Мотивы

      Я тогда была глупой и многого не понимала. Но я определённо знала то, что издеваться над другими — ужасно. Я часто видела, как вокруг происходит множество насилия. Мир жесток и это неизменно. Всегда будут ужасные люди, возомнившие себя всемогущими, которые будут втаптывать других в грязь, издеваться над ними и перечёркивать чужое «я». Так и уничтожают волю человека, его свободу, его мнение, его самого. Но мне всегда было интересно: для чего люди так делают? Чего они добиваются? И пока слабых «уничтожали», я лишь тихо наблюдала, узнавала что-то новое, по крайней мере, хотела узнать, но каждый раз было одно и то же. Людям в кайф унижать других, и мне это до безумия не нравилось. Но тогда для чего я раз за разом наблюдала за этим?       Я наблюдала, следила за каждым мотивом человека, который был высокомерен. И всё было однотипно. Неужели все люди такие однообразные? Есть ли те, которые отличаются от других желанием и стремлением? Какие у него мотивы? Для чего ему причинять боль и страдания другим? Моей целью было найти такого человека, которого я успешно нашла. Это Шигоку Кю, человек, у которого мотивы издевательства в корне отличались от других. Это тот человек из разряда «злодей», «порождение зла». Его жертва слаба. Даже не его, а нескольких людей, ибо действовал Кю не один: Даичи Куга, Юширо Юга, Сенкодзи Кацуми и Мадока Хиро. Пятеро против одного слабого человека. Чертовски не справедливо, ужасно жестоко и черезмерно бездушно.       Для выявления итога, мне приходилось находиться рядом с этими людьми, приходилось не раз участвовать в их перепалках. И тогда я не чувствовала вины, ведь мне так хотелось подвести ответы к моим вопросам, мне так хотелось знать, зачем же Шигоку Кю пользуется слабостью другого. Я понимаю, какой ужасно была, мной двигала жажда познания, и я ослепла. Я чувствую глубокую и огромную вину перед Урумой Сюном.       Этот парнишка чист душой, невинен, но подвергается насилию со стороны сверстников. Ну, а я просто наблюдала за его страданиями, смотрела и жалела его, я хотела прекратить его страдания, но я не могла, я слаба, поэтому не могла встать против пятерых насильников. И мне приходилось слишком долго наблюдать. Мои способности ограничивались лишь искренними «Прошу, прости меня!» перед Урумой каждый день в школе. Я понимала, что так дальше не может продолжаться, но я настоятельно пыталась узнать мотивы Шигоку, о которых он молчит. Но я не останусь без ответа, я потерплю столько, сколько нужно, а потом благополучно уйду, не буду им мешать, не буду причастной. Хотя, я уже причастная. — Тут котёнок. Видимо, Урума за ним ухаживает, — тихо сказала я, смотря на это прелестное создание, которое тихо и мирно лежало в коробке, на дне которой лежало сложенное покрывало, а на нём котёнок. Поблизости никого не было, кроме меня одной.       Я взяла котёнка в руки и смотрела в его большие и добрые глаза. Что с ним будет, если о его существовании узнает Шигоку и его подлизы? Не хотелось думать об этом. Я не должна прикасаться к этому невинному созданию, у меня нет на это права… Я… — Эй, Рен, ты что там делаешь? — чёртов Хиро. Самая настоящая подлиза задницы Кю. — У неё какой-то котёнок, — Куга злорадно ухмыльнулся. Их лица выражали хитрость и то же безумие. Не нравится мне это. — Членом клянусь, что это кот того отброса. «—Тогда будь готов к тому, что я отрублю твой член» — презрительно подумала я. Этот котёнок не должен умереть, а Сюн не должен узреть его смерть. Это уже слишком: — А если это не его кот, то тогда ты будешь ходить без яиц и своего стручка. Тут шанс того, что ты верно сказал — один на миллион. — Я видел, как Урума подходил к этому животному, — Хиро мерзко ухмыльнулся. Подонок.       Я сжала челюсть до скрипа зубов от злости, но самого явного признака своего раздражения не подавала: — Что же, значит, Куга, походишь пока со своим дружком…       За свою жизнь, за каждые мои наблюдения, я нахваталась всякого дерьма, но помимо этого, я совершила не мало мелких деяний. К счастью, мне не приходилось бить или пинать слабого, всего лишь наговорить пару слишком грубых гадостей… Но всё же. Мне нет прохода в рай, это уже точно. По крайней мере, желать смерти, оскорблять родственников, проклинать и тянуть за больное морально — уже не простительно, верно? Особенно, просто наблюдать за страданиями других ради себя, ради того, чтобы узнать какое-то там мнения. Но я всё равно обязана знать то, что хочет сделать Кю. Я странная.       На этих мальчиков на побегушках мне всё равно. Их мотивы я поняла ещё с самого начала — они подчиняются Шигоку Кю, боготворят его, а ещё им весело причинять боль другим. Садисты. И этим всё сказано. Они лишь безвольные, конченые ублюдки. — Мы убьём его, тем самым сломаем Уруму, — Кю улыбнулся, подходя ближе, собираясь взять котёнка, которого я лишь сильнее прижала к себе.       Я дура, но, быть может, сохраню жизнь невинному животному: — Я сама его убью. — Ишикава… Мне ведь до сих пор не понятны твои цели и мысли, — как и мне твои, Кю. — Скажи, зачем же и ты ломаешь Уруму? Что мне следует ответить? Я не хочу врать, но если скажу правду, то думаю, я останусь не без увечья на всю жизнь. Нужно говорить и сразу думать. Сразу солгать. — Мои мотивы, говоришь… Я настоящая садистка. Не то, что те четверо. Я хуже. Я причинила столько боли другим людям до Урумы. Все они страдали в агонии. А ещё, мне противны люди, которые не могут постоять за себя. Мне лишь интересны их мотивы и цели жизни, которые они хотят достигнуть, но у них не получается, потому что слабы, и пока я их не узнаю, я буду ломать человека. Знаешь, это как пытка ради того, чтобы выявить информацию, — я решительно смотрела ему в глаза, говоря ложь с нотками правды, полностью увиливая от настоящего ответа. Мой талант в том, что я мастерски скрываю эмоции. Девочка из богатой семьи "аристократов" — тут уж точно беспроигрышное ничего не показывающее выражение лица. — Вот как? Мы с тобой в чём-то похожи, — он вновь улыбнулся той, так ненавистной мне улыбкой. — Ладно, тогда поморать руки дозволено тебе, а мы подождём и приманим Уруму. — Подожди, Кю. О своих мотивах я рассказала, так будь добр рассказать мне о своих. Понимаешь, я интересуюсь не только целями слабых, но и таких, как ты. Ты очень интересный, поэтому сейчас я следую за тобой, но мне по прежнему не известно: чего ты добиваешься издевательством над Урумой? — Так уж и быть. Я провожу эксперимент, а он — подопытный. Эксперимент заключается в том, чтобы убить человека косвенно. Посмотреть, рискованно ли это. Урума Сюн первый подопытный, и мы посмотрим, как долго он продержится, затем сломается и убьёт себя. — Проще говоря… — меня удивили его слова. Он настоящее зло. Он действительно отличается от других. Он — Корень зла. — Ты хочешь убить человека, заставив того совершить суицид. Тогда… Ты самый гениальный человек в этом мире, — он страшный человек. Мне стоит уйти. Я получила свой ответ. Это последний раз, когда мы с тобой видимся, чёртов Кю. — Пожалуй, пойду «марать руки». Зовите Уруму.       Чтобы не было лишних подозрений, я вытащила карманный нож, специально показывая его. Я зашла глубоко в лес, убедившись, что за мной нет хвоста. Сердце колотится, как бешеное. Это конец. Я получила ответ, который мне нужен. И, проще говоря, убила двух зайцев одним выстрелом… Спасла котёнка и выявила итог. Шигоку Кю действительно чокнутый. Убийца.       Я быстро засунула складной нож обратно в карман своей кофты и лишь сильнее прижала котёнка к себе, ожидая Уруму. Мне стало ужасно противно от себя самой. Мне лишь тринадцать лет… Я делаю это всё лишь ради каких-то слов? Я слишком ужасная и гнилая. Нужно скорее прекращать с этим, пока не стало поздно. Невольно, из моих глаз потекли слёзы. Я задрожала. Сердце болезненно сжалось. Что за чувство? Почему я чувствую эту боль? Она очень неприятная, и лишь становилась ещё больнее. Я села под деревом, продолжая обнимать маленького котёнка, который уже, наверное, перепугался, либо совершенно не понимает, что здесь происходит. — Урума… Прости, прости, прости! Прошу, прости меня! Я слишком ужасна… Прости… — шептала я, смотря куда-то вперёд. Вот дура. Это нужно говорить самому Сюну, а не в пустоту… Но я всё равно не слушала саму себя и лишь продолжала шептать извинения, совершенно потеряв контроль над собой, переставая мыслить трезво. Это ли называют истерикой?       Из этого некого психического транса меня вывели звуки, раздающиеся откуда-то по левую сторону от меня. Я испуганно посмотрела туда, в ожидании, что это будут подлизы Кю, либо он сам. Я начала отползать а противоположную сторону, до сих пор держа котёнка, собираясь защищать его, если вдруг эти ублюдки пришли, чтобы убить. — Чёрт! — прошипела я, лихорадочно ища нож. Я настолько безнадёжная, что решила защищаться холодным оружием, убив нападающего.       Человек был всё ближе. Судя по слышимому дыханию, он сильно запыхался, пока спешил сюда. Затем, внезапно выбегает Урума, с большой тревогой в глазах. Он смотрел на так же испуганную и уже даже плачущую меня, затем перевёл взгляд на шевеление у меня в руках.       Я неуверенно встала, подходя к Уруме, выставляя вперёд котёнка, собираясь вернуть его. — Я… Защитила его… — охрипшим голосом произнесла я. — Спрячь его понадёжнее. А желательно, чтобы ты приютил его у себя, — я вручила животное Сюну, в тот же момент сваливаясь на колени, продолжая со слезами на глазах смотреть на облегчённое выражение лица Урумы, который ласково осматривал котёнка. Произнося те слова, я ощутила дрожь в голосе, из-за чего речь была совершенно невнятной, особенно сильно выделялось то, как долго я пыталась понять то, что говорю. — Разве, тебе после этого не влетит? — настороженно спросил он, подозревая каких-то от меня плохих намерений. С его стороны верно опасаться меня. Пусть я каждый день извинялась перед ним, я не заслуживаю его прощения. — Самое худшее, что со мной могло произойти — уже произошло… — хмыкнула я, горестно улыбаясь. Перед ним я должна показать свою настоящую сторону, пусть и поздно. Но боль в груди не унимается. До сих пор очень больно. Слёзы снова застилают глаза, с новой силой начиная течь по щекам. — Ты иди, а то вдруг они придут. Не хочу снова видеть твои страдания… — мой голос становился всё тише, почти беззвучным.       Я опустила взгляд, не желая показывать своё жалкое лицо. Послышались шаги. Да. Иди же, скорее. Я облегчённо вздохнула, с мыслями, что Урума ушёл. Надеюсь, его не догонят чокнутые ублюдки… — Вставай, — я встрепенулась, резко смотря на источник голоса. Урума продолжал стоять передо мной уже с протянутой рукой. — Но… Нет, я не заслужила. — Вставай уже! — Сюн самостоятельно, настойчиво схватил меня за руку и потянул, заставляя встать на ноги. Я удивлённо уставилась на него, пока он тот час же не потянул меня за собой в противоположную сторону, откуда пришёл. Я не понимала, что творится в голове у Урумы. Почему он помог мне? Зачем ему это?       Всё, что я поняла, так это то, что он был уверен в своих действиях. Он настойчиво держал меня за запястье, заставляя меня идти за ним. Сюн, что тобой движет? Мы с ним так и бежали, пока не поняли, где находимся. Неужели заблудились? Пока было время, я могла сориентироваться, я могла бы вывести нас отсюда. Опять я подвела всех и себя.       Я точно так же, как и Урума, оглядывалась по сторонам, пытаясь хоть что-то понять и вспомнить. Мы действительно забрели слишком глубоко в лес. Тут уже темно, и атмосферу слишком настораживает. Во мне начала утихать боль сердца, но зато пробуждалась сильная ненависть не только к себе, но и к Кю и её дружкам. Мне захотелось их убить. Особенно Шигоку из-за его наклонностей к косвенному убийству. — Урума, — начала я, уже более успокоившись от недавнего психического срыва, если его можно так назвать. — Они хотят тебя убить. Кю хочет сделать всё, чтобы довести тебя до суицида. Убить котёнка — это был первый серьезный шаг к этому, но я не дала этому случиться. В его целях сделать ещё что-то масштабное, но что — я совершенно не знаю.       Он ничего не сказал. Я снова всё испортила. Возможно, не стоило ему говорить, но я подумала, что он должен это знать. Может быть, это бы больше обезопасило его — знание о намерениях Кю. — Прости, я наверное, только сильнее расстроила тебя… — Нет, всё в порядке, правда. Спасибо, что сказала, — Урума посмотрел на меня с тёплой улыбкой. Почему он простил меня? Слишком много вопросов по поводу тебя, Сюн… — Ты очень искренняя. Пока я спешил в самую чащу леса, я слышал, как ты плакала и от всего сердца просила прощения. Ты не убила котёнка, хотя те утверждали, что ты обязательно сделаешь это. Но мне до сих пор не было известно, зачем же ты связалась с ними. Но это уже не столь важно. Я очень рад, что ты осознала свои ошибки и признаёшь свою вину. Я верю тебе, Ишикава Рен. — Я не заслужила такого от тебя отношения ко мне… — сказала я, отводя взгляд. Глубоко вздохнув, я начала рассуждать о том, как бы выбраться из леса. Идти обратно назад — не слишком хорошая идея. Нас могут преследовать, поэтому стоит поискать другой выход. — Если идеи, как выбраться от сюда?       Внезапно около нас появился силуэт мужчины. Я не на шутку перепугалась. Ладно бы, он был просто человек, но у него ружьё, пусть и охотничьё, но ружьё. Я попятилась назад, а Урума так и стоял, то ли утверждая, то ли спрашивая, сказал: — Дедушка.       Я удивлённо рассматривала Сюна и его родственника. Но зато на душе стало легче. Если это его дедушка, то, по сути, бояться нечего. Это, вроде бы, отлично.       Как оказалось, мужчина просто охотился в этом лесу на кабанов. Счастье, что мы встретили его здесь, ибо он решил нас проводить хотя бы до дома Сюна. Оттуда я уже сама разберусь, куда идти. Главное, что мы спасены.       Весь путь в рассуждала по поводу Урумы. Он удивительный человек. Почему он помог мне? Почему он простил меня? Может, он просто в будущем захочет мне отомстить? По спине даже мурашки пробежались. Урума, что же ты будешь делать? Однажды, любопытство меня чуть не погубило и не свело в яму отчаяния, выходит, что эти ошибки не учат меня. Думаю, я обязана узнать мотивы Урумы Сюна. Не важно, сколько теперь придётся терпеть, не важно, что придётся делать — я обязательно узнаю мотивы Урумы. Он глубокий человек и думаю, у него есть, что скрывать. Что же, в этот раз я последую за Сюном. Если получится…       Мы благополучно выбрались из леса. Дедушка Урумы, как и говорил, проводил нас до определённого места, а затем оставил. — Ишикава, почему бы нам не стать друзьями? — я удивлённо посмотрела на него, не веря своим ушам. Он серьёзно? Что же ты делаешь, Сюн? Почему я не могу отказаться? Даже если я решила, что буду следовать за тобой, я всё равно не могу отказаться. Неужели, это то чувство, которое называют любовью? — Я… Согласна! — я радостно улыбнулась. Я же не заслужила. Мне не следует ему улыбаться. Не думаю, что это правильно. Но вот его улыбка… Такая прекрасная. Урума и в правду хороший человек, прекрасный, с тёплой душой.       По дороге домой я подозревала, что может случиться что-то плохое, но я надеялась, что этого не будет. Я желала последние мгновения в этом городе провести в тишине. Но я просчиталась и наткнулась на безумную пятёрку.       Как и ожидалось, я подверглась издевательствам. Судя по тому, какие приемы испытал Сюн, то ко мне обращались по жёстче. Меня душили, но в самый последний момент не допускали того, чтобы я потеряла сознания. Кю был мастером в этом. Постоянный недостаток кислорода ужасно отдавался. Голова болела, но сознание я не теряла. И пока эта некая пытка продолжалась, то где-то на правом бедре я ощутила боль. Мою плоть проткнули и режут, затем посыпают солью. Невыносимо больно. И когда я уже была в шаге от потери сознания из-за боли, то они все резко остановились и совершенно обыденно ушли. Нет. Даже то, что я испытала не сравнится с тем, что было с Урумой.       Обессиленно, я кое-как поднялась, чтобы взглянуть на свою ногу. Вся в крови и не видно ран, что были оставлены этими ублюдками, но они до сих пор отдавались шипучей и режущей болью. Постоянно хрипя, всхлипывая, прикусывая губу, чтобы немного приглушать боль в ноге или не закричать, я доползла до своего дома. Там родители сразу оказали мне первую помощь, а затем вызвали скорую. Врачи сказали, что всё будет хорошо, но шрам от этих глубоких ран останется. И видимо, навсегда. Неужели это клеймо в напоминание о них, о тех ублюдках?       Родители постоянно спрашивали, кто со мной сотворил это, но я не говорила. Мои раны на бедре покрылись мерзкой корочкой застывшей крови.       Всё таки, это не просто порезы, а мерзкие иероглифы, видимо, их инициалы. И как оказалось, на предплечье было тоже самое, только я не чувствовала, что там тоже мне режут плоть. Это действительно клеймо на всю жизнь. В школу, после того случая, я два дня не ходила, а затем пришлось переехать в соседний город из-за работы родителей, но как сказала мама, то мы вернёмся. Всё же, я рада, пусть там и остались те твари, я рада, что вернусь в место, где родилась. А пока поживу в другом городе неизвестно, сколько месяцев, а может и лет…