Погребение мнимого

Когда-то давно, когда он считал добродушие Ши Цинсюаня наигранным, его щедрость — показной, а неведение о преступной природе своей божественности — фальшью, Хэ Сюань с упоением представлял, как однажды развеет сладкий мираж, в котором самозванец был беззаботен и счастлив, и терпеливо ждал возможности насладиться искажённым судорогой бессилия и страха лицом своей жертвы, представшей перед холодным правосудием мстительного призрака. И вот — тот, кого он мнил своим врагом, здесь, в самом сердце Чёрных Вод, беспомощный и беззащитный, а Черновод, узнавший его слишком близко, не мог усмирить беснующийся в груди трепет перед необходимостью открыться низвергнутому Повелителю Ветров. Правду, которую Хэ Сюань так жаждал предъявить незаконно занявшему его место юноше, теперь он открывать страшился, растревоженный глубоким чувством вины за долгий и незаслуженный обман Цинсюаня. Однако оставить всё, как раньше, и дальше скрываться под маской благостной лжи демон не мог, потому что это было гнусно, это было несправедливо по отношению к человеку, которого он любил и который, вероятно, отвечал ему взаимностью. И всё же, присев близко-близко на постели к юноше, намеренно погружённому в призрачный сон, и мягко касаясь его волос, плавной волной курчавящихся у виска, Черновод медлил снять с Повелителя Ветров свои усыпляющие чары, потому что знал, что скрытые ранее детали суровой истины, которую демон решился обнажить, в очередной раз ранят Ши Цинсюаня. Хэ Сюань ненавидел свой рок причинять этому безгрешному человеку боль. Помня о столь сильном желании Ши Цинсюаня найти того, кому, как он считал, он причинил безмерно много горя, Черновод боялся, что после его откровенного признания Повелитель Ветров больше никогда не посмотрит на него своим светлым радостным взором, что в глазах его навсегда потухнет тёплый живой огонёк, сменившись чёрной пучиной неисцелимой вины. Участь судьи теперь Хэ Сюаня тяготила… В последний раз взглянув в расслабленное, безмятежное лицо Ши Цинсюаня, хозяин Чёрных Вод наконец рассеял опутывающий его сознание туман сновидений. Мгновением позже Повелитель Ветров медленно, будто тяжесть долгого беспамятства и принудительного сна всё еще довлела над его телом, приоткрыл глаза. Оглядевшись настолько, насколько ему позволили это сделать одеревеневшие от продолжительной неподвижности мышцы, юноша с отрадным чувством узнал свою комнату в Чертогах Сумрачных Вод и встретился глазами с сидевшим подле него на постели Хэ Сюанем, наблюдающим за ним прямым и серьёзным взором. Улыбка лёгкая, как хрупкий утренний иней, тронула губы Ши Цинсюаня, и в зачерствелой душе демона с оглушительным треском раскололась вся его решимость. Ши Цинсюань снова прикрыл глаза и глубоко вздохнул, словно собирался с силами. Он больше не улыбался, а, стараясь преодолеть объявшую его слабость, пытался подняться с постели, и лицо его хмурилось, оттого что задуманное у него выходило с огромным трудом. — Если тебе что-то нужно, скажи — я принесу, — проговорил Черновод, переместившись на постели и подхватив ослабленного пережитой смертью юношу под спину, помогая тому сесть. Но Повелитель Ветров только покачал головой. — Просто помогите мне подняться, пожалуйста, — кротко попросил Ши Цинсюань. Решив, что для отвыкшего от движения Повелителя Ветров будет полезнее немного пройтись, чем снова лежать в кровати, Хэ Сюань с готовностью исполнил его просьбу. Несколько неуверенных шагов Ши Цинсюань сделал, поддерживаемый под локоть хозяином Чёрных Вод, но когда юноша ощутил, что в его конечности возвращается некоторая подвижность и крепость, он сказал демону: — Спасибо, дальше я смогу сам… — и аккуратно высвободился из бережно поддерживающих его рук. Под бдительным взором яшмовых глаз Ши Цинсюань самостоятельно и довольно сносно дошёл до центра комнаты, повернулся снова лицом к Хэ Сюаню, оставшемуся в нескольких шагах от постели, там, где юноша просил позволить ему идти самому, и, вытянув перед грудью сомкнутые в ладонях руки, вдруг упал на колени. — Господин Хэ, этот преступник ожидает ваш приговор! — со спокойной уверенностью произнёс Цинсюань и склонился перед обомлевшим от внезапно прозвучавших слов демоном в земном поклоне. — Как ты узнал? — впереди мысли ошеломлённо выговорил Хэ Сюань и едва узнал свой голос — хриплый, глухой, задушенный, будто глотку ему стиснула чья-то цепкая ледяная рука. Не то, что Цинсюань узнал о нём правду, разочаровало его. Черновод проклинал себя за то, что опоздал сделать это сам. Но, словно вырванное из раны ядовитое жало, тлевшая внутри души демона недосказанность перестала мучить его, и после мгновенной боли Хэ Сюань смог снова вернуть себе самообладание. Ему вспомнилась недавняя улыбка Ши Цинсюаня. Он знал, кому её дарит, но не лишил её ни света, ни тепла. Ни единым словом, жестом или взглядом Повелитель Ветров не показал, что осуждает своего скрытного хозяина за его ложь. И Черновод с какой-то самоистязательной злобой подумал, что Цинсюань к нему слишком милосерден. — До сего момента я только догадывался, но не был уверен, — между тем тихо, но ясно говорил Ши Цинсюань, не поднимаясь с колен. Реакция демона на обращённые к нему слова дала понять, что Повелитель Ветров мыслил верно и догадки его не беспочвенны, и Хэ Сюань тоже понял это. Черноводу не нравилось, что Цинсюань стоит перед ним коленопреклонённый, когда он стократ был виноват перед ним, но заставить себя подойти к нему, поднять, прикоснуться, демон никак не мог, ибо не знал, как откликнется на этот жест Повелитель Ветров. Он чувствовал, что Ши Цинсюань должен выплеснуть перед ним всю гложущую его чистую душу вину и исчерпать её до дна, пока от неё не останется ни капли. И Хэ Сюань не двигался. Хэ Сюань молчал, хотя с его хладнокровно сомкнутых уст норовило сорваться покаянное: «Прости!» — Я начал догадываться после происшествия в Восточном порту, — продолжал объяснять Цинсюань. — Когда Ци Жун уносил меня, раненого, от места столкновения с братом, я увидел, каким он посмотрел на вас ошеломлённым взглядом, стоило вам преградить ему путь. Нет, ошеломлённым — неверное слово… Брат был смертельно напуган. Я никогда не видел, чтобы он чего-то или кого-то боялся, особенно так сильно. Тем более, что о хозяине Чёрных Вод никогда не ходило ужасающих слухов и нигде не упоминалось, чтобы он намеренно вредил людям. А потом я вспомнил, как господин Хэ всегда раздражался, стоило мне упомянуть брата, хотя Ши Уду на моей памяти с хозяином Чёрных Вод никогда не конфликтовал или вообще хоть раз упоминал вас. Раньше я думал, что всему виной дурная репутация моего брата, но потом стал подозревать, что причина вовсе не в этом… Ещё наши имена. Они очень схожи. Отчего-то после инцидента у Восточного порта эта схожесть стала беспокоить меня. Я не знаю, каковы условия, необходимые для обмена судьбами двух разных людей, но мне стало казаться, что схожесть имён может играть некоторое значение для успеха такого обмена. Я хотел поговорить с вами об этом, после того как отыщу Се Ляня, хотел поговорить о многом, но… Ши Цинсюань замолчал и поднял рассеянный, слегка болезненный взгляд, до этого опущенный в пол, на хозяина Чёрных Вод. Хэ Сюань смотрел на него пронзительно, чуть нахмурившись, и внимательно слушал. Бывший Повелитель Ветров с трудом сглотнул подступивший к горлу ком горечи. Он нисколько не осуждал Черновода за то, что тот предпочёл скрывать от него правду, поскольку полагал, что для этого у него были причины, очевидно терзавшие и его самого. Та безмерная печаль, которую Ши Цинсюань ощутил, когда хозяин Чёрных Вод расставался с ним за стенами Восточного порта, жестоким хищником разрывала ему сердце. И Повелитель Ветров, собственным сердцем понявший сердце Хэ Сюаня, постиг причину, запечатавшую правду на его устах и заставившую молчать, но до конца усмирить обиду и безотчётный страх не смог — слишком сильно эта ситуация напоминала ту, в которой его старший брат решил, что его ложь пойдёт ему на благо. У Ши Цинсюаня никак не получалось отделаться от мысли, что его жизнь снова принесёт кому-нибудь несчастье… — Какое-то время я не ощущал ничего, — продолжил Повелитель Ветров ослабшим голосом. Хэ Сюань не перебивал, но чутко наблюдал за состоянием юноши. — Моё сознание словно дрейфовало в плотном тумане. Но один раз в этот туман ворвалась волна переплетённых друг с другом яростных эмоций: одна холодная — ваша, другая обжигающая — брата. Эти борющиеся друг с другом ярости будто отпечатались на моей душе. Я и теперь чувствую их жжение. Тогда я уверился, что вы и есть тот, кого я стремился отыскать, и реакция господина Хэ доказала это. — В Чёрных Водах нет обмана… — вдруг горько усмехнулся Хэ Сюань. Он хотел сделать это утверждение, прежде ошибочное, правдой. Хотел наконец извиниться за ложь, которой он, как и ненавистный Ши Уду, опутал невинного юношу, но Ши Цинсюань его опередил. — Больше нет, — проговорил Цинсюань. — Поэтому, прежде чем господин Хэ огласит свой приговор, я хотел бы кое-что узнать. Знаю, что у меня нет права спрашивать об этом, но я всё же осмелюсь. Господин Хэ, скажите, что случилось с моим братом? На самом деле Ши Цинсюань хотел в своей откровенности дойти до последней черты — и признаться Хэ Сюаню в чувствах, проросших в его душе с первого мига их встречи и постепенно расцветших в полную силу, даже не подозревая, что прежде уже практически открылся своему господину, когда тот скрывался под личиной Мин И. Но Повелитель Ветров промолчал, устыдившись своих эгоистичных порывов. Хэ Сюань был тем, кто лишился из-за него всего, и юноша посчитал свои чувства к нему недозволенными и преступными, как и само своё существование. Вместо этого Ши Цинсюань заговорил о брате. Намеренно — чтобы рассердить хозяина Чёрных Вод. Чтобы Хэ Сюань видел в нём только человека, повинного во всех его несчастьях, и, несмотря на зародившиеся между ними нежные чувства, назначил ему справедливое наказание. Однако Черновод, услышав от Цинсюаня вопрос о судьбе Ши Уду, остался необычно спокоен. От прежнего Ши Уду ничего не осталось. Хэ Сюань забрал у него его славу, статус, бессмертие и — любимого брата. Его жажда мести была утолена и больше не вспыхивала бесконтрольной яростью от одного лишь упоминания имени бывшего Повелителя Вод. И ещё — Хэ Сюань не мог игнорировать тот факт, что лишь благодаря Ши Уду Цинсюань сумел вернуться к жизни. Тот, кого он больше всего ненавидел, возвратил ему последнего оставшегося у него близкого человека. — Я получил от него всё, что хотел, — ответил Черновод, подойдя к замершему на коленях юноше, в потускневших из-за терзавших его сердце горестных чувств глазах которого мелькнул светлый луч облегчения. — Я сделал его простым смертным человеком и отослал прочь. Своё он получил. Но ты… — Хэ Сюань на мгновение смолк, а когда заговорил вновь, от его слов повеяло льдом: — Как ты и говорил раньше, ты ключ к преступлению. Хочешь, чтобы я определил для тебя наказание? Тогда ступай за мной. Хэ Сюань круто развернулся и направился прочь из комнаты. Ши Цинсюань уловил гнев, который хозяину Чёрных Вод едва удавалось сдерживать, и подумал, что это к лучшему. Следуя воле своего судьи, Повелитель Ветров спешно поднялся с колен и — не ощутил слабости, владевшей его телом с того момента, как он пробудился. Зато почувствовал, как мягко циркулирует внутри него чужая духовная сила, высвобожденная из-под наложенной на неё печати. Теперь Ши Цинсюань мог идти за Черноводом в заданном демоном скором темпе. Их молчаливый путь завершился перед массивными дверьми, которые, как Цинсюань помнил, всегда оставались запертыми. Хэ Сюань первым миновал эти двери, и юноше, растерянному и снедаемому чувством вины, оставалось лишь последовать за демоном. В комнате, куда Черновод его привёл, на скорбном мраморном алтаре стояли четыре чёрные погребальные урны. На алтаре курились благовония и лежали подношения мёртвым. Чуть поодаль справа находился высокий треножник, который сейчас пустовал. Почувствовав нестерпимое жжение в груди у самого сердца, Ши Цинсюань с трудом сморгнул набежавшие на глаза слёзы. Память, что получил он от Источника Знания, о страданиях людей, чьё безмолвное осуждение юноша слышал из недр погребальных урн, вновь затопила его чуткое сознание, и Повелитель Ветров, объятый усилившейся вспышкой раскаяния, попытался склонить колени перед горестным алтарём. Однако Хэ Сюань внезапно подхватил Цинсюаня под локоть, не позволив тому совершить задуманное. — Всё правильно, — с какой-то странной, болезненной интонацией проговорил Черновод, не выпуская ничего не понимающего юношу из рук, — это урны с прахом моих близких. А там, — Хэ Сюань показал рукой на пустой треножник, — совсем недавно стояла урна с осколками твоей души. Ты ведь знал, что твоя душа была расколота? — с затаённым негодованием спросил демон, и сам же уверенно ответил: — Конечно, знал. И был уверен, что проклятье необратимо. Поэтому ничего не сказал мне? Наверное, думал, что это к лучшему — если умрёшь от проклятия. Думал, что это будет справедливо? Ши Цинсюань глядел на распалившегося демона широко распахнутыми глазами. В словах демона больше не было льда, а только горечь от того, что Цинсюань сам себя замуровал в тёмный колодец вины и не позволял даже Хэ Сюаню — своему судье — озарить эту тьму хотя бы лучиком света прощения. Повелитель Ветров не нашёлся с ответом. Всё, что говорил хозяин Чёрных Вод, было правдой. Ши Цинсюань понурил голову, а Хэ Сюань продолжал: — Когда я только переродился демоном, я боялся, что не сумею отомстить. Знаешь, чего я боюсь теперь? — демон вцепился ладонями в плечи замершего юноши и заставил его смотреть в свои вспыхнувшие острой болью глаза: — Что в этой комнате появится урна с твоим прахом! — Но ведь я… — несмело попытался возразить Ши Цинсюань, ощущая, как горячо от слов Хэ Сюаня забилось его сердце, но не смея допустить даже мысль о собственной невиновности, считая недопустимым — остаться безнаказанным. Черновод нетерпеливо его перебил. — Ты простодушный и честный человек, который слишком доверяет тем, кого любит, — твёрдо произнёс Хэ Сюань. Ладони его, лежащие на плечах Цинсюаня, дрогнули, и демон отпустил юношу, отойдя от него на несколько шагов. — Ши Уду обманывал тебя столетиями, — тихо заговорил Черновод, и в голосе его, уверенном и глубоком, звучал обвинительный приговор, — но и я лгал тебе не меньше. Мы знаем друг друга намного дольше, чем ты мог подумать… Бледное, с резкими чертами лицо демона вдруг преобразилось, и кожа его приобрела тёплый, живой оттенок, блеск ярких яшмовых глаз стал умеренным и мягким, и вместо хозяина Чёрных Вод ошеломлённый Цинсюань увидел своего лучшего друга — Повелителя Земли Мин И. — Мин-сюн… — едва выдохнул Ши Цинсюань, застигнутый врасплох этим внезапным преображением, и слёзы, которые ему долгое время удавалось сдерживать, горячей влагой оросили его лицо. — Считаешь, у меня есть право призывать тебя к ответу? — произнёс Хэ Сюань, сбросивший с себя последнюю маску. Хозяин Чёрных Вод вновь приблизился к тихо плачущему юноше, избавившись — уже навсегда — от личины небожителя и вернув себе истинный облик. Он чувствовал себя свободным — от долга мести, от обязанности шпиона в Небесных Чертогах, от всех своих ролей и лицедейства. И он хотел, чтобы Ши Цинсюань тоже был свободен от бремени вины и ответственности за чужое преступление. Хэ Сюань обхватил горевшее от жара и слёз лицо Цинсюаня ладонями и, ласково отирая с раскрасневшихся щёк слёзы, сказал, утешая: — Тебе лгали люди, которые были тебе дороги, которым ты доверял. Ты отказался от счастливой судьбы и был проклят. Тебе даже пришлось умереть! Довольно с тебя наказаний! Но если ты всё ещё считаешь, что этого недостаточно, знай — моё клеймо останется на твоём теле до тех пор, пока я сам не сгину… Без меня ты не сможешь умереть. Ты не сможешь состариться и будешь вынужден вечно терпеть присутствие этого демона. Потерявшийся в смешении чувств — боли, вины, грусти, надежды, любви — Ши Цинсюань, услышав обращённые к нему слова, громко всхлипнул, но сквозь свежий поток слёз не смог сдержать хрупкую улыбку. — Разве ж это наказание? — шёпотом проговорил Повелитель Ветров. После подавленных в груди рыданий он плохо владел своим голосом. — Это мой приговор, — поправил Хэ Сюань. Словно оставленный неупокоенным призраком, вселившимся в его тело и изгнанным мощным заговором, Ши Цинсюань, услышавший вердикт хозяина Чёрных Вод по его делу, утомлённо склонился к чужой груди, сжав в ладонях ткань чёрного ханьфу демона. Слёзы его высохли, но чувство вины, столь долго пожиравшее его душу, не могло исчезнуть мгновенно. Из-за признаний, сказанных Черноводом, и его уверенности в своём решении, его утешениями и лаской оно беспомощно сжалось и начало беззвучно таять. Пройдёт ещё некоторое время — и это пагубное чувство исчезнет насовсем, а оставленные им шрамы исцелятся. Погладив успокоившегося юношу по спине, Хэ Сюань сказал: — Вернёмся в комнату. Прежде чем я отослал Ши Уду из Чертогов Сумрачных Вод, он оставил тебе подарок. Хочу показать его тебе. Когда демон и человек вернулись в покои Ши Цинсюаня, хозяин Чёрных Вод подошёл к прикроватному столику, взял в руки Веер Ветра и, раскрыв, протянул его юноше внутренней стороной. — Цинфэн? — прочёл вслух Цинсюань иероглифы, в начертании которых узнал руку старшего брата, и озадаченно посмотрел на Хэ Сюаня. — Что это значит? — Это твоё имя, — объяснил Хэ Сюань. — Чтобы вновь связать твою душу с телом, необходимо было дать тебе новое имя. Ши Уду нарёк тебя Цинфэн. Чистый ветер — это имя подходит тебе гораздо больше прежнего. Чувствуя, как сильно забилось его сердце, Ши Цинсюань благодарно прижал веер к груди. Этот подарок не был обагрён чужой кровью, и Повелитель Ветров принимал его с радостью и надеждой. Надеждой на новую жизнь — без тягот вины, без лжи и притворства, свободную, как чистый ветер.