***
Осень выдалась особенно мерзкой, черная листва, опавшая еще месяца 3 назад, превратилась в отвратное сухое месиво. Со дня на день должна была наступить зима, но, казалось, она совсем забыла про существование Парадиза. Осадков не было и не ожидалось. Забавно, как ясное голубое небо сочеталось с пейзажами цвета конского дерьма. Не смотря на такую унылую обстановку, развед-корпус продолжал тренировки. Да, гонять новобранцев по стадиону определенно добавляло эмоций, но далеко не позитивных. Стоит признать, что вечер стал на удивление долгожданным временем. Все расслаблялись, ужинали большой шумной толпой и разбредались по коридорам и казармам. В этом привычном для всех ворохе, Леви без зазрения совести удалялся в кабинет Главнокомандующей. Эта теплая комната стала такой привычной. Можно сказать, она ощущалась как дом. И это было явно не из-за мягкого диванчика в углу, на котором он в основном и проводил свое время, не из-за набитого книгами и бумагами шкафа — это все не имело значения. Леви быстро это понял, когда, однажды придя в кабинет, не застал там Ханджи. Весь интерес и мотивация мгновенно пропали. Какой смысл сидеть на этом диване, если она не за столом? Если не шуршит страницами документов, и не слышно ее уставших вздохов? Если она не нальет ему чай. Да, чай. Ханджи определенно знала о вкусах Леви. И чаепития в их корпусе уже давно стали обыденностью, но один случай почему-то выделялся. Черт его знает, почему. Вечером выходного дня Леви пришел в кабинет и отвлекся на какую-то заурядную книжку, вроде это был практически детский роман про компанию путешественников, выживающих в волшебном лесу. Глупость какая. Ханджи была по горло в работе, поэтому даже не поднимала на него взгляд. Все в порядке, это не доставляло никакого дискомфорта или неловкости, наоборот была в этом молчании какая-то своя прелесть. Они же могли провести этот вечер как угодно, но выбрали сидеть вдвоем в тишине. Это ли не показатель? Так вот, в один момент Ханджи так же молча вышла из кабинета. Странно было бы уточнять у нее, куда. За новой бумагой, или в уборную — она всяко скоро вернется. Но не было ее довольно долго. Почти двадцать минут. Когда же дверь наконец отворилась, Ханджи держала в руках поднос с парой чашек и ароматным заварником. — вот это я сглупила… а поставить то некуда! Леви резко отложил книгу и потянулся к низенькой табуретке, стоящей за диванчиком. Поднос был успешно размещен на ней. Ханджи же с ногами залезла на диван и начала причудливо изгибаться, разминая затекшее тело. Подумаешь, чай принесла, хоть он и не просил. Уселась на подушки, неуклюжа стянув сапоги. Ее руки все в чернилах, а хвостик на волосах опять куда-то сполз. Каштановые прядки падают на шею и не достают плеч. Она так сама подстриглась? Определенно сама, вышло так рвано, что их толком и не собрать. — Жуть, а не требования! Третий день подряд уже письма, ты представляешь… «представляю» Какая глупость. Так выделять этот поступок. Чай и чай. Да она кому угодно может его принести. Но вопреки рассудку, в голове это становится чем-то необычайно важным и значительным. Как взмах рукой во время экспедиции.***
Ближе к горизонту небо начинает неестественно темнеть. Густые тяжелые тучи, больше похожие на дым от лесного пожара, с жадностью застилают голубизну. Ветер несет их очень низко, напоминая грязные потолки подземного города. Порывы становятся заметно холодней и жестче. Погода меняется пугающе быстро. От чего появляется вязкое чувство тревоги. Выстрел. Красный дым. Ханджи остановила операцию. Леви спешно достает сигнальную ракету и передает сообщение. С правой стороны появляются наездники, они сгруппировались и направляются к внутренней части построения, забирая всех по пути. — Капитан! Было приказано собрать всех и прижаться к стене Роза! Ветер особенно больно хлестнул Леви по лицу. На боку и морде лошади стали появляться белые вкрапления. Снег. Мелкий, острый, как стекло, вонзается в обмороженную кожу. — Черт! Леви дергает за поводья и возглавляет группу собравшихся разветчиков. Они несутся поперек маршрута, подбирая других солдат. Снега становится больше, небо полностью заплыло жуткими тучами, погружая всех с сумрак. Видимость ухудшается с каждой минутой. Скорей. — Не успеем! Встревожанный женский крик достается откуда-то из группы. — Вперед! Нужно всех собрать! К счастью, из белизны к ним на встречу выезжают ребята из левого крыла. — Здесь ближе к югу стоят развалины, мы можем укрыться. — Значит, направляйтесь туда. Я пересчитаю всех и замкну построение. Леви судорожно бегает глазами по зеленым капюшонам, пока они тонкой линией направляются к югу. — еще 10 и Ханджи. Где они? — Командующая должна была собрать правое крыло, они не знают про укрытие. Снег совсем застилает глаза, непонятно, как лошади могут что-либо вообще видеть. Леви напряженно всматривается в метель, надеясь увидеть движения наездников. Сигнальные ракеты бесполезны, дальше 5 метров ничего не увидишь. Потеряться сейчас — катастрофа. Даже на лошади, бороться с титаном практически невозможно, УПМ при таких погодных условиях крайне неэффективны. Да просто остаться на открытой местности на пару часов равно сильному обморожению конечностей. Леви окутывает страх и тревога, такое уже было. Тоже резкая смена погоды. Они тогда тоже разделились. И Леви снова ничего не может сделать. Господи. Может. Рука хватает шумовую ракетницу и пускает оглушительный залп в воздух. Менее чем через десять секунд из глубины метели слышится ответный. В белизне показываются коричнево-зеленые силуэты. Да. Вот они.***
— И-и-и навались! Трое молодых людей дружно нагромоздились на тяжелую деревянную дверь. От влаги дерево деформировалось, поэтому та никак не вставала в проем. Снаружи бушевала настоящая метель, страшно подумать, что могло бы случиться, не окажись рядом это строение. Леви промок насквозь, прилипший снег таял от тепла тела, что доставляло немало дискомфорта. Однако, прочные каменные стены дарили чувство защищенности. Просторное помещение наполнял гул дружеских разговоров, солдаты снимали мокрые плащи и звенели затворами металлических фонарей. Правое крыло зашло последним, поэтому ребята еще не успели прийти в себя. Переполненные эмоциями от произошедшего, они невольно повышали голос и хохотали. Главное, сейчас они были в безопасности. Среди толкучки на входе мелькала желтая рубашка. Взгляд Леви невольно цеплялся за нее, стараясь не потерять из виду. — Просто не верится, что мы успели. Кажется, осадки решили выпасть за все две недели! Толпа расходилась. Одна Ханджи оставалась на месте, ее дергали солдаты, то один, то другой. По запотевшим очкам скатывались крупные капли только что оттаявшего снега, волосы слиплись, а за воротом плаща виднелся какой-то мусор. Леви ценил, когда подчиненные думали своей головой, что за бред постоянно ждать отмашки от начальства. Во всяком случае, сейчас она снова занята. Отвратное состояние одежды напомнило о себе, вызвав неприятную дрожь в теле. Очень жаль, что нет возможности развести огонь. Окидывая взглядом их место ночлежки Леви невольно нахмурился. Каменный пол залило слякотью с сапог, а солдаты будто специально разнесли ее по всему помещению. На такое даже спальник класть жалко. Недалеко от входа была приоткрыта дверь на лестницу, возможно в этих развалинах есть более приличные комнаты. Забрав фонарь и сумку, Леви направился на поиски. Изнутри замок оказался не таким уж и старинным, лестницы совсем не изношенные, а на вымощенных стенах практически нет сколов. Скорее всего он так и не был использован, строился для укрепления или нового района, но как всегда и бывает, цели перестали быть актуальными и лавочку прикрыли. Большинство комнат, в которые он заходил, были наполнены строительными материалами. Пылища и духота. Леви практически смерился с участью ночевать в слякоти, но в последний момент наткнулся на выход к винтовой лестнице. Она была совсем недалеко от общей комнаты, однако сразу он ее не заприметил. Длинный узкий подъем кончился прямоугольной дубовой дверью, на удивление приличной и не отсыревшей. Это внушало доверие. За ней находилась небольшая комната с округлыми стенами и высоким потолком. Окон не было, так что ничего не продувалось, каменный пол покрывала пыль, но все же ее было не так много. — Допустим Когда с фонаря были сняты все затворки, и он целиком осветил комнату, Леви заметил деревянный люк на потолке. Точно, это башня для наблюдения. Все карты сошлись, недостроенная база снабжения. Иронично, что она так или иначе все же послужила военным.***
Когда солдаты наконец оставили ее в покое, Ханджи устало выдохнула и оглядела шумный отряд. Ребята уже разложили спальники и принимались хрустеть сух-пайком. Слава Богу. Хорошо, что общий настрой команды оставался неоправданно высоким. Однако это никак не улучшало их положения. Жуткая метель, ограниченные припасы, невозможность добыть больше еды или воды. Еще лошади… им явно несладко сейчас, и если несколько сляжет, то как они доберутся до города? Запасные есть, но найдутся ли у них силы на долгий путь? Неизвестно. Нужно обсудить варианты. Ханджи забегала глазами по комнате. Где Леви? Только что же был здесь. Да. Стоял в том углу и стряхивал снег. Ханджи двинулась и прошла меж скоплений солдат. В общей комнате его точно не было. Недалеко от двери стояла компания в которой мелькала светлая макушка Армина. Возможно они могут помочь. — Капитан забрал сумку и ушел налево по коридору, еще не возвращался. — Понятно. Армин, ты не мог бы осмотреть замок? Неизвестно, сколько нам придется здесь пробыть, так что хорошо бы нам по максимуму использовать это строение. Я отнесу Леви ужин, а ты, как закончишь, приходи, нужно решать, что делать дальше. Армин легонько кивнул и направился выполнять приказ. Преодолев неприметную деревянную дверку, Ханджи вышла на узкую винтовую лестницу. Глаза застыли на картине медленно сменяющихся ступенек, а голова заполнилась мыслями о предстоящем дне. Если к утру метель так и не стихнет, им придется сильно экономить воду. Конечно можно растопить снег, однако без огня это будет очень проблематично. Если температура упадет, холодные каменные стены могут усугубить ситуацию. Сколько снега выпадет? Повозка и лошади смогут там пройти? Стоит ли им продолжить операцию и добраться до Укрепрайона, или повернуть назад? Господи боже. Ныряя в свои мысли, Ханджи не заметила конца пути и легонько стукнулась о дверь. Увиденное на минуту остановило все ее волнения. В округлой комнате, освещенной единственным фонарем, облокотившись на стену сидел Леви. Его колени едва не доставали груди, а голова устало лежала на скрещенных руках. Уснул… Губы тронула улыбка. Ханджи всегда радовалась, видя его спящим. Она знала, понимала, что ему это дается очень тяжело. Пройдя немного в комнату, она оставила галеты на сумке. Фонарь слепил глаза, по полу не дуло, однако воздух в помещении оставался довольно прохладным. Ветер отчаянно бился в деревянный люк на потолке. Сколько же лет этому строению? По виду не меньше 50. Ханджи зашуршала тяжелым спальником, ногти постукивали по деревянным пуговицам и спешно превращали кокон в одеяло. И давно он заснул? Даже не дождался раздачи провизии, а ведь ели они в последний раз утром. В таком холоде одежда высохнет не скоро, легко заработать простуду, уснув сидя на ледяном полу. Практически невесомо ступая по комнате, она подошла к этом мокрому холодному комочку. Шурша брюками, опустилась на колени и аккуратно накрыла его плечи тяжелой сухой тканью. Так странно, внизу остальной отряд, там шумно и суетливо, куча дел и нерешенных вопросов, а в этой башне тихо и спокойно, будто и нет никаких проблем, кроме воющей метели за деревянным люком. Да и та не способна сломить неприступные каменные стены. Тонкие руки скользнули по сгорбившийся спине, разглаживая спальник. Неудивительно, что ты остался в этой комнате. Теплая, вытянутая по стене тень подрагивала от мирного дыхания. Ладонь мягко опустилась на черные волосы, заботливо проведя по макушке. Нужно выключить свет. Дотянувшись и тихо звякнув затворками фонаря, Ханджи направилась к двери. Когда рука уже опустилась на ручку, из темноты послышался шорох. Кажется, это спальник. Глаза жмурились, стараясь разглядеть густую тьму. Вернувшись, она опустилась прямо перед Леви. Он не двинулся с места, на каменном полу лежало сползшее с плеча одеяло. Ханджи потянулась, чтобы все поправить, и вздрогнула от неожиданности. Грубая ладонь крепко, почти до красна, сжала ее запястье. Рука дернулась в попытке освободиться — безуспешно. Леви поднял голову. Плечи расслабленно опустились, и Ханджи мирно накрыла его руку своей. Ну что же ты… Наверняка безумно устал, сегодня был слишком насыщенный день. Мы так давно не были в экспедициях, да, и снова все пошло не по плану из-за моего просчета. Ветрено было с самого утра, неужели не догадалась, что погода может резко измениться… Я тоже испугалась. Невероятное везение, что мы вышли на этот Замок. Ханджи бегала зрачками по густой тьме, стараясь поймать его взгляд. Не успела. Напряженные, сомкнутые губы неуклюже коснулись уголка рта. Так смято и быстро, даже немного грубо. Он сразу отстранился и теперь уже она точно видела его глаза. Глаза, пристально смотрящие на нее, ищущие любую реакцию. Леви опустил колени на пол, в сторону от себя, плечи неестественно поднялись, а губы все еще не расслаблялись. Строгий, пронзительный взгляд смотрел в упор. Неужели… Быть такого не может. Ханджи расплывается широкой, пугающе игривой улыбкой. Сильнейший. Воин. Человечества. А чего она ожидала? Сложный в общении, довольно замкнутый человек, четко отбирающий свое окружение. Явно не из тех, кому «плевать с кем». Эмоциональный, но не импульсивный. Вывод напрашивался сам собой… И даже если так. Разве ж это имеет значение? Нет. Сейчас важно, только чтобы он опустил напряженные плечи. Ханджи придвигается ближе и мягко, едва касаясь, чмокает его в губы. Не отстраняется, чувствуя теплое дыхание и терпеливо дожидаясь ответного поцелуя. Уже более медленного и бархатистого, чем первый. Она улыбается, чувствуя, как хватка на запястье слабеет, спешно набирает воздуха и прикрывает глаза. Леви сыпет короткими ласковыми поцелуями, нарочно касаясь то верхней то нижней губы. Щекочет носом щеки, плавно переходит на уголки, едва успевая делать рваные выдохи. Ему явно понравилось. Мысли спутываются, в груди расплывется тепло, и Ханджи только прерывисто, едва слышно смеется. Она перехватывает лицо Леви руками, мягко проводя большими пальцами по шершавым щекам. Берет инициативу в свои руки, целуя едва заметные порезы от станка и эту предательскую складку меж бровей. Вжимается в нее так тепло и упрямо, упиваясь надеждой разгладить ее хотя бы сегодня. Когда горячее дыхание касается шеи, Ханджи вновь льнет к губам. Зарывается пальцами в черные волосы, отчаянно утягивая за собой. Эти поцелуи другие. Медленные, влажные и крепкие, в которых забываешь про ледяной пол и мокрую одежду. В которых целуют глубоко и практически неотрывно. Так что Ханджи шумно выпускает воздух носом и набирает вновь, задерживая дыхание до тех пор, пока голова не начинает кружиться. Леви разрывает поцелуй, отстраняется, упирается ладонями в женские плечи. Садится удобней, отодвигая забытый всеми, рухнувший с плеч спальник и аккуратно, стараясь ненароком не повредить в этой темноте, поддевает резинку туго сидящих очков. Волосы путаются, цепляясь за крепления, и падают прядками на лицо. К глазам и области на висках подступает холодок, однако чужие пальцы тут же принимаются массировать и растирать передавленные тугими ремешками места. Ханджи ластится щекой к сухой ладони, пока Леви четно пытается распустить запутанный и сползший хвостик. Не сумеет… потому что Ханджи прижимается в плотную и припадает губами к шее чуть пониже уха, от чего его руки слабеют и опускаются на женские бедра. Стук в дверь. Внутри все сжимается. Уши застилает оглушительное, порывистое биение сердца. На коже выступает неприятная дрожь, пока по стене напротив медленно бежит полоска света от открывающейся двери. — Капитан… я осмотрел доступную часть замка, но думаю, что какие-либо решения стоит принимать по мере поступления проблем. Возможно если подождать до утра, многие из них решаться сами собой, а новые поступят… так что… — Да. Армин, ты прав, поговорим о дальнейших действиях завтра. Короткий кивок в ответ, и дверь с оглушительным хлопком закрывается, после чего раздаются спешные, удаляющиеся шаги по лестнице. Ханджи все еще не может пошевелиться, сердце не унимается, и грудь заполняет чувство стыда, будто у нашкодившего ребенка. Как Леви вообще мог так спокойно ему ответить? Его это не волнует? Как много Армин увидел? Нет. Он сначала постучал, так что она успела отстраниться, но ведь он мог слышать… что он мог слышать? Тяжелое дыхание, шорох одежды или звуки тех влажных поцелуев, оставленных ей. Как она могла про него забыть?! Сама же попросила зайти… Как они не услышали шагов? Хотя, о чем речь, они метели то уже не слышали, что уж говорить о шагах по лестнице. Они на задании, она главнокомандующая. От ее решений зависит судьба развед-корпуса, безопасность Парадиза, исследования… На нее рассчитывают, ей доверяют, подчиняются, а в момент, когда она должна вести за собой отряд, решать его проблемы и думать наперед, она уходит от него в одинокую башню и тает там под поцелуями собственного капитана. Так нельзя. Она не может так поступать. Взгляд переходит на Леви, он все еще смотрит на закрытую дверь, вслушиваясь в звуки удаляющихся шагов. На его лице ни капли смущения или стыда. Почему он так расслаблен, их застукали. Сколько они здесь были? Вряд ли пятнадцать минут… и зачем она вообще начала… Она же знает, у нее не получится дать ему то, чего он хочет, нет, то, чего он заслуживает. У Ханджи есть обязанности, и он знает об этом. Так почему же тогда стоит этот ком в горле, когда она смотрит на него. На слегка потрепанные ее же руками волосы, растертые губы и уставшие глаза. Откуда чувство бешеной, неисправимой вины. Прости. У меня нет на это времени. Прости. — Я… — Ханджи отстраняется сильнее, облокачиваясь на руки позади себя. — Я принесла тебе галеты… — Она бегает глазами по комнате, слава Богу они уже успели привыкнуть к темноте. Найдя сумку, совсем отползает от Леви и старается как можно скорее восстановить сбившееся дыхание. В носу предательски щекочет, когда их взгляды встречаются. Он все понял. Он определенно все понял. — Прости… Мысли внутри сминаются в абсолютную кашу, не давая выдавить из себя другое слово. В руке предательски громко похрустывает галет. Ханджи из-за всех сил сглатывает горький комок, пока горло не перестает ее слушаться. — Я… ты знаешь. Слезы безжалостно щиплют глаза и сбегают горячими дорожками. — Мы же… — Ханджи. Собственно, все. Это стало последней каплей. Она не сможет сказать и слова. Даже дышать становиться невыносимо больно, пока голоса в голове превращаются в оглушительный белый шум. Слезы заливают глаза, не давая шанса проморгаться. Нельзя молчать. Уйти без объяснений — безумно глупо. Ханджи не глупая. Она не маленькая, чтобы бояться говорить, но сейчас все по-другому. Она не хочет причинять боль, безумно не хочет, чтобы определенному человеку было больно. Тому, кто сейчас смотрит на галеты в ее руке, или на пол, Ханджи уже и не разбирает из-за слез размывающих картинку. Плакать молча, не всхлипывая, не хныкая, просто давиться внутри и стирать соленые капли — вот чему тебя учит высокая должность. — У всех есть обязанности. Это прозвучало неожиданно громко. — И мы всегда ставим их на первое место. Но сейчас — Леви постепенно сбавлял тон голоса, они ведь здесь одни. — Тебе не обязательно уходить. Этот коротышка всегда был на удивление чутким. Возможно у Ханджи все на лице написано, и он сумел разглядеть глаза, полные слез, услышать прерывистое дыхание или даже почувствовать ее дрожь, когда пришел Армин. Неважно как, но сейчас он буквально прочитал ее. Может, он с самого начала все понимал? Поэтому без лишних слов ходил с ней на нудные собрания, на которых ему сроду делать нечего, оставался на вечер в кабинете даже в выходные, пока она разгребала очередную кучу бумажной работы. Терпеливо и даже с неким интересом слушал ее рассказы во время чая. Он ведь явно представлял, как это важно для нее? Эти мелочи складывались в непрерывный и необъятный жест любви, заметный только им двоим. И сейчас он снова все понимает, не спрашивает, не обижается, не предъявляет. И Леви прав. Определенно прав. Ей не обязательно уходить. Да. Армин ушел, их сумки полны припасов, а в бордюках достаточно воды. Метель продолжает отчаянно биться о неприступные стены, но она никак не доберется до разведчиков. Возможно именно сейчас она может позволить себе остаться. Сегодня главнокомандующая хорошо поработала. — «Поговорим о дальнейших действиях завтра» — Ханджи выдала краткий смешок. — Знаешь, а ведь я сама его попросила, а потом совсем забыла об этом. К счастью, ком в горле медленно но верно растворялся. И вся тяжесть в груди уходила с каждым сказанным словом. — Не страшно, он переживет. Сейчас, когда она оглядывается назад, ее переживания показались совершенно необоснованными, надуманными. С чего она вообще решила, что ее положение запрещает ей оставаться живым человеком? Эрвин всегда им был, и это не мешало ему посвятить свое сердце. — Леви, моя сумка… она внизу, вместе со спальником… — Можешь взять мой, я не буду лежать. — Мы вполне поместимся на одном если расправим его. Правда, укрыться тогда нужно будет чем-то другим… у тебя же с собой покрывало от дождя? Ханджи шумно рылась в чужой сумке, выдвигая идеи по замене одеяла. И пускай многие варианты Леви забраковал, к концу они все же пришли к компромиссу. Эта ночь обещала быть снежной.