Невинный

      В таверне Химворде, куда приходили местные, всегда играла чарующая и красивая музыка, помогающая посетителям отвлечься от ужасов, исходящих за дверью. Неспешная, слегка игривая мелодия, которая дурманит гостей, заставляет единственный раз улыбнуться за долгое время, закладывает в память неизгладимое впечатление, оставаясь там надолго — полная противоположность тому, что происходит сейчас в оккупированной местности. Теодора заметила, что устала сидеть на неудобном деревянном стуле в уголке таверны. И помимо мелодий фортепьяно, она постоянно слышала ругательства мужчин, сидящих за ней. Мужчины были разъярённые, готовые полезть в драку в любое время; их голоса грубы и низки; из их уст была слышна нецензурная брань. Встав с сиденья и тяжело вздохнув, журналистка отправилась на поиски приключений и вышла из помещения. Пройдя немного через подворотню, перед ней предстала нелицеприятная картина: солдаты Германской империи безжалостно расправляются с невинными гражданами. Блюстители собственного порядка с кровавыми кулаками со всей силы ударяют по лицу старого лохматого мужчину. "Сдохните, поганые немецкие твари! " — его последние слова перед решающим ударом, который впоследствие стал смертельным. Теодоре, одной из свидетельниц этого ужасного инцидента, стало не по себе: неприятное чувство сдавило грудь, лишая возможности равномерно дышать. По телу прошла дрожь, губы скривились, удивлённые глаза бегали по местным домам и конструкциям, стараясь не видеть свежую смерть. Это воспоминание обязательно будет запечатлено в её памяти. Жалеет ли она в такие моменты, что согласилась стать военным журналистом, жертвуя своей нервной системой для первоклассной статьи? Она старается об этом не думать, по крайней мере сейчас.       Американка беспокойно огляделась вокруг, пытаясь найти попытки обезопасить себя, и медленно прошла дальше по улице уже другим, незапланированным путём, стараясь обойти немецких захватчиков. Почувствовав себя хозяевами города, солдаты ландштурма набросились на мирных жителей. Мужчины, женщины, старики, дети — все без исключения заперлись в своих домах, а в опустевших зданиях начался разнузданный грабёж. Теодора наблюдала, как немцы тащили из безлюдных зданий всякое добро, упаковывая и перенаправляя на машинах. Нестерпимое возмущение овладевало девушкой до кончиков пальцев, но она прекрасно знала, что остановить их не в силах. Её взгляд метнулся на высокого и стройного юношу в серой форме, но в отличии от остальных солдат, тот выглядел испуганным и взволнованным. Было заметно, что он не желал принимать участие в этих бесчинствах, поэтому старался не мешать солдатам творить хаос на улицах города. —Это же Фридрих! — воскликнула девушка и решила осторожно направится к нему. Она старалась аккуратно обойти каждого человека, вставшего на её пути. Темп её походки ускорился, поэтому Теодора пытается быстрее примчаться к нему — стеснительному немцу. За подворотней она спряталась за большими бочками, её прикрытые колени касались земли. Она шёпотом позвала его: — Фридрих, оглянись назад, это я! — Ч-что? Юноша немедля повернулся назад, к истоку знакомого голоса. Он подошёл ближе к деревянным бочкам и заглянул за ними. — Б-боже, Теодора! Как вы меня напугали! — рукой он убрал пот со своего лица, поправляя светлую чёлку. — Н-но что в-вы здесь делаете? — Решила прогуляться и найти что-то для будущих статей, — она не решалась встать в полный рост из-за длинного подола юбки, по причине которого спотыкалась на месте. — Сейчас не лучшее время для этого, э-это очень опасно! Солдат подал ей свою руку и помог встать. Девушка осмотрела свой внешний вид. — Ах! Моя юбка напрочь испачкалась! — зная, что вытряхивание ткани собственноручно не лучший вариант, она всё равно пыталась убрать новоявленные пятна. — Что ж, я думаю в нынешнем положении меня никто не засмеёт. Белоснежная рука юноши дотронулась до ткани, помогая своей приятельнице убрать пятна с одежды. Через слой белой юбки он дотронулся до её колен и ляжек и сразу же убрал руку, сильно смутившись. — П-простите… Я не смел т-трогать… Это в-вышло с-случайно, — во время его сильных волнений было сильное заикание. Он поднял руку, показывая свою вину, но девушка в ответ негромко засмеялась. —Ах-ха-ха, Фридрих! Это такие пустяки! Я знаю, что в вашей голове не было злого умысла. Вы не похожи на извращенного грешника. Собеседник принял недовольное выражение лица, но через секунду расслабился. — Д-да, может и так. Но я не настолько невинный, как вы могли подумать. Конеч-чно, я правда случайно дотронулся до в-вас, но немного смущает, что вы принимаете меня за незрелого мальчишку, тем временем как я немецкий солдат и тоже м-могу совершить ч-что-то! Теодора загадочно улыбнулась, в взгляде проскользнула хищность, а слова Фридриха слегка позабавили её. — Я считаю вас зрелым человеком, который может контролировать свои даже самые потаённые желания. Но при виде вашего милого лица, мне с трудом даётся вера в это. Как говорится, в тихом омуте водятся черти. Можете мне это доказать… Последние слова она проговорила шёпотом и закусила губу, будто взболтнула что-то лишнее. — Хотите меня спровоцировать на что-то? К удивлению, этот вопрос немец задал без повседневного заикания, уверенно и серьёзно. Сердце стало биться чаще, но зачем ей стоило говорить об этом? Да, он действительно красивый, очень обаятельный и светлый человек. Такой добрый и безмятежный, что Теодоре хочется немедленно поцеловать его прямо здесь, кусать его алые губы в страстном порыве, и после проведённой совместной ночи целовать его в шею и лежать в объятиях, не вспоминая о том, кто они такие и для чего пришли в чужие земли. — Т-теодора? Вы меня слушаете? Журналистка ущипнула свою руку, приходя в реальность, и виновато посмотрела на него, стыдясь своих мыслей. — Простите, Фридрих. Я немного задумалась. П-просто тяжело смотреть на губы, которые не можешь поцеловать. Теодора хотела ударить себя, провалиться под землю до самого ядра, она была бы не против стать убитой немцами, даже самим Фридрихом за сказанные наобум слова. Её глаза расширились, руки предательски задрожали, губы сомкнулись в одну линию. Надо бы начать бежать — но куда? Фридрих одарил её удивлённым и одновременно смущенным взглядом. Эти сладостные слова, о которых он мечтал перед сном под покровом ночи, стали явью. Юноша взглянул на неё ещё раз, осмелившись задержать свой взгляд на её лице. Её необычайная, даже для того континента красота могла сразить любого наповал. Каждый, кто смел подойти к такой красавице, обязательно оставался неравнодушен сердцем и душой. А если узнать эту прелестную мисс поближе, углубиться в её внутренний мир, то тогда действительно существует риск полюбить эту романтичную, альтруистичную, но в то же время серьёзную и непоколебимую девушку искренне и полностью. Фридрих медленно идет к ней, не веря тому, что он сейчас совершит. Несмело обвивает руки вокруг её талии, уверяя себя в своей страсти. И в следующую секунду почва словно уходит из-под ног: нежные губы касаются её губ, пока нерешительно и с небольшой опаской. Его лицо покрылось тусклой бледностью слоновой кости, голова закружилась, а в глазах потемнело. Уже нескромный, а огненный, немного властный поцелуй звучит на его устах. Дыхание участилось, грудь поднялась, а желание нарастало с каждым касанием. Влюблённые целовали друг друга жадно, с напором и неутолимой страстью, боясь отстраниться друг от друга хотя бы на сантиметр. Девушка прервала поцелуй, жадно вдыхая ртом воздух. Фридрих прижался к ней поближе, всё также тяжело дыша. Его нога разместилась между её ног, отчего та только сильнее прижалась к нему в ответ. Приятные мурашки пробежали по телам двоих влюблённых, когда девушка немного потерлась об его ногу и оставила на шее невидимый след из ярких поцелуев, тем самым заставляя его негромко стонать. Она обвивала его шею и нетерпеливо целовала каждый участок его лица. Рваные вздохи, непристойные для улицы, затуманенный разум и быстрые непроизвольные движения охватили их крепкой хваткой, заставляя забыть не только местоположение данных действий, но и их самих. Нехотя отстранившись друг от друга, они тяжело хватают воздух ещё полминуты. Первый, кто решает заговорить, оказался Фридрих: — Ах! Милая Т-теодора, вы как? — Всё отлично, даже лучше, чем отлично. Теперь в тебе точно не рассмотришь невинного мальчишку, — с улыбкой проговаривает Теодора, обнимая его. — Я счастлива, что ты ответил мне взаимностью. Фридрих коротко поцеловал девушку в щеку, держа её руку. — Ой, в-ваша юбка… — Ничего, дойду до госпожи Ваутерс и сама постираю. Ни о чем не жалею, если честно… — Я знаю одну прачечную в квартале отсюда, там женщины за полцены готовы отстирать ю-юбку. Она оставила тёплый поцелуй на его губах. — Спасибо, надеюсь, ты меня доведешь до него. — Н-несомненно, Теодора. П-подайте руку, п-пожалуйста. — Не боитесь, что нас заметят? — Е-если честно, в-вы для меня на первом плане. Везде. — Неужели я оказала на тебя такое могущественное влияние? — Ах, Т-теодора, знали бы вы какое… Шум в городе таинственно затих, но влюблённые держались вместе…