***
— Че, Разум, патлы как у девчонки отрастил? Ты теперь, вон, как Маринка, — Миха, холеный домашний мальчик, указал на шатенку в белой блузке с аккуратным каре. — Эй! — воскликнула она возмущенно. — Без обид, Марин, — поправился задира. Серёжа буравил взглядом собственную тетрадку, скрестив руки на груди, старательно делая вид, что ничего не слышит. Словно не в него тычут пальцем, выдавала его только обиженно подрагивающая губа. Любят они наброситься всей стаей и тюкать, пока не доведут или учитель не придёт. Ну, впрочем, в чем-то они были правы. В младшей школе все выглядели милыми детишками, а к шестому классу подросли, девчонки стали изящнее, мальчишки огрубели, превращаясь в пацанов. А Серёжа, он объективно был миловиднее всех. Просто генетика, ничего не поделаешь, родился красивым, разве же он виноват, что вкупе с длинными волосами не походил на одноклассников. Выделялся, как ласточка на фоне дворовых голубей. Ну не было у него носа-картошки как у Генки, был аккуратный острый носик. Не было прыщей как у Толика, были милые веснушки. Не было маленьких глазенок как у Дани, были большие красивые голубые глазищи миндалевидной формы, которые при улыбке прямо-таки светились. Не было большого рта с щербатой улыбкой как у Макса, были аккуратные губы и красивая хитрая улыбка с ямочками на щеках. Не было густых темных бровей как у Олега, были тонкие, такие же рыжие, как и волосы, брови причудливой формы, но от этого не менее очаровательные. Не было грубого широкого подбородка как у Михи, был острый, изящный, как и все в нем, который сейчас чуть подрагивал от шквала необоснованных обвинений и насмешек, сыплющихся от жестоких одноклассников. — Рот закрой! — не стерпев, стукнул кулаком по парте Волков, отчего Серый вздрогнул, поднимая на него удивленные глаза. — А что? Я разве не так говорю?! — заржал Миха, — Разум наш — вылитая девчонка, вот ты о нем и печешься. Никак влюбился? Так хочу тебя расстроить, он вообще-то пацан. — Рот закрой, я сказал, не то помогу, — чеканя слова, сверлил его суровым взглядом Олег. Тут уж у Серёжи к подрагивающей от обиды искусанной губе добавился еще и смущенный румянец. Видно, слова задевали, попадая по самому больному. Выглядит он не как все, страдает от этого, и Волков ему на самом деле нравится, но ведь нельзя так. Вот будь он девчонкой, к внешности бы не придирались, и волосы можно было бы отращивать без подколов, и с Олегом можно было бы не просто дружить. Будь он девчонкой, все было бы проще. — А, прикинь, однажды Разум все-таки превратится в мужика, усы отрастит, тогда ты подмену обнаружишь — вот охренеешь! — не унимался комедиант, одноклассники посмеивались. Волков рывком вскочил с места, отталкивая разделяющую их парту в сторону, схватил главного балагура за плечо и отработанным движением резко дал кулаком под дых, прямо в солнечное сплетение. Пожалуй, самый неприятный удар. Миша согнулся, тяжело втягивая воздух и кривясь, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Олег самоуверенно фыркнул, аккуратно подвинул парту на место, поднял с пола учебник, собрал разлетевшиеся Серёжины карандаши и деловито сел на место. Все произошло так быстро, что проверяющая тетрадки и жующая яблоко Лариса Павловна ничего и не заметила. Можно было, конечно, и в нос, и в глаз, и до крови, так было бы честнее и приятнее, но за такое обычно сильно ругаются учителя и родители. А так эффективно, но милосердно: обидчик сразу рот закрыл и запал растерял. Одноклассники от греха подальше разошлись по классу, а уже вернувший способность дышать Миха, обиженно зыркая, потрусил к учительскому столу жаловаться, ну и пускай.***
Болтая ногами, Олег сидел на лавочке возле кабинета завуча по дисциплине. Только что наорали, а настроение отчего-то только лучше стало. Даже слова о том, что растет неблагополучный преступник, маргинал, который закончит жизнь в тюрьме, потому что однажды доиграется, ничуть не обижали. За правое дело ведь боролся, наказал обидчика, защитил друга. Да и не впервой получать. Их, детдомовских, судьба не балует, окружение предвзятое. Думают, раз жизнь их обделила, значит озлобятся или сопьются и безвестно сгинут на задворках общества. Думают, ничего стоящего из себя не представляют. Им не верят более удачливые сверстники, даже взрослые не верят. Ну и пускай, главное, что они верят друг в друга. В коридоре послышались отзывающиеся эхом шаги. Серый плюхнулся рядом. Отпросился с любимой информатики, чтоб подбодрить опального друга. Приятно. — Опять Анна Ивановна вопила как резаная про маргиналов? — спросил он. — Ага, — утвердительно усмехнулся Олег, — и про то, что еще одна выходка и на учет поставит в детскую комнату милиции. — Ничего они не понимают, эти взрослые, — расстроенно выдохнул, опустив голову ему на плечо, Серый. Волосы разметались пожаром, щекоча шею, а в нос ударил этот восхитительный запах цветочного шампуня. Волков довольно улыбнулся. — Но, правда, больше не надо драться в школе. Пускай обзываются, я потерплю. Волков несогласно шумно выдохнул. Да и сам Серёжа прекрасно понимал, что не перестанет он. Не в первый раз заводят этот разговор. — К тому же, обычно они правы, а на правду нечего обижаться, — философски протянул Разумовский, пряча руки в своих длиннющих рукавах. — Ну, в чем-то, положим, и правы, — согласно кивнул Волков, припоминая Мишину фразу про «влюбился в Разумовского». — Правы? — обиженно переспросил Серый удивленно распахнув свои невероятные глаза. Привык, что Олег вечно приободряет, говорит, что это весь мир плохой, а они с Серёжей хорошие и самые лучшие, поэтому не ожидал услышать такой ответ. — То есть, я правда похож на девчонку? — в голосе звенела обида. Волков серьезно замолк, задумчиво оглядывая его с ног до головы. Еще помолчал, внимательно вгляделся в лицо, а после усмехнулся. Сережа возмущенно надулся, скрещивая руки на груди: — Смешно тебе! Чего заступался, если согласен?! — Да просто представил, как ты с усами будешь выглядеть. — И что? — сбившись с настроя, недоуменно пробурчал Серёжа. — С усами, думаю, ты мне нравиться не перестанешь. Серый хихикнул, пряча заливающиеся краской щеки в волосах. А Олег, не сдерживая улыбки, приобнял его за плечи, утыкаясь наконец носом в рыжую макушку.