Стетоскоп, градусник и любовь

-Тебе не надоело проводить эту процедуру в миллионный раз, Док? Я не отвечаю. Лишь смотрю на твоё лицо, на твои волосы, на твой единственный глаз. Не надоело. И, боюсь, никогда и не надоест. Я провожу пальцами по твоей руке, останавливаюсь на жилке около запястья, щупаю пульс. Слишком слабый. Ты с подозрением смотришь прямо в мои глаза. Ты понимаешь, что эта процедура бесполезна, но ничего не говоришь. Лишь одеваешь и вновь снимаешь свою футболку, широко открывая слегка порванный рот и вновь считая меня сумасшедшим. Я и не отрицаю. Ты обо всём знаешь, обо всём подозреваешь, но упорно продолжаешь молчать. Ты как по сигналу, уже по привычке, достаёшь градусник из-под мышки и даёшь его мне. Я не смотрю на то, где остановилось его значение. Я уже наизусть знаю эту цифру, эту ртуть, это сожаление и боль. Ты никогда не оживёшь, и я знаю это. Я усаживаюсь на кресло, а ты рядом со мной на кровать. Ты одеваешь свою футболку, а я снимаю маску. Ты абсолютно загадочный, не знающий ни о том кто ты, ни о своём положении в обществе. Об этом не знает никто, даже Алекс. Единственная надежда ложится лишь на одного человека, на нашего предателя, про которого также не известно ровным счётом ничего. Ни жива ли она до сих пор, ни причастна ли она к той эпидемии, которая сейчас происходит в мире. Я тяжело вздыхаю и прикрываю глаза, задумываясь о том, что я могу для тебя сделать. Ничего - это единственный ответ, который навязчиво лезет в голову. -Я ведь ничего о тебе не знаю, - говорю с сожалением я. -Я тоже. - тяжело вздыхаешь ты и потом вновь улыбаешься своей глупой улыбкой. Как же я в неё влюблён. На радио, который сделали твои маленькие друзья, неожиданно заиграет вальс. Ты вдруг поднимешься со своей кровати и наигранно по-джентельменски подашь мне руку, приглашая на танец. Твой взгляд будет полон глупости и смеха, явно рассчитывающий подшутить надо мной. Я ненадолго задумаюсь и приму твоё приглашение, также поднимаясь с кресла. Ты положишь руку мне на талию, а я тебе на плечо. Мы почти одного роста, однако это не помешает тебе выступать в роли ведущего. Я же и согласен. Ты умело станешь водить нас по комнате в медленном танце в такт музыке. Каждый из нас всё это время будет думать о своём: ты, наверное, об Алекс или о еде, а я о тебе. Твоя костлявая рука порой будет мягко сжимать мою, а вторая, здоровая, прижимать моё тело к своему. Я же мягко, впервые за долгое время улыбнусь и сожму твоё крепкое плечо. Плечо, за которое я хочу держаться всегда. Музыка закончится, но мы с тобой ещё долгое время будем стоять так вместе, до сих пор думая каждый о своём. Наверное, твой ветреный мозг уже давно успел сменить мысли тысячу раз, а мой же до сих пор будет думать только о тебе, о твоих седых волосах, о твоих пальцах. Я тяжело вздохну и с огромным трудом отпущу твою руку и плечо, а затем сделаю хмурое лицо и в очередной раз скажу: -Завтра я к тебе зайду на обследование. - и, не дожидаясь твоего ответа, выйду из комнаты, идя в сторону выхода из отеля. Ты уже привык, ты уже не погонишься за мной, думая, что я чем-то расстроен. А я же снова смирюсь с погоней от этой боли, боли, что в твоём сердце нахожусь не я. Завтра я сдержу своё обещание. Завтра я вернусь к тебе с стетоскопом, градусником и маской. Завтра я снова вернусь к той боли, в которой вынужден находиться всегда.