***
— Игорь, — в кабинет заглядывает высокая девушка, одетая в строгий юбочный костюм синего цвета, оттеняющий ее светлую кожу, — могу я войти? — на что получает лишь взмах рукой в качестве разрешения. — Я принесла тебе макеты следующего номера, тут сигнальный экземпляр обложки и еще разворот, который ты вчера отправил в корзину. Переделанный, — добавляет она, встретившись взглядом с карими глазами. — Хорошо, Ань, — сдержанно отвечает смотрящий на нее мужчина, не удостоив папку ни каплей своего внимания. Он сосредоточен лишь на ней — прекрасна, как и всегда. Длинные русые волосы аккуратными локонами лежат на хрупких плечах, а на лицо нанесен макияж ярче обычного, что не укрывается от его проницательного взгляда. Его губы трогает еле заметная улыбка, и если бы Аня его не знала, то не придала бы этому никакого значения. Нервно заправив прядь волос за ухо, она произносит: — Я бы хотела, чтобы ты ознакомился с результатами моей работы. Желательно, в ближайшее время, поскольку в типографию нам сдаваться завтра с утра. Так что, если вас, господин главный редактор, что-то не будет устраивать, я бы хотела узнать об этом хотя бы до обеда, — недовольно заканчивает Анна, явно намекая на его звонок накануне вечером. — Хорошо, Белицкая, — усмехнувшись, отвечает Игорь, продолжая все так же смотреть на нее в упор. — Ты, видимо, после моего звонка не спала всю ночь и переделывала обложку? — опешив от его вопроса, Аня не находит, что сказать и лишь молчит, хотя в ее взгляде отчетливо читается немой вопрос: «Как ты об этом узнал?» — Ты накрасилась ярче обычного, — откинувшись на спинку кресла и закинув руки за голову, отмечает Игорь. Если бы кто-нибудь знал, какие титанические усилия ему приходится прикладывать, чтобы сохранять эту невозмутимость изо дня в день. Она знает. Она просто не может этого не знать — ведь ей приходится сталкиваться с тем же самым испытанием ровно так же, как и ему. — Если бы ты вовремя выполнял свою работу, Игорь, тогда мне бы не приходилось маскировать консилером синяки под глазами и закапывать себе литрами «Визин», — небрежно бросает Аня. — Хотя, учитывая твою подработку сомелье в ночных клубах, а также разгульное времяпрепровождение в обществе непонятных дамочек, — язвительно продолжает стоящая напротив него девушка, — я удивлена, что ты вообще справляешься со своими задачами и появляешься вовремя на работе, — желчь прямо-таки и льется из ее уст, заполняя весь ее разум. Не успели они расстаться, как он сразу начал ходить в клубы. Аня несколько раз замечала его там в обществе похотливых женщин, раздевающих его глазами, и сгорала от ревности, хотя прекрасно знала, что ни одна из тех девиц не касалась его, ни одна из них не ступала на порог их квартиры, ни одна из них ни на секунду не задерживалась в его мыслях. Страдала от непонимания, почему все так обернулось. Она не верила его словам о том, что он не нагулялся. О том, что им пока рано семью. Ложь, за которой он пытается спрятать что-то другое. Что-то более глубокое и личное. — Что молчишь? — она наклоняется к Игорю, упираясь руками в кресло, и нависает над ним. Ее запах, такой притягательный и такой родной, дурманит голову. — Еще не придумал, что сказать в свое оправдание? Совсем все мозги пропил? Их глаза встречаются: зеленые и карие — и между ними пробегает электрический разряд, который каждый из них ощущает каждой клеточкой своего тела, но не двигается с места. Та искра, которая пробегала каждый раз между ними прежде, чем они набрасывались друг на друга с животной страстью и тонули друг в друге. Нельзя. Еще не время. — Белицкая, — Игорь раздраженно закатывает глаза и вздыхает, схватив ее руку и потянув на себя, тем самым оставляя между их лицами считанные миллиметры, — я не обязан перед тобой отчитываться. Я не трахаю тебя с Нового года, так что не еби мне мозги сейчас, — цедит он сквозь зубы, а от его слов ее сердце пропускает удар. Больно. До чертиков обидно. Он не должен был так говорить. Слишком низко. — Ах вот оно как, — Аня отстраняется от него, — я и не знала, что для тебя это было просто «потрахаться», — сплевывает она последнее слово с языка, словно какую-то мерзость. — Что ж, Авдеев, я рада, что для тебя это ничего не значило… — ее голос дрожит. Она не может показать ему свою слабость. Она выйдет из кабинета, запрется в туалете и будет задыхаться там от слез и переполняющих ее чувств, разрывающих внутренности на куски. Но сейчас… — Тогда ты не сильно расстроишься, узнав, что у меня появился мужчина. — Что ж, — хмыкает Игорь в ответ, скрывая за этой ухмылкой злость и обиду. Она врет. Нагло и беспощадно — ее ответ на его мерзкие слова, от которых ему самому противно, — мама меня с детства учила отдавать ненужные и старые игрушки нуждающимся, — каждое новое слово режет его, словно скальпель, и заставляет сердце бешено стучать, отдаваясь гулом в ушах. Ложь. И когда они стали такими? — Рада, что я для тебя была лишь игрушкой, — тихо отвечает Аня, отстранившись от него. Ее потерянный взгляд не выражает абсолютно ничего. Его слова будто вырвали сердце из ее груди, оставляя там зияющую дыру, через которую вытащили внутренние органы и вставили в обратном порядке. Внутри все клокочет от злости и досады. Она задыхается. Ей катастрофически не хватает воздуха. Но вместо всех тех слов, которые Аня хочет выплюнуть Авдееву в лицо, она просто разворачивается и на подкашивающихся ногах выходит из его кабинета. Прочь от него. Прочь от прожигающего спину взгляда карих глаз.***
Глаза, полные слез и печали, невидящим взглядом смотрят на стоящую на барной стойке стопку текилы. С того дня прошло практически полгода. С того самого злосчастного дня, когда он предложил расстаться. С того самого дня, когда ее сердце было разбито вдребезги без права на восстановление. Сколько воды утекло с тех пор, но Аня все еще не приняла того факта, что они не вместе. Ей невыносимо находиться рядом с ним, не имея возможности коснуться его, обнять, поцеловать. Поначалу она искренне не понимала, почему он так безжалостно ее бросил. Потом поняла. И была благодарна. Первое время она много работала и даже доросла до должности художественного редактора. А потом все как в тумане: ее ломало, рвало изнутри на куски, она тонула в пучине отчаянья. Но знала, что не может к нему вернуться — он отпустил ее, чтобы Аня могла понять, чего же хочет от жизни: карьеру в том самом смысле, в котором она это видела, или же семью. И пока она не разберется в себе, она не может себе позволить быть с ним — слишком большая роскошь для нее, слишком жестоко по отношению к нему. Все было непонятно вплоть до сегодняшнего дня. Решение принято, осталось только его озвучить. Сейчас Анна успешна в карьере и преуспевает абсолютно во всем, за что берется. Но ей не хватает Гоши — так она всегда его называла. Ее родного Гоши, который по утрам приносил ей кофе в постель, травил анекдоты, обнимал, целовал… А потом делал с ней все, что ему вздумается, везде и во всех позах. Не принимая их единение душ, секс у них всегда был отменный — Игорь точно знал, что, как и когда нужно делать. И как ей этого не хватает. Самого Гоши и всего, что ему сопутствует. Аня тяжело вздыхает и, опрокинув стопку текилы, кладет в рот дольку сочного лайма. Вдруг она чувствует, как ее кто-то приобнимает за плечо, и вздрагивает от неожиданности. — Почему такая красивая девушка глушит текилу в полном одиночестве? — Белицкая недовольно закатывает глаза. Черт. Она же просто хотела выпить в первом подвернувшемся под руку баре и пойти домой. Переделывать очередной макет, потому что гребаный Авдеев раздуплился только к вечеру. Никакие пошлые подкаты в ее планы точно не входили. Дернув плечом, Аня дает непрозрачный намек, чтобы подвыпивший парень убрал от нее руку. Но, кажется, алкоголь затуманил его разум настолько, что ей придется объяснять ему все на пальцах. — Будьте любезны, — медленно поворачивается к шатающемуся мужчине Анна, — убрать от меня свои ручонки, — после чего берет его руку за запястье и сбрасывает с себя. Ее может касаться только один человек. И этот придурок явно не он. — Ой, — тянет незнакомец, — вы правы. Нехорошо вышло. Забыл представиться, меня зовут Миша, — и широко улыбается. От него несет ужасным перегаром, отчего Аня морщится. — Ты тоже забыла представиться, милая дама. — У меня прекрасная память, — снова непрозрачно намекая, грубо отвечает Белицкая, начиная терять терпение. — Поэтому, будьте любезны, мужчинка, освободить меня от своего общества. — Какие мы грубые, — как-то наигранно парирует Михаил, — я же вам представился. Какой уж я вам мужчинка, — и тут в его глазах загорается какое-то нездоровый огонек, заставляя Аню слегка вздрогнуть и отодвинуться от него подальше. — Рассчитайте меня, — нарочито спокойно, стараясь не поддаваться панике, обращается девушка к бармену, на что тот лишь кивает и отходит к кассе. — Уже уходим? — с какой-то наигранно расстроенной интонацией спрашивает ее новый спутник, когда Аня кладет купюру на стойку. Девушка направляется в сторону туалета — на улицу она точно не пойдет, не дай Бог этот полудурок увяжется за ней. Стоит сначала вызвать такси, чтобы запрыгнуть туда сразу же после выхода из заведения. Возле туалета ее хватают за руку и толкают в стену. В нос сразу бьет смрад перегара от дешевой водки, заставляя Аню невольно зажмуриться на секунду. В баре слишком мало людей, чтобы кто-то сейчас прошел мимо и спугнул этого Михаила. Есть ли смысл кричать? Кто знает, что придет в голову этому пьяному человеку — а возвращаться домой на машине скорой помощи с побоями явно не вписывается в ее планы. — Что-то ты уже не такая смелая, — довольно ухмыляется Миша, хватая Аню за подбородок и поднимая ее голову. Затуманенные пьяной дымкой глаза перехватывают ее испуганный взгляд. Его губы изгибаются в пошлом оскале, а по его глазам Аня видит, что он отымел ее уже везде и во всех позах. Чувствует себя грязно. Мерзко. Хочется поскорее оказаться дома и смыть прикосновения его грязных лап к себе. Девушка шумно вздыхает и упирается руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть его от себя. — Пусти, — шипит на него Аня. — Если не уберешь от меня свою клешню, я начну кричать, урод. Однако ей не пришлось прикладывать больше никаких усилий, чтобы освободиться, поскольку в следующее мгновение кто-то за шиворот оттаскивает за угол невысокого Михаила от вжавшейся в стену Ани. Ее сердце бешено колотится — еще чуть-чуть, и оно выпрыгнет из груди. Пытаясь привести дыхание в норму, она тяжело дышит, а в голове кружится вихрь мыслей. Кто бы это ни был, спасибо ему. Аня забегает в туалетную комнату и, облокотившись руками о раковину, смотрит на себя в зеркало. В отражении на нее смотрит побледневшая от испуга девушка, чье осунувшееся от недосыпа лицо сейчас пылает ярким румянцем — она всегда краснеет, когда сильно нервничает. Приложив руки к щекам, Аня закрывает глаза и шумно вздыхает. Тут она слышит скрип двери и звук закрывающейся щеколды — неужели она забыла закрыть туалет? Неужели он вернулся? С бешено колотящимся сердцем девушка медленно открывает глаза и смотрит в зеркало, в котором ее взгляд сразу же перехватывают до боли знакомые и родные карие глаза. — Гоша, — на одном лишь выдохе произносит она и резко поворачивается к стоящему в дверном проеме мужчине, одетом в тот же самый костюм, в котором она видела его последний раз в офисе. Услышав свое имя из ее уст, Игорь замирает — он уже и забыл, каково это, когда она так его называет. Сердце неприятно сжимается от одного лишь взгляда на нее. Сейчас она стоит перед ним такая беззащитная, такая ранимая. Обхватив себя руками, она пытается унять бьющую по телу дрожь, но выходит не очень успешно. — Спасибо, что спас меня, — тихо говорит Аня. — Ты в порядке? — озабоченно спрашивает Игорь, подойдя к ней вплотную и положив ладони на ее хрупкие плечи, отчего Аня вздрагивает. — Тебе больно? Он тебя ударил? — испуганно, но в то же время с некой угрозой в голосе, спрашивает Авдеев, сразу же убрав руки от тела девушки. Он прямо сейчас готов пулей вылететь из этой комнаты и найти того урода, который посмел коснуться ее, причинить боль, обидеть. Но она лишь отрицательно качает головой. Внутри нее все клокочет — она не может молчать. Собрав всю волу в кулак, она подходит к Игорю и, закрыв глаза, утыкается лбом ему в грудь. Одна рука ложится ей на плечо, а вторая — гладит растрепавшиеся за целый день волосы. — Все совсем не в порядке, но дело не в нем... Что с нами стало? — еле слышно произносит Аня дрожащим голосом. Но громче и не надо — он все слышит. — Гоша, я люблю тебя, ты ведь это знаешь. — Знаю, солнце, — так же тихо отвечает он, зарываясь носом в ее волосы с таким родным и до боли знакомым запахом Табака и Ванили. — Гош, мне без тебя ничего не нужно, — слабо сжав края его пиджака, продолжает Аня. — Я понимаю, почему ты меня отпустил тогда. Я отказалась от Италии, потому что не могла уехать от тебя. Я ударилась в работу и даже преуспела в этом, но это не делает меня счастливой. Думала, что пройдет время и все наладится, заживет, словно порез. Но это не так, — слезы начинают наворачиваться на глаза, а голос — предательски дрожать. — Даже спустя полгода я понимаю, что задыхаюсь без тебя, — она отстраняется от него и, вытерев слезы тыльной стороной ладони, устремляет взгляд прямо в его глаза. В тот омут, в котором она тонет с головой. — Я сделала свой выбор. И мой выбор — это ты, Гош. Слышишь? Ты и только ты. Давай начнем все заново? Игорь слушал ее с замиранием сердца не в силах шевельнуться, моргнуть и даже вздохнуть. Вот она. Стоит перед ним такая красивая. Такая нежная. Такая родная. Такая его. Он не ослышался? Она предложила начать все заново? Его Аня хочет быть с ним? Та сама Аня, помешанная на карьере, выбрала его? — Что ты молчишь? — с бешено колотящимся сердцем она нарушает тишину. — Солнце, — он всегда ее так называл. Только так и никак иначе. — Прости за то, что заставил тебя плакать. Я не хотел. Но я не мог заставить тебя выбирать между мной и карьерой в Италии, о которой ты грезила столько времени. Уехать с тобой я не мог, но и привязывать к себе не хотел, — он запускает руку в карман, нащупав ту самую коробочку, которую носит с собой каждый гребаный день. — Мне было важно, чтобы ты сама определилась, что тебе нужно. Не хотел давить, но находясь рядом с тобой, я бы не смог оградить тебя от своего влияния. И я бы принял с уважением любое твое решение, — Белицкая внимательно слушает его, впитывая каждое новое слово, как губка. — Но раз ты выбрала меня, — тут Игорь встает на одно колено и виртуозно достает бархатную коробочку из кармана, — родная, я очень сильно тебя люблю и не хочу больше ни дня прожить без тебя. Ты станешь моей женой? В голове пустота. Есть только он и она. И его слова о любви. Земля уходит из-под ног. Это действительно происходит с ней? Это не сон? Ноги подкашиваются, и вот Аня уже сидит напротив Игоря, обнимает его, целует, а по ее щекам текут слезы. — Я согласна, — в который раз повторяет она, заливаясь слезами, которые Игорь только и успевает вытирать. — Глупенький, — Аня снова начинает рыдать, — я всегда выберу тебя, несмотря ни на что. Я же влюбилась в тебя, как дура, когда впервые встретила, — она бьет его по груди, то ли от злости, то ли просто пытаясь выпустить весь тот клубок эмоций и чувств, которые давно затаились у нее в душе и не позволяли вздохнуть полной грудью. Он берет ее лицо в свои ладони, внимательно вглядываясь в такие любимые и родные зеленые глаза. Ее сердце пускается в бешеный пляс от одного лишь взгляда на него. Его мысли покидают разум, оставляя все на власть чувствам. Вот она — та самая искра, пробегающая между ними и разжигающая невероятную страсть. В считанные доли секунды их губы находят друг друга в страстном поцелуе. Игорь прижимает Аню к полу, одной рукой расстегивая ее одежду и гуляя по ее телу прохладными пальцами. Дрожащими руками девушка стягивает с себя юбку и колготки, отбрасывая их куда-то в дальний угол вслед за рубашкой и пиджаком Гоши, с которыми она справилась гораздо виртуознее минутой ранее. Вдруг она прерывает поцелуй, тяжело дыша и потемневшими глазами рассматривая оголенное тело своего любимого мужчины. — Все как в старые добрые времена? — заигрывающим тоном произносит Гоша, раздевая Аню похотливым взглядом. Он хочет ее. Ее тело и душу. В самой грубой форме. Хочет как мужчина женщину. Мысленно он уже сделал с ней все, что только возможно. И она это знает, отчего возбуждается еще сильнее и соблазнительно проводит языком по сочным губам. Заставив его отстраниться, она снимает с себя рубашку и бюстгалтер, оставляя на себе лишь кружевные трусики. Аня проводит ногой по его торсу и спускается до проступающей сквозь брюки напряженной плоти. С его губ срывается рваный вздох. Как давно он не чувствовал ее прикосновений. Как он скучал. Игорь завороженно смотрит за ее действиями потемневшими глазами — сейчас это просто черные бездны, в которых она тонет, стоит лишь раз взглянуть. Девушка заставляет его встать и стягивает с него брюки и нижнее белье, высвобождая уже возбудившийся член мужчины. Такой твердый… Встав на колени, Аня проводит по стволу рукой, после чего несколько раз касается языком головки и, смочив член слюной, берет его в рот, отчего все тщетные попытки Гоши выровнять дыхание проваливаются. — Да-а-а, — запрокинув голову, стонет от удовольствия Игорь, задавая темп бедрами. Он наматывает длинные русые волосы себе на кулак, помогая Ане подстроиться под нужную скорость и заставляя брать его плоть все глубже. — Аня, я так тебя хочу, — еле выдавливает из себя он прежде, чем достать член из ее рта и кончить ей на грудь. Блаженство. Он заставляет ее подняться, едва позволив ей стереть с себя доказательства их близости и впивается в ее губы жадным, таким собственническим, поцелуем. Его язык переплетается с ее языком в бешеном танце страсти, заставляя каждую клеточку ее дела изнывать от желания и возбуждения. Подхватив Аню на руки, он в одно мгновение укладывает ее на небольшой комод, находящийся в туалете, и начинает покрывать ее шею поцелуями, оставляя на ней небольшие засосы. Он ласкает ее грудь руками и, как только его губы достигают нежной кожи, он берет в рот затвердевший сосок и начинает играть с ним языком. Стянув с нее последний предмет одежды, Игорь пальцем дотрагивается до клитора, начиная массировать его круговыми движениями. — О-о-ох, — стонет Аня и закатывает глаза от удовольствия. Ее дыхание сбивчиво, ей не хватает воздуха. Она готова взорваться от наслаждения на сотни маленьких осколков в любую секунду. Вдруг Аня чувствует, как его язык нашел клокочущий комочек нервов внизу, и прогибается в спине. — Не останавливайся, — она рвано дышит. Зарывшись руками в его шелковистые волосы, Аня изводится под его ласками, извиваясь, как змея. Стоны усиливаются, как только Игорь проникает во влажное лоно пальцем, который с легкостью проходит в возбужденную женскую плоть. Добавляет второй палец — и Аня поддается ему навстречу, двигая бедрами. Наверное, в этот бар эту парочку больше не пустят… Плевать. Сейчас есть только они. Их животная, первобытная страсть. Каждый из них полгода иссыхал вдали друг от друга — и вот наконец они вместе. Она сейчас так сексуальна, что Игорь задыхается от возбуждения. Она податлива в его руках, словно пластелин. И он может делать абсолютно все, что пожелает, с этой извивающейся от его ласк женщиной. Его любимой женщиной. На прелюдии больше нет ни времени, ни сил. Каждый из них хочет стать частью друг друга. Полностью раствориться. Стать единым целым. Присев, Аня обхватывает торс Игоря ногами и подается вперед. Она чувствует, как он входит в нее. Гоша подхватывает ее под ягодицы и, вцепившись в ее губы поцелуем, подходит к стене и вжимает в нее девушку, содрогающуюся от удовольствия. Толчок. Еще один. Стон. Рваные вздохи. Игорь сжимает ее ягодицу одной рукой, а второй — слегка душит ее шею. — Я хочу, чтобы ты кончил в меня, — сдавленно проговаривает Аня прежде, чем с ее губ срывается очередной стон наслаждения. У Игоря перехватывает дыхание от одной мысли об этом. В нем словно с новой силой просыпается первобытный инстинкт. Он отымеет ее так, как видел в своих самых сокровенных снах и мечтал в самых пошлых фантазиях. Заставит ее стонать, изнывая от желания. Дрожать от возбуждения. А потом заполонит ее своим семенем. Он выходит из Ани, опускает на пол и толкает ее к комоду, заставляя опереться о него руками. Она снова ощущает его в себе. Они — единое целое. И все это настолько правильно, что от этого еще больше сносит крышу. Да, секс с Авдеевым — это, наверное, лучшее, что у нее было в жизни. Везде, всегда, в любых позах. Пошло. Порой грязно. Но всегда невероятно чувственно. Стенки влагалища то плотно сдавливают член, то ослабляют «хватку». Игорь снова хватает Аню за волосы и тянет ее на себя, заставляя прогнуться в спине. Второй рукой он сжимает ее талию и помогает девушке поймать нужный темп. Они двигаются в унисон. Их стоны, наверное, слышны далеко за пределами этого бара. Да плевать. Пускай завидуют. Толчок. Еще один. Темп ускоряется. Аню уже вовсе не держат ноги. Сбивчивое дыхание. Рваные вдохи. Его дыхание, обжигающее кожу. Девушка закатывает глаза от накатывающего наслаждения, и ее стоны уже больше похожи на крик. — Гоша-а-а! — последнее, что выкрикивает она, прежде чем обессиленно обмякнуть в его руках. — А-а-а, — срывается с его губ, и Аня чувствует, как ее заполняет что-то теплое… — Я люблю тебя, Авдеева, — припадает к ее уху Игорь, тяжело дыша. — И я тебя, родной, — шепчет обессиленно Аня. — Как думаешь, какой штраф нам с тобой выпишут в этот раз? — улыбается она самой счастливой улыбкой, когда ее взгляд встречается с такими глубокими, почти черными, карими глазами. Ее любимыми глазами.