***
Мягкие губы Чонгука касаются трепетно, со своеобразной нежностью, пока размеренное дыхание ласкает кожу щеки. Тэхён чувствует сильные руки вокруг своей талии и пытается сдержать внутреннее желание прямо здесь и растаять, словно ванильное мороженое на июльском солнце. Альфа внезапно прижимает к себе сильнее, и приходится прогнуться в спине, цепляясь за ворот его пиджака словно за единственное поддерживающее связь с реальностью. Но здравый смысл на повторе, словно заевший граммофон, говорит, что, несмотря на контраст силы и нежности, который Ким ощущает на своём теле, Чонгук — просто его партнёр по расчёту, а поцелуй, в котором омега плавится — не доказательство любви, а отлично сыгранный спектакль для гостей, пришедших на свадьбу. — Счастья молодым! — Ох, какая красивая пара! — Желаем процветания вашим землям! Поздравления звучат одно за другим после того, как Чонгук разрывает поцелуй. Факт того, что инициатива была со стороны партнёра, немного бьёт по самолюбию, потому что Тэхёну действительно… понравилось. Чон выглядит как-то взлохмачено и словно ему не хватает воздуха, так как дыхание спёрло, но омега этого не замечает, потому что, прикусив внутреннюю сторону щеки, приходит в себя, тяжёлым осознанием напоминая, что они друг другу никто. И чужая рука, всё ещё крепко держащая его за талию, пока они стоят и с улыбкой отвечают на поздравления, ничто иное как спектакль. «Вы должны заставить их поверить в факт вашей взаимной любви!» Слова глав их домов эхом звучат в голове, пока только что ставший Чоном Тэхён медленно сглатывает. Верно, пока они на глазах у стольких влиятельных особ — нельзя давать и возможности усомниться в их чувствах, иначе слухи не заставят себя ждать. Большинство находящихся здесь прекрасно знают, что этот брак — лишь для корыстных целей, но и их нужно убедить в обратном. Заставить поверить в безграничную силу двух родов и их поддержку друг друга. Заставить их бояться. Беспощадные законы аристократии. — Вы прекрасны, — подходит к паре отец Кима, и между строк отчётливо можно прочитать: «Отлично сыграно!». — Спасибо, отец, — ухмыляется Тэхён, наконец-то свободно дыша, а не утопая в хвойном аромате, утягивающем в свои сети подобно тягучей смоле. Чонгук пахнет необычайно ему подходяще: кедр, абсолютно точно преобладающий в процентном соотношении, и стойкая амбра, заметная в комбинации с мягким мускусом. Древесный успокаивающий аромат с чувствующимися пряными нотками, будто наполненный самим звучанием леса. Чонгук, кажется, тоже облегчённо выдыхает, увеличивая расстояние между ними на несколько шагов, маскируя сей факт за желанием взять бокалы с шампанским. Отдаёт один из них супругу, кратко кивая на полученную в ответ благодарную улыбку. А Тэхёна злость берёт от того, что Чонгук, кажется, не способен ни на какие эмоции. Как же его воспитывали, раз он превратился в хладнокровного истребителя монстров? — Позвольте Вашу руку, — тонко и по-своему виртуозно подходит к ним герцог Чон, смотря на нового члена своей семьи. Тэхён с улыбкой выполняет просьбу, мысленно отмечая, что отец с сыном вообще не похожи характером. Старший Чон хитёр и мудр, абсолютно точно уверен в своих действиях. Навыками обладания мечом он, кажется, уступает Чонгуку, но устойчиво закрепился в высших кругах благодаря умению искусно работать на психологическом уровне. Если сравнивать внешность, то, кажется, гены герцога очень сильны: они определённо как две капли воды, только в разных временных периодах. Между холодного блонда можно уловить редкий блеск седины, на которую особо не обращается внимание из-за острого взгляда тёмных глаз; он пленяет, затягивает в свои омуты, словно хищник обрезая пути отступления добыче. Губы альфы касаются его руки, и Тэхён ловит себя на одной очень интересной мысли: интересно, их с Чонгуком дети тоже будут копией отца? Или же хотя бы заполучат радужку цвета тёплого мёда, особенность семьи Ким? Наверное, светлые волосы и такого цвета радужка будут просто невероятным зрелищем… Глаза распахиваются от лёгкого шока, пока старший Чон, закончив с приветствием, начинает обговаривать что-то с маркизом. «О чём это ты думаешь, Ким Тэхён?! Или же в уме стоит называть себя Чон?» Назойливые мысли немного вгоняют омегу в краску, заставляя смущённо отвести взгляд и выдохнуть, после делая глоток холодного алкоголя, чтобы немного остудиться. Юный маркиз бы с радостью уже покинул помещение, выйдя на балкон, чтобы подставить лицо ветру, но не может, потому что в его обязанности на свадьбе входит первый танец, который он должен подарить супругу. Чонгук подходит почти что незаметно и, не говоря ни слова, протягивает руку, почтительно наклоняя корпус, таким образом приглашая. Тэхён кивает, оставляя шампанское прислуге, и вкладывает свою ладонь в чужую, смиренно следуя в центр зала. Герцог касается спины, поддерживая и не позволяя себе спуститься ни на миллиметр положенного этикетом касания, затем отводит их руки в сторону, вслушиваясь в живую мелодию, льющуюся из-под пальцев на струнах смычковых инструментов, определённо знающих своё дело. Когда в эту гармонию плавно вливаются первые ноты рояля, Чонгук сдвигается с места, начиная танцевать, плавно и в быстром темпе кружа. Тэхён озадаченно вздыхает: волнение от сильных рук, крепко держащих в своих объятиях, будоражит тело, заставляя даже встряхнуть головой, чтобы прийти в себя. — Прости, если мои касания тебе неприятны, — внезапно проговаривает Чонгук, не смотря в глаза. Видно, расценил это по-своему. Тэхён же глядит как раз в них, пытаясь разобрать хоть какие-то чувства под толстым слоем льда в глазах. — Клянусь, это последний раз, когда я приношу тебе неудобства. Омега слегка пунцовеет, потому что всё как раз с точностью наоборот, но озвучить мысли, проносящиеся вихрем в голове, не хватит смелости. Всё, на что хватает её крупиц, это: — Всё в порядке, — усмехается. — Буду признателен, если и ты поменяешь своё мнение о ситуации. Чонгук озадаченно поднимает бровь, и Тэхёну хочется запечатлеть этот момент, после создавая целый альбом редких кадров, когда Его Светлость позволяет себе роскошь в виде эмоций. Вообще, они не виделись с самого детства, после той судьбоносной встречи, после которой накипело. И смогли увидеться лишь на обсуждении брака благодаря продолжающим жадничать к выгодным сделкам родителям. Альфа изменился. Очень сильно. Изменился до той степени, что одного взгляда достаточно, чтобы понять — нравится. Молодой господин возмужал, хоть и ростом они почти одинаковые. Выраженная челюсть, густые брови. На нём нет макияжа, как сейчас на омеге, но он явно обладает красотой. А губы… Тэхён сглатывает. Хочется вновь попробовать их вкус. Хочется окунуться с головой в этот омут, в котором кедровый запах окружит со всех сторон, заставляя забыть обо всём происходящем сейчас. — Хорошо, — твёрдо отвечает на предложение Чон, после сжимая зубы, из-за чего линия подбородка кажется ещё более острой. Бывший маркиз сглатывает: это невыносимо. Что это за чувства, которые нельзя схватить за хвост и заставить ответить за их шалости, по вине коих сердце стучит так громко? Неужели об этом и говорят во всех новеллах, которые он так обожает читать сутки напролёт? Словом, как ни посмотри, их ситуация достаточно похожа на сюжет одного из таких романов: неприятная встреча в детстве, после брак по холодному расчёту. А дальше что? Постоянные ссоры и конфликты, в конце концов заставляющие осознать их чувства друг к другу? Пф, что за абсурд. Тэхён фыркнул столь громко, что Чонгук непременно обратил на него свой взор. Несколько секунд прожигает непониманием весёлую улыбку напротив, а после вкрадчиво спрашивает: — Что же тебя так развеселило? — и даже приоткрывает губы в непонимании, представляете? — Факт того, что Ваша Светлость может быть влюблён в меня ещё с детства, — улыбается, заглядывая своими медовыми глазами в чужие — тёмные и непроглядные. — Словно мы герои из бесчисленных романов, находящихся в моей библиотеке. Чонгук в ответ молчит, взглядом исследуя чужое лицо. Мелодия, несомненно, подходит к своему концу. Минует несколько секунд, в период которых Тэхёну даже становится немного неловко, и только тогда альфа наконец-то даёт ответ, наклоняясь ближе к уху, чтобы танцующие рядом пары их не услышали: — А что будешь делать, коль так и есть? Голос как обычно серьёзный и ровный, напоминающий северный ветер своим холодом. Поток воздуха от выдоха проходится по ушному хрящу, и Тэхён неосознанно задерживает дыхание, наблюдая, как герцог целует тыл его руки, таким образом благодаря за танец. Горячие губы касаются кожи, и от этого ещё больше хочется закричать, потому что… Что за неловкая ситуация?! И неловкая, кажется, только для омеги, потому что Чон, как ни в чем не бывало, проводит супруга к столикам со сладостями и, сославшись на необходимость поприветствовать других гостей, быстро покидает его компанию. Альфа отворачивается, сразу делая узел галстука слабее, потому что воздух внезапно начал давить несмотря на то, что аромат орхидеи, внутри которого спрятаны нотки роз и жасмина, перестал играть с его обонянием. Тэхён же быстро хватает бокал с шампанским, облегчённо выдыхая, когда чувствует прохладу пальцами, и скрывается на балконе, тут же закрывая рукой глаза. Какой позор. Да что пришло ему в голову, раз позволил высказать такую глупость по поводу романов? Да молчал бы лучше и был в неведении, нежели сейчас чувствовал горящие от стыда уши и острое желание провалиться под землю. — Наконец-то ты остался один. Тэхён, уставший морально себя пинать за то, что уже случилось, разворачивается спиной к балкону, прислоняясь к каменным перилам и тихо вздыхает, пока напротив продолжают: — Сколько лет сколько зим, мой дорогой друг, — появившийся на террасе человек всё наступает, пока руками не опирается по обе стороны от тела омеги. — Ты заставляешь меня грустить… — А сам-то, Чимин? — Тэхён закатывает глаза, рукой накрывая чужое лицо и заставляя отодвинуться. — Не писал мне целых полгода, зарывшись на своём Западе, а теперь смеешь предъявлять какие-то претензии? — осуждающе хмурит брови. — И что вообще за непонятная сцена? Увидь нас кто со стороны — подумает, что мы давние любовники. Парень обиженно касается пострадавшего носа и цокает языком. — То есть, ты говоришь, что отрекаешься от моей любви? — дует губы. Тэхён едва сдерживается, чтобы не прыснуть в кулак или же не ударить заносчивого друга. Пак Чимин — юный граф, своеобразное несчастье, с которым Киму приходится возиться ещё с детства. Заботливая матушка постоянно приглашала ровесников из дворянских семей, дабы скрасить будни сына в огромном доме. Чимин, будучи тем ещё прохвостом, быстро раскусил желание Кима-младшего меньше контактировать с людьми и, не забывая о выгоде для своей семьи, сделал предложение, от которого сложно отказаться: он будет приезжать в гости чаще, при этом особо не мешая делам, а Тэхён же, в свою очередь, получит такое желанное спокойствие, поскольку других детей в поместье маркизов не будет. — Что, пока я отсутствовал, успел уже влюбиться в того альфу? — фыркает. — Нет, ну я согласен, что он холодный красавец писаный, но не стоит же отрекаться от своего любимого друга! А как же отношения между нами?! Тэхён издаёт смешок. — Мы оба — омеги, о каких отношениях может идти речь? — О самых невероятных… — едва слышно проговаривает Чимин на ухо, вновь успевая подойти слишком близко. — И страстных, — выдыхает, заставляя пряди волос шелохнуться. Тэхён закатывает глаза и вновь отталкивает немного сумасшедшего парня, кладя руку поверх лица. В ответ слышится много пререканий. — На мне же косметика-а! — недовольно тянет, после укладывая растрепавшиеся волосы. — Ещё и причёску испортил, ну вот что за зануда?! И как мне в таком виде жениха себе искать? — Так зачем ты пришёл сюда и нарушил моё спокойствие? — вздыхает темноволосый, прокручивая в руке бокал с алкоголем. После делает несколько глотков, блаженно закрывая глаза от приятного холода напитка. — Как зачем? — Пак так искренне удивляется, что хочется засмеяться. — Поздравить друга со свадьбой конечно же! — вздыхает, беря в руки и свой бокал, наполненный красным вином. — Хоть я и уверен, что это брак по расчёту, но всё равно поздравляю. Думаю, Чон будет заботиться о тебе, — прячет ухмылку за стеклом. — Он-то? — Тэхён расплывается в подозрительной улыбке. — Герцог скорее будет меня игнорировать, просто позволяя жить, как хочу. — Разве это и не есть забота в подобных браках? — Чимин заинтересованно поднимает бровь, наблюдая, как на лице напротив сменяются эмоции от осознания. — Да, — поджимает губы, глядя на дно бокала. — Наверное, ты прав. Граф цокает языком, ощущая эту неприятную паузу, повисшую в воздухе. Тэхён в ответ смеётся. — Раз так не нравится — просто уйди уже и дай мне насладиться одиночеством, — говорит с улыбкой. — Да ты же когда-то утопишься в этом одиночестве, — закатывает глаза Пак. — Один — неприветливый мастер меча, абсолютно не умеющий ладить с людьми, второй — хорошо играющий на публику отшельник: я уже предчувствую крах ваших владений. — Это что, заговор? — Тэхён поднимает бровь, и друг тут же отшучивается: — Был бы это заговор, я бы не стал выносить столько лет твои привычки монаха-одиночки, — возмущенно цокает языком Чимин, подзывая к себе слуг, наблюдающих за ними издалека. Позже, вновь пребывая один на один, продолжает: — Сегодня первая брачная ночь. Не хочу, чтобы вам хотелось провалиться под землю из-за неловкости, так что вот мой подарок, — протягивает плоскую коробку, ранее принесённую слугами. — Приготовь хотя бы чай и насладитесь шоколадом. Тэхён с подозрением принимает подарок, сначала оглядывая, затем открывая — и вправду шоколад. Различных форм и цветов, даже белый или красный. — Такого ты больше нигде не найдёшь, — гордо заявляет граф, поправляя свои светлые волосы. — Это — новая разработка западных кондитеров, так что ты первый в столице, кто её попробует. Цени мою щедрость, — договаривает, начиная хохотать от удивлённого и одновременно восхищенного лица сегодняшнего жениха. Темноволосый, поняв, что смеются как раз над ним, прочищает горло, немного заливаясь краской из-за смущения. Он сегодня то и делает, что позволяет эмоциям взять верх. — Спасибо, — хмыкает, откладывая коробку на столик. Нужно потом приказать прислуге оставить это в спальне. — Для дорогого друга ничего не жалко, — похлопывает по плечу Чимин, после пряча довольную ухмылку в бокале.***
Монотонный звук цоканья настенных часов немного раздражает. Двое сидят за одним столом и боятся даже дышать чуть громче, чтобы не усилить нарастающую неловкость. — Кхм, — Тэхён прочищает горло, неожиданно вспоминая про подарок, и тут же цепляется за него, словно за верёвку помощи. — Эм… — сильно сжимает ладонь в кулак, давая приказ взять себя в руки и наконец-то расслабиться, а не позволять телу столь неловкие движения. — Сегодня ко мне приехал друг с Запада, привёз в честь свадьбы этот шоколад. Говорят, что он уникален, и такая техника дойдёт до наших земель явно нескоро, так что… — Он сделан с помощью магии? Вопрос ставит Тэхёна в неожиданный тупик, потому что, по правде говоря, он думал, что ему придётся весь вечер говорить сам с собой. — Кажется, Чимин что-то такое говорил, да, — улыбается, разливая чай. Атмосфера начала понемногу сглаживаться. — Как ты узнал? — Я чувствую её, — хмыкает Чонгук, беря одну из конфет в руки и рассматривая. Тэхён же, в свою очередь, обращает внимание на одежду альфы: свободная чёрная рубашка и такого же цвета штаны. Вырез на груди глубокий, волосы растрёпанные. В отличие от того, что было на банкете — Чон выглядит умиротворённо и как-то даже завораживающе, рассказывая сейчас о том, что магия на шоколаде довольно необычного цвета. Конечно, у мечников, развивших достаточно сильную ауру, есть такие способности, но Тэхёну же о таком можно и не мечтать. — Вкусные, — говорит на выдохе альфа, закрывая глаза от сладости. Шоколад тает на языке, возбуждая рецепторы, и Чонгуку это, кажется, очень нравится. Тэ улыбается. — Ешь побольше, я не очень люблю сладкое, — пододвигает коробку ближе к собеседнику. Чонгук же на это недовольно хмурится. — Врёшь мне уже с первого дня замужества? — вскидывает бровь, шутя, хотя на лице нет и тени улыбки. Другие бы с лёгкостью восприняли это за угрозу. — Почему же это? — омега смеётся, вновь отпивая немного дымящегося чая. — Твой друг не мог подарить то, чего ты не обожаешь, — Гук не торопясь облизывает губы от остатков шоколада и тянется за следующей конфетой. — Так что советую всё же попробовать хотя бы несколько вкусов, — хмыкает, кладя её в рот. Тэ смотрит немного удивлённо, но после тянется к коробке с ухмылкой: его мужа не так-то и легко провести. Шоколад и вправду вкусный: отыгрывает на языке различными фруктовыми вкусами, в зависимости от цвета, и оставляет после себя приятное сладкое послевкусие, от которого хочется больше. — Можно вопрос? — Тэхён вздыхает, немного расслабившись. Чонгук ест уже пятую по счёту конфету, а значит настроение у него более-менее стабильное. Альфа облизывается, в ожидании прикусывая нижнюю губу, и кивает в знак согласия. Тэхён сглатывает, формируя мысли в предложения. — Та фраза ранее на банкете… — поджимает губы, делая паузу. — Что она значила? Чонгук замирает с нелепым выражением, прекращая пережёвывать сладость, и, кажется, с трудом её проглатывает, выигрывая несколько секунд на размышление. — Разве у неё может быть двойное дно? — поднимает взгляд на супруга. — Как по мне, смысл очевиден, — поясняет коротко, вновь тянясь к коробке. Тэхён на это не отвечает, пряча взгляд в чашке чая. Неужели Чон и вправду страдал от невзаимной любви ещё с самого детства? Чёрт, как можно не заметить влюблённо смотрящих на тебя глаз, Тэхён?! Омега поднимает взгляд. Чон ест уже не пойми какую по счёту конфету, с таким же абсолютно бесстрастным выражением лица. Именно оно, наверное, и есть причиной тэхёнового незнания ситуации. Как можно было узнать о чужих чувствах, когда они так надёжно прятались под слоем непробиваемого льда чёрных глаз?.. — Почему… — тихо вздыхает. — Почему ты ни разу не попробовал признаться мне? — наклоняет голову в сторону, чувствуя, что дыхание понемногу становится тяжёлым. Отчего же? — Неужели тебе не было тяжело носить все эти чувства столько времени? — В детстве ты дал мне очевидный ответ, Тэхён. Собственное имя звучит чужим голосом неподражаемо прелестно. В голове одна за одной всплывают картинки их ссоры в то время, как были ещё детьми, и омега, заглянув в чужие глаза, вылавливает некое подобие сожаления. — Прости, — зажмуривается, не веря, что в своей жизни смог причинить кому-то столь сильную боль. — Если бы я знал, я был бы поосторожнее со своими словами. Тело кидает в жар, щёки заливаются краской. Что… Что происходит? — Ты не должен извиняться за чувства, они ведь зависят от меня, — хрипло смеётся Чон, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза. Дышит ртом, словно и ему тоже не хватает воздуха. — Надеюсь, мы друг на друга не в обиде, — потирает шею омега, виновато прикусывая улыбку. — Мы теперь супруги, так что я не смогу сбежать от твоих чувств, — тоже смеётся, сглаживая углы. — Точно, — кивает Чонгук, всё так же не открывая глаз. — Не сможешь. Голос звучит хрипло и низко, словно альфа впадает в сон, но его частое дыхание свидетельствует об обратном. Тэхён чувствует, как усиливается собственное сердцебиение, и, кажется, сходит с ума, раз позволяет себе озвучить нечто подобное: — Знаешь, я никогда тебя не ненавидел или как-то не переносил. Ты постоянно ходил словно глыба из льда, и мне очень хотелось подружиться с тобой, но… Ты был очень холоден. Я вспылил и наговорил много чего. В то время я этого не понимал, но, если посмотреть сейчас, то всё и вправду так, — наклоняется, закрывая лицо руками. — Прости, я и подумать не мог, что таким безобразным образом смогу сделать тебе больно. — Хватит извинений, всё равно я тебя не виню, — вздыхает альфа, наконец-то открывая глаза. Кажется, всё это время он о чём-то размышлял. — Я… — глубоко выдыхает, хмурясь. — Не думаю, что мы сможем провести сегодняшнюю ночь вместе, прости, — резко поднимается, вводя Тэхёна в недоумение. — Мне нужно идти, — быстро проговаривает, выходя из комнаты. — Что? Слово слетает с губ после хлопка закрывшейся двери. Сейчас есть множество вопросов, начинающихся именно с него. Что случилось? Что подвигло Чона бросить омегу в их первую ночь, прекрасно зная, что слухи не заставят себя ждать? Что за отношения сейчас между ними? И самый главный: Что, чёрт возьми, сейчас происходит с его телом?! Этот же назойливый вопрос беспокоит и Чонгука, обессиленно прижавшегося к иной стороне двери комнаты. Всё тело бросает в жар, сердце бьется о грудную клетку с сумасшедшей скоростью, явно превышая лимит нормы, а дыхание становится всё тяжелее да чаще. Он сжимает ткань на груди, заставляя себя прийти в сознание и вернуться в комнату, чтобы не дать повода сплетням, которые могут навредить его супругу. Но в то же время на задворках рассудка горит понимание, что самой большой угрозой является как раз он: возбуждение, собирающееся внизу живота, не позволяет мыслить здраво. В комнате рецепторы очень отчётливо воспринимали нежный аромат орхидеи, пропуская его по всему телу и, кажется, только усиливая все непонятно от чего происходящие процессы. Только вот… Без этого запаха они вообще обострились, напрочь сводя с ума. И единственным желанием, бьющимся в клетке, остаётся вернуться в комнату поближе к омеге. Это… Это словно зависимость. Чонгук закрывает лицо руками и тяжело выдыхает: он на грани. Уши горят от всех вожделений, которые подогревают нетерпеливые внутренние демоны, но ум отчётливо даёт понять, что сейчас лучшим решением будет запереть себя в другой комнате. Тогда почему ноги не слушаются? — Чёрт… — проговаривает шепотом, совсем не понимая, как поступить. Что могло вызвать такую реакцию? Думай, Чонгук, думай! Альфа вновь вздыхает, зачёсывая светлые волосы назад и хмурясь. Дышит ртом, уже даже не обращая внимания на грудную клетку, вздымающуюся при каждом порыве. Когда в затуманенную голову приходит единственная разумная мысль, глаза распахиваются в осознании: — Шоколад… — шепчет, не веря самому же себе. Тогда следы магии, которые он видел на изделиях — это не из-за их техники изготовления, а наложенные чары? Что-то вроде афродизиака, вытаскивающего наружу все скрытые давным-давно желания. — Я… — бегает глазами по полу, не веря, что купился на столь нелепый трюк. — Мне нужно уходи… Прежде, чем предложение можно считать законченным, дверь позади открывается, лишая Чонгука опоры и заставляя пошатнуться. В воздухе начинают чувствоваться лёгкие нотки омежьего аромата, и ему, кажется, становится немного легче. Только вот желания заостряются, точно как и начинают дрожать руки, жаждущие схватить и не отпускать. — Чонгук! Я… Я понял, в чём дело! Голос омеги взбудоражен, а глаза распахнуты. Он стоит в проходе, опираясь руками по бокам, дышит загнанно, и с каждым циклом острые ключицы бросаются в глаза всё больше. Чонгук напрягает челюсти, сжимая руки в кулаки, и отводит взгляд, чувствуя, как уши доходят до точки кипения. — Шоколад! — Это из-за шоколада. Они выговаривают одновременно, и Тэ на секунду приоткрывает рот в изумлении. Да, Чонгук тоже догадался, но… что же им теперь делать с этой информацией? — Ты… — омега бродит глазами по избегающему взгляда лицу напротив и всё же спрашивает: — Ты тоже чувствуешь облегчение, когда мы рядом? Альфа кивает, всё сильнее сжимая кулаки дабы держать себя в руках. — Тогда, может быть, — запинается, не веря, что и вправду говорит такое, — проведём ночь вместе? Чёрные глаза распахиваются, и в них отражается весь спектр эмоций удивления, пока губы приоткрываются, сомневаясь в реальности сказанных прежде слов. Тэхён тут же легко и неловко улыбается, проясняя ситуацию: — Всё же это подарок мне, и виноват здесь только я, — выдыхает, закрывая глаза, чтобы продолжить. Что-то словно давит на диафрагму. — Я съел лишь две и уже в полной мере прочувствовал их эффект, а ты намного больше, поэтому… Я даже не могу представить, что творится с тобой. Проходится языком по сухим губам, пока Чонгук внимательно за этим следит. Омега отодвигается от проёма, рукой приглашая герцога в комнату; тот молча заходит. Тэхён медленно закрывает дверь, чтобы оттянуть этот смущающий момент как можно дальше, и одновременно с этим продолжает разговор: — Как я понял, это любовные чары. И среди их законов есть тот, из-за которого ароматы взаимно ослабляют действие магии, поэтому будет лучше, если мы будем спать на одной кровати. Надеюсь, тебе станет легче… Омега не успевает и развернуться, как к его спине прижимаются. Из-за резкого движения приходится опереться на дверь руками и зажмурить глаза, чтобы окончательно не поддаться. Твёрдая грудь сзади дышит сбито, а потоки дыхания оставляют свои следы на шее, так как Чон зарывается носом в волнистые волосы. Руки крепко прижимают к себе, и почему-то от данного факта хочется скулить. — Я схожу с ума, Тэхён, — томный шепот пробирает насквозь, пробивает на мелкую дрожь. — Ты даже представить не можешь, что творится сейчас у меня в голове. Я и не догадывался, что до такого безумия в тебя влюблён… — Чонгук нависает, позволяет себе черкнуть губами по нежной коже изгиба и всё больше затягивается пленительным ароматом. — А то, что на тебя чары тоже возымели эффект — это… — тихо рычит, не договаривая фразу до конца, и вновь сжимает в объятиях сильнее. Темноволосый скребёт по двери, прикасаясь к холодной поверхности лбом. Верно, на него тоже подействовало. Любовные чары — довольно капризный вид магии. Это не приворот и не принуждение к страсти — они ни за что не подействуют, если в душе нет увлечения человеком, на которого они нацелены. И это значит только одно: у Тэхёна тоже есть чувства, хоть и не настолько глубокие и очевидные. Чонгуку наверняка от этого сведения рвёт крышу, да и омега не меньше озадачен: кто бы мог подумать, что он не в состоянии разобраться даже со своей паутиной чувств? Жар, чувствуемый спиной, пропадает, из-за чего Тэхён медленно выдыхает, сглатывая. Будет лучше как можно быстрее заснуть, дабы действие чар спало, но… Сможет ли он это сделать? Он разворачивается, сразу же кидая взгляд на альфу. Растрёпанные волосы спадают на глаза, щёки залиты румянцем, пока губы терпеливо стиснуты. Сколько же сил он сейчас прилагает, сдерживая себя аж до такой степени, что смог первым отстраниться? Омега прикусывает губу, хватая шершавую ладонь и следуя к кровати. — Я позволю обнимать себя во сне, поэтому постарайся как можно быстрее уснуть, хорошо? — потирает шею, всем телом чувствуя жар. Чонгук кивает. Тэхён ложится первым, разворачиваясь спиной к альфе, и со всей силы кусает губу, сдерживая стон, когда кедровый аромат без спроса попадает внутрь лёгких — Чон вновь обнимает сзади. Его руки оплетают талию и даже заставляют немного проскользить назад, прижимая к себе ближе. На шее вновь чувствуется горячее и сбитое дыхание, а к своему безумно хаотично стучащему сердцу присоединяется и чужое, тоже чудом не пробивающее рёбра. Приходится сглотнуть и постараться отогнать все мысли, полностью выгнать их из головы. К большому сожалению, это даёт лишь отрицательный эффект: всё внимание концентрируется на ощущениях в теле, которыми руководит пламя возбуждения, с каждым мгновением всё больше вспыхивающее. Губы Чонгука прижимаются к загривку, не позволяя себе большего, но Тэхёну хватает и этого, чтобы сжать простыни в кулак от волнения, прошедшегося по позвоночнику. В попытках уснуть они лежат неизвестно сколько — никто не подсчитывает — но чары и не думают хоть немного спадать. Эффект держится стойко, словно от дозы высококачественных наркотиков, и в этой ситуации ясно лишь одно — сегодня они точно не уснут. — Тэхён. Чужой голос звучит внезапно и низко, но тихо, из-за чего совсем не пугает. Омега сглатывает, сводя брови к переносице, и едва ли соскребает силы, чтобы отозваться: — Да? На вопрос не следует никакой реакции, лишь спустя несколько мгновений Чонгук вновь повторяет: — Тэхён… Вкрадчиво и умоляюще, а ещё… До грани возбуждённо. Чон зарывается носом в мягкие волосы, позволяя себе вольность проникнуть пальцами под чужую рубашку. Поглаживает вмиг поджавшийся живот, поднимаясь к реберной дуге и нетерпеливо дыша в затылок. Руки прижимают к себе сильнее, пока грубая из-за утомительных тренировок кожа ладони всё продолжает тревожить поглаживаниями. — Тэхён… — омега даже не понял, что не ответил на предыдущее обращение, но и на это у него нет сил ответить. Бархатистый голос звучит так умоляюще, а собственное имя, слетающее с чужих уст — будоражит все нервные окончания, заставляя тихо выдохнуть и сжать простыни крепче. — Тэхён… — Господи, ещё один раз — и он сам накинется, не в состоянии терпеть такие пытки. — Тэхён, я так хочу тебя, — Чонгук выдыхает, оставляя трепетный поцелуй ниже уха. — Я схожу с ума… — ещё один, заставляющий омегу сдерживать скулёж. Альфа меняет их положения, теперь уже нависая сверху, чтобы видеть смущённое лицо напротив. Темноволосый дышит до невозможности сбито и даже боится смотреть в пронизывающие насквозь глаза, то и дело облизывая покусанные губы. Светлые волосы свисают, прибавляя ещё больше небрежности к потрёпанному виду Чона, пока его лицо неизбежно становится ближе. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а сознание — неизбежно заслонится туманом из-за катастрофической нехватки кислорода, помехой которому являются смешавшиеся ароматы. — Тэхён… — ещё один раз. Скажи омега одно лишь «нет» — и Чон сразу же бы прекратил, но он и этого не может сделать, будучи в состоянии лишь глубоко дышать и сдерживать неистовое желание прогнуться, чтобы проехаться по чужому паху своим, абсолютно точно так же возбуждённым. — Тэхён, пожалуйста… Хочу, так хочу… — в голове кружится, словно вот-вот можешь свалиться без сознания. — Можно мне?.. Чонгук оставляет между их лицами расстояние на грани возможного для фокусировки и дышит через приоткрытые губы, глядя на супруга, уже определённо утонувшего в обсидиановых омутах. Тэхён выдыхает, полностью принимая свои желания, и, запустив пальцы в блондинистые волосы альфы, на грани слышимости да с лукавой ухмылкой шепчет: — Герцогу не полагается спрашивать, Милорд. Закрывает глаза, поднимаясь и смыкая свои губы на чужих. Поцелуи, которые в разы слаще съеденного ранее шоколада; касания, в которых можно забыться навечно, которые заставляют подняться непонятное чувство в солнечном сплетении. Кто знал, что целоваться с Чонгуком так невероятно? Альфа тихо рычит, наконец-то получив желаемое, и полностью растворяется в одном дыхании на двоих. Продвигает руку под спину, заставляя изогнуться, и пытается поверить, что это всё не выдумки больного столь долгим ожиданием разума. Пытается окунуться в эти чувства с головой, забывая о всём земном, позволяя аромату омеги заполнить всю его пустоту и навечно остаться там жить. Тэхён продолжает чувствовать грубую кожу поверх своей, дарящую нежные касания, которые разрывают связь с реальностью. Стоит только закрыть глаза — всё плывёт, сознание вмиг растворяется, позволяя желаниям тела брать верх. В голове воцаряется опустошённость, некий вакуум, сосредоточенный лишь на чувствах. По позвоночнику проходит разряд, когда альфа, разорвав поцелуй, опускается к шее, чередуя поцелуи с легкими покусываниями. Омега закидывает голову назад, предоставляя больше возможностей, и зарывается в волосы на чужом затылке, не в состоянии контролировать разрывающие изнутри томительно тихие стоны. Чон кладёт руки на тазовые косточки, понемногу поднимая ткань вверх, и Тэхён досадно прикусывает губы, когда та раздражает чувствительные соски. Его избавляют от рубашки, восхищённо выдыхая сквозь приоткрытый рот. Касаются в районе солнечного сплетения, нежными поглаживаниями поднимаясь пальцами к груди, но омега останавливает, намекая и супругу избавиться от одежды. Чонгук на это ухмыляется, и Тэхён, кажется, ловит сердечный приступ от того, что вечно ледяное выражение лица может быть настолько соблазнительным. Густые брови игриво приподняты, томные глаза сверкают интересом и жадностью, слегка приоткрытые губы растянуты в ухмылке. Что там говорилось про подозрения на сердечный приступ? Так вот, сейчас уже не кажется. Чёрная рубашка оказывается откинутой, а над Тэхёном нависает отдающее жаром тело, вид которого завораживает. Хоть оно и покрытое множеством шрамов из-за мечей, это нисколько не сбавляет его привлекательности. Чонгук тянется за поцелуем, но омега ловко уворачивается, меняя их местами и усаживаясь сверху на крепкие бёдра. Надменное выражение лица блондина сменяется озадаченностью и неким предвкушением, пока Тэхён, схватив за шею, нависает, внимательно изучая каждую родинку на лице. Чон кладёт руку поверх тэхёновой и усмехается, ожидая следующих действий. — Кто знал, что мой муж так любит игры, — выговаривает хрипло, привлекая внимание снующих по всему лицу глаз цвета тёплого мёда. — Кто знал, что мой муж имеет столь великолепное тело, — не остаётся в долгу Тэхён, тоже даря ухмылку в ответ. Но её быстро стирают натиском мягких губ, так как альфа рукой хватает за затылок, буквально вжимая в себя. Омега распахивает глаза от столь резкой инициативы и неконтролируемо стонет, когда эта самая рука проводит вниз по позвоночнику, опускаясь к пояснице. Разрывает поцелуй, сталкиваясь лбами, и загнанно дышит, придумывая новую колкость. — И куда же делся тот умоляющий альфа, готовый на всё, лишь бы получить любовь? Что за бесстыдный наглец занял его место? — Испарился, когда ты дал разрешение делать всё, что захочу, — хмыкает. — Что-то не припомню, когда говорил подобное, — наклоняется ниже, нашептывая прямо в губы. — Мы расценили это в сторону нашей пользы, — тоже понижает голос до шепота альфа, вызывающе не отводя взгляда. — Бесстыдник, — озорно улыбается Тэхён, накрывая чужие губы своими. Внутри поднимается уже знакомое чувство, которое усиливается в разы, когда Чонгук переносит обе руки на бёдра, нетерпеливо сжимая. Темноволосый медленно опускает руку с шеи, плавно очерчивая ключицы, мышцы груди, немного их сжимая и издавая тихий вздох от мысли о том, сколько же лет было на них потрачено. Касается кубиков, улыбаясь в поцелуй, когда те напрягаются из-за лёгкого царапанья, и наконец-то дотрагивается до края штанов, едва их приподнимая. Чонгук из-за этого усиливает хватку, на что просто невозможно не улыбнуться. — Если ты запустишь руку мне в волосы — я оставлю тебя без неё, — внезапно шепчет в губы, после опускаясь. Озадаченность так и читается в тёмных глазах, но они же и распахиваются, когда Тэ приспускает штаны, позволяя возбуждённому члену шлёпнуться о живот. — Что ты?.. — голос вновь переходит в умоляющий, и у омеги, кажется, скоро выработается на это извращённая зависимость. — Тебе необязательно… — последние слоги Чонгук проглатывает, приоткрывая рот в немом стоне. Тэхён окружает напряжённую плоть кольцом из пальцев и на мгновенье прикрывает глаза от нахлынувших чувств. На пробу проводит по всей длине, после касаясь головки горячим языком. Чонгук дышит тяжело, прикусывая губу время от времени, и прячет вспыхнувшее лицо за рукой — он не ожидал. Губы смыкаются вокруг, и Тэхён закрывает глаза от колыхнувшегося из-за тумана в голове сознания. Непонятно, когда тягучий хвойный аромат заполнил всё пространство, но омега, за столько лет уже привыкший к своему запаху, почти не чувствует его, без осадка растворяясь в чужом. Постепенно захватывает глубже, пытаясь не закашляться от проехавшейся по стенке глотки головки. По этой же причине он не сдерживает глубокий стон, вибрациями прошедший по плоти и заставивший Чонгука, до сих пор опиравшегося на локти, упасть на спину с неразборчивым бормотанием под нос. Альфа сжимает руки в кулаки, очевидно, проклиная за поставленное прежде правило. И получает на это довольную ухмылку, одновременно с которой кольцо из пальцев быстро двигается по крайней плоти. — Безумие, — хрипит Чон, после облизывая губы. — Я даже не хочу знать, откуда у тебя опыт и такая самоуверенность. — Годы эротических романов, — ухмыляется омега, встречаясь глазами. Светловолосый выпаливает его затуманенным взглядом, да и Тэхён не собирается отворачиваться, признавая поражение. Ухмыльнувшись и лукаво закусив нижнюю губу, он возобновляет движения, сосредоточенно наблюдая за реакцией с другой стороны. Чонгук злится, это хорошо видно по вмиг загоревшимся глазам, но это так веселит. Забавно доводить до крайней точки кипения, заставлять жаждать ещё больше, хотя они и так под воздействием чар, которые можно сравнить с мощнейшим афродизиаком. Забавно находить на дне чужих зрачков неистовое желание. Желание овладеть тобой. Всецело и до конца. И это желание берёт верх, захватывая контроль над всеми действиями, так как Чонгук, уже вскипающий от созданной ситуации, садится, зарываясь в чужие волосы и притягивая для поцелуя. Кусается, затем лижет; проникает языком внутрь рта, скользя по чужому и заставляя задыхаться. Тэхён, в начале ещё издевающийся движениями на члене, сейчас хватается за широкие плечи словно ища спасения, прекрасно понимая, что его хотят испить до дна. Омегу опрокидывают на спину, затем быстро освобождают от штанов и белья. Чонгук вновь нависает и, разводя чужие ноги в стороны, ухмыляется, продолжая испепелять взглядом. По телу из-за этого проходится волна жара, вздымающего возбуждение буйнее предыдущего. Пальцы скользят по бедру вниз, пуская табуны мурашек. Когда подушечки касаются входа, Тэхён медленно выдыхает, хватая за шею с целью притянуть ближе для поцелуя, но Чонгук отрицательно машет головой, позже нашептывая на ухо: — Я хочу видеть. Тэхён на подобное поджимает губы, чувствуя, как горят уши, и специально не убирает руку с шеи, не позволяя убежать. Чонгук проникает внутрь на одну фалангу, довольно облизываясь из-за появившегося выражения лица напротив. Брови немного нахмурены, губы приоткрыты в немом стоне, вместо которого слышится шумное дыхание. Альфа чувствует его кожей своих щёк, так как расстояние между ними не особо большое. Когда внутри становится на палец больше, Чонгук ощущает омежьи на его плечах ногти, которые оставляют горящие полосы. Тэхён изгибается, ловя изумительные разряды, когда фаланги внутри проезжаются по простате, и глубоко стонет после сказанного низким альфьим голосом «нашёл». Он приоткрывает глаза, встречаясь взглядами с супругом, и обиженно поджимает губы: — Слишком подло лишать меня поцелуев. Чонгук ухмыляется. Проворачивает внутри три пальца, оставляя их наверху чувствительного комка нервов, и вызывающе шепчет прямо в губы, перед этим столкнувшись лбами: — Ту руку, которая сейчас доставляет тебе удовольствие, — скользит внутри, доводя до мелкой дрожи и громких стонов, — ты мгновеньем назад грозился отрезать, — облизывается, черкая языком и по чужим губам, словно дразнясь. — Вот что такое подло, — говорит на выдохе, проталкивая до костяшек и сразу же ловя губами протяжный стон, глуша его в поцелуе. Тэхён чувствует движения пальцев внутри и едва ли не молит о горячем члене, заполнившем бы его гораздо больше. Царапает плечи в ответ на каждый укус, на которые Чонгук что-то расщедрился, и проглатывает все мольбы, потому что ему и слова не дают сказать, перехватывая вздохи губами. Когда поцелуй разрывают, а пальцы медленно забирают, Тэхён прячет лицо в изгибе локтя. Оно горит неистово, а сердце бьётся бешено, словно пытаясь вернуть уплывшее сознание опять в реальность. Чувствуется новое касание к пульсирующему входу, и омега закусывает губу, чтобы не скулить. Да что этот чёрт только с ним делает? Как он умудряется вызывать столько эмоций вместе? Пробуждать до такой степени сильные чувства, которые можно сравнить либо с ненавистью, либо с любовью. Горячее дыхание оседает на губах, в которые секундой позже шепчут: — Я вхожу. Тэхён открывает лицо, обеими руками обнимая за шею и в момент проникновения отвечая на такой же тональности: — Кажется, я тебя люблю. Он чуть ли не всхлипывает, прижимая к себе альфу для поцелуя, и буквально телом чувствует, как Чон впадает в ступор от сказанных им слов. Целует нежно, как тогда, у алтаря, когда они дали клятву со словами «до самой смерти». Когда движения внутри возобновляются, всё новые стоны утопают в поцелуях, а Тэхён — в собственном омуте из чувств, которые захлёстывают с головой. Чонгук едва разрывает поцелуй, чтобы дать ответ: — И я люблю, — сцеловывает появляющиеся на щеках мокрые дорожки, доводя до тихих стонов плавными движениями. — Люблю до безумия, до дурацкого трепета в груди… — улыбается на то, как его волосы на затылке ерошат судорожными движениями. — Люблю больше всех на свете, — склоняется ниже, накрывая дрожащие губы. Плавно и ритмично входит, поглаживая бока. Целует, в промежутках шепча слова любви. Дарит наслаждение, сам же и идя на дно. Тэхён чувствует непрекращающиеся вспышки удовольствия, заставляющие закатывать глаза, и едва ли не задыхается в тягучем и густом аромате. Кедр оседает на коже, лишь прибавляя масла к и так несдерживаемому огню, а мускус щекочет рецепторы обоняния, позволяя насладиться мягкостью запаха. Чонгук касается его возбуждения, и Тэхён неосознанно вскрикивает, понимая, что так он долго не продержится. Пытается оттолкнуть за плечи, но альфа спускается по шее вниз, крепко держа позицию. Темп фрикций становится резче и быстрее, омега от этого выгибается, продолжая ласкать слух стонами, и едва ли не сходит с ума, когда подходящий к пику альфа начинает рычать. Чёрт. Слишком. Это всё слишком. Тэхён ощущает, как мягкие губы на его шее заменяются острыми клыками, всё больше своевольствующими, и даже не в состоянии как следует об этом подумать из-за непрекращающейся стимуляции чувствительного возбуждения. — Ч-Чонгук, стой… Задыхается в попытках сказать хоть что-то. Теряется в словах, которые могли бы сообщить, что он на грани, но герцог, кажется, и так всё знает. Вновь глухо рычит, клыками разрывая кожу на изгибе шеи, и от этого непроизвольно ощутимо сжимает омежью плоть в своей руке. Тэхён зарывается пальцами в светлые волосы, вскрикивая, и кончает себе на живот, после многоразово повторяя чужое имя шепотом. Медленно выдыхает, чувствуя, как всё его тело пульсирует из-за оргазма, а ещё чужие губы, сцеловывающие кровь, и язык, бережливо зализывающий свежую метку. Чонгук дышит сбито, часто сглатывая, чтобы смочить горло. Немного поднимается, вглядываясь в безмятежное лицо, и кусает собственные губы, растянутые в ухмылке. Постепенно начинает двигаться, входя то на всю длину, то оставляя внутри лишь головку. Тэхён отзывается на это томными вздохами: кажется, он сорвал голос. — Дорогой, — привлекает к себе внимание Чон, пальцами приподнимая чужой подбородок. — М? — взгляд омеги расфокусирован, но он продолжает дрожать на каждом толчке и изредка царапаться. Чонгук облизывается, хмуря брови, и быстро выдыхает, наращивая темп. Наклоняется, немного рыча, и шепчет, своими губами цепляя чужие: — Ты хочешь наследника или наследницу? Входит глубоко, накрывая губы поцелуем, скрывая в нём глухой рык, звучащий одновременно с глубоким мычанием Тэхёна, чувствующего, как в нём оказывается чужое семя. Чонгук обнимает крепко, не разрывая поцелуй, хоть дыхание и сбивается окончательно. Омега продолжает стонать прямиком в чужие губы, оттягивая светлые волосы у корней и прогибаясь в спине. Начинающий увеличиваться узел давит на простату, вновь посылающую электрические импульсы по всему телу, заставляя содрогаться в удовольствии. Тэхёна пробирает на крупную дрожь, и он едва умудряется разорвать поцелуй, чтобы вдохнуть. Чонгук со стоном кладёт голову на чужое плечо, судорожно захватывая воздух и всё так же крепко прижимая к себе подрагивающее тело. — Обоих, — тихо шепчет Тэхён, немного ослабляя объятия, чтобы Чон смог посмотреть ему в лицо. — Что? — альфа, не услышавший предложения, переспрашивает, забавно и непонимающе глядя в ответ. Тэхён улыбается. — Говорю, что хочу обоих, — не сдерживается, начиная смеяться из-за своего же хриплого голоса. — И наследника, и наследницу. Чонгук немного выпадает из реальности, наблюдая за широкой улыбкой супруга, но после и сам подхватывает смех. — Хорошо, — нежно касается чужих губ, после ложась на бок и утягивая с собой супруга, всё так же не выпуская из объятий. — И Чимина нужно будет выпороть, — продолжает черноволосый, дуя губы. — Может, поблагодарить? — непонимающе поднимает бровь. — Нет, — отрицательно машет головой Тэхён. — Выпороть, потому что этот плут ничего мне не рассказал и заставил отхлебнуть большущую порцию стыда, — фыркает, удобно устраиваясь на чужой руке. — Идёт, так и сделаем! — весело соглашается Чонгук, заставляя вздрогнуть мимо проходящих слуг, впервые слышащих смех юного Господина.