***
Братья Сано остались наедине в гостиной. — Подслушивать нехорошо, Манджиро. Я тебя такому не учил. — Все, что касается Кай — касается и меня, — отрезал мальчик. — Я понимаю, что тебе она нравится, но ты не можешь делать такие заявления без нее. Майки только тринадцать, и ему еще предстояло узнать о первых отношениях, первой любви и первой близости. Из-за страшной собственнической натуры парень очень ревностно относился к любому постороннему проявлению симпатии к его объекту воздыхания. Никому не может нравится то, что нравится ему. Другого правила в белобрысой голове не установлено. — У меня такое впервые. Другие девчонки не вызывали во мне таких чувств. Они были такими пресными… Не вызывали во мне интереса. Поэтому я не могу позволить кому-нибудь занять мое место рядом с ней. — Твое или нет, надо спросить у самой Кай. Ты в очередной раз решаешь за нее. Я не знаю взаимна ли твоя симпатия, но точно могу тебя уверить, что ты ей дорог. Дорог так же, как и Баджи, и Сенджу… — И Харучиё? Старший Сано выдержал паузу. Ему не хотелось врать брату, как собственно и обнадеживать его. — Может хватит болтать о девчонках? Я уже пятнадцать минут назад закончил твой Боинг. Только не говори, что три месяца я потратил зря. Майки тут же переключает свое внимание на творение брата. Глаза вмиг загораются, а улыбка растягивается во все лицо. Парень берет в руки самолет и несется в комнату к друзьям. Лица ребят проецировали полный спектр восхищения. Кай понравилась работа Шиничиро. Получилось даже лучше, чем на ее чертеже. Она уже не один раз сказала старшему Сано о его инженерном таланте, на что тот просто говорил: «Да так каждый сможет». Майки никогда бы не согласился с братом. Шиничиро для него самый талантливый человек — и это ничто не изменит.***
Кай вышла в гостиную к старшему Сано, пока парни и Сенджу бегали с самолетом во дворе. — Чего грустишь, Кошечка? — подошел Шиничиро к ней со спины и опустил ладонью на ее голову. Снова. — Не знаю. Просто, тревожно как-то… — Не придумывай. И одна не сиди. Мы с Такеоми уходим, поэтому последи за ними. — Ладно.***
Кай проводила старших Сано и Акаши и ушла на задний двор. То, что она застала там, к сожалению, никогда не сотрется из ее памяти. Майки крепко держал голову Харучиё и острием поломанного самолета рвал парню рот. Баджи пытался удержать друга, но все его попытки были тщетны. Глаза были… неживыми. Парень ничего не видел и не слышал. Было страшно до дрожи в коленках. Сердце стучало так, словно вот-вот конец. Где же тот дружелюбный парнишка, который так робеет перед тем, как позвать ее к себе в гости… Где тот, кто готов всегда всем делиться со своими друзьями и всего себя ради них отдать… Куда делся Майки? Кареглазый стоял, опустив голову, и, наблюдая за передвигающимися по земле муравьями, выдавил из себя еле слышное «Смейся, Харучиё». Бедному Акаши ничего не оставалось, как сделать то, что велел тот, кого когда-то он называл другом. Детство кончилось сегодня. Кай, не думая, бросилась в самый эпицентр конфликта. Пнув ногой в живот Майки, собравшегося добить Акаши, она хотела сразу же оттащить беловолосого в сторону. Но неожиданно хорошо отточенный нос самолета со свистом пронесся по воздуху и разрезал мягкую кожу. Кай упала на залитого слезами и кровью Харучиё, пачкая красной щекой его футболку. Пальцы Майки ослабевают, и поломанная игрушка летит на землю. Он все же пришел в себя. И что же он увидел… Его друзья, люди, которыми он так дорожит, смотрели на него испуганными глазами. Словно он хищник, что вот-вот разорвет их на куски. Словно палач перед виновными. Словно сам дьявол, что собрался забрать их мирные души. Майки понял. Они его боялись. Бросив всё, Сано выбежал со двора в неизвестном направлении. Баджи тут же подскочил и кинулся за другом в попытках остановить.***
Кай приподнялась с лежащего на земле Харучиё. Бирюзовые заплаканные глаза парня распахнулись в удивлении. Левая щека девочки была глубоко рассечена из-за удара Майки, кровь была размазана так же, как и у него. «Во что ты превратилась из-за меня…» — пронеслось в голове Акаши. Кай поднялась на ноги и помогла встать раненному Харучиё, придерживая его за талию. Парень закинул одну руку на плечо девочке, а второй вытирал кровь, капающую с его лица. Медленно они зашли обратно в дом, где их ждала с трясущимися руками и непрекращающейся истерикой Сенджу. Девочка кинулась за аптечкой, увидев, в каком состоянии были Кай и Хару, и все шептала себе под нос: «Простите, просите, простите…» Сенджу полностью приняла на себя вину в произошедшем. А ей так хотелось всего лишь поиграть с новой игрушкой…***
Кай усадила Акаши на диван, а сама побежала в комнату за чистой футболкой. Нынешняя одежда парня была вся в крови Кайто и его самого. — Снимай футболку, — вернувшись, сказала Кай. — Широ, ты… — единственное, что смог сказать Акаши, из-за острой боли в уголках губ. — Твои оскорбления потом послушаю. Сначала обработаем порезы, а потом переоденемся. Сенджу, чуть не поскользнувшись, прилетела с аптечкой к дивану, где лежал ее брат. Младшая Акаши подавала всё необходимое Кай, чтобы та обработала широкие порезы. Сенджу забрала все испачканные в крови салфетки и куски ваты и ушла в ванную. Ей было необходимо остаться наедине с собой, чтобы успокоить свои нервы и обдумать произошедшее.***
Харучиё еле держал глаза открытыми, но зрачки не сходили с лица девочки, что так усердно ухаживала за ним, забыв о своем собственном ранении. — Я закончила, — заключила Кайто, переодев футболку на беловолосом. — Нет. Харучиё потянул ее руку вниз, заставляя сесть рядом. Холодными пальцами он повернул голову Кай, полностью открывая взор на глубокое рассечение на ее щеке. Намочив спиртом кусочек ватки, он слегка прошелся по краю. Широ прикрыла глаза от щиплющей боли. — Надо подождать брата и Шиничиро-сана. Твой порез глубже, чем мои. Возможно придется зашивать его в больнице. Кай лишь кивнула головой, пряча свой взгляд от его не по годам пронзительных глаз. Закончив с обработкой раны, Харучиё протянул свои бело-молочные пальцы к каштановым волосам девочки и заправил их ей за ухо. Его лицо впервые было так близко. Вся эта обстановка заставляла Кай испытать сильное смущение. Розоватые щеки давно ее выдали. Даже та, на которой красовался длинный порез. Харучиё прислонился губами к теплой коже около ее ранения и, прикрыв глаза, в том же положении прошептал: «Дура, зачем подставилась?» Не успела Кай ничего ответить, как на весь дом раздался оглушительный хлопок тяжелой входной двери. Шиничиро, Такеоми и Сенджу вошли в гостиную. Старший Сано кипел от ярости. Таким дети видели его впервые, и пугало это не меньше, чем поведение Майки пару минут назад.