Не отпускай мои руки, молю!

Утро. Прекраснее утра я и не встречал, когда после долгой рабочей недели, с раннего утра тебя встречает насыщенный, как и сам вкус, латте. Улыбка блаженства так и не спадает с твоего лица, а только закрепляется твоей удачной физиономией на весь, как кажется, день. Важно сложив свои оголенные ноги, на которых красовались розовые, мягкие, удобно сидящие тапочки, чья главная фишка попадалась каждому на глаза, из-за чего я и взял их, а именно милая и улыбающаяся мордочка какого-то котенка. Я сидел и смотрел на утренний рассвет, словно кровью разливающийся по всему периметру, открытого на мой взор горизонта, по которому летела шумно каркающая и густая стая ворон. Все происходящее на улице было очень хорошо слышно моим ушам, так как я торжественно распахнул окно в свою кухню, принимая холодные и шаловливые порывы ветра, которые с первой возможностью стали играться с моей влажной от недавнего похода в ванную челкой, и с первой возможностью заставляя слышно и ритмично стучать зубами. И так, сидя на стуле, задрав свои ноги на подоконник я и проводил свое время, слегка отталкиваясь ногами и раскачиваясь на месте. Хотелось бы проснуться и позже, так как делать и вправду было нечего, а мой лучик счастья все еще спал, но уснуть с такими же намерениями отдохнуть у меня не получалось, именно по этому я здесь и сидел, чтобы хоть как-то скоротать свое драгоценное в некоторых случаях время. Хоть оно и полезно, но для меня в том случае, если его можно провести с пользой и радостью, а сейчас… Увы, какие бы мысли и рефлексии мне в голову не сочились, все они так же были откинуты мною, словно ненужная или старая игрушка, не вызывающая никакого интереса к капризному ребенку. — Мяу-у! — послышалось мяуканье моего проснувшегося кота за спиной, а я, сильно оттолкнувшись от подоконника, полетел на пол с томным и неприятным грохотом. Крисса, которая с нетерпимостью ждала от меня корма, удалилась куда-то вглубь квартиры, а я резко стал и, почесывая свой пораненный зад, побежал за своим питомцем. — Крисса, Крисса! Кс-кс-кс! — стал я звать свою кошку, после чего из-за дверного косяка выглянула слегка испуганная, но до жути голодная мордочка. Она подбежала ко мне и прильнула со своими ласками к моей руке. — Во-от! Так то лучше, пойдем. Я встал и направился на кухню, и Крисска рванула за мной, извиваясь, словно змея между моих ног и мешая мне стандартно идти. Я потянулся к верхней полки шкафа, после чего достал коробочку с кормом, которая стал грохотать и трещать, вызывая еще большой аппетит у моего питомца, который стал вставать на задние лапы и тянуться передними к заветной еде. Щедро высыпав с грохотом корм в красную чашку, я отошел и присел на стул, наблюдая, как Крисса накинулась и жадно стала хрумкать, копаясь своей аккуратной мордочкой в куче сухого корма. За этой картиной можно было наблюдать вечно, так как она — мой второй лучик света, дарящий и приносящий мне счастье в виде нежных ласк и приятных для ушей мурчаний. Такие дарования были очень кстати в самых запущенных и стрессовых ситуаций, когда поддержка ну прям чрезмерно необходима, а сейчас она, как самый лучший и живой антистресс, который я когда либо встречал в своей жизни. Закончив свою долгожданную трапезу, Крисска рванула к моим ногам, благодарно терясь и мурлыкать, а я ответил тем же, нежно гладя ее до ужаса мягкую, белую и ухоженную шерсть. Наши ласки прервал резко заигравший на моем телефоне фонк, заставивший меня вздрогнуть и быстро потянуться своей рукой к телефону, что одиноко лежал нетронутым на небольшом кухонном столе. А вот и Колетт проснулась! Одним взмахом пальца я свайпнул по экрану вверх и поставил разговор на динамик, после чего из динамиков моего телефона стал изливаться очень резкий, но одновременно нежный голос моей подруги: — Приве-е-ет, спишь? — настроение ее, как всегда, было на высоте. — Прив-е-ет, не сплю. — пародировал ее писклявый голос я, получив в ответ еле слышимый смешок. — Ты что-то хотела? В динамике послышались громкие шуршания, а вскоре Колетт продолжила: — Хотела, в кафе, может? — предложила она. — А давай! Я встал со стула и направился в сторону балкона, где достал одну сигарету и поместил между зубов, после чего черкнул зажигалкой и заставил кончик сигареты покраснеть, а мой рот, а потом и легкие заполнится табачным дымом. В мой взор открылся только что проснувшийся город, которое верно осветило яркое, только что взошедшее алое солнце, что начало выполнять свою кропотливую работу. Все вокруг стало шуметь рычащими, как звери моторами, играющей где-то музыкой какого-то зарубежного рэперского исполнителя и тем самым шаловливым ветром, которое вновь принялось за свое дело, одаривать своими ветреными потоками людей и ветки, что качались при каждом холодном вздохе где-то сидящего и наблюдающего за утренней картиной Стрибога. Эх… Величественные и возвышающиеся где-то в далеке высотки и небоскребы города, что пробивали облачные подушки и сверкали от солнечных, еще не греющих лучей солнца, так и приманивали к себе людей, что приехали сюда только с целью заработать приличное количество деньжат и не более. Я выдохнул огромное количество табачного дыма, который резал мои глаза и нос, после чего резкими движениями рук развеял его по всему небольшому балкону. Докурив, я выкинул окурок использованной сигары куда-то вниз, далеко от меня вниз, после чего, весь промерзший, удалился в глубь квартиры, где я и стал накидывать на себя приготовленные для такого дня вещи, которые были выглажены мной за два-три дня до этого момента, когда моя долгожданная подруга позовет меня на встречу. Вот, я уже стою и красуюсь перед зеркалом, пытаясь найти некоторые незаметные для моих глаз изъяны, но, ничего так не найдя, с восторгом и радостью на душе направляюсь к двери, предварительно нацепив на мои пятки туфли. Взглянув последний раз на красавчика, я, ничего вновь не заметив в моем видке такого дурного и неприличного, вышел в подъезд, последний раз погладил свою любимую Крисску, после чего с грохотом на весь подъезд захлопнул тяжелую дверь, после чего прошел в лифт и нажал на кнопку «1». По дороге в назначенное кафе я зашел в цветочный магазин, где не пожалел денег на «скромный» подарок и выложил на кассу две тысячи, приобретая букет пышных, нежных и словно алая кровь 20 роз, аккуратно и прибрежно сложенные в единое целое, как прям я и Колетт… Я вам не говорил? А теперь скажу, какую страсть я испытываю к ней уже несколько лет, но одновременно умело и горько скрываю все это. А ведь она даже не подозревает, как сильно я мечтаю о ней, какие сильные и неугасаемые чувства, словно огонь пылают во мне и переполняют все пустые места, как я тайком разглядываю ее редкие и прекрасные черты лица, когда сама она отвлекается или отводит на время свой взгляд. Каждая секунда нахождения с ней — это отдельное удовольствие, но все еще не полное, так как я еще не добился ее, а давно пора бы. Но… Сердце мое, которое разгоняет кровь ежесекундно, протыкается тысячами игл, которые вызывают колкие и страшные чувства, что и заставляют меня передумать в признании любви. Что же она сделала со мной за последние годы… Я бросил все занятия, которое были мне интересны, откинул куда подальше все хобби, поэтому сейчас я посвятил все свое время это белокурой принцессе. Нет. На этот раз точно признаюсь, или иначе для чего я вытерпел и прожил всю свою мрачную без нее жизнь? Я должен перебороть себя и свое испуганное до ужаса сердце, которое с неожиданным приходом этой сложно обсуждаемой мысли о ней начинает колотиться, словно у меня сейчас сердечная недостаточность. И так все 10 минут неторопливой и дрожащей походки быстро пролетели, словно зима в этом году, поэтому сейчас я уже видел беловолосую женщину, что стояла около входа здания и ожидала моего прихода. Заметив меня неподалеку, всего лишь через дорогу, она стала весело махать руками в холодном воздухе, что еще не окончательно прогрелся утренним солнцем и что-то кричать в мой адрес: — Эди-и-и-и! Я, тем временем, уже перешел дорогу на зеленый и наконец-то встретился взглядом с голубыми и веселыми глазами девушки, расставляя руки для привычных нам объятий. Она же рванула ко мне, крепко-крепко обняв. Мое лицо вновь залилось розовым румянцем, но скрыть это не получалось, а сердце, как колотилось, так и колотиться бешеным ритмом. — Чего красный? — спросила он, отстранившись от меня. — Холодно. — кратко ответил я, а на улице действительно было холодно. Все в этот момент ходили в куртках, а я, как последний дуралей аристократ, стоял посреди улицы в смокинге и даже чувствовал, как на меня пялились некоторые прохожие. — Вообще дурак в костюмах ходить?! — возмутилась Колетт, склонив свои аккуратные бровки к переносице. — Ну… — я почесал затылок. — Да, дурак. А это тебе! Я неожиданно для нее достал из-за спины букет, который можно было увидеть и раньше, но почему-то она не обратила на это внимание и протянул ей. Она снова тепло расплылась в улыбке, вновь прильнув ко мне с объятиями и взяв мой «скромный» подарок: — Ах! Спасибо тебе огромное! Но… На это можно было и не тратиться. Чего сердце колотится? — говорила она приглушенным моим пиджаком голосом. — А-а… А я просто бежал, чтобы не замерзнуть! — придумал я ответ на вопрос, который заставил меня поставить в тупик. — Ну тогда понятно. Пошли быстрей внутрь, заболеешь! Она схватила мена за руку и побежала во внутрь здания, прямиком в сторону лифта, который, как посчастливилось, оказался на первом этаже. Нажав на кнопку «100», мы стали стоять и ждать, пока лифт поднимется на указанный этаж. Наступило молчание, которое было неудивительным для нашей долгой и неразлучимой дружбы, так как темы, которые только существовали на этой земле были уже поблекшими и устаревшими от наших постоянных разговоров. И я, как всегда, нарушил эту тишину, которую до этого нарушал только поднимающийся вверх лифт: — Как тебе идея «выпить»? — предложил я. — Нормальная, только… Боюсь, что алкоголь мне будет не по вкусу. — Ты хоть пробовала? — усмехнулся я. — Да! — выкрикнула она. — Вообще-то ты должен помнить этот момент! — А-а. — вспомнил я. — Это когда я тебе предложил года два назад? — Именно! Когда я еще со стула свалилась! — Хе-хе-хе! Как такое можно забыть! — Вообще не смешно! Она слабо ударила меня кулаком в плечо, после чего прислонилась спиной к стенке лифта, делая вид, что обиделась. Она сложила свои нежные и тоненькие ручки у себя на груди и обиженно надула щечки, словно какой-нибудь хомячок и нахмурилась. — Ути-пути! Кто у нас обиделся? — стал дразнить я подругу, а на ее лице начала проявляться улыбка, которую она всячески пыталась сдерживать и отмахиваться от моих рук, которые лезли к ее носику. — Боньк! И на этом моменте она окончательно рассмеялась, так как сдерживаться от слишком милых сю-сюканий в ее адрес она не могла. — Ха-ха-ха-хах! Хватит. — умоляюще протянула она, пытаясь выскользнуть из щекоток. А вот и дверь открылась в лифт, и мы сразу резко стали серьезными, так как посетителей этого кафе было много, и каждый из них разговаривал либо по телефону, либо с компанией, а кто-то вообще одиноко сидел и попивал кофе. Перед нами вновь открылся очередной красивый вид современной кафешки, который был покрыт блестящим золотом и сверкающими топазовыми огоньками, что отражались от роскошного интерьера, словно в замке. Под нашими ногами красовался красивый, белый, паркетный пол, который также вписывался в интерьер и дополнял незаконченную хорошо начатую картину помещения, что имело круглую форму и было расставлено кофейными столиками и барсовыми мягкими диванами, на один из которых мы и присели. Огромные панорамные окна дали нам возможность насладится вдвоем этим золотым, как и кафе, видом, что открылся нам освещенным городом. — Нам, пожалуйста, Древний Херсонес и? — я посмотрел на Колетт, но она отрицательно кивнула. — Больше ничего. — ответила она. — Хорошо, ожидайте. — сказал официант, после чего медленно умеренными шагами удалился в сторону кухни. — Колетт, скажи мне, пожалуйста, ну как можно был забыть надеть платье? — Я сама не знаю, ну… — она отвела виноватый взгляд в пол, словно ее сейчас отчитают. — Я не знаю… — Ладно. — протянул я, после чего облокотился об стол. И вновь мне в голову протиснулась мысль о признании в любви. С каждым разом она разъедает и заставляет меня пасть в панику и забить тревогу у себя в голове, а когда девушка, о которой ты давно мечтаешь, сидит прямо перед тобой, этот эффект становится более действенным в разы… Вот черт! Я начинаю вновь нервничать и бояться, а сердце с безумием колотиться! Что делать?! Пока я думал об дальнейших событиях, я толком даже не заметил, что начал отрывать заусенец у себя и сорвал до такой силы, что из пальца медленно стала поступать кровь, а потом и резкая боль. — Секунду! — оторопевши вскрикнул я, после чего рванул в сторону общественного туалета. Я забежал во внутрь, встал перед зеркалом, в котором можно было увидеть не такого уверенного, как с утра парня, а очень напуганного, до ужаса напуганного Эдгара, что с тяжелой отдышкой паники пытался придти в себя. Я сто раз пинал и кричал на себя за трусливый поступок, но… Но это неконтролируемо! Нервы… Нервы и тревога, как же от вас избавиться? — Сигареты! Точно! — я стал проверять и щупать свои карманы пиджака и брюк, но вот дерьмо! Кажется, я забыл их дома… Я несколько раз от злости ударил по плитке, разбив свой кулак в кровь и оставив кровавые разводы на стене, которые медленно стали спускаться алой речушкой вниз. Промыв рану, я вновь отправился к своей возлюбленной, сделав вид, что все в порядке. — Куда отходил? — задала тут же вопрос любопытная Колетт, которая наливала нам в фужеры красное вино. — Откашляться. Заболел, видимо. Ну что, пробуем? — Давай. Мы мигом опустошили до дна первые фужеры, а затем и вторые, третьи. Скажу так, мои волнения мигом улетучились вместе с трезвым состоянием, так как вино было немного крепкое и алкогольное, но до жути сладкое, что мы и любили. Но сейчас мы сидели и смеялись с того, что на постоянной основе икали. — Мне впер… Ик! вые понр… Ик! авилось что-то алкоголь… Ик! ое… — еле сформулировала непонятную речь Колетт, которая слегка улыбалась от своей же глупости, что согласилась со мной выпить. — Ага. Ик! Я боль… Ик! ше… Не могу! — Да как это… Ик! контролировать?! — возмутилась она. — А пошли танцевать? — улыбнулся пьяной улыбкой я. — Куда мы пойдем в таком… Ик! состоянии? Мы… Ик! только опозоримся! — Да пошли! Ик! На крыше небоскребы уже тепло. Так тепло, что и пьяной Колетт не пришлось надевать свою куртку, а я, будто бы предусмотрел этот момент и уже стоял в приличном и красивом костюме перед своей леди, что стояла в обычных лосинах, голубом свитере с длинным рукавами. Славный дуэт, но сейчас как-то было без разницы задумываться о таких мелочах, так как в мою затуманенную голову опять, словно током, ударила мысль, ради которой я сюда направлялся. Сердце вновь заколотилось с бешеной скоростью, с упорством и неприятным чувством вырываясь из моей грудной клетки, а мои руки стали неосознанно дрожать, словно сейчас произойдет конец света. А разве быть отвергнутым, это не есть конец света? Мне кажется, если это будет не взаимно, то для меня весь мир обрушится, а я свалюсь вниз, в пропасть, где меня поглотит постоянная стагнация и наступивший с того момента мрак, который вернется с новым и недоброжелательным мною приветом. Это страшно, очень страшно, когда твоя долгожданная мечта не сбывается, а только убивает тебя изнутри. Я то знаю, какого это… Ведь однажды цель моей жизни «добиться ее» была резко оборвана одним только отказом девушки, в которую однажды влюбился, и вы даже не представляете, какие страдания я испытывал на себе, но Колетт в то время вытащила меня из того оврага с копьями, в которую я угодил, вернув мою жизнь в тот же привычный мне жизненный цикл. А вот и начался наш вальс, в котором я всячески пытался показать свой авторитет. Взяв ее за талию, мои щеки вновь стали гореть, показывая всю мою смущенность и стеснительность, но даже несмотря на это, момент действительно оказался для меня самым тем, чем я смогу наслаждаться на протяжении некоторого времени. И так мы, слегка покачиваясь из стороны в сторону, словно супружеская пара прекрасных бабочек пархала на только что распустившимся цветке, по которому мы передвигались отработанными и нежными движениями танца. В этот момент я ощутил себя прекрасным принцем, который взял в жены золушку из бедной семьи, что не имела наряда, как у меня. Я смотрел на нее своими карими счастливыми глазами, которые так и полыхали огнем страсти и нетерпения поцеловать ту в аккуратные губки. Раз, два, три. — проговаривал я у себя в голове, боясь, что облажаюсь перед своей девушкой мечты, которая смотрела на меня голубыми глазами, что так же горели нахлынувшей на нас огромной трезвеющей волной счастьем. Я крепко прижал ее к себе, предавая себе больше уверенности и приговаривая: «Я больше не отпущу тебя, любимая». Та, словно услышала, посмотрела на меня удивленно-испуганным взглядом, но потом расплылась в теплой блаженной улыбке, словно тоже оживясь и прилагая больших усилий к этому романтичному танцу. Мы оба улыбнулись и не отрывали влюбленного взгляда друг от друга. И даже когда мы остановились, то продолжали смотреть друг на друга, а наши лица стала тянуть какая-та странная сила, что заставляла наши губы потихоньку соприкасаться, пока они окончательно не слились в жарком, словно пылающее над нашими головами солнце, поцелуе, которое продлилось где-то 30 секунд, и на этом моменте наши легкие одновременно сообщили о резкой нехватке воздуха. Тяжелая отдышка, но даже при этом мы не отрывали свои взгляды, наполненные страстями, на свои краснющие до пота лица. И только сейчас до меня дошло… Это взаимно! — Здорово. — тихо сказала смущенная Колетт, что пыталась отдышаться что от вальса, что от нашего поцелуя. Я снова рванул к ней, схватив руки и начиная быстрей и энергичней кружиться в танце на крыше небоскреба и… Последний момент, что всегда заключал наш постоянный танец, когда я должен ее закрутить и поймать ее на руки. Именно этот момент всегда не удавался у меня в танце с Колетт, но сейчас я должен красиво все закончить. Закручиваю свою леди, и моя рука случайно отпускает ее нежную и неповторимую, из-за чего она летит по инерции в сторону края крыши с сильным и тонким вскриком, пропадая из виду. — Нет! — крикнул я, подбежав к краю крыши и, слава богам, она ухватилась за небольшой бортик крыши. — Эдгар! — испуганно крикнула она, смотря на меня глазами надежды. Я мигом схватил ее руку, после чего стал тянуть на себя. — Помогите кто нибудь! — истерично на весь голос крикнул я в адрес работающих кафе, но никто не услышил. — Не отпускай мои руки, молю! — плача начала кричать она, не обращая внимания на падающие на ее лицо белые и шаловливые локоны волос, но как бы я не старался, я не мог поднять и спасти ее. Только не это! Ее руки, которые вцепились в мои с такой силой, словно это какой-то крепки звонок, стали постепенно покрываться проклятым потом и соскальзывать вниз. Мои силы были на исходе держать висящую девушку уже полминуты, а руки стали мои неметь и отказывать. Горькие слезы страха стали стекать по ее вискам, капая вниз и летя далеко с сотого этажа, а следующим в очереди будет она… Нет! Я стал тянуть с еще большей силой, но перестать это делать меня заставила резкая боль в плечах, что появилась из-за сильной нагрузки. Последние слезы, последние испуганные истеричные вздохи и… Летящая с криком вниз Колетт, которая посмотрела на меня последний раз, как и я… Звук замочной скважины, и сама дверь, которая с трудом была открыта слабыми и ослабленными руками. Я прошел в квартиру, толком не разуваясь и не обращая внимания на голодную и приставучую кошку, что сразу стала лезть и ласкаться, терясь об мои ноги. Но даже несмотря на испытуемую любовь к ней, я ее небрежно откинул ногой, после чего плюхнулся на скрипучую кровать. Эмоции сдали еще и тогда, но даже сейчас слезы мои не закончились, поэтому моя подушка уже сразу стала иметь большое слезливое и соленное пятно, которое появилось за несколько минут. Я нажал на красную кнопку пульта и сразу же на первом включенном канале было сказано следующее: — Здравствуйте, с вами вечерние новости Суперсити, и сразу о главном. На крыше нашего любимого небоскреба случился несчастный случай. У подножия нашли тело девушки, Колетт Андерсон, вскрытие показало что смерть произошла мгновенно от падения. Парень, Эдгар Рильсон, что видел это, находился на крыше, он утверждает что был ее кавалером, и сейчас вы видите его на экране. Родственники погибшей требуют суда над молодым человеком, но власти засчитали это, как несчастный случай.