***
[[— Арсюшааа, иди обедааать! — раздается посреди двора громкий окрик, а в проеме окна на втором этаже показывается темноволосая женщина под пятьдесят, цепким взглядом оглядывающая двор. Мальчик в зеленой кепке, с выбивающимися из-под нее такими же как у женщины темными, почти черными волосами, до этого качавшийся на качелях, ловко с них спрыгивает и кричит в ответ: — Уже бегу, ба! — женщина машет ему из окна, а мальчик бежит в сторону подъезда. В этот же самый момент раздается громкий треск, затем протяжный вопль и глухой удар о землю. Женщина в окне коротко вскрикивает, прижимая руки ко рту, а затем стремительно исчезает из оконного проема. Арсюша пытается приподняться с земли, на которой он вмиг оказался, но ему явно что-то мешает, что-то тяжелое и тихонько стонущее. Через несколько секунд мальчишке удается приподняться на локтях и он снова слышит жалобный стон и еще один удар о землю, но уже не такой громкий как в первый раз. Повернув голову, Арсюша видит сначала чью-то светлую макушку, а потом уже замечает, что эта самая макушка принадлежит пацану. Ровно за пацаном лежит огромная ветка, на которой от легкого ветерка колышутся листья. Арсений встаёт сначала на четвереньки, а потом и в полный рост, и подходит к мальчишке со светлыми волосами. — Ты как? — трогает он за плечо пацана. Тот что-то невразумительно мычит и машет головой. — Арсюша, бог ты мой! — бабушка налетает стремительно, рывком разворачивая к себе за плечи и присаживаясь на корточки. — Не ушибся? Что болит? — Всё нормально, ба. — часто-часто кивает головой внук. — Я ваще ниче понять не успел. — Фух. — женщина выдыхает и всё равно очень придирчиво осматривает мальчика. В этот момент со стороны светловолосого пацана слышится стон. Бабушка Арса в ту же секунду подрывается с места и помогает ему встать. — Ох, Шастун! Горе луковое, ты зачем на дерево полез? — женщина так же придирчиво, как минутой ранее Арсюшу, осматривает маленького Шастуна. — Ну вот, ладошки сбил и колени! — бабушка всплескивает руками и качает головой. — Родители дома? — пацан отрицательно качает головой, все время шмыгая носом. — Значит пойдешь к нам. Надо обработать. — тоном, нетерпящим возражений, заявляет женщина, берет обоих мальчиков за руки и чуть ли не бегом направляется в сторону подъезда. Зайдя в квартиру и быстро избавившись от обуви, всё еще тихо всхлипывающий Шастун был усажен на диван, а заботливые руки бабушки начали обрабатывать его «боевые» раны. Арсюша садится рядом с мальчиком и успокаивающе гладит его по спине. — Не плачь, всё будет хорошо. — говорит Арсений. — Я не плачу. — бурчит мальчик. — Альфы никогда не плачут. — тихий всхлип, и Шастун утирает нос рукой. — Так ты альфа? — мальчик кивает. — Поняяятно. А я омега. Меня Арсений зовут. А тебя? — Антон. — еще один всхлип и поджатые пухлые губы. — Ну вот и всё. — бабушка поднимается со стула, на котором до этого сидела, складывает перекись водорода и оставшуюся вату в коробку. — А теперь марш мыть руки и за стол! Мальчишки соскакивают с дивана и один за одним исчезают в ванной. Так и началась дружба Арсения Попова и Антона Шастуна.]]***
— Так ты папу с детства знал? — снова ошарашенно спрашивает Артем. — Да, сынок. Мы были друзьями, учились вместе в одной школе.***
[[— Антон, я в 1 «А» попал, а ты? — В 1 «Б». — бурчит Шаст. — Несправедливо. Я с тобой хочу в одном классе учиться, а мне говорят, что я недостаточно примеров решил. — Антон опускает голову вниз и носком туфли ковыряет землю. — А давай я тебе помогу всё выучить, а ты снова сдашь эти задачки? — омега наклоняется и заглядывает в лицо Антона. — А так можно? — вскидывает голову Шаст. — Думаю, что можно. Я сейчас у Веры Васильны спрошу. — Антон не успевает даже за руку схватить Арса, как тот уже кричит. — Вера Васильнааа, можно вопрос? — и на всех парах мчится к учительнице. Через неделю Антона Шастуна зачисляют в 1 «А».]]***
[[— Я не буду сидеть с Ваней, я хочу сидеть с Антоном! — заявляет Арсений, от обиды чуть не топая ногами как пятилетка. Их с Шастом рассадили после того, как они натерли доску мылом, а учительница английского не смогла из-за этого ничего написать. Вера Васильевна, классный руководитель 2 «А» класса, закатывает глаза, но быстро берет себя в руки. — Хорошо, Попов. Но пообещайте, что вы больше не будете срывать уроки. — учительница смотрит строго, но в ее глазах можно считать смешинки. Эти двое настоящее наказание для любого учителя: шумные, крикливые, подвижные. Но вот то, как они друг за друга переживают и как друг другу помогают, никого не может оставить равнодушным. Лицо Арсения озаряется радостью, и он с готовностью энергично кивает головой. — Спасибо, Вера Васильна! Мы обещаем! — Арс быстро разворачивается и бежит из класса в фойе, где на скамейке ссутулившись сидит Шастун. Антон замечает друга и нервно вздыхает. — Разрешила! — Попов победоносно вскидывает руку, сжатую в кулак, и тут же плюхается на скамейку рядом с Антоном. — Но я пообещал, что мы больше не будем срывать уроки. Шастун выдыхает обреченно. — Ну воооот, никакого веселья. — надувает он пухлые губы. Арс смеется и бьет его кулаком в плечо.]]***
[[— Арс, ну Арс, ну дай списать. — канючит Антон. — Я из-за тренировки по футболу не успел домашку сделать. Ну Арс. — Попов лишь сильнее закатывает глаза и вздыхает горестно-горестно. Знает ведь, что для Антона значит футбол, но сдаваться просто так не намерен. — Ты уже третий год мне так говоришь. — качает головой Арс, смотрит на Шастуна, который склонил голову к плечу и сделал невозможно умильное лицо. Попов вздыхает еще раз, сам понимает, что переигрывает, но все-таки достает тетрадь из портфеля. — На. Первый и последний раз! — Ты мне уже третий год так говоришь. — Антон улыбается от уха до уха и принимается переписывать домашку.]]***
[[— Антон, а у тебя есть мечта? — мальчишки лежат на расстеленном на траве пледе и внимательно следят за божьей коровкой, что ползет по травинке. — Ага. Велик хочу новый. — Шастун мечтательно прикрывает глаза, представляя себя на этом железном коне, рекламу которого постоянно крутят по телику. — Ну я же серьееезно. — тянет Арс. — Так я и не шучу. — Антон поворачивает голову к омеге и смотрит на него несколько удивленно. — Какая-то странная у тебя мечта. — хмыкает Попов. — А у тебя какая тогда? — Шаст хмурится и чуть обиженно дует губы. Мечта ему не понравилась, посмотрите-ка на него! — Я мечтаю встретить истинного. — Арс закусывает губу и отводит взгляд. Альфа смотрит на него теперь шокировано и хлопает глазами. — Но ведь это почти невозможно! — наконец отмирает Шаст. — Мне мама говорила, что шансы встретить истинного почти… как это… слово такое… нулевые! Во! — Я знаю. Поэтому это и есть мечта. — омега вздыхает.]]***
[[— Алё, Майя Олеговна, а позовите Антона, пожалуйста. — Арс сидит в коридоре, наматывая провод домашнего телефона на палец. — Арсюша, здравствуй, дорогой. Антон заболел и не может подойти. — Как заболел? — глаза Попова становятся большими и круглыми. — Я сейчас же приду. — и не дослушивая ответа, Арсений пулей летит в коридор, чтобы через несколько минут уже сидеть на стуле в комнате Антона. — Антох, ну как же ты так, а? — Шаст слабо улыбается и только плечами пожимает. — Зато контрошу по природоведению пропущу. — говорит Антон и тут же закашливается. — Молчи уж. — Арс подает альфе кружку с чаем и подтягивает сползшее одеяло. — Учти, станет легче — будешь домашку учить. Нам между прочим еще тесты сдавать в конце года для перевода в пятый класс. — Антон только вздыхает.]]***
[[— Ааааарс, выходи гуляяять! — раздается громогласный крик, и Арсений подскакивает к окну, чтобы в ту же секунду увидеть Антона с мячом под мышкой. Мальчишка во дворе широко улыбается и машет рукой, когда замечает в окне знакомую темноволосую макушку. Арс наскоро одевается и через две минуты уже вылетает из подъезда. — Ну что? Куда пойдем? — А пошли на школьный стадион. В мяч погоняем. — предлагает Антон, а Арс только куксится на это. — Да ну только сегодня там были на физ-ре. Да ты и так знаешь, что я в футбол не очень хорошо играю, не то что ты. — Шастун смущенно отводит взгляд. — Ну посмотришь хотя бы. Там еще ребята с нашего класса будут. — и смотрит зараза с такой мольбой во взгляде, что Попов сдается буквально через десять секунд. — Ладно уж. Пошли. Ты кстати реферат по истории приготовил? — Ну Арс, ну не начинай. — Антон морщится. — Успею я. Ты прям как мама моя. — Учти, списать не дам. — безапелляционно заявляет Арсений, в душе зная, что конечно даст списать. Потому что отказать лучшему другу он ну никак не может. — Ну и ладно. Ну и не надо. Ну и не очень-то хотелось. — бурчит Антон себе под нос, пока мальчишки скорым шагом движутся к школе. На стадионе уже собралось немало народа, готового играть в футбол. — Наконец-то! — заявляет Макар. — Где вас носит? — Илюх, не ворчи, давай играть лучше. — Антон кидает мяч однокласснику. — Будешь играть или все-таки смотреть? — поворачиваясь к Арсу, спрашивает Шастун. — Посмотрю, Антох. — Попов идет к трибунам, а Антон с другими ребятами начинают играть. Арсений неотрывно смотрит на поле, внимательно следя за игрой. Всё чаще его взгляд падает на лучшего друга, чья кудрявая светлая макушка носится по всему стадиону с какой-то немыслимой скоростью. В один момент Антон неудачно ставит ногу и падает. Арсений в ту же секунду вскакивает со своего места и бежит на поле. Вокруг Антона собираются другие ребята, кто-то помогает встать. Шастун поднимается, отряхивается, Попов налетает на него, и оба снова чуть не летят на землю, чудом оставаясь стоять на ногах. — Ты как? Не ушибся? — Арсений взволнованно оглядывает друга на наличие травм. — Порядок, Арс. — Антон улыбается. — Со мной всё хорошо. Попов всё еще недоверчиво смотрит на него несколько секунд, потом протяжно выдыхает и идет обратно на свое место. Спустя еще полчаса все ребята на поле выдохлись, и было решено всей ватагой отправиться в ближайший парк. — Когда ты перестанешь падать, Антон? — Да ладно тебе, Арс. Всё же хорошо. — Шастун вскидывает брови. — Я знаю тебя с пяти лет. Нам уже по десять. И еще дня не было, чтобы ты не упал или не стукнулся! Ты так когда-нибудь убьешься! И с кем мне дружить? — Попов смотрит осуждающе, на что Антон начинает смеяться. — Со мной всё в порядке. Ты же рядом и если что поможешь. — Шастун улыбается и подмигивает. Арсению остается только закатить глаза и цокнуть языком. Ну каков дурак, а! Беспокоишься тут, а ему всё хихоньки да хахоньки.]]***
— Так папа тоже часто падал, прям как я? — О да, сынок, у вас это семейное. — смеется Арсений.***
[[— Ну я же говорил тебе быть осторожнее, Антон! Вот как ты теперь будешь в школу ходить? Ты же так много пропустишь, а тебе еще ОГЭ сдавать! — Арсений почти кричит и заламывает руки. Глаза закатились так глубоко, что кажется скоро увидят мозг. — Ну, Ааарс, ну я же не знал, что так получится. — канючит Антон, жалобно глядя ну друга. — Не знал он! — Попов взмахивает руками, чуть не сшибая ими стул. — Кто тебя просил лезть, блин, на это гребаное дерево! Тебе что мало было того как ты десять лет назад с него же и свалился? — глазами Арс метает молнии, и Шаст съеживается весь от этого взгляда, даром что к шестнадцати годам он вымахал почти под два метра. — Да блин, Арс, меня Ирка попросила. — Антон в конце концов отводит взгляд, пристыженный криками Попова. — Она котенка увидела и попросила помочь его снять. А я разве могу отказать девушке, да еще и омеге? — Ну конечно! Эта Ирка из тебя веревки вьет, а ты и рад. Только я что-то не вижу ее здесь с благодарностями о спасении котенка и апельсинами! Тут почему-то только я. — ехидно произносит Арсений. Он и сам не понял в какой момент его стало так волновать эта самая Ирка, а точнее отношение Шаста к ней. Просто однажды ему стало сильно некомфортно от того, как она на Антона смотрит. Попов начал ловить себя на том, что не хочет делить друга с кем-то еще. Сначала он думал, что это просто потому что Ирка сама по себе неприятная особа, но с каждым новым днем всё больше понимал, что хочет видеть на месте той самой Ирки или любой другой омеги себя. И вот тут Арсений понял, что он крупно влип. Прям по самое не балуйся, сникерсы и помидоры. Влип так, что выбраться уже вряд ли сможет. От осознания своей влюбленности в лучшего друга до принятия этого факта прошло примерно полгода. Антон, хвала Супермену, ни о чем не подозревал. — Не сердись, Арсюх. — Антон пытается дотянуться до Попова, но из-за сломанной ноги, которая в данный момент загипсована по самое бедро, сделать это не удается. — Я просто не знал, что сорвусь, а котенка жалко. Ну простиии. — и снова этот щенячий взгляд, который у Шаста удается сто раз из ста. И Арсу ничего не остается, как в очередной раз поддаться на эту маленькую манипуляцию. — Ладно. Я не сержусь вообще-то, а переживаю. Не зря тебя моя бабушка еще в детстве горем луковым назвала. Наверняка еще и запах у тебя будет такой же — луковый. — Попов показывает язык и тихо посмеивается, пока Шастун пытается переварить фразу. Запах, истинный запах альфы или омеги, появляется у всех в разном возрасте, но чаще всего не раньше шестнадцати лет. Ни у Антона, ни у Арса запах пока еще не проявился, но Попов глубоко в душе надеялся, что они с Шастуном будут истинными. — Ну вот. — куксится Антон. — Все плакать будут. — Почему это? — Арс вскидывает бровь в непонимании. — Ну лук. От него же плачут. — Шаст растягивает губы в улыбке. — Дурачина. — Попов закатывает глаза, но улыбается при этом широко, так же как и Антон. — Но учиться будешь всё равно! Буду приходить к тебе после школы и помогать тебе с домашкой. — со стороны дивана слышится горестный стон, потому что Антону предстоит пережить месяц в гипсе под постоянным надзором омеги, который будет заставлять его учиться. Арс ухмыляется и треплет Шастуна по волосам.]]***
— Пап, а ты сильно папу любишь? — Сильно, сынок. Еще со школы.***
[[Спустя месяц после успешно сданных экзаменов Антон с Арсением сидят на набережной, потягивая уже согревшуюся колу. Арс сам не понял как, но спустя полчаса его голова уже лежит на плече Шаста, а альфа кладет свою руку на его плечо и тихонько поглаживает. В одну секунду до омеги доходит, что жест этот какой-то уже не совсем и дружеский, и резко выпрямляется, от чего Антон вздрагивает и переводит взволнованный взгляд на друга. — Ты чего? — удивленно спрашивает альфа. — Ничего. — Арс мотает головой, пытаясь отогнать от себя странное ощущение. — Арс, что происходит? Ты последний год какой-то сам не свой. — Антон смотрит выжидающе, и Попову очень тяжело держать все свои чувства внутри себя. Он боится, безумно боится, что Шаст пошлет его куда подальше в ту же секунду, как услышит о влюбленности Попова. А терять такого друга как Антон Арсений ой как не желает. Арс снова усиленно мотает головой, показывая этим жестом, что говорить не собирается. — Арс, я тебя как облупленного знаю. Признавайся, что у тебя случилось? — Да ничего у меня не случилось. — бурчит Арсений. — И не случится скорее всего никогда. — Эй, что за упадническое настроение? — Шаст ладонью поднимает Арса за подбородок и смотрит прямо в глаза. Омеге кажется, что Антон сейчас прожжет своим взглядом ровно две дырки, но отвести взгляд не может. — Говори говорю. — Антон. — комок в горле мешает говорить, но Арсению мерещится, что если сейчас он не скажет, то потом не решится уже никогда. Попов крепко, до разноцветных кругов, зажмуривается и тут же распахивает глаза, и на одном дыхании выпаливает: — Ты мне нравишься, Антон. — Хех. Я знаю. — омеге кажется, что его глаза сейчас просто выпадут, а челюстью он уже разбил себе коленную чашечку. Вот это поворот. Что значит знает? — То есть? — Попов склоняет голову и скрещивает руки на груди, сощурив глаза. Он конечно думал о том, что скрывает свои чувства плохо, но вот такого вот ответа он не ожидал. Разбег был от злого «Пошел ты, Арс, нахуй!» до радостного «Ты мне тоже!», но вот спокойное, почти равнодушное «Я знаю» выбивает из колеи. — Арс, я конечно не отличник как ты, и голова у меня слегка отбита, но это не значит, что я тупой. — «Я никогда так и не говорил», — тут же ворчит Арсений. — И вот именно поэтому я понял всё почти сразу. Ну как сразу. Полгода назад где-то. А убедился точно, когда ты вспылил из-за котенка, которого я с дерева доставал. Точнее из-за Ирки. — Шастун улыбается, пока Попов наливается краской и возмущенно пыхтит. — Послушай, Арсюх, ты мне тоже нравишься. Очень. И давно. — Арсений снова открывает в удивлении рот и глаза, пытаясь осознать, что сказал только что альфа. Мозг соображает плохо, сердце начинает колотиться где-то в районе горла, перекрывая доступ кислороду. — Эй, дыши давай. — Шаст начинает трясти Арса за плечи. — Да я дышу, дышу. — омега и впрямь делает несколько глубоких вдохов и выдохов. — Это правда? — Арс, я когда-нибудь тебя обманывал? — А почему раньше молчал? — вот этот вопрос Арсения прям на куски изнутри разрывает. Ну как так можно в самом деле? Он тут, понимаешь ли, пытался себя не выдать, а чувства-то оказались взаимными! А этот жук молчал. — Боялся тебя спугнуть. Тем более ты так мечтал найти истинного. — последнюю фразу Антон произносит тихо, почти шепотом. — Так я и нашел его. — омега отвечает так же шепотом. — Вот он передо мной сидит. — робкая улыбка озаряет лицо Арсения. — Не говори ерунды. — грустно вздыхает Антон и опускает голову. — Запаха нет еще ни у тебя ни у меня. Шанс, что мы окажемся истинными мизерный. — Да мне всё равно! — почти кричит Арс, резко осекается и продолжает уже спокойно. — Мне всё равно на этот чертов запах. Мне ты нравишься, Антон. — Шаст поднимает голову и долго смотрит в глаза Арса. А потом резко подается вперед и прижимается своими пухловатыми губами к чуть потрескавшимся губам Арсения. Омега забывает в этот момент как дышать. Спустя несколько секунд альфа отшатывается и сконфуженно произносит: — Прости. — мечется глазами, пытаясь спрятать взгляд, его щеки и уши стремительно розовеют. — Всё в порядке. — Арс ободряюще улыбается. — Хочу еще. — и уже сам тянется к альфе. Антон улыбается и расслабляется, омега закидывает руки на шею Шаста, и целует его сам. В душе расцветают пионы, поют птички, порхают бабочки и прочая ванильная херня. Но и похрен.]]***
— Так вы истинные? — Истинные. — Арсений кивает и улыбается, а в душе начинают скрести кошки. Из зала слышится саундтрек из любимого сыном мультсериала, и Артемка резво соскакивает с колен папы и мчится к телевизору, напоследок оглядываясь и лучезарно улыбаясь. А омега опять погружается в воспоминания.***
[[Первым запах появляется у Арсения тридцатого декабря и вот как это было. Возвращаясь с уроков, ребята, которые на тот момент встречались уже полгода, по обыкновению приходят домой к Арсу, потому что до него ближе. Дома, как и всегда в это время, никого нет: родители на работе, бабушка еще месяц назад уехала к родственникам в Омск. Парни раздеваются, толкаясь и смеясь вваливаются в ванную, чтобы вымыть руки, а потом устраиваются на кухне. Арсений достает из холодильника борщ, Антон наливает в чайник воду. В общем алгоритм действий отточен до совершенства. После обеда, когда Попов моет посуду, Шаст подкрадывается к нему со спины и обнимает. На несколько секунд он кладет свою голову на плечо омеги, а потом отшатывается от него, как будто обжегся. Арс беспокойно оборачивается: — Что с тобой? — Н-н-ничего. Со мной всё норм. Просто у тебя запах появился. — Антон садится на стул позади себя, всё ещё ошарашено глядя перед собой. — Правда? — омега чуть не подпрыгивает от радости. — И какой? — Не знаю. Не могу точно разобрать. — альфа мотает головой из стороны в сторону и смотрит виновато. — Слабый пока еще. Арс кивает, подходит ближе и садится Шасту на бедра. Антон тут же обнимает омегу и прижимает к себе, носом упираясь в сгиб между шеей и плечом. Он втягивает запах и понимает, что это мятная жвачка или паста. Все с детства знают, что запах истинного это самый любимый запах. Любишь шоколад — истинная пара будет им пахнуть, обожаешь апельсины — та-дам, получай запах апельсинки в награду, нравится дождь — истинный будет пахнуть именно им. Шасту никогда не нравилась мята — от такой пасты или жвачки у него сводит скулы. Но Антон решает промолчать — в конце концов пока у него самого не появился запах, они с Арсом могут быть вместе. Запах у альфы появляется только в конце мая. Этого дня Антон боялся. Всё происходит в самый неподходящий момент. Шаст с Арсом лежат на кровати, пытаясь отдышаться после оргазма совместной дрочки. Дальше пока парни не решаются заходить. Омега поворачивает к нему голову и широко улыбается, как довольный и сытый кот. А потом резко подтягивается к самой шее Антона и втягивает носом полные легкие воздуха. У Шаста замирает сердце, он зажмуривает глаза, чтобы не видеть разочарование на любимом лице. — Антон. — голос Арса дрожит: то ли не отошел еще от оргазма, то ли всё понял. — Твой запах… — Какой? Луковый? — через подступающую истерику спрашивает альфа и открывает глаза. — Нет. — Арс активно мотает головой. — Ты пахнешь карамелью. — шепотом произносит омега. Антон усмехается: м-да, альфа и пахнет карамелью, нетипично. Шаст поднимается с постели, берет салфетки с тумбы, толкает Арса в плечо, укладывая того на спину, и начинает вытирать его живот. — Я сейчас уйду. — тихо говорит Антон. — Не надо. Мне всё равно, что мы не истинные, я же уже говорил это тебе. Ничего не поменялось. — Арс смотрит на альфу, усердно прячущего взгляд. — Какой запах у меня, Шаст? — Мятной жвачки. — Арс кивает, сразу всё понимая. Омега знает, что Антон такую не любит, предпочитая всему мятному — фруктовое. Альфа садится на кровать, горбится. — Ты же мечтал об истинной паре, Арс. Я специально тебе не говорил, какой у тебя запах, не хотел, чтобы ты меня бросил. — Эй, Антон, посмотри на меня. Вот так. Я не собираюсь тебя бросать. Всё хорошо. Мы вместе. Так и будет. — говорить получается только короткими фразами, потому что видеть Шаста таким грустным и обреченным — тяжело. Арс робко улыбается и берет Антона за руку, сплетая с ним пальцы. Альфа смотрит сначала на сцепленные руки, а потом переводит взгляд на лицо омеги. И наконец улыбается.]]***
[[У мужчин-омег течка приходит намного позже, чем у женщин-омег. Ученые так и не пришли к единому мнению с чем это связано. Вот и у Арсения первая течка началась только летом после одиннадцатого класса. Парни на тот момент уже сдали ЕГЭ и отправили документы в питерские вузы: Арс — в театральный, Шаст — в политехнический. Осталось только Попову сдать творческий конкурс, дождаться результатов зачисления и встречай Питер! — Шааааст. — в трубке слышится тихий вой омеги. — Шаааст, мне так плохооо. — Арс, что случилось? — Антон не на шутку взволнован. Он никогда еще не слышал такой обреченности и боли в голосе своего парня. — Арс, не молчи. — Шаст, у меня течка началась. Оооо… как больно. — Родители дома? — альфа нервничает и начинает ходить из угла в угол. Еще на уроках биологии им всем объясняют, что такое течка и как с ней справляться. — Нееет… на… дачу… ох… уехали. Антон, я щас загнусь. — Я скоро буду. — Шаст сбрасывает звонок и бежит прочь из дома в ближайшую аптеку. Там он несколько минут мнется, чтобы в конце концов купить упаковку презервативов и обезболивающее. Антон почти бежит к дому Арса, в голове вой омеги заглушает все мысли. Шаст мало помнит, как доходит до подъезда, как поднимается на нужный этаж и как звонит в дверь. Арс открывает ему спустя две минуты в позе креветки, постоянно держась за живот и издавая звуки раненого животного, его лицо разрезает гримаса боли. От резко усилившегося запаха мятной жвачки Антону становится тошно, а скулы сводит болью. Сжав зубы, Шаст разувается и ведет Арсения обратно в его спальню, поддерживая за талию. Омега практически висит на плече Антона и жалобно скулит. Когда альфа укладывает Арса на кровать, Попов обнимает его за шею и притягивает к себе: — Не пущу. Шаст, мне плохо. Антох, помоги мне. Антох, ты же знаешь, что мне нужно. Шаст, миленький, прошу тебя. — Арс тараторит, перемежая фразы беспорядочными поцелуями по всему лицу Антона. — Арс, Арс, послушай. — альфа пытается вырваться из хватки, но Попов держит крепко. — Арс, я знаю, что тебе плохо. Но я не хочу, слышишь? Не хочу, чтобы наш первый раз произошел вот так. Я обезбол купил, сейчас принесу его и ты выпьешь. — Антону плохо, его самого начинает скручивать от того, как больно Арсу. Но сама мысль о том, что ему придется лишить девственности Арсения вот так, из-за течки, вызывает благоговейный ужас. — Шаст, Шаст, Шаст, я прошу тебя. Ооох… умоляю тебя, хочешь — на коленях буду умолять? Антош, возьми меня. Пожалуйста. — Арс, это неправильно. Ну так неправильно. Ну миленький мой, давай ты просто выпьешь таблетку и тебе станет легче. Обещаю. — Антош, пожалуйста. — по щекам Арса начинают течь слезы. Омега и сам понимает, что всё это не так должно быть. Он и представлял всё это совершенно иначе. Шаст никогда не настаивал на такой близости, но у Арса в голове всё равно билась мысль, что Антон хочет. И Арс хотел, вот только в его слишком мудреной голове стояла установка: «До 18 ни-ни». И хер знает откуда она взялась, кто навязал её, кто вложил эту информацию. Но сейчас Арсению плохо и он плачет беззвучно, слезы просто стекают по щекам, а губы продолжают просить. И альфа сдается. Единственное, что могло пробрать Антона, — это чужие слезы. Ну не мог он видеть, как плачут другие, особенно Арс, его Арс. Запах мятной жвачки кажется заполнил уже все помещения квартиры. Антону от него жжет горло и слезятся глаза, но вид изможденного болью Арсения заставляет альфу пересилить себя. Он обнимает Попова и наконец целует его. Арс стонет ему в губы, сам углубляет поцелуй, раздвигает ноги максимально широко и стискивает Шаста в своих объятиях, как будто боится, что тот сейчас же сбежит. Антон пытается абстрагироваться от запаха течного омеги, усилием воли вспоминает, что это его Арс, его любимый в конце концов. И это срабатывает, альфа начинает покрывать поцелуями лицо Арсения, стаскивает с него футболку. Он чуть ли не вылизывает его шею, ключицы, грудь. Прикусывает, оставляет засосы, проходится кончиком языка по давно выученным чувствительным точкам на теле омеги. Арс выгибается, руками беспорядочно водит по телу Шаста, кое-как снимает с него футболку, стонет и просит. Просит взять его здесь и сейчас. Антон держит себя в руках как может, пока стаскивает с Арсения домашние штаны, а затем и боксеры. Член Арса подрагивает, налитый кровью. Шаст сглатывает вязкий ком в горле от запаха омеги, который забил уже все легкие и горит там неприятным огнем, наклоняется к губам Попова, целует его и вводит указательный палец внутрь Арса. Внутри мокро от смазки, но слишком узко. Антон чувствует, как стенки обхватывают его палец, пока он совершает поступательные движения. Спустя несколько минут он добавляет второй, смазка уже течет по руке, капая на постель. Попов ерзает по кровати, явно требуя большего. Когда Шаст добавляет третий палец и надавливает на заветную точку внутри, Арс вскрикивает и его подбрасывает вверх. Он выгибается навстречу руке, желая еще раз испытать то же наслаждение. Антон берет неспешный ритм, и на каждом толчке омега вскрикивает. Шаст же от такого вида не сдерживается и, просунув руку себе в штаны, начинает надрачивать сам себе. Простынь под ним уже вся сбилась, а спустя минуту Арс начинает снова просить: — Антош, Антош, пожалуйста, хватит. Хочу тебя. Пожалуйста. Шаст с хлюпом вытаскивает пальцы, в две секунды снимает с себя штаны, трусы и носки («Трахаться в носках — моветон, Шаст») и дрожащей рукой хватает презерватив. Со второй попытки справляется с упаковкой и раскатывает резинку по члену. Арс закидывает одну свою ногу на плечо альфы, а вторую отводит максимально в сторону. Шаст пристраивается ко входу и на пробу толкается. Омега не издает даже писка, и тогда Антон толкается еще раз, разом входя на половину. Арс широко раскрывает глаза и рот, застывает на секунду, затаив дыхание, потом резко выдыхает и хрипит «Давай». Альфа чуть выходит и толкается еще раз, на этот раз входя полностью. Омега молчит, поджав губы и зажмурив глаза. — Ты как? Не больно? — Антон и правда переживает. — Всё норм, продолжай. — Арс открывает глаза, где в уголке одного видна слезинка. Шаст качает головой, но решает подчиниться. Альфа двигается медленно и осторожно. Постепенно омега начинает постанывать и прогибаться в пояснице. Антон немного ускоряется, снимает ногу омеги с плеча и закидывает ее себе за спину, сам же упирается руками по обе стороны от головы Попова. Из-за смены положения Шасту удается на втором толчке попасть по простате, о чем свидетельствует короткий вскрик и стон омеги. Антон начинает резче двигаться, практически втрахивая Арса в постель, но последнего явно всё устраивает. Видно, что омега больше не зажат, на каждом толчке он стонет, глаза закатились глубоко, ладони цепляются за простынь, как за спасательный круг. Альфе уже самому сложно сдерживаться, он начинает ускоряться. Через несколько минут Арсений вскрикивает и обмякает, Антон опускает голову и видит, что Попов кончил, даже не прикасаясь к себе. От понимания этого факта Шасту совсем срывает крышу. Он переходит на совсем уже бешеный ритм, абсолютно себя не сдерживая, и кончает с тихим стоном. Антон тут же выходит из Арса и валится рядом с ним на постель, раскидывая руки как морская звезда. Парни пытаются отдышаться, но выходит плохо. Шасту кажется, что он только что пробежал спринтерский марафон. У Арса же в голове пусто. Противное тянущее чувство внизу живота поутихло, но омега знает, что это ненадолго. Но хотя бы есть шанс успеть поесть и принять душ. — Ты как? — Шаст поворачивает голову в сторону омеги. — Хорошо. — Арс слабо улыбается, находит своей ладонью руку Антона и сжимает ее. — Спасибо. Но похоже это еще не всё. — Я знаю. — альфа кивает, хотя и знает, что Попов этого не видит. — Я помогу. — Спасибо. И прости, что первый раз у нас вышел такой вот нифига не романтичный. — омега хихикает коротко. — Мне всё равно всё понравилось. Честно.]]***
[[В августе парни перебираются в Питер, снимают квартиру, Арсений успешно проходит творческий конкурс, и ребята относят оригиналы документов в свои вузы и ждут зачисления. Совместная жизнь налаживается легко — они и в Воронеже в общем-то проводили всё свободное время вместе, кроме сна. Оказывается Антон отлично умеет печь пирожки, запекать курицу, готовить супы, а у Арсения просто великолепно получается паста любого вида и лазанья. В общем голодными ребята не остаются. На втором курсе Шаст устраивается на фриланс тестировщиком. На работу его принимает приветливый альфа Дима Позов. Он же и задачи потом накидывает. За непринужденной болтовней по скайпу парни не замечают, как всё чаще отходят от рабочих тем, обсуждая футбол и игры на «плойку». После первого же для Шаста корпоратива они оказываются в их съемной квартире и до пяти утра обсуждают проблемы программной инженерии, пока их пинками и матами Арс не выгоняет с кухни спать. Поз прочно входит в круг доверия обоих парней. В апреле того же года Арсения по дороге из магазина сбивает какой-то парень на скейте. Им оказывается альфа со странной прической в виде хвостика на макушке и выбритыми висками. Сбивший многократно извиняется, представляется Серегой и предлагает свою помощь по сборе продуктов с асфальта. Пока парни идут до квартиры, между ними завязывается диалог неожиданно о живописи, как позже выяснится Серега учится на искусствоведа. Спустя месяц Сережа Матвиенко становится завсегдатаем квартиры парней и хорошим другом для Шаста, Арса и Поза. На третьем курсе с Антоном случается казус: Шаст опаздывает на пару, а потому мчится по коридору универа на скорости, близкой к скорости горящей жопы, к аудитории и случайно сшибает милую девушку, которая так же случайно выливает на Антона свой кофе. И это могло бы быть началом какой-нибудь очередной чересчур романтичной комедии, но это становится лишь началом грандиозного скандала. Милая девушка открывает рот и покрывает Шаста совсем немилым трёхэтажным матом, да причем делает это настолько витиевато, что рядом стоявшие гопники несколько фраз берут себе на вооружение. Антон теряется на несколько секунд, но быстро оправившись, хватает девушку за руку и тащит на выход из универа — пара всё равно проебана, да и в грязной футболке заявляться такое себе. Девушка сопротивляется, постоянно матерится, на эту парочку косо смотрят абсолютно все, но Шасту похер — он упертый. Дотащив девушку до кофейни возле универа, он заказывает ей большой стакан рафа и яблочный чизкейк. Девушка хлопает глазами, а потом извиняется и представляется Катей. С тех пор альфа Катя Варнава становится частью компании, и несмотря на то, что до ее появления компания была чисто мужская, входит в нее как нож в масло. А через год в их компании появляются омеги Сережа Лазарев и Марина Кравец. Никто даже не помнит, как это произошло.]]***
[[Всё идет по пизде на четвертом курсе. В целом всё прекрасно: учеба обоим дается легко, Шаст пару раз участвует в соревнованиях по футболу от вуза, подрабатывает на фрилансе, Попов же помимо театрального увлекся дизайном футболок, ребята много времени проводят вместе и с друзьями. И всё было бы хорошо, если бы не одно но. 25 октября — этот день Антон не забудет еще очень долго. Шаст как обычно приходит после универа домой и застает Арсения на полу в комнате. Омега сидит, обняв колени и прижавшись спиной к кровати, а пустующий взгляд направлен в стену. Антон подходит к нему и присаживается рядом. — Привет. — Арс только кивает, мельком взглянув на Шаста и тут же переведя взгляд обратно в стену. — С тобой всё в порядке? — Нет. Антон… я завтра съезжаю. — В смысле? — В прямом. Я встретил истинного. Прости. — Антон тупо смотрит на Арса, надеясь, что сейчас омега развернется и скажет, что это была шутка. Но проходит минута, две, а этого всё не происходит. Осознание никак не хочет наступать. Внутри всё скручивает спазмом, не дающим нормально дышать. — Давно? — единственное, что может выдавить из себя Шаст. Он не уточняет, что именно давно: давно ли встретил, давно ли решил съехать, давно ли, блядь, Арс ему изменяет, давно ли, сука, разлюбил. — Первого сентября. Он учится со мной в одном универе. И, Антон… я не изменял тебе. Но я обязан попробовать. Слышишь? — Слышу-слышу. — Шаст горько усмехается. — «Мне всё равно, что мы не истинные». Кажется так ты говорил когда-то. Что ж. Не смею задерживать. — Антон рывком встает с пола, Арс пытается ухватить его за руку, но альфа вырывает ладонь и резко разворачивается. — Не трогай меня. Больше никогда. Меня. Не трогай. — чеканит Антон, разворачивается на пятках и скрывается на балконе. Арсений смотрит на его сгорбленную спину, на дым, который альфа выпускает из своих легких, в ничтожных попытках успокоиться с помощью сигарет. Попову хочется выть от несправедливости вселенной. Он всё еще любит Антона, но он не является его истинным. А так не должно быть. Его тянет к другому альфе, который пахнет яблоками, а вовсе не карамелью. Почти два месяца Арс пытался совладать собой: унять внутри два противоречивых чувства. Он всегда боялся потерять Антона, и вот сейчас он всё-таки его теряет. Вид злого, обиженного альфы не на шутку пугает Попова. Он уже ожидает, что Антон его ударит, но тот оказывается умнее и всё-таки сдержаннее, чем многие.]]***
[[Арсений встречает Руслана случайно: они пересекаются в буфете универа первого сентября. Попов чует запах яблок сразу как входит в помещение, но почему-то уверен, что запах исходит от выпечки на прилавке. А вот Белый в два шага оказывается рядом с Арсом, втягивает носом воздух и широко улыбается. — Руслан Белый. — парень протягивает руку. — Арсений Попов. — омега отвечает на рукопожатие и только теперь понимает, откуда этот яркий яблочный запах. — Мы истинные. — Арс улыбается широко. — Я тоже рад. — отвечает Руслан, чуть грассируя. — Свободен вечером? — Прости. Сегодня никак. — омега грустно качает головой, вспоминая, что дома его будет ждать Шастун. — Не страшно. Увидимся в другой раз. — Белый улыбается и отходит обратно к своему столику. С этого дня для Арсения начинается собственный ад: его не метафорически разрывает на части от осознания того, что ему надо выбрать кого-то одного. Мозгом и сердцем Попов понимает, что любит Антона, а вот омежья природа тянется к Руслану. И это пиздец как выматывает. Практически сводит с ума. Белый нравится Арсу, он даже чем-то напоминает ему Шаста: остроумно шутит, умеет поддержать разговор, когда нужно мягкий и заботливый, но защитить может в любую секунду. И всё-таки они абсолютно разные. С каждым днем Арсу всё сложнее делать выбор в пользу Антона; тело подводит Попова: во время секса запах карамели начинает раздражать всё чаще и чаще, и хочется наконец вдохнуть яблоки. Это всё внутренняя омега требует истинного альфу. Арсений много разговаривал на эту тему с друзьями, и многие говорили, что это нормально: тянуться к истинному — нормально. И противиться природе удается всё хуже. Пока в конце концов Арс не решается съехать из общей съемной квартиры. Вещи он собирает за вечер, пока Шаст уходит к друзьям. Он не возвращается к ночи, и Арс впервые ночует один за долгое время. Чувство неправильности бултыхается где-то в желудке, пока Попов выходит из квартиры и захлопывает дверь, оставляя ключи лежать на тумбочке в коридоре, тем самым отсекая себе все пути к возвращению. Первое время Арс всё никак не может выкинуть Шаста из своей головы, души, жизни. Он постоянно сравнивает Руслана и Антона. Всё пытается найти общие черты. Даже во время секса нет-нет да и представляет вместо Белого Шастуна. Но всё какое-то другое: Рус целует не так, трогает и касается по-другому, растягивает иначе, любит на иной лад. Арс во всём винит запах карамели, которым казалось насквозь пропитаны все вещи Попова. Но спустя месяц этот запах постепенно заменяется на яблочный. Он въедается в легкие, забирается под кожу. Антон остается воспоминанием, безусловно приятным, но прошлым. В настоящем только Руслан. Заботливый, ласковый, понимающий, принимающий, истинный. И Арсений успокаивается. На носу выпускной курс, сдача экзаменов, дипломный спектакль.]]***
Арсений на ватных ногах поднимается, чтобы налить себе чай. Садится обратно и смотрит на смартфон, что лежит на столе. Снимает блокировку и видит фото, с которого ему улыбается Шаст, обнимающий Артемку. Омега проверяет соцсети, но ни одного сообщения не находит, блокирует телефон и роняет голову на сцепленные в замок руки.***
[[Антону же без Арса первое время… никак. Он не страдает, не разносит в щепки квартиру, не бухает и не кидается на первых попавшихся омег. Шаст бесконтрольно, иррационально верит, что Попов напишет, позвонит, вернется. Скажет, что всё понял и хочет быть только с Антоном. Но идет неделя, за ней вторая, но ни смс, ни сообщений в директе, ни звонков — ничего. И Шаст начинает проваливаться. Сначала в апатию, а потом и в депрессию. Он часто молчит в компаниях, утыкаясь в телефон и пролистывая фотки в инстаграме Арсения, пока Дима Позов не забирает телефон и не блокирует аккаунт Попова, Антон благодарен другу, хоть и ворчит. А потом он и вовсе перестает куда-либо выходить из дома. Всё чаще Шаст сбрасывает звонки друзей и даже не отвечает на их сообщения. Антон всё пытается понять, что и когда он сделал не так. Почему Арс променял его. Антон препарирует собственные слова и поступки с маниакальностью студента-медика. Но каждый раз он спотыкается о мысль, что он сам Попову не истинный. И это убивает, разрывает все клетки организма на атомы, а потом и электроны. Нормальный сон машет ручкой и с чемоданом укатывает в закат: теперь заснуть раньше четырех утра не получается. Питание тоже идет по пизде: готовить себе одному Шаст не хочет и не видит смысла — всё равно половину выкинет, поэтому ограничивается столовкой универа и пирожками из ближайшей пекарни. Антон полностью запускает себя. Он может неделями не бриться, не ходить в парикмахерскую, на все доебы отвечает только одно: «Скажите спасибо, что я хожу в душ и от меня не несет за километр». Квартира больше напоминает свалку: коробки из-под пиццы, бутылки от газировки, фантики, жестяные банки от энергетиков — всё это валяется в кухне, в комнате, в коридоре. Раз в месяц сердобольная Катя Варнава приходит и заставляет хотя бы постирать вещи, на большее Антон не соглашается. Ироничные шутки и безобидные подколы перерастают в откровенный сарказм и агрессию. Альфа внутри Шаста всё больше показывает клыки и рычит. Кулаки сами по себе всё чаще сжимаются и хочется вмазать кому угодно за что угодно. Друзья молчат, наблюдая со стороны: знают, что если Шаст не хочет — он никогда ничего не расскажет, а выуживать информацию силком себе дороже. Антон пытается отвлечься на учебу и работу — выходит откровенно хуево. Из рук валится всё, к чему бы он не прикасался. Любая программа компилится только спустя десять переписок кода. Курсачи и дипломы за Шаста делают друзья, потому что сам альфа не может и двух предложений толком написать. И всё же он пытается жить без Попова. Хреново, со сбоями, но у него получается. До первого гона без Арса. Из-за сбитого к хуям режима сна, неправильного питания и стресса гормональный фон дает нехреновый сбой, из-за чего гона нет почти полгода после ухода Попова. Антону хуево настолько, что он не может даже встать. Думать о том, чтобы пойти и найти себе какую-нибудь омегу, сложно и противно. Шаста переебывает от мысли спать с кем-то. И дело здесь даже не в верности Арсу, а в том, что Антону вообще не хочется ни с кем трахаться. Ну до этого дня не хочется. Сейчас же член стоит так, что им можно забивать гвозди. Антон весь взмокший и красный. Дрочка не помогает — уже через десять минут член снова стоит и требует касаний, а лучше всего омегу. Шаст вообще не запоминает этот день, вечер и ночь. На утро второго дня в дверь квартиры кто-то отчаянно стучит. Шаст поднимает тяжелую голову с подушки и стонет — стояк снова каменный, яйца болят. Антон кое-как натягивает на себя длинную футболку и боксеры, которые мгновенно пережимают всё, что можно, от чего альфа снова стонет и, закусив губу, идет встречать непрошенных гостей. Как только он открывает дверь, на него ураганом налетает Варнава: — Ты с ума сошел трубки не брать? Я со вчерашнего дня себе места найти не могу! На пары не пришел, на звонки не отвечаешь. — она уже замахивается сумкой, которую держит в руке, чтобы ударить, но замечает красное лицо, шею, плечи Антона. Опускает взгляд вниз и видит, как Шаст сжимает свой член через трусы и кривится. — У тебя гон? — альфа кивает. — Ты один? — снова кивок, Варнава вздыхает. — Бегом в душ. Я буду через десять минут. — Катя хватает с тумбочки ключи и исчезает за дверью. Недоумевающий Шаст идет в душ, где первым делом дрочит, а потом смывает с себя пот и сперму. В тот момент, когда он выходит из ванной, открывается входная дверь. Катя заходит в квартиру, неся в руке пакет с логотипом аптеки. Она, не говоря ни слова, хватает Шаста за руку и тянет его в спальню. Кидает пакет на кровать и начинает раздеваться. На стул аккуратно вешается сначала блузка, за ней юбка. Антон охуевает и глотает воздух ртом как рыба. — Кать, ты что делаешь? — наконец выдавливает он. — Шаст, не тупи. Раздевайся давай. — Антон отрицательно машет головой. — Раздевайся я сказала! Варнава подскакивает к Шасту и рывком стягивает с него футболку, а затем впивается в его губы требовательным поцелуем. Антон отрывается и смотрит на подругу ошалелыми глазами. — Подожди, мы же друзья… — бормочет он. — Ты же… ты же альфа! — И что? Да, я альфа, и это значит только то, что мне сложно, почти невозможно забеременеть, но девушкой я быть от этого не перестаю. Тебе нужна помощь, — Катя кивает на его трусы, — и я могу тебе помочь. — Ты же понимаешь, что одним разом всё не ограничится? — голос Шаста начинает хрипеть, взгляд бегает по обнаженной груди и стройным бедрам. — Еще как, дорогой. — Катя хмыкает и вытряхивает из пакета несколько тюбиков любриканта и две большие упаковки презервативов. — А теперь иди ко мне. — Варнава протягивает руки и резко дергает Антона на себя, заваливаясь вместе с ним на кровать. Катя в руках Шаста податливая, реагирует остро на все прикосновения, выгибается, обхватывает руками за шею, царапается, кусается, стонет, закидывает ноги на плечи, обвивает ими же вокруг талии, целует в шею, губы, глаза, кончает с его именем на устах и снова стонет. Антона ведёт. Он ставит засосы, прикусывает ключицы, целует, шарит руками по всему телу, играет с сосками языком и пальцами, обнимает, вжимает в себя, вбивается в теплое лоно как в последний раз, стонет сам, закатывает глаза от удовольствия и долгожданной разрядки, хрипит. И так по кругу несколько раз, пока возбуждение не схлынывает. Они оба взмокшие, по коже красные пятна от укусов и засосов, поясницы нещадно болят, руки и ноги ватные, дышать тяжело, разговаривать невозможно. На пределе сил Антон поворачивает голову и видит уставшее лицо Кати, которая пытается держать глаза открытыми, но они всё равно закрываются. Бедняжка, столько сил потратила. Шаст поднимается, обходит кровать и со стоном поднимает девушку на руки, на деревянных ногах идет в ванную, усаживает ее в ванну и помогает смыть с себя пот и сперму. Варнава расслаблена, спустя пять минут она двигается и тянет Антона к себе. Еще несколько минут уходит на то, чтобы отмыть Шаста, после которых они выползают из душа, обмотавшись полотенцами и в обнимку идут в спальню. — Надо поменять постельное белье. — бесцветно говорит парень, сил на эмоции не осталось — они закончились на последнем оргазме. Катя лишь кивает и идет к шкафу, пока Антон сдергивает простынь и вытряхивает подушки из наволочек. Варнава кидает на кровать простынь, на чистые наволочки оба забивают хер. Они как два мешка валятся на постель, и Антон накрывает их еще одной простыней. Обессилевшие оба засыпают через три секунды, но Шаст краем сознания еще запоминает, что он обнимает девушку и подтягивает ее к себе. Спустя месяц Антон успешно защищает дипломную работу, сам до конца не осознавая, что смог. А через два дня поезд увозит его в Подмосковье, где он будет проходить службу в рядах спецназа. На перроне остаются Катя Варнава, Диман Позов, Серега Лазарев — те немногие друзья, которых он нашел в Питере. Антон надеется, что в армии ему некогда будет думать об Арсении, который всё еще жил в северной столице. Страх случайно встретить Попова на улице или в кофейне или в кино или на какой-нибудь тусовке жжет изнутри до изжоги. Как говорится с глаз долой, из сердца вон. Лучше быть на расстоянии, лучше не знать, что происходит в его жизни, лучше не иметь возможности его видеть. Год в армии пролетает незаметно, но возвращаться в Питер Антон не спешит, о чем по телефону сообщает Кате. Девушка не сразу понимает, что Шаст имеет в виду, но, когда слышит о его желании идти служить по контракту, взрывается и начинает кричать ему в трубку, что он сошел с ума. Варнава плачет и умоляет этого не делать, давит на то, что он нужен ей, друзьям и родителям живым. Катя захлебывается слезами, а Антон молчит и лишь сильнее сжимает кулаки. А потом жестко обрывает девушку. — Катя, я всё решил и уже подписал контракт. — голос сухой, безэмоциональный. Варнава сразу понимает, что Шастуна не переубедить. — Береги себя, Тошка. И звони, прошу тебя, звони. — и тут же обрывает звонок. Антон вздыхает и держит внутри себя крик. Как бы ему хотелось прямо сейчас рухнуть на колени и орать, орать до хрипоты в горле, чтобы спазм сковывал всё нутро, а потом уснуть и больше не просыпаться. Но Шаст лишь сильнее сжимает кулаки и челюсти, кажется еще немного и зубы начнут крошиться. Спустя год альфу отправляют командировкой в горячую точку. Он никому об этом не говорит — не хочет пугать и беспокоить раньше времени друзей и родителей. Ни к чему им волноваться. Но Варнава, его любимая подруга, догадывается обо всём сама по его напряженному голосу, слишком нервозному смеху и неуместным шуткам. Она не ругается, не кричит, не скандалит, она просто обещает ждать. Полгода изнурительных боёв, постоянных миссий в тыл врага, выкуривание боевиков, помощь мирным гражданам. Боевое ранение, и как следствие возвращение. Пройдя курс реабилитации, Шаст еще три месяца служит по контракту и наконец уезжает в Питер, получив удостоверение ветерана боевых действий. На вокзале его никто не встречает — Антон никому и не говорил, что приедет. Он вернулся в июне, когда в Питере наплыв туристов из-за белых ночей. Сойдя на перрон, он тут же звонит Кате, не может не. Девушка пищит в трубку и требует, чтобы Антон немедленно приехал. Кто такой Шаст чтобы сопротивляться? Жизнь начинает налаживаться.]]***
Обо всем этом Арсений узнал давно, точнее ему рассказали. И был это не Шастун, а общие друзья. Альфа вообще не любил рассказывать о том, что было после ухода омеги. Голова Арса начинает болеть, но воспоминания не хотят покидать его.***
[[Арсений же живет полноценной жизнью. После окончания универа он идет служить в театр Ленсовета, участвуя в спектаклях сначала на второстепенных ролях, а потом и на главных. Он постепенно завоевывает любовь публики и кайфует от этого. В отношениях с Русланом у него всё стабильно: никаких взаимных претензий, каждый конфликт оговаривается и устраняется легко и непринужденно. Бытовые проблемы не висят дамокловым мечом над их отношениями. Белый опекает Арса и во всём ему потакает, исполняя любые прихоти. Неожиданным становится звонок от Кати Варнавы, который чуть не рушит сознание Арсения. — Надеюсь, не отвлекла. В общем-то я звоню только ради одного. Я уверена, что Шаст осудил бы меня за это, но я считаю иначе. — девушка замолкает, видимо собирается с мыслями, а Попов дышит через раз. — Антон уехал командировкой в горячую точку. — звонок обрывается, а вместе с ним все внутренности Арса. К глазам подкатывают слезы, а в горле образуется ком. Руки мелко подрагивают, всё еще держа телефон возле уха. Омега застывает в одном положении и пытается переварить полученную информацию, но выходит херово. В голове мелькают обрывки фразы: «Антон», «командировка», «горячая точка». Становится вмиг холодно и страшно. Сколько проходит времени Арс не понимает, он наконец отмирает и с силой трет лицо, замечая на щеках уже успевшие высохнуть дорожки слез. Теперь смотреть новости становится невозможным, любое упоминание о военных действиях заставляет скукоживаться и втягивать голову в плечи. Попову страшно услышать знакомую фамилию в списке погибших. Белый замечает изменения в своем истинном и пытается выяснить их причину, но Арс стоически молчит и переводит тему любыми доступными средствами. Когда спустя почти год от той же Варнавы приходит смс с одним единственным словом «Вернулся», Арсений готов орать во всю силу своих легких и плевать ему на окружающих его людей. Руслан же спустя неделю делает ему предложение, а Попов дает свое согласие, хоть и где-то внутри копошится маленький червячок сомнений.]]***
— Пааап. — из комнаты выбегает второе чудо, заставляя Арсения вынырнуть из своих воспоминаний. Темноволосая девчушка, со вздернутым носом и россыпью родинок на щеках и руках подлетает к омеге. — А папа еще не пришел? — Нет, солнышко. — вздыхает Арс. — Беги к Артемке, поиграйте во что-нибудь. — девочка кивает и мчится обратно к брату.***
[[Свадьба тихая и в очень узком кругу. Молодые принимают поздравления от родственников и друзей, а Арс надеется, что его лучший друг всё же придет, но вовремя вспоминает, что Антон в общем-то давно ему не друг, не то что лучший. Семейная жизнь мало отличается от той, что была до бракосочетания. Спустя полгода, листая ленту инстаграма, Арс натыкается в профиле Сереги Матвиенко на фотку его хвостатого друга с Димой Позовым. Недолго думая Попов переходит на страницу Поза и обнаруживает там фотки Антона, на которых альфа почти не улыбается, лишь уголки губ слегка приподняты. И омегу начинает клинить. Он вдруг вспоминает всё, что было между ними, какой Шаст был ярким, энергичным, подвижным, неординарным. И в этот момент Арс понимает, что не так в их отношениях с Белым: всё слишком предсказуемо, как будто они живут по заранее прописанному сценарию. Кто-то скажет, что ничего плохого в том, что нет никаких проблем и ссор. Но. И это но встает поперек груди, не давая толком дышать. Попов осознает, что Руслана-то он никогда и не любил. Да, он его безмерно уважает, ценит и дорожит им, но не любит. Он его истинный, он понимает все его потребности и желания наперед, и с готовностью их выполняет. Но он его не любит. И Белый его наверное тоже не любит. Но нормально подумать об этом не удается, потому что Арс, решивший сделать тест из-за задержки течки, узнает о том, что он беременный. Новость шарашит по голове гаечным ключом. Он не готов, не готов сейчас заводить ребенка, не готов говорить об этом с Русом, он не готов, черт возьми. На негнущихся ногах Попов поднимается с пола ванной и выходит на кухню, где его альфа работает за ноутом и пьет кофе. Дрожащей рукой Арс опускает тест перед Белым и отступает на шаг назад, сразу же находя себе опору в виде кухонного гарнитура. Руслану хватает пяти секунд, чтобы осмыслить происходящее. Он поднимает голову и смотрит на омегу нечитаемым взглядом, пока Попов пытается унять бешено колотящееся сердце и не выблевать внутренности от волнения. В кухне стоит вязкая тишина и напряжение, двое парней тонут в этом всём как в болоте. У обоих в головах вакуум, среди которого бьется только одна мысль «Что делать?». Первым отмирает Арсений. — Скажи уже хоть что-нибудь. — голос сухой, хриплый, раздирающий горло. Пальцы рук побелели от усилия, с которым он сжимает столешницу гарнитура. — Я… я в шоке. Да что там в шоке. Я в ахуе, Арс. — альфа смотрит взволнованно, дышит рвано так, что кадык дергается. — Что делать? — Арсений лишь пожимает плечами. Он не знает ответа на этот вопрос, он надеется, что ответ найдет альфа. Всё ещё его альфа. — Я не готов. — Руслан опускает голову и сжимает ее руками, упираясь локтями в стол. — Не готов, блядь. Это… это немыслимо. Блядь, я не готов. Мы не готовы, Арс. — альфа резко вскидывает голову на омегу. Арсений кажется перестает дышать, еще после первого «Я не готов». Это были его мысли ровно пять минут назад, но вот слышать их же от сильного альфы это за гранью понимания омеги. Так же не должно быть. Белый должен радоваться и обещать, что всё сделает для них с малышом. Антон бы вот именно так бы и поступил. В глазах меркнет, в ушах нарастает шум. Сердце начинает колотиться уже во всех клетках организма. Антон бы точно не стал бы говорить, что он не готов, даже если бы это было правдой. Арсений наконец открывает глаза, и Руслану кажется, что его сейчас убьют. По крайней мере морально точно. — Я уйду. Соберу вещи сейчас же и уйду. На развод подам сам. Хорошо, что фамилию не стал менять. Как знал. — Попов горько ухмыляется и покидает кухню. Внутренняя омега ещё надеется, что альфа подорвется и кинется останавливать своего истинного, но вот Арсений точно знает, что этого не произойдет. «Любовь живет три года», — так однажды писал Фредерик Бегбедер. Херня, в их отношениях любви не было. Потому что теперь на 100% уверен, что Руслан его не любит, просто поддался природе и связи истинных. Арсению требуется всего два часа, чтобы собрать свои вещи и позвонить Сереге Матвиенко. Попов не хочет тащить всё то барахло, которое он успел накупить чуть больше чем за три года отношений: надо будет — купит всё заново. Армян оказывается другом на века, ничего не выспрашивает и говорит, что сам за ним приедет. Арсений последний раз оглядывает комнату, в которой он жил всё это время и, подхватив сумку с вещами, идет в коридор. Торопливо натягивает легкую куртку и кеды и уходит. Сердце всё ещё бешено бьется, пока он спускается на лифте вниз и усаживается на скамейку. В голове пусто, мысли исчезли, остался только страх. Страх не справиться с ответственностью за маленького человека, который совсем скоро поселится под сердцем. Сережа приезжает через 10 минут и выбегает из машины, потому что на улице начало марта, а омега одет ну совсем не по погоде. Матвиенко рывком вздергивает Арса со скамьи, берет сумку и тащит Попова к автомобилю. Усадив омегу на сиденье и бросив багаж на заднее, Сережа садится за руль и выворачивает из двора на дорогу. Он супится, но молчит. Арсений сидит тише воды, ниже травы. Говорить он начинает только в квартире, когда его насильно усаживают за стол и ставят перед ним стакан воды. Попова прорывает, как плотину. — Серег, я не могу. Я не готов. Я сегодня узнал, что беременный. Руслан тоже оказался не готов. Я ушел. Я не знаю, что делать. Не знаю, куда и к кому идти. Мне страшно. — рука трясется, пока Арсений пытается поднять стакан. Матвиенко молчит и смотрит из-под бровей. Хмурит лоб и ждет. — Прикинь, я понял, что не люблю его. Ну Руслана. И никогда наверное не любил. Повелся на истинность, дурак. Я тут увидел у тебя в инсте фотку с Позом, и черт меня дернул зайти к нему в профиль. А там Шаст. Ты знал, что он был в горячей точке? — Сережа кивает. — И молчал. — Арс усмехается. — Мне Варнава рассказала. И ты знаешь, я смотрю на его фотку и не узнаю. У него взгляд какой-то потухший, он не улыбается почти. А ведь Антоха всегда был живым, веселым. Это я виноват. Во всём виноват. — омега судорожно глотает воздух ртом, понимая, что еще чуть-чуть и истерика его накроет. Матвиенко молчит, и это не помогает успокоиться от слова «совсем». — Скажи уже хоть что-нибудь. — Арс кривится от собственных слов, эту фразу он уже произнес сегодня двумя часами ранее, и то, что он услышал потом, было отвратительно, мерзко и больно. Но Сережа друг, и он точно не скажет ничего плохого. — Арс, он любил тебя. Единственный на всём белом свете, кто тебя любил. — Матвиенко делает паузу. — И сейчас наверное тоже любит. Он был в депрессии после твоего ухода. Его многие пытались отправить к специалисту, но он только отмахивался. Я видел, что с ним было. Он первое время ждал, что ты вернешься, а потом махнул рукой и попытался жить без тебя. Антоха и в армию, и по контракту пошел только потому, чтобы с тобой ненароком не пересечься. У него сейчас хоть немного получается жить без тебя. Он после возвращения разрабом устроился в какую-то жутко крутую фирму. Не лезь к нему. Слышишь? Дай ему жить спокойно. — Сережа смотрит строго, непроизвольно сжав кулаки. Армян Антоном дорожит не меньше, чем Арсом. Он может и хочет, чтобы два этих дурика сошлись, но сводить их он не станет. Не-а, ни за какие коврижки, на хуй — это направо. Попов молчит и сокрушенно опускает голову. Матвиенко кругом прав, нельзя вот так взять и заявиться спустя три года с фразой «Звезда Кремля, и вот он я». Значит надо учиться жить дальше и без истинного и без любимого. — Можешь жить у меня. Все равно одна из комнат пустует. — Арс может только кивнуть. Таких друзей как Сережа он явно не заслуживает.]]***
[[Антон на Катю готов молиться: поставить ее фотку в красном углу и петь ей псалмы каждый день. Святая женщина, не иначе, пускает к себе в квартиру пожить на первое время, помогает найти работу, потом и квартиру. Вот только омегу к ближайшему гону наказывает искать самому: «Наш эксперимент три года назад мне конечно понравился, но моя омега не поймет». Да Шаст и сам понимает, что получить каблуком между глаз от слегка воинственной и гоповатой омеги Маши Кравченко — не лучший жизненный сценарий. Хотя эпитафия на надгробии была бы забавной. Антон живет как может. Даже начинает встречаться с друзьями, ходить в кино на премьеры, смотреть сериалы, но всё делает с опаской. Он всё ещё боится встретить Арсения, но в глубине души хочет этого. Хочет узнать, как он, чем живет, дышит. Антон не признается в этом не то что друзьям и близким, а даже себе. Обида так и живет в нем, она уже разрушила в нем всё, что могла, но еще не унимается. Ей отчаянно сопротивляется светлое чувство любви, подкидывая Шасту воспоминания счастливой совместной жизни. Всё случается в конце апреля, как в дешевом кино, что смотрят парочки на последнем ряду кинотеатров, не вникая в сопливый сюжет. Они сталкиваются в торговом центре, когда Антон идет из продуктового с нагруженным продуктами рюкзаком, рассматривая упаковку мятной жвачки в руке — взял на автомате и не понял зачем, а Арс не замечает его, увлеченный телефоном. Из рук валится этот самый телефон, жалобно треснув защитным стеклом. И сердце Шаста тоже трещит, когда он видит Арсения. Омега выглядит плохо: синяки под глазами размером с футбольное поле каждый, одежда висит мешком, прическа в духе «Я летела с сеновала, тормознула головой», взгляд потухший. Внутри альфы злорадно потирает руками обида: «Вот до чего его жизнь с истинным довела». На короткий миг Антон видит в глазах Арса радость, которая тут же сменяется страхом. — Привет. — омега силится улыбнуться, но получается только какая-то странная гримаса, хотя внутри всё начинает бурлить от счастья, что увидел, встретил. — Привет. — выдыхает Шаст, поудобнее перехватывая лямку рюкзака, и нагибается за телефоном, что до сих пор валяется на полу. Он отдает смартфон владельцу, стараясь не коснуться руки Арсения. Но омега сам хватает его за руку, быстро делает шаг вперед и впечатывается в Антона, утыкая нос в плечо и шумно вдыхая. Карамель растекается по легким, Арс улыбается как придурок и чувствует себя сейчас так же. Шаст не отталкивает, но и не обнимает, а только прикрывает глаза, пытаясь осознать себя и происходящее. Он отмирает кажется через вечность, хотя прошло всего секунд десять, отшатывается назад так резко, что не ожидавший этого Арсения, чуть не падает вперед, вовремя спохватившись и сохранив равновесие. Антон дышит часто, но прерывисто, пытается унять бурю эмоций внутри, но снова не справляется. Потому что вот он его омега, всего в шаге от него, но обида уже выпустила когти и царапает грудную клетку, пытаясь выбраться наружу. И преуспевает в этом. Шастун как можно быстрее разворачивается и позорно сбегает, показывая спину, в которой всё ещё торчит нож предательства его любви. Господи, зачем так пафосно, Антон? Почему ты не можешь просто принять, что без Арса тебе хуево? Почему ты убегаешь, как девятиклассник, застуканный с сигаретой за школой? Антон не знает, не хочет знать, он даже не пытается подумать. Он просто идет к другому выходу из ТЦ, сшибая людей по дороге и не извиняясь за это. Ноги ватные, руки дрожат, а в голове опилок больше, чем у Винни-Пуха. По дороге домой Антон видит большую яркую вывеску алкомаркета, и идея нажраться в слюни становится идеей фикс. Он покупает бутылку виски и бутылку колы и воодушевленный идет домой. Но спустя два стакана, смешанные в дикой пропорции один к одному, остатки здравого смысла вопят сиреной, запуская светомузыку прямо в голове. Альфа опоминается, брезгливо морщится и с ненавистью запихивает виски в холодильник, как будто этот самый виски виноват во всех смертных грехах, включая глобальное потепление и вымирание бескрылой гагарки. Антон уныло тащится в комнату, плюхается на кровать, не заботясь даже о смене одежды. Ему настолько похуй или плохо, что он сам не понимает, чего больше. Он сворачивается маленьким клубочком и пытается плакать, но слез нет, только сухие спазмы сдавливают горло и затрудняют дыхание. И дело не в том, что альфам не положено плакать. Такое бывает, когда эмоции искусственные, навязанные каким-то отделом мозга, названия которого человек даже не знает. В Антоне все эмоции давно искусственные, все кроме двух: обида и любовь. Но плакать от обиды поздно, а от любви противно. Вот и остается только невидящим взглядом упираться в потолок. А в соседнем районе Арсений таким же пустым взглядом разглядывает чаинки, кружащие в чашке. Сердце до сих пор бьется как заполошное, пресловутые бабочки в животе порхают так, что задевают легкие, а тараканы в голове и вовсе устроили ламбаду. Хочется улыбаться по-дебильному, написать, позвонить, увидеть и коснуться еще раз, извиниться тысячу и один раз и больше никогда не отпускать. Из всего списка Арс выбирает только первый пункт, потому что всё остальное вряд ли осуществимо. На кухню выходит Матвиенко, садится напротив и рассматривает друга. — Что? — не переставая улыбаться, спрашивает Арсений. — Ты чего лыбишься как идиот? — альфа сцепляет руки перед собой на столе и склоняет голову набок. — Антона встретил. — лицо Сережи вытягивается, а губы поджимаются. — Где? Когда? — голос становится ниже, в нем появляются угрожающие нотки. — В ТЦ. Сегодня. Случайно. — Попов говорит торопливо, чтобы не навлечь на себя гнев Матвиенко. — Понятно. — Сережа вздыхает как-то по-особенному грустно и скорбно и качает головой, больше никак не комментируя. А Арсу и не надо. Он просто рад тому факту, что Антон его не оттолкнул, что с ним всё в порядке.]]***
[[Следующая встреча происходит спустя три недели на дне рождения Кравец. Антон до последнего не хочет идти, потому что знает, что там будет Арс. Но в итоге под натиском друзей всё-таки сдается. В конце концов помимо Попова там будет еще много людей, с которыми Шаст может пообщаться. Как бы он себя не останавливал, Антон всё равно подолгу залипает на Арсении, который выглядит уже намного лучше, чем в последнюю встречу. Но подходить к нему Шаст все равно не решается, постоянно держась на расстоянии. Но как говорится от судьбы (а точнее от Арса) не убежишь. Попов подходит сам, робко улыбается, источая запах мятной жвачки, и протягивает ладонь. Антон колеблется несколько секунд, но руку все же пожимает. — Как жизнь? — чуть ли не шепотом спрашивает Арсений, до последнего не отпуская антонову ладонь. — Сокращается. — ухмыляется альфа, явно не настроенный на разговор, но Попов сдаваться не собирается. — Хорошо выглядишь. — улыбается, видя, как Антон смущается, пряча это самое смущение в бокале с виски. — Ты тоже. По крайней мере лучше чем в прошлый раз. — Арсений улыбается грустно и невольно проводит рукой по животу, что не укрывается от пристально смотрящего на него Шастуна. — Почему ты один? — А с кем мне быть? — Не делай вид, что ты не понимаешь о ком я говорю. — Антон морщится так, будто ему в стакане попался лимон. — Прости. Мы расстались чуть больше месяца назад, я подал на развод. — Что-то случилось? — Шаст хотел бы, чтобы вопрос прозвучал буднично, но получается уж слишком заинтересованно и обеспокоенно. — Не сошлись характерами. — Арс пожимает плечами, раскрывать истинную причину разрыва он не хочет. Почему-то кажется, что эта информация будет явно лишней и больше похожей на жалобу. Антон больше ничего не уточняет, только кивает головой и уходит курить, а Арсений тут же сникает, обреченно опуская голову. Варнава, всё это время наблюдавшая за диалогом, подходит к Попову и за локоть оттаскивает его подальше от общей тусовки. — Арс, я люблю тебя не меньше, чем Антона. Но учти, если ты еще раз сделаешь ему больно, я не посмотрю на то, что ты мужик и омега, и отхреначу так, что в больничке придется лежать очень, очень, очень долго. Ясно? — Ясно. — Арс хмыкает, а сам опять на автомате кладет руку на живот. Катя замечает этот жест и потому спрашивает: — Сколько? — Три месяца. — Арсений улыбается печально. — Скоро на узи пойду. — Катя без слов притягивает его к себе и обнимает крепко, поглаживая по спине. От нее приятно пахнет персиками. — Поздравляю. — наконец шепчет она и отпускает омегу. — Всё будет хорошо. И лучше скажи об этом Антону. — Зачем? — Арс действительно удивлен. — Вряд ли он будет хоть капельку рад этому факту. — Скажи. — упрямо повторяет Катя. — Я уверена, что так будет лучше. — Арсений лишь кивает и Антону ничего не рассказывает.]]***
[[В молчанку играют долго. Ни один не решается написать, хотя зудит у обоих. Шасту страшно наступать на те же грабли, хоть они и кажутся жутко родными и манят к себе с неистовой силой. Он даже вытаскивает Попова из черного списка, в душе надеясь, что омега будет посмелее и напишет. А Арсу тупо страшно. Страшно объясняться, страшно еще раз проебать Антона. И все же Арсений сдается первым. На исходе лета он пишет ничего не значащее «привет. как ты?» и тут же откидывает от себя телефон подальше, как будто это раскаленный кусок металла. Ответа нет минут десять и за это время Арс успевает сгрызть себе все ногти и протоптать в комнате тропинку от стены к стене. Когда смартфон булькает уведомлением, омега не торопится снимать блокировку или хотя бы поворачивать гаджет экраном вверх. Арс уже замечает у себя все признаки тахикардии и панической атаки, когда трясущимися руками открывает сообщение, в котором его никто не послал на три веселых буквы, а лишь лаконично ответили «норм. как сам?». Арсений считает это маленькой победой. Парни начинают переписываться всё чаще, пусть и весь диалог сводится к уточнению самочувствия и обсуждению малозначащих тем типа работы, погоды, новинок кино и цен на гречку. Арсу хочется поделиться, что на узи он узнал, что будет девочка, но о своей беременности писать он так и не решается. Кажется, что этот факт разрушит то хрупкое общение, которое у них всё-таки завязалось. Они не видятся всё это время. Но в один прекрасный (для Арса так точно) день у омеги отходят воды. Он в панике и истерике звонит Сереже, но тот на работе и вырваться не может от слова совсем. Арсений начинает набирать номер скорой, но в этот же момент ему звонит абонент, лаконично подписанный «Шаст». Омега втыкает в экран телефона не меньше минуты уверенный, что у него начались галлюцинации, пока звонок не обрывается. Но смартфон начинает снова наигрывать рингтон, а абонент, его вызывающий, всё не меняется. Попов принимает наконец вызов. — Да? — голос дрожит и от боли и от волнения. — Ты у Сереги? — не размениваясь на приветствия, спрашивает Антон. — Да. — Буду через пятнадцать минут. — звонок обрывается. Арсений встает с дивана, на котором лежал всё это время, и начинает собирать сумку. Он ходит по комнате как сомнамбула, не до конца понимая, что вообще происходит. То есть Антон сейчас за ним приедет, чтобы отвезти в роддом? Получается Серега позвонил Шасту и все ему рассказал? Мама дорогая, роди меня обратно. Хотя стоп. Это же я сейчас рожаю. О-о-о, понесло тебя, Арсюха. Ровно через пятнадцать минут (фигасе Шаст стал пунктуальным оО) в квартире раздается звонок. Арс открывает дверь и видит на пороге Антона, который переминается с ноги на ноги и явно не знает, куда деть руки. — Сумку давай. — Шаст тянется за вещами, но вместо этого Арсений обнимает его. — Спасибо. — шепчет куда-то в ключицу, отстраняется так же быстро и принимается натягивать куртку, потому что за окном ноябрь с его промозглой погодой. Когда дело доходит до обуви, Антон присаживается и сам надевает на омегу ботинки. Потом подхватывает сумку с вещами и помогает добраться до машины, всё время поддерживая под спину. Даже через куртку Арс чувствует, как рука Шаста подрагивает. Альфа при этом молчит и поджимает губы, и по выражению его лица совсем не понятно, что он чувствует сейчас. Когда Арс был бережно усажен в машину, его накрывает спазм боли, и омега кривится и шипит. Антон выглядит взволнованно, уточняет адрес клиники, вбивает его в навигатор. Автомобиль он ведет быстро, но аккуратно. Арсению с каждой минутой становится всё больнее. Спустя тридцать минут поездки машина останавливается у входа в больницу. Антон так же помогает Арсу выбраться из автомобиля и дойти до приемного покоя. Не слушая возражений, альфа идет везде вслед за Арсением, которого увозят сначала в палату, а потом и в родильный блок. Шаст проводит в клинике добрых шесть часов, перебиваясь кофе, сигаретами и хождением от стены до стены. Наконец из палаты выходит довольный врач: — Поздравляю вас, папа. Девочка. 51 сантиметр, 3100. Можете зайти к своему омеге. Антон только кивает, никак не поправляя врача, и на негнущихся ногах входит в палату. На койке лежит Арсений, весь взмокший, его волосы слиплись, а руки побелели от напряжения. Он поворачивает свое изможденное лицо и слабо улыбается, протягивая руку в сторону Шаста. Антон, не успевая обдумать собственное решение, в два шага подходит к кровати и встает на колени рядом с ней, сцепляя свою ладонь с арсовой. — Поздравляю. — голос глухой, горло пересохло от волнения. — Как назовешь? — А как бы ты хотел? — шелестит омега — повышать голос нет сил. Антон неспешно поднимается и подходит к кроватке, что стоит рядом. Красное сморщенное личико выглядывает из пеленок, и альфа засматривается на это чудо. — Алиса. Из страны чудес. — Арсений улыбается и кивает. — Прости меня, Антон. Я не мог набраться смелости и сказать тебе эти слова раньше. Я был таким идиотом, что повелся на всю эту истинность. — говорить омеге тяжело, но надо. Почему-то сейчас кажется самым уместным расставить все точки над «i». — У тебя всё есть для дочки? — вместо хоть какого-то ответа спрашивает Антон. — Да. — Отлично. У Сережи ведь? — Арс кивает. — Угу. Напиши мне, когда за вами приезжать. — сказав это и не глядя на Арсения, Антон покидает палату. А через три дня Арсения и Алису Шаст забирает к себе домой, предварительно перевезя все их вещи из квартиры Матвиенко в свою. Разговор по душам случается в тот же вечер, пока сытая Алиса спит в своей кроватке. Антон не терпящим возражения тоном заявляет, что распишутся они в ближайшую свободную дату и, если Арс захочет, отметят это событие в кругу близких друзей. Алису Шаст записывает своей дочерью и кроет матом любого, кто говорит ему, что она не родная. К Арсению альфа первое время относится достаточно холодно, пока не засовывает свою былую обиду куда подальше. Через год в семье Шастунов (Арс сам захотел взять фамилию Антона) рождается мальчик Артем.]]***
Входная дверь открывается и на пороге появляется Антон. Арсений поднимает голову на звук и видит, как из гостиной наперегонки бегут дети. Они повисают на Шасте как маленькие коалы. Антон со смехом опускается на колени прям в коридоре, обнимая детей и прижимая их к себе. Артем и Алиса наперебой рассказывают папе, как прошел их день и что они делали в детском саду. Альфа слушает с неподдельным вниманием, поглаживая обоих по волосам и попеременно целуя их в макушку. Движения Антона чем-то настораживают Арсения, но чем именно, он понять не может. Наконец дети с шумом поднимаются и бегут обратно в гостиную, а Шаст остается сидеть на полу. Через минуту поднимается и он, направляясь в ванную, чтобы вымыть руки. Когда альфа появляется на кухне, он тяжело садится на стул, складывая сцепленные в замок руки на стол и устремляя в них взгляд. Что-то явно не так. Но что? — Антош, что-то случилось? — Шаст кивает, но почему-то молчит. — Что? — Антон поднимает взгляд, шумно сглатывает: — Я встретил истинную.