something more than meets the eye

в моём сердце ты устроила кровавую войну, что со мною происходит — не пойму; мы с тобою так мало знакомы, но ты мне нравишься так…

      Джарет бросает взгляд в окно, из которого видно лишь голубое небо с неподвижными облаками, кропотливо прорисованными лучшими придворными художниками, и прикрывает воспалённые веки.       Он устал.       Тоби умиротворённо спит, не тревожимый ничем, в люльке, у которой полукругом толпятся гоблины, разглядывая младенца и взволнованно перешёптываясь — настолько крошечных детей у них не было уже очень давно, настолько, что они не помнят, как с ними обращаться.       В замке тишина, но сам Лабиринт волнуется, меняется, противится изменениям, как и жители — гоблины чуют плоть юного человека и жаждут попробовать, алчные розы слышат шум бегущей по венам крови и жаждут испить досуха, феи видят хаос мыслей и жаждут поглотить, маги знают про её присутствие и жаждут костей для ритуалов. Они разберут бедную маленькую Сару на кусочки, не оставив ничего, ни следа, ни пыли, ни памяти, словно и не было никогда, и Лабиринт забудет про неё, несущественную и слишком чуждую.       Джарет никогда не думал, что держать под контролем собственное королевство может быть настолько трудно — он управляет каждой мелочью, каждой тропинкой, каждой травинкой, каждым камнем, только бы ей на пути не встретилось нечто опасное, нечто взрослое, нечто, к чему она не готова и чего не желает.       Усмешка, полная горечи, растягивает губы — он извратил свой мир, перевернул с ног на голову, лишь бы он был таким, каким Сара хочет его видеть, с добрыми чудищами, глупыми стражниками, простецкими загадками и нелепыми, порой забавными, случайными встречными. Без жестоких чудовищ, живущих убийствами и насилием, без расчетливых солдат, без непобедимых сфинксов — без всего того, чем Лабиринт является в действительности.       Она была бы в ужасе, увидев пустое сиреневое небо, монстров с оскалом, трупы предыдущих неудачников и шпили ледяного замка.       Она бы плакала, дрожала, обнимая колени, и проклинала его.       У Джарета в груди разрастается бесконечный космос от одного образа в голове — невозможно и неприемлемо.       Её ненависть уничтожит его, пронзит тысячами игл, которые не вытащить и за три века, сожжёт белым пламенем, которое не потушит и Снежная Королева. Но не убьёт, его ничто не способно убить — какая жалость, какое упущение для существа, подобного ему.       Наблюдая, как она ступает по зелёной траве, выращенной специально для неё, беззаботно болтая со специально созданным искуснейшими магами Хоглом, Джарет впервые сожалеет о своём бессмертии — он знает, она не останется, она заберёт брата и уйдёт, вернётся домой, в свою комнату с игрушками, книжками и собакой, живущей в гараже.       Она не выберет его.       Джарет душит в себе желание плюнуть на всё и забрать её, околдовать и посадить на трон по правую руку от себя, и это получается легко — он не может поступить так с ней, не может так гнусно предать, не может превратить в выпотрошенную куклу. Она не будет Сарой, милой очаровательной Сарой, которая потрясающе улыбается, волшебно смеётся и пленительно пахнет — Сарой, верящей в чудеса, неминуемое торжество добра и вечную настоящую любовь.       У него никогда не поднимется рука извратить её и лишить воли, пусть соблазн получить хотя бы тело и велик. Но что такое тело, просто кусок мяса, просто набор ингредиентов для супа или магического ритуала, просто краткое удовольствие — ему это не нужно, воссоздать точную копию из пыльцы фей и глины подвластно его чарам.       Какая низость.       Сара довольна, она преодолевает очередное препятствие, радуясь, и блеск её глаз вбивает гвозди ему в рёбра.       Почему из всех людей он влюбился в ту, которая никогда не станет его?       нечестно.       Джарет смеётся, согнувшись, прикрыв ладонью лицо, а гоблинам нет дела — они привыкли к его странностям, ведь нет ничего странного, что проживший больше тысячи лет сошёл с ума. И они боятся, знают, что может стереть их существование мановением кисти, приказать банально казнить или бросить на мучительное выживание в сердце Лабиринта.       В Лабиринт не хочет никто.       Лабиринт опасаются все — никто, кроме Джарета, туда не входит, и никто, кто там живёт, оттуда не выходит.       Лабиринт всегда не то, чем кажется, для всех он разный и в то же время одинаковый, пугающий, отнимающий рассудок и душу, выматывающий и убивающий — но для Сары он всего лишь «пара пустяков», потому что она маленькая девочка, которой хочется приключений, новых друзей и быть героиней.       И Джарет изворачивается узлом, колдует на износ, не отдыхает и сотой доли секунды, растягивает время как жвачку и искажает как в аттракционе кривых зеркал, наводит ужас на подданных, держит границы строго закрытыми и игнорирует всех — он смотрит только на Сару, на мгновение счастья, на иллюзию ответного интереса, на Сару, которая вот-вот сохранится лишь в его воспоминаниях глотком свежего воздуха в затхлой комнате. Она такая юная, сущее дитя — и она уже иссохший труп, покоящийся в земле.       Она идёт по Лабиринту, изменяющемуся под её ожидания, и она уже мертва.       Джарет ненавидит своё бессмертие, её смертность и то, что он потерял её — она подбирается всё ближе, решительная и уверенная, настроенная сокрушить его и вернуть брата. Он хочет, жаждет её любви так отчаянно, что становится страшно — они практически незнакомы, но она воспринимается необходимой половиной, придающей ему целостность, а его существованию — смысл и краски.       Она рушит всё, отвергая его без сожалений, с холодом, который впечатлит и Снежную Королеву, и он возвращает её и Тоби домой, невредимыми и ровно в полночь, и она удовлетворённо дарит брату плюшевого мишку и закрывается в комнате, оглядывая её совершенно новым взглядом — Джарет наблюдает за ней, за тем, как она убирает всё, что напоминает о Лабиринте и нём, и нарушает все правила, отправляя ей кусочек волшебства.       Сара счастливо встречает друзей и устраивает вечеринку, а он возвращается в Лабиринт и кричит, пуская трещины по каменным стенам и земле — гоблины в панике разбегаются, уносясь в город, а Лабиринт подбирает разбитые осколки его сердца и облачается в них, приобретая острые углы и ужасающие формы.       Над Лабиринтом висит яркое солнце, чистое сиреневое небо и абсолютная тишина.       В Лабиринте полумрак, крики его обитателей, разрываемых на части, и реки разноцветной крови — Лабиринт оживает и умирает, и Джарет вместе с ним.