило оглушительным шелестом торнадо. Оно смеялось, и в какой-то момент мне показалось, что начало чуть даже пританцовывать. Красные волосы развевались в отсветах рыжего неба. — Ты подарил нам Дитя Вершителя! Какая щедрость, Хозяин Хонхоны! Мир в долгу перед тобой. Существо, отделившееся от наших тел, встало ровнее рядом с пустынным созданием, обретая постепенно алебастровую сияющую плоть. Гуриг кивнул, но мне показалось, больше спрятал от меня лицо. Мне было, ну, не жалко, наверное, для этого Мира-то. Но я чувствовал себя использованным втемную. И наконец слова Гурига, вернее, короля Гурига Восьмого, так точно правильнее будет, о том, что мы можем перестать быть друзьями даже при благополучном исходе, обрели истинный смысл. Ну надо же, провели меня, как сентиментального дурачка. Я уж как только их не трактовал за эту ночь — мы будем любовниками, а не друзьями, ах, он так стесняется, ах, я такой благородный… Ловко меня сделали. Я, в принципе, зная себя, понимал, что скоро посмеюсь над этой ситуацией, но какая-то часть доверия будет утеряна безвозвратно. Короли — они такие. Долг превыше всего. Эх. Две мистические сущности медленно пошли прочь от нас, вверх, к гребню большой дюны, будто бы имели возможность передвигаться только обычными человеческими способами, в чем я сильно сомневался. «Интересно, будет на нас похож? На меня или на Гурига? А знакомиться поедем? А он будет знать, кто у него родители?» — мой беспокойный разум быстро съехал с моральных дилемм на жизненно важные вопросы, без знания ответов на которые никак нельзя обойтись. Его величество наконец повернулся ко мне, и я с удовлетворением увидел вину в выражении его лица. — Сэр Макс, — он откашлялся, якобы от песчаной пыли, — вы согласитесь подождать некоторое время, пока они не достигнут Черхавлы? Я понял, почему они идут так медленно, — сближения с магическим городом достичь мгновенными перемещениями невозможно. Неужели Гуриг думал, что я, обидевшись, немедленно сбегу? Но он, кажется, был спокоен на этот счет, и просто напоминал мне о том, что ритуал еще не закончен. Предсказать, когда новый Куманский Халиф в сопровождении духа пустыни, или Уандука, или кто там было это существо, смогут найти Мир Бликов и Черхавлу в нем, было сложно. К счастью, мы не должны быть этому свидетелями, в этом Гуриг меня уверил, как и в том, что мы точно узнаем, что все завершилось. Мы решили вернуться в медленно проявляющуюся палатку и подождать с комфортом. Пока мы ждали, умывались и завтракали, делая зачем-то вид, что мы приличные люди и путешественники, Гуриг совсем побледнел, и мне пришлось укладывать его и поить отварами из его запасов. Я и сам, как ни удивительно, был совсем не против прилечь отдохнуть. Так что убрал флаконы и пристроился рядом. Проснулся я от того, что мои руки шарили по прижатому ко мне спиной телу Гурига, и скаба на нем была бесстыдно задрана до пояса. Судя по дыханию и едва сдерживаемым стонам, он чувствовал себя уже вполне сносно, и даже, наверное, хорошо себя чувствовал. Я притянул его за бедра еще крепче к себе и нащупал стоящий член: — Хотите еще одного ребенка от меня, Ваше Величество? Он вдавился в мою ладонь и потом еще раз, вжимаясь ягодицами в мой тоже уже стоящий член на движении обратно, и хрипло прошептал: — Думаю, это маловероятно, сэр Макс. И хочу я сейчас определенно другого. — Чего же, Ваше Величество? — моя мелкая месть была дурацкой и очень сладкой. И я хотел услышать ответ. — Твой член. — М-м-м? Что? — Я хочу, чтобы ты трахнул меня, уже безо всяких ритуалов. И я охотно подчинился своему сюзерену.