Всё тайное становится явным

Послышался стук. Су Шэ вынул меч, крепко сжал оружие в руках и настороженно спросил: - Кто? Никто не ответил, вместо этого створки ворот яростно распахнулись! Вместе с дождем и ветром внутрь ворвалась сверкающая фиолетовая молния, которая нанесла удар прямо в грудь Су Шэ, отбросив того далеко прочь. Су Шэ с силой ударился о колонну из красного дерева, изо рта фонтаном хлынула кровь. Двое монахов, потрясенные атакой, повалились на землю, не в силах подняться. Человек в фиолетовых одеяниях перешагнул порог и уверенным шагом направился в главную залу. Несмотря на перекрестный ветер и дождь снаружи, он совершенно не промок, лишь полы одежды немного потемнели от воды. В левой руке он держал зонт из промасленной бумаги, капли дождя стучали по нему, разбиваясь брызгами. В правой руке все еще сверкал холодным светом Цзыдянь, заполняя пространство яростным треском. Выражение лица человека было еще темнее, чем ночь с грозой и ливнем. Цзинь Лин тут же выпрямился и воскликнул: - Дядя! Скользнув по нему взглядом, Цзян Чэн холодно ответил: - Неужели! Теперь ты меня зовешь дядей! А чего ж раньше сбежал? Договорив, он волей-неволей перевел взгляд на Вэй Усяня и Лань Ванцзи. Не успел он посмотреть им в глаза, как Су Шэ поднялся, опираясь на свой меч, Нань Пин, и рванул в сторону Цзян Чэна. Тот не успел атаковать в ответ, когда воздух наполнился громким лаем. Фея ворвалась в храм летучей рыбой и бросилась на Су Шэ. Услышав собачий лай, Вэй Усянь мгновенно почувствовал, как волосы встали дыбом. Он сжался в объятиях Лань Ванцзи и ни жив ни мертв от ужаса просипел: - Лань Чжань! Лань Ванцзи уже без всяких напоминаний обнял его покрепче и ответил: - Я рядом! Даже не видя происходящего, лишь расслышав слова, Цзян Чэн скривился, будто мышцы лица прошила судорога. Он собирался посмотреть в их сторону, но теперь усилием воли заставил шею ни в коем случае не поворачиваться. К тому же в это мгновение из внутренних чертогов храма выбежали несколько монахов и заклинателей с мечами. Цзян Чэн холодно усмехнулся, затем вскинул правую руку и рассек воздух в храме Гуаньинь ярким фиолетовым сиянием Цзыдяня. Все, кого коснулся кнут, отлетели назад, Цзян Чэн же так и продолжал держать в левой руке зонтик. И только когда все в храме уже беспорядочно валялись на полу, содрогаясь и извиваясь, словно тело поразил разряд молнии, Цзян Чэн наконец сложил зонт. Су Шэ, пытаясь отогнать собаку, яростно вопил. Цзинь Лин неподалеку закричал: - Фея! Осторожно! Фея, кусай его! Кусай за руку! Лань Сичэнь выкрикнул: - Глава Ордена Цзян, остерегайтесь звуков гуциня! Не успел он договорить, как со стороны внутренних чертогов храма полилась мелодия. Однако еще на горе Луаньцзан Цзян Чэн вдосталь натерпелся от этих темных мотивов. Естественно, он был более чем настороже. Как только в воздухе пронеслась первая нота, Цзян Чэн носком ботинка подцепил меч, который обронил кто-то из заклинателей. Левой рукой он отшвырнул бумажный зонт и подхватил меч, а правой достал из ножен Саньду. Зажав в каждой руке по мечу, он с силой ударил одним о другой. Клинки звякнули, издав резкий звук, заглушивший мелодию гуциня Цзинь Гуанъяо. Метод оказался весьма действенным! Была только одна проблема — звук остро резанул по ушам! Настолько болезненно, что создавалось впечатление, будто уши пронзал ужасающий шум. А для Лань Сичэня и Лань Ванцзи, выросших в Ордене Гу Су Лань, это было и вовсе невыносимо. Оба слегка нахмурились. Однако Лань Ванцзи, руки которого были слишком заняты тем, что обнимали Вэй У Сяня, просто не мог прикрыть уши. Поэтому Вэй Усянь, не переставая дрожать от собачьего лая, накрыл своими ладонями уши Лань Ванцзи. Плотно стиснув зубы, Цзян Чэн продолжал извлекать мечами отвратительный лязг, приближаясь к дальней стороне храма. Однако, не дожидаясь, пока он исполнит намерение атаковать, навстречу ему вышел Цзинь Гуанъяо, прикрывающий уши руками. «Глава Ордена Цзян, должен признать поражение перед столь убийственным ходом». Цзян Чэн нанес удар Цзыдянем по Цзинь Гуанъяо, но тот ловко увернулся. - Глава Ордена Цзян! Как вы сюда попали? Цзян Чэн отказывался с ним говорить. Духовной силой Цзинь Гуанъяо не мог с ним сравниться и потому не осмеливался вступить в прямое противостояние. Ему оставалось лишь уворачиваться, снова и снова, сохраняя сдержанность, пока его подчиненные нападали на Цзян Чэна. - Вы последовали за А-Лином, когда тот убежал? Должно быть, вас сюда тоже привела Фея. Ох, досадно, ведь это я ее ему подарил, но она не проявляет ко мне ни капли уважения. В крепких объятиях Лань Ванцзи Вэй Усянь уже не чувствовал столь сильного страха, хотя все так же слышал лай. У него даже хватило сил вспомнить кое-кого, пока он наблюдал, как Цзинь Гуанъяо улыбался и спокойно закатывал глаза даже в разгар боя. Вэй Усянь прошептал: - Он и правда такой же, как Сюэ Ян. Лань Ван Цзи же ничего не сказал. Не услышав ответа, Вэй Усянь поднял голову и понял, что до сих пор закрывает ладонями уши Лань Ванцзи. Тот не слышал ничего из сказанного, поэтому, видимо, и не ответил. Вэй Усянь сразу же убрал руки. В этот миг интонации в голосе Цзинь Гуанъяо переменились, он заулыбался. -Глава Ордена Цзян, что с вами случилось? С тех самых пор, как мы начали, ваш взгляд так и бегает, словно вы боитесь посмотреть в ту сторону. Там что-то есть? Цзян Чэн огрызнулся: - Ты же верховный заклинатель. Дерись со мной, если можешь — к чему эта пустая болтовня? Цзинь Гуанъяо продолжал улыбаться. - Все еще избегаете смотреть туда? Там же нет ничего особенного, только ваш шисюн. Вы правда пришли сюда в погоне за А-Лином? Цзян Чэн рявкнул: - Ты о чем?! Кого еще мне тут искать?! Лань Сичэнь воскликнул: - Не отвечайте ему! Цзинь Гуанъяо всегда умело обращался со словами. Как только Цзян Чэн начал говорить с ним, его внимание можно было перевести на что угодно, а эмоции неизбежно усиливались. Цзинь Гуанъяо продолжил: - Отлично. Видите, господин Вэй? Ваш шиди пришел вовсе не за вами. Он даже взглядом вас удостоить не желает. Вэй Усянь улыбнулся: - Какие странные речи вы ведете. Глава Ордена Цзян далеко не первый день так со мной обращается. Разве мне нужно напоминание от вас? После этих слов губы Цзян Чэна чуть скривились. Вены на руке, держащей Цзыдянь, вздулись. Цзинь Гуанъяо снова повернулся к нему и вздохнул. - Глава Ордена Цзян, только посмотрите… Ох и сложно же быть вашим шисюном! Заметив, что Цзинь Гуанъяо не оставляет попытки перевести разговор к теме их с Цзян Чэном отношений, Вэй Усянь начал беспокоиться. Цзян Чэн ответил с не меньшим сарказмом: - Глава Ордена Цзинь, разве быть вашим названым братом не сложнее? Цзинь Гуанъяо вовсе не беспокоился о том, слушает ли его Цзян Чэн. - Глава Ордена Цзян, я слышал, вы вчера без повода закатили скандал в Пристани Лотоса: бегали с мечом, принадлежащим Старейшине Илин, и приказывали каждому встречному вынуть его из ножен. Выражение лица Цзян Чэна моментально сделалось невыразимо пугающим. Вэй Усянь вдруг подскочил в руках Лань Ванцзи. Его сердце пропустило удар, а в голове зазвучало: «Мой меч? То есть Суйбянь? Разве я не оставил Суйбянь Вэнь Нину? Нет, вчера я не видел, чтобы у него был при себе меч… Как он оказался в руках Цзян Чэна?! И почему Цзян Чэн говорил людям вынуть его из ножен?! А сам он пытался достать его?» Стоило ему напрячься, как Лань Ванцзи протянул руку и погладил его по спине, только это заставило Вэй Усяня немного успокоиться. А глаза Цзинь Гуанъяо при виде внезапной молчаливости Цзян Чэна заблестели. - Кроме того, я слышал, что никому так и не удалось достать меч, кроме вас лично. Как любопытно. Меч самостоятельно запечатался более тринадцати лет назад, когда только попал ко мне в руки. И никто, кроме самого Старейшины Илин, не смог бы достать его из ножен… Цзян Чэн атаковал одновременно Цзыдянем и Саньду, яростно крича: - Заткнись! Цзинь Гуанъяо, не обращая внимания на выпад, с ухмылкой продолжил: - И тут мне вспомнилось. Еще тогда, давно, молодой господин Вэй был столь самоуверен, что никогда не носил при себе меч, каждый раз изобретая новые отговорки. Мне всегда это казалось очень занимательным обстоятельством… А вы как считаете? Цзян Чэн взревел: - Что ты хочешь этим сказать?! Цзинь Гуанъяо повысил голос: - Глава Ордена Цзян, вы воистину человек экстраординарный. Самый молодой глава ордена, самостоятельно восстановивший Орден Юньмэн Цзян с нуля. Я восхищен вами. Однако мне помнится, что в прошлом вы ни в чем не могли превзойти господина Вэя. Не расскажете, как вам удалось подняться в силах выше него во время Аннигиляции Солнца? Возможно, вы приняли некий золотой эликсир? На словах «золотой эликсир» его голос звучал четко и ясно. Черты лица Цзян Чэна исказились до неузнаваемости, а Цзыдянь расцвел опасным белым светом. Во всей этой сумятице в движениях Цзян Чэна проявилась слабость. Цзинь Гуанъяо ждал именно этого: секундной слабости. Он выбросил вперед струну, которую до сих пор прятал. Цзян Чэн тут же собрался с духом, чтобы противостоять нападению. Цзыдянь сплелся со струной. Почувствовав онемение в руке, Цзинь Гуанъяо тут же отступил. И все же почти сразу легко рассмеялся. Левой рукой он хлестнул другой струной и напал на Вэй Усяня! Зрачки Цзян Чэна сузились до маленьких точек. Взмахом запястья он перенаправил Цзыдянь наперехват струне. Цзинь Лин же выпалил: - Дядя, берегись! Воспользовавшись ситуацией, Цзинь Гуанъяо вынул меч, которым был опоясан, и нанес удар в грудь Цзян Чэна! Цзян Чэн с потемневшим лицом схватился за грудь. Меж пальцев закапала кровь, окрашивая ткань в черно-фиолетовый. Отбив атаку струны, Цзыдянь снова стал серебряным кольцом и вернулся на руку к Цзян Чэну. Ведь когда владелец истекает кровью или страдает от серьезного ранения, духовное оружие всегда возвращается к своей изначальной форме. Воспользовавшись возможностью, Цзинь Гуанъяо поспешно подошел и запечатал духовные каналы Цзян Чэна. Затем вынул из рукава платок, стер кровь с лезвия и снова обернул меч вокруг пояса. Цзинь Лин сразу же бросился поддержать Цзян Чэна. Лань Сичэнь вздохнул. - Без резких движений, медленно помоги ему сесть. Даже получив удар мечом в грудь, Цзян Чэн все же не на столько ослаб, чтобы немедля лишиться жизни. Он временно не мог свободно двигаться и использовать духовные силы, только и всего. Глава Ордена Цзян не любил принимать помощь от других, поэтому бросил Цзинь Лину: - А ну, пошел прочь. Цзинь Лин понимал, что дядя гневается на него за то, что убежал без спроса, и потому, признавая ошибку, не осмелился перечить. Раздающийся издали лай черной собаки-оборотня внезапно оборвался жалобным визгом. Цзинь Лин, услышав звук, содрогнулся, вспомнил давешние слова Цзинь Гуанъяо и закричал: - Фея, беги! Они хотят убить тебя! Спустя некоторое время Су Шэ ворвался в храм через завесу дождя вне себя от ярости. Цзинь Гуанъяо: - Почему ее до сих пор не убили? Лицо Су Шэ исказилось ненавистью. - Подчиненные не справляются. Эта трусливая псина исполняется отваги только в присутствии сильного покровителя. А как видит, что ситуация не благоприятная и врага не одолеть, бежит, поджав хвост. Да так, что никому не угнаться! Цзинь Гуанъяо покачал головой. - Боюсь, она приведет еще кого-то на помощь. Нужно как можно скорее закончить начатое. Су Шэ: - Толпа никчемного отродья! Пойду потороплю их. Цзинь Лин вздохнул с облегчением. Увидев, что Цзян Чэн с лицом темнее железа сидит на полу, юноша, поколебавшись мгновение, обратился к Лань Ванцзи: - Ханьгуан-цзюнь, у вас не найдется еще подушки? Те подушки, на которых они сидели, раздобыл Лань Ванцзи, но во всем храме Гуаньинь их оказалось всего четыре. Помолчав секунду, Лань Ванцзи поднялся и отдал Цзинь Лину подушку, на которой сидел сам. Цзинь Лин поспешно произнес: - Спасибо! Не стоит, все-таки лучше я отдам свою… Лань Ванцзи ответил: - Нет нужды. И сел рядом с Вэй Усянем. Они преспокойно поместились на одной подушке, даже тесниться не пришлось. Цзинь Лин, увидев, что место все же освободилось, почесав затылок, усадил дядю на подушку. Цзян Чэн же без посторонней помощи остановил кровь нажатием на несколько акупунктурных точек на груди, уселся, приподнял веки, бросив взгляд на Вэй Усяня и Лань Ванцзи, после чего снова прикрыл глаза. Его лицо помрачнело. Неизвестно, какие мысли посещали Цзян Чэна в этот момент. Вдруг из внутренних чертогов послышались восторженные ликования: - Глава Ордена! Нашли! Показался угол! Выражение лица Цзинь Гуанъяо заметно потеплело. Он быстрым шагом направился во внутренние чертоги. - Поторапливайтесь, копайте дальше! Соблюдайте крайнюю осторожность. Времени не так много. По небу, извиваясь, проползли семь-восемь белых молний, вскоре за ними послышались раскаты грома. Вэй Усянь и Лань Ванцзи сидели рядом, Цзян Чэн — отдельно от всех, только Цзинь Лин подтащил подушку к нему поближе. В шуме дождя воцарилась неловкая тишина, никто не желал заговорить первым. Однако по какой-то причине Цзинь Лину хотелось заставить их немного поговорить. Он смотрел то в одну сторону, то в другую, и вдруг сказал: - Дядя, как хорошо, что ты отразил атаку струны, иначе быть беде. Лицо Цзян Чэна сделалось чернее тучи. - Лучше закрой свой рот! Если бы он не поддался всплеску эмоций, то не дал этому проклятому Цзинь Гуанъяо возможности провести внезапную атаку и не оказался в руках врага. Кроме того, Вэй Усянь и Лань Ванцзи вполне могли сами защититься от струны. Даже если сейчас Лань Ванцзи не в состоянии использовать духовные силы, а в теле Вэй Усяня они на очень низком уровне, все же мужчины могли двигаться и если не атаковать, то уклониться от атаки уж точно им под силу. Цзинь Лин, бестолково пытаясь завести разговор с дядей, надавил как раз на больное место, и потому обстановка, вопреки ожиданиям, стала еще более неловкой. Вновь осыпанный бранью, Цзинь Лин пристыженно замолчал. Цзян Чэн поджал губы и больше не произнес ни звука. Вэй Усянь также ничего не сказал. Раньше он бы скорее всего принялся подшучивать над Цзян Чэном из-за того, что тот позволил противнику выбить себя из колеи и дал шанс одержать над собой верх. Вот только теперь, поразмыслив над словами Цзинь Гуанъяо, Вэй Усянь все прекрасно понял. Цзян Чэн узнал правду. В этот миг рука Лань Ванцзи вновь утешительно скользнула по его спине. Вэй Усянь поднял глаза и увидел, что тот вовсе не выглядит потрясенным, но во взгляде разливается почти осязаемая нежность. Сердце Вэй Усяня дрогнуло. Не сдержавшись, он прошептал: - …Ты знал? Лань Ванцзи мягко кивнул. Вэй Усянь в безысходности выдохнул: - …Вэнь Нин. Суйбянь всегда находился в руках Вэнь Нина, а теперь попал к Цзян Чэну. Но с тех пор, как они покинули Пристань Лотоса, Вэнь Нин и словом об этом не обмолвился. Вэй Усянь: - Когда он все рассказал? Лань Ванцзи: - Когда ты потерял сознание. Вэй Усянь: - Значит, вот как мы выбрались из Пристани Лотоса?! Если бы не тот факт, что Вэнь Нин все еще не вернулся, Вэй Усянь наверняка наградил бы его сердитым взглядом. Лань Ванцзи: - Он чувствует себя виноватым. Вэй Усянь немного раздраженно пробормотал: - …Я столько раз просил его, настаивал, что нельзя рассказывать! Неожиданно заговорил Цзян Чэн: - Что нельзя? Вэй Усянь осекся и вместе с Лань Ванцзи посмотрел на Цзян Чэна, который, одной рукой зажимая рану, прохладно произнес: - Вэй Усянь, ты поистине образец бескорыстия и величия. Совершил все на свете хорошие поступки да еще никому об этом не рассказал, вынес все унижения ради великого дела. Как это трогательно. Должен ли я теперь упасть на колени и со слезами благодарить тебя? Судя по резкому тону, каждое слово Цзян Чэна было пропитано сарказмом. От взгляда Лань Ванцзи повеяло холодом. Цзинь Лин, увидев, что ничего хорошего это выражение не предвещает, поспешно закрыл собой Цзян Чэна, испугавшись, что Лань Ванцзи выбьет из него душу одним ударом, и воскликнул: - Дядя! Лицо Вэй Усяня тоже сделалось немного болезненным. Он и не надеялся на примирение с Цзян Чэном после того, как тот узнает правду. И все же столь колкие слова стали неожиданностью. Помолчав немного, он едва слышно проговорил: - Я не просил тебя о благодарности. Цзян Чэн громко хохотнул: - Ха! - затем добавил - Ну конечно, совершив благой поступок и не попросив о благодарности, ты вознесся к самым вершинам. Куда мне до тебя! Не удивительно, что отец при жизни часто повторял, что ты и есть тот, кто по-настоящему понимает девиз Ордена Юньмэн Цзян, кто почитает его традиции. Вэй Усянь, не в силах больше слушать, перебил: - Довольно. Цзян Чэн сорвался: - Что — довольно? Думаешь, сказал — довольно, и на этом все кончено? Тебе лучше знать! Ты во всем сильнее меня! Природный потенциал заклинателя, духовные и моральные качества, вы разбираетесь в этом лучше, мне до вас далеко… тогда что я из себя представляю?! Он резко протянул руку, будто собирался схватить Вэй Усяня за ворот, но Лань Ванцзи одной рукой прижал Вэй Усяня и закрыл собой, а другой с силой отбросил ладонь Цзян Чэна. В глазах его полыхнуло скрытое пламя гнева. И хотя в этот удар он не вложил духовных сил, все же физических сил не пожалел — рана на груди Цзян Чэна снова открылась, из нее хлынула кровь. Цзинь Лин взволнованно крикнул: - Дядя, твои раны! Ханьгуан-цзюнь, прошу, проявите снисхождение! Лань Ванцзи же ледяным тоном бросил: - Цзян Ваньинь, следи за словами! Лань Сичэнь снял верхние одеяния, накрыл ими дрожащего на земле Не Хуайсана и произнес: - Глава Ордена Цзян, вам нельзя излишне волноваться. Еще пара таких криков — и ваше состояние ухудшится. Цзян Чэн оттолкнул Цзинь Лина, который беспомощно пытался его поддержать. Несмотря на потерю крови, пылкая ярость прилила к его голове, от чего лицо то краснело, то бледнело. - Почему? Вэй Усянь, мать твою, почему?! Вэй Усянь, которого Лань Ванцзи закрыл собой, жестко переспросил: - Что — почему? Цзян Чэн: - Сколько всего наш клан тебе дал? Очевидно же, что это я — его настоящий сын, это я — истинный наследник Ордена Юньмэн Цзян, и столько лет ты во всем превосходил меня на голову. А за данное тебе воспитание платой стала жизнь! Жизнь моего отца, моей матери, моей сестры и Цзинь Цзысюаня! Из-за тебя… у меня остался только Цзинь Лин, а его родители погибли! Только он! Цзинь Лин содрогнулся, его плечи беспомощно опустились, выражение лица сделалось подавленным. Вэй Усянь шевельнул губами, но все же в итоге так ничего и не произнес. Лань Ванцзи повернулся и взял его за руку. Цзян Чэн все не унимался, продолжая браниться: - Вэй Усянь, так кто же все-таки первым нарушил клятву, кто предал наш орден? Ты сам мне говорил, что в будущем я стану главой ордена, а ты станешь моим подчиненным, будешь всю жизнь меня поддерживать. Что в Ордене Гу Су Лань будут Два Нефрита, а в Ордене Юньмэн Цзян — Два Героя. Что ты никогда не предашь меня, не предашь Орден Цзян, чьи это были слова?! Я спрашиваю тебя, чьи это были слова?! Или ты проглотил их вместе с языком?! Он разъярялся все сильнее: - И что же в итоге? Ты бросился защищать посторонних людей, ха-ха! Да еще из клана Вэнь. Сколько риса ты съел с их рук, если ни секунды не сомневаясь предал нас?! А наш клан для тебя ничего не значит?! Ты совершил все на свете геройства, а на каждый твой дурной поступок нашлось оправдание — так вышло поневоле! Не было иного выхода! Какие невыразимые страдания ты перенес! Страдания?! Ты выставлял меня полным идиотом, ничего мне не сказав! Сколько всего ты задолжал Ордену Цзян? Разве я не должен тебя ненавидеть? Разве я не могу тебя ненавидеть?! Но почему сейчас я как будто должен — наоборот — извиниться перед тобой?! Почему я непременно должен чувствовать себя так, будто все эти годы я разыгрывал из себя, мать его, шута?! Что я теперь собой являю? Получается, поделом мне, что теперь я ослеплен светом твоего сияющего великолепия, так что глаз невозможно открыть?! Разве я не должен тебя ненавидеть?! Лань Ванцзи резко поднялся на ноги. Цзинь Лин в страхе закрыл собой Цзян Чэна и воскликнул: - Ханьгуан-цзюнь! Мой дядя ранен… Цзян Чэн влепил племяннику затрещину, так что тот повалился на пол, и заорал: - Пусть нападает! Боялся я этого второго Лань! Вот только, схватив затрещину, Цзинь Лин остолбенел. И не только он, все — Вэй Усянь, Лань Ванцзи, Лань Сичэнь — остолбенели разом. Цзян Чэн… плакал. Слезы текли по его лицу, а сквозь сжатые зубы вырывалось: - …Почему… Почему ты не сказал мне?! Думаешь, я бы не смог понять? За кого ты меня вообще держишь? Цзян Чэн до хруста сжал кулаки, словно хотел обрушить удар на кого-то, или ударить себя, но в итоге с силой ударил о землю. Следуя чувству долга и морали, он должен был непреклонно, безоглядно ненавидеть Вэй Усяня. Но сейчас, когда у него внутри приводит духовные силы в движение то самое Золотое Ядро, Цзян Чэн не мог найти в себе сил для безоговорочной ненависти. Вэй Усянь не представлял, что на это ответить. В самом начале он решил ничего не говорить Цзян Чэну именно потому, что не хотел увидеть его в таком состоянии. Вэй Усянь крепко-накрепко запомнил обещание, данное Цзян Фэнмяню и Мадам Юй: как следует позаботиться о Цзян Чэне. Если бы такой человек, как он, который до крайности стремился превзойти других, узнал об этом, он бы всю жизнь провел в унынии и невыносимых страданиях, не в силах посмотреть Вэй Усяню в глаза. В его душе навсегда бы появился непреодолимый барьер: он бы всю жизнь прожил в мыслях о том, что заполучил все то, что имеет, лишь благодаря чьей-то невосполнимой жертве. А значит это вовсе не его успехи, не его заклинательские достижения. Он бы выиграл, но в то же время и проиграл, навсегда утратив возможность превзойти кого-либо. Впоследствии, когда из-за Вэй Усяня погибли Цзинь Цзысюань и Цзян Яньли, он тем более не мог позволить Цзян Чэну узнать правду. Ведь если бы он сказал ему тогда, получилось бы, что Вэй Усянь просто перекладывает ответственность, спешит доказать, что он ведь тоже совершил подвиг, как бы говоря — Цзян Чэн, не надо меня ненавидеть, видишь, я тоже чем-то пожертвовал ради Ордена Юньмэн Цзян. Цзян Чэн плакал беззвучно, но слезы неровными дорожками застилали все его лицо. Для прежнего Цзян Чэна расплакаться на глазах у всех было чем-то совершенно невозможным. Но только, с этого момента и впредь, каждый миг, пока в его теле бьется это Золотое Ядро, пока он может с его помощью использовать духовные силы, он будет вечно помнить, что это за ощущение. Лань Сичэнь поднявшись со своей подушки, подошел к Цзян Чэну и осторожными движениями посадил на прежнее место. Глава Цзян не сопротивлялся. Аккуратными поглаживаниями по спине, Лань Сичэнь пытался его успокоить, но получалось плохо. Задыхаясь от слез, Цзян Чэн произнес: - …Ты же говорил, что когда я стану главой ордена, ты станешь моим подчиненным, будешь всю жизнь поддерживать меня, никогда не предашь Орден Юньмэн Цзян… Это были твои слова. - … Спустя несколько секунд молчания, Вэй Усянь произнес: - Прости. Я нарушил обещание. Цзян Чэн покачал головой и зарылся лицом в ладони. Через мгновение он вдруг усмехнулся. В его тихом голосе звучала язвительная насмешка: - Даже в такой момент ты все еще говоришь мне «прости». Какая я, должно быть, драгоценная персона. Речь Главы Ордена Цзян всегда звучала как минимум на треть саркастично. Вот только на этот раз он насмехался не над кем-то другим, а над собой. Неожиданно он сказал: - Прости. Вэй Усянь на миг остолбенел. - …Тебе не нужно просить у меня прощения. Исходя из нынешнего положения вещей, не представлялось возможным выяснить, кто перед кем виноват в большей степени. Вэй Усянь добавил: - Пусть это будет моей платой Ордену Цзян. Цзян Чэн оторвал лицо от ладоней и посмотрел на Вэй Усяня. Глаза Главы Ордена Цзян, и без того красные от слез, заполнились кровавыми прожилками. Раздался его хриплый голос: - …Платой моему отцу, моей матери, моей сестре? Вэй Усянь размял виски. - Ладно. Все уже в прошлом. Не будем больше об этом. Все-таки те события не являлись воспоминаниями, которые ему нравилось все время воскрешать в памяти. Он совершенно не хотел поневоле вспоминать ощущения от вырезания Ядра, пока он находился в сознании, и не желал, чтобы кто-то раз за разом напоминал ему, что это за плата и какова ее цена. Если бы тайна раскрылась в прошлой жизни, он бы наверняка просто рассмеялся и, напротив, принялся утешать Цзян Чэна: - На самом деле, ничего страшного здесь нет. Посмотри, я уже столько лет обхожусь без Золотого Ядра, и все идет прекрасно. Могу поколотить кого хочу, могу убить кого угодно. Но сейчас у него в самом деле не было сил, чтобы столь же легко изобразить безразличие. Если не кривить душой, в действительности ему никогда не было безразлично. Вот так просто принять подобное с легким сердцем? Невозможно. Но… все это случилось в прошлой жизни. Вэй Усянь: - Ох, тебе… не нужно все время вспоминать об этом. Хотя я прекрасно знаю, что ты, со своим характером, все равно будешь помнить всегда… и все же, как бы сказать… Он крепче сжал руку Лань Ванцзи и добавил, обращаясь к Цзян Чэну: - Сейчас мне правда кажется… что все уже в прошлом. Слишком много времени утекло, нет нужды вновь переживать из-за этого. Цзян Чэн яростно вытер лицо от слез, сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Открыв их, со всей своей решимостью сказал: - Раз твоя правда открылась, то и я обязан тебе поведать кое-что. Вэй Усянь, как и все присутствующие невольно притихли, ожидая следующих слов Главы Ордена Цзян. - В прошлом, Орден Вэнь поймал меня не потому, что мне хотелось вернуться в Пристань Лотоса и забрать тела родителей. В том городке, через который мы проходили, и ты отправился купить нам еды, нас нагнал отряд заклинателей из Ордена Вэнь, - он тяжело вздохнул, - Я увидел их и покинул место, где ты меня оставил, спрятавшись за углом, чтобы не попасться на глаза. Но они принялись обходить улицы и вскоре наткнулись бы на тебя. Именно поэтому я выбежал из укрытия и отвлёк их. Я не хотел потерять еще и тебя! Я не думал, что потом все обернется так, как обернулось. Вэй Ин ошарашено поднял взгляд на того и не мог сказать и слова. Ему только и оставалось глотать воздух ртом. Но через пару минут из его глаз потекли слезы. - Цзян Чэн ты… Ты… - Вэй Усянь заикаясь пытался что-то сказать. Глава Ордена Дзян перебил его выкрикивая: - Не нужно. Теперь это не имеет значения! Несмотря на ответ Цзян Чэна, Вэй Усянь не остановился. Он отпрянул от Лань Ванцзи и кинулся в объятие к Ваньиню. - Конечно имеет. Какой же ты все-таки… Ему не дали договорить. - Ты можешь просто заткнуться? Цзян Чэн обнял его в ответ. От такого проявления чувств, Вэй Ин и правда замолчал. И уже через минуту они оба плакались на плечах друг друга.