Два дня назад.
Эйден сам не понял, зачем приперся на эту вечеринку. Нет, тут было здорово, и даже очень, но это было совсем не в его стиле — вся эта выпивка, толпа, шумиха. Наверное, хотелось отвлечься от уже какого-то хера привычного «подай-принеси», местных конфликтов всех со всеми, от себя, наконец. Опрокинуть внутрь несколько стаканов или бутылок чего-нибудь и хоть на одну ночь сделать вид, что ему весело и хорошо. Он сверлил барную стойку невидящим взглядом, внутри уже плескалось полбутылки какого-то выдохшегося отвратительного пива, но для лёгкого тумана в голове и какого-никакого расслабления это было прям самое то. Окружающие звуки потихоньку сбавляли громкость в голове, тело становилось немного ватным, взгляд затуманивался. Отлично. От жалкого распития в одиночестве пилигрима внезапно спасла Лоан, с шумом плюхнувшись на соседний барный стул. Она тоже уже была навеселе. — Не делай вид, что тебе нравится это дерьмо, — она указала на полупустую коричневую бутылку рядом с парнем. — Не делаю, — пожал плечами Эйден, выныривая из поступившей дремоты. Усталость тоже брала своё. — А есть другие варианты? — Есть. Пошли, — Лоан жестом указала на выход и встала с места. Эйден был не прочь сменить обстановку. Они вышли из закусочной и переместились за одну из ближайших крыш, где под открытым небом всех желающих ждали старенький матрас на поддонах, скудная растительность и брандспойт. Эйден тут же поджог немногочисленные доски, кинув к ним какую-то древнюю бумажку, переставил ржавую бочку поближе к импровизированному ложу и с удовольствием плюхнулся на матрас полусидя. — Ну и, где же то самое пойло, ради которого мы здесь собрались? Надеюсь, Фрэнк не запалил тебя, — пробормотал пилигрим, стараясь не провалиться в сон раньше времени. — А! Так ты здесь только ради бухла, — Лоан к тому времени уже расположилась и успела вытащить небольшую бутылку с красноватой жидкостью, но после вопроса Эйдена быстро прижала ее к себе, словно спасала родное дитя от бандитов. — Ой, да ну тебя, ты же сама завлекла меня этим, — запротестовал парень, садясь почти по-турецки и протягивая одну руку к такой желанной сейчас выпивке. Девушка не стала долго разыгрывать драму и наконец удосужилась разлить настойку по видавшим виды кружкам с отбитыми кое-где кусками и сколами. Сейчас это было неважно. Они болтали о всякой ерунде, иногда в шутку переругиваясь, иногда даже с небольшим рукоприкладством. Во время одной из таких стычек Эйден что-то не рассчитал и завалился на Лоан почти всей своей тушей так, что между ними осталось всего несколько сантиметров и можно было почувствовать на себе чужое дыхание. Остатками разума, где-то на задворках сознания Эйден понимал, что не стоит этого делать и создавать себе лишние проблемы. Но алкоголь хорошо ударил в голову, умело заглушая всякие там голоса, оставляя только насущное, только желание теплого тела, сейчас такого близкого. Лоан оказалась смышленее и, не встретив сопротивления, легко прижалась губами к губам Эйдена. У нее они были местами шершавые, а местами даже мягкие. Пьяный мозг четко понимал, что требуется сделать, но в какой-то момент голосу разума, словно запрыгивая в последний вагон, удалось воззвать к здравому смыслу, и Эйден отпрянул от теплого тела как от огня. Только он начал подбирать слова, чтобы как-то сгладить ситуацию, как его пронзило странное чувство. Кажется, дежа вю оно называлось. Такое же теплое тело, но более мускулистое, не под лёгкой укороченной кофтой, а под грубой зеленовато-черной накидкой. Запах, запах тоже не альпийских лугов, но более приятный носу, с ноткой пряности. Волосы не лезут в лицо, но приятно ощущаются под ладонью, когда зарываешься в них. Эйден протрезвел просто за пару секунд. Внезапно самым важным вопросом стало совсем не потенциальная обида Лоан на него, а кое-что более важное, гораздо важнее. — Блять, Лоан, я, извини… — Эйден силился подняться и объясниться одновременно, но алкоголь всё-таки взял свое, и получалось у него плохо и одно, и второе. Нужно было уйти, нужно было срочно бежать. Пилигрим кинул взгляд на девушку. Она не выглядела удивленной, скорее, как будто ожидавшей такого исхода. Парень особо ничего не понял, но сейчас это было выше его сил. — Ничего, — сухо бросила она и сделала пару глотков. — Я понимаю. Секундный интерес насчёт того, что она там такое понимает, быстро выветрился из головы, уносимый буйным ветром. Эйден не стал выжимать из себя что-то, решив отложить этот вопрос на попозже и для трезвой головы. Сейчас нужно было найти блядского Хакона, от мыслей о котором тряслись даже коленки, что было совсем некстати при прыжках по крышам. Он честно собирался бросить всё и пойти выяснять отношения прямо сейчас, но через несколько крыш понял, что едва стоит на ногах. Настолько, что был готов лечь прямо здесь где-нибудь, но на его счастье одно из убежищ оказалось в паре-тройке прыжков. Он добрался до кровати, наконец. Его встретили только фиолетовые лампы по углам и звенящая тишина. Но сейчас это было как раз кстати. Внутри все бурлило и сходило с ума, органы грозились поменяться местами, щеки и лоб горели. И то, алкоголь все же постепенно взял свое и несколько притуплял ощущения, насколько это было возможно. Если бы не всё выпитое, он бы не раздумывая побежал на поиски.***
— Ты мне что-то не договариваешь — по глазам вижу — ну ладно. Так ты… ? — Я особо не помню… Я творил какую-то херню? Что было вообще? — мозг вспомнил только самое важное, за что, ему, конечно, спасибо, да, но напрочь отмел все детали. Забыть первый поцелуй с Хаконом. Шикарно. — Откуда такая уверенность, что я помню все досконально? — По глазам вижу. — Ах, ты, — Хакон хохотнул и мысленно перенесся в тот вечер. Приятная прохлада гуляла по крышам, тормоша за волосы и балуясь с огнем в бочке. Они выпили почти всю бутылку, но Хакон был вполне в адеквате, а вот Эйдена развезло. На пьяную голову он сильно отличался от своего обычного образа: непривычно много болтал, вообще становился громким и живым каким-то, что ли. Именно тогда ему зачем-то приспичило научиться танцевать — да, прямо здесь и сейчас — и Хакону, конечно, ничего не оставалось кроме как вызваться в учителя добровольцем. После неуклюжих попыток во что-то серьезное они сошлись на том, что стояли в почти в обнимку и плавно пошатывались — Эйден, кажется, был доволен даже этим, а Хакон только смотрел на темное звездное небо и остатки цивилизации под его крылом, положив голову на твердое плечо, и с удивлением наблюдал за каким-то странным новым чувством, стремительно растущим в районе груди, и впервые за долгое-долгое время это была не тревога. Он потерял счет времени, но, наверное, они «танцевали» так минут пятнадцать, дрова уже догорели, и стало ощутимо холоднее. Хакон не видел лица партнера, но подозревал, что его уже совсем развезло, а значит, нужно успеть допрыгать до убежища. — Давай, малыш, нам еще надо доставить тебя до кровати. Эйден издал серию нечленораздельных звуков, которые, судя по всему, означали неодобрение, и Хакон чуть улыбнулся. Малец никак не хотел отрываться от него словно намагниченный. Он только хватался крепче за накидку и решительно не собирался никуда двигаться. — Ну, и что мне с тобой делать? Замерзнешь тут. Ах, да, Эйдену сейчас было совершенно до пизды — Хакон знал это состояние. Пока он мысленно перебирал карту района, вспоминая расположение ближайшей комнаты, Эйден довольно-таки по-хозяйски переместил правую руку с его плеча на затылок, зарываясь в мягкие волосы. Хакон на секунду оторопел, карта, будь она сейчас в бумажном виде, полетела бы с крыши, беззаботно качаясь на ветру, и так до земли. А потом Эйден поцеловал его, очевидно, отпустив весь самоконтроль и свою скорлупу. Это было коротко, неуклюже, но очень нежно и аккуратно, почти невесомо даже. Хакон успел только округлить глаза и также нежно ответить, не успев толком ничего понять кроме того, что ему дико понравилось и захотелось еще. Эйден отстранился и широко улыбнулся, все еще чудом не отключившись. Наверное, только живительный поцелуй еще удерживал его в сознании. Хакон тоже чуть улыбнулся, чувствуя на губах нотки коньяка и вяленого мяса. ...Чертов пилигрим отключился на полпути к убежищу, пришлось буквально тащить его на себе, но никакого раздражения Хакон не испытывал и близко. Ему только хотелось в завтрашний день, то есть, уже в сегодняшнее утро. — А потом ты повел себя как обычно, — мужчина пожал плечами, отпуская вниз последний кусочек мха. — Странно было бы лезть к тебе с расспросами, учитывая, что я не мог понять, что у тебя на уме, смекаешь? — То есть я забыл свой первый в жизни танец и чудом вспомнил про поцелуй. Н-да, — спустя какое-то время после всей тирады оживился парень. Он чувствовал себя таким дураком. — Хорошо, что вспомнил, малыш, — Хакон осторожно положил руку на коленку под тканью изношенных штанов. — А то это было совсем невыносимо. — Хорошо, что я вспомнил, — вторил Эйден, накрывая чужую руку своей.***
— Так ты расскажешь, как ты вспомнил? Не спустился же к тебе ангел с небес, чтобы дать по башке и послать озарение, — спросил Хакон, когда они лежали рядом и Эйден использовал его руку как подушку, посапывая куда-то в подмышку. — Тебе обязательно это знать? — Ты что-то скрываешь. Поэтому обязательно. — Ну... возможно, Лоан меня поцеловала... Только она меня! — поспешил оправдаться Эйден, тут же оживившись и приподнявшись, чтобы посмотреть в карие глаза. Словно так он мог предотвратить что-то. — Лоан? Ну и ну, и ты вспомнил про меня? — Хакон лукаво улыбнулся и хохотнул, не тая обиды. С этим товарищем всегда получалось как-то из ряда вон выходяще, но почему-то всегда так правильно. — Не смешно! Мне неловко от того, что я допустил это, но я был пьян, поэтому моя совесть и честь не совсем запятнаны. — Мм... и с кем лучше? — уже громче рассеялся Хакон, после чего получил нормальный такой тычок к бок. — Судя по тому, что я лежу здесь с тобой, как думаешь? Мой мозг даже пьяный подсказал верный путь, — Эйден мягко улыбнулся и положил руку на плавно вздымающуюся теплую грудь Хакона. Мужчина легко поцеловал его куда-то в висок и жестом пригласил лежать на нем обратно. Эйден не смел ослушаться. Всё-таки, так засыпать гораздо лучше.