Разряд.
Цянь выныривает из-под толщи воды, наконец-то начиная слушать вокруг себя звуки. Но в ушах до сих пор стоит стук собственного сердца, пока чужая тонкая ладонь соскальзывает с его плеча, а незнакомое, но приятное имя ласкает мочку уха. Лю медленно уходит из магазина, оставляя после себя шлейф мятно-пряного запаха, который застрянет в носу на долгие месяцы. Кун долго бродил по улице от безделья, не решаясь поехать домой. Казалось, что он упустит что-то необратимое, что больше никогда к нему не вернётся. Он бродил по улочкам города, пытаясь то ли затеряться, то ли, наоборот, найтись. Часы за ожиданием летели незаметно. Янян и правда вошёл в магазин ровно в 8 часов, замерев на входе, впуская в запотевшее и старое помещение чистый воздух. Кун перехватывает его руку еле поспевает за младшим, пока тот несёт его куда-то далеко, где тёплый ветер ещё аккуратно гладит по щекам. А запах соли и песка остаётся где-то рядом, на периферии. Он периодически задевает каких-то проходящих дамочек с сумками плечом, но ни на секунду не тормозит. Пытаясь угнаться за чужим тёплым образом. Когда тот останавливается, то рядом лишь полупустая темная улица, тёмные зелёные листья деревьев и маленький цветочный магазин. — Я не большой любитель отелей. Мне будет спокойнее, если мы сделаем это у меня дома, — быстро и с усмешкой тараторит Лю, дрожащими руками пытаясь провернуть в замочной скважине ключ. Он аккуратно тянет деревянную дверь на себя, пропуская гостя вперёд. Ступенька за ступенькой. Внутри все приятно сжимается от предвкушения. Ступенька за ступенькой. Яняна прижимают к входной двери. Тот ловит своими губами чужие, медленно пытаясь продвинуться по квартире дальше. Кун тянется к сумке, что неловко свисает с чужого худого плеча и тянет ее вниз. Затем его рубашка, ботинки, его штаны, чужие шорты. Янян укладывает свои руки на чужие широкие плечи, продолжая выводить на них понятные только ему самому узоры. И касается Кун все ближе и ближе, трогает там, где мечтал остаток этого чертового дня. Звуки теряются в мягкости ладоней, пусть Яняну до боли хочется стонать в голос. Пока сердце Куна устраивает настоящие американские горки, падая то с огромной высоты вниз, то на глубоких толчках поднимаясь. Он сосредоточивается на своем сбитом дыхании, пока Янян толкается навстречу каждый раз. Вихрь ощущений просто сносит всё из его мыслей, кажется, что если спросить прямо сейчас как его зовут, то он не сможет ответить. Хлюпающий звук раздается по комнате, а всё внутреннее бедро уже мокрое. Они доходят до той точки невозврата, когда голова начинает гудеть от всего происходящего. Янян настолько близко, что даже неловко. Он в каком-то неясном для себя порыве упирается своим лбом в чужое, а взгляд теряет любую осмысленность. Цянь проводит большим пальцем по щеке, спускаясь ниже к губам и толкается так быстро, что из младшего стоны начинают сыпаться один за другим. Лю на той стадии, когда хочется упираться куда угодно. И Кун знает об этом, накрывая его тяжёлой ладонью. Кажется, что это повлекло за собой ещё большую чувствительность. Кун замедляется, тянет за собой к изголовью кровати и усаживает на свои бедра. В такой позе член входит глубже, что было для младшего неожиданно, из-за чего тот нервно хватается за руку старшего и гортанно стонет. Янян уже чуть ли не плачет, мертвой хваткой вцепляясь в чужую ладонь, переплетая пальцы. А Кун рассматривает чужие сведённые напряжённые брови, спускаясь к шее, покрывая поцелуями. Лю не понимает, в какой угол податься, дыхание сбивается, и он кончает на чужой живот, до боли сжимая член старшего в себе. Кун продолжает двигаться внутри в бешеном ритме. Где-то внутри все обрывается и падает, разбиваясь на мелкие кусочки. Янян улыбается, опускаясь на чужую грудь.Узоры. Узоры. Узоры.
Из приоткрытого окна слышен только звук редко проносящихся по улице машин. За дверью что-то громко шуршит и скрипит, но Янян тут же успокаивает. — Это всего лишь кошка. Не переживай. Кун заправляет чужую выбивающуюся прядь за уши, ведя по щеке, к шее, к тонкой цепочке, что болтается рядом с аккуратными ключицами. Сама кошка по-хозяйски ложится рядом с китайцем, а сам Лю укладывается на чужую ладонь щекой, прикрывая глаза. Самого тянула ужасная нега, хотелось прикрыть глаза и проснуться только в обед, когда знойная жара вновь накроет город. Но закрывать глаза не хотелось. Внутри все сжималось от страха, что Янян это просто приятное сновидение, которое растворится, оставив после себя разве что маленькую цепочку. Но темнота за веками тянула все сильнее и сильнее в свою глубь.«спокойной ночи»