Прощание

Я смотрю в глаза родных и не вижу в них ничего, кроме жалости. На душе становится противно. Ненавижу жалость. В гостиной Норы сейчас тихо как никогда...никогда, пока он был жив. Глубокая, почти осязаемая тишина невообразимо давит, но то, что все мы чувствуем, не выразить словами. Стоит ли пытаться? Они знают, что я не вернусь, что ухожу навсегда, и сейчас, стоя у самой двери с чемоданом в руках, я осознал, что поступаю правильно. Ведь так действительно будет лучше для всех. Я больше не могу служить им живым напоминанием о случившемся, не могу видеть надежду, на мгновение появляющуюся в глазах матери каждый раз, когда я вхожу в комнату, не могу смотреть на слезы отца, которые он так усердно прячет каждый раз при упоминании моего погибшего брата. И лишь в одних глазах я вижу не жалость, а отражение собственной боли. Ее глаза не полны слез сострадания, они лишь выражают болезненное, ненормальное безразличие ко всему происходящему. Но где-то глубоко, на дне этих больших карих глаз таится безумная боль, так тщательно скрываемая ото всех. Но я это вижу. Это лишь на время приглушенная агония, сжигающая душу изнутри и готовая в любой момент вырваться наружу. Но она не допустит этого. Она справится, не зря же ее называют самой умной ведьмой поколения. Как же странно порой складывается наша жизнь... Еще год назад она была для меня всего лишь знакомой, подругой моего младшего брата, в которую он был по уши влюблен, а сейчас только она может понять меня как никто другой, только она может если не облегчить мою боль, то хотя бы разделить ее со мной пополам. Она стала для меня роднее всех, и сейчас только я знаю ее самую сокровенную тайну. Сейчас же эта хрупкая девушка просто стоит и смотрит мне в глаза. Она одна среди всех присутствующих по-настоящему понимает, почему я ухожу. Она ведь любила его как и я, просто это была совсем другая любовь. Кроме них двоих об этом знал только я. Фред не мог не рассказать мне об этом, мы же близнецы. У нас нет тайн друг от друга...не было. Временами я задумывался, что же у них может быть общего? Они же абсолютно разные! Он самый неугомонный балагур, которого когда - либо знали стены Хогвартса, а она самая строгая староста (кроме Перси, конечно), лучшая ученица школы за последнее лет триста. Но, как оказалось, противоположности все-таки притягиваются. Со временем я понял, что она именно та девушка, которая нужна моему брату...была нужна. Она усмиряла его безбашенный задор, не давая ему чересчур выходить за рамки. Она оберегала его от неприятностей, обычно следовавших за нашими особо дерзкими выходками, тем самым неоднократно спасая нас от больших проблем. И мы были очень благодарны ей за это. Но Фред умер. Он ушел, и его уже не вернуть, как не вернуть и улыбки на наши лица, бывшие когда - то счастливыми. Когда я в последний раз видел улыбку на ее лице? Кажется, давно... Среди прочих, в моей голове проносится мысль о том, что ей сейчас, должно быть, намного тяжелее, чем мне. Это я смог решиться уйти, исчезнуть из жизни родных и близких, утешая себя тем, что так всем будет лучше. А она не может позволить себе просто сбежать... Или может? Я ставлю чемодан и молча протягиваю ей руку, смотря прямо в ее большие карие глаза. На лицах моих родных отражается удивление, а затем и откровенное непонимание происходящего. Она же совершенно не меняется в лице, лишь медленно, но уверенно подходит ко мне и берет меня за протянутую руку. Семья уже не скрывает свое недоумение. Из маминых глаз начинают течь слезы, отец удивленно приподнял брови, а лицо Рона и вовсе вытянулось до неузнаваемости. И только в глазах Джинни мелькнуло что-то, похожее на понимание: сестренка никогда не была глупа и уже давно догадывалась об отношениях Фреда и Гермионы. Что ж, ее догадки подтвердились. Но ни один из них не понимает, как необходим для нас этот отчаянный шаг, ведь ни один из них не терял столько, сколько потеряли мы. Именно поэтому мы должны сейчас уйти. Просто бросить все и попытаться начать новую жизнь. Но поодиночке мы бы не справились. - Готова? - глухо спрашиваю я. От долгого молчания мой голос кажется хриплым. - Да, - просто отвечает Гермиона. Я крепче сжимаю ее руку, поднимаю чемодан, и, окинув прощальным взглядом всех присутствующих, мы с громким хлопком растворяемся в воздухе, оставляя после себя лишь пустоту. В Норе снова наступила тишина.