Солнце

      Он видит мальчишку каждое утро в парке. Когда идет на работу, сжав в руках стаканчик кофе.       Паренек сидит на лавочке, подставив лицо солнцу, и тихонько улыбается. Ничего больше.       Дилюк видит его несколько дней подряд. Обращает внимание на темные, будто в синеву, волосы, смуглое лицо и один глаз, скрытый темной повязкой. Какая-то нелепо цветастая куртка и огромный, явно очень теплый белый шарф.       Парень сидит, жмурится на солнце, пока Дилюк спешит в здание из стекла и бетона, в корпорацию «Рассвет», которую когда-то создал его отец и передал сыну.       У него нет времени задумываться о незнакомце. И всё-таки Дилюк ловит себя на том, что в кабинете думает не о росте цен на акции и не о новых таблетках от тревожности, которые выписал психотерапевт. Дилюк то и дело подходит к окну, выходящему к парку.       Паренек улыбается на солнце. Больше ничего. К обеду исчезает, будто в никуда.       На самом деле в больницу рядом. Так однажды замечает Дилюк и тут же снимает телефонную трубку, чтобы навести справки.       Смущенно возвращает ее на место. Что он спросит? С чего ему ответят?       Два дня спустя, в обед, он идет в больницу сам. Готовится поднимать семейные связи, если потребуется, спрашивает твердо и уверенно, как всегда делает в бизнесе. К его удивлению, никто и не пытается ничего утаить.       Паренька зовут Кэйей. Ему девятнадцать и он из какой-то далекой деревушки, уничтоженной оползнем.       Как рассказывают Дилюку, мальчишка умирает.       Он потерялся в лесах, исчез на несколько недель. В итоге, когда его нашли, оказалось не только воспаление легких, но и целый букет других болезней. И что-то еще, от чего он постепенно угасает. Поэтому его привезли сюда, в больницу большого города. Врачи пытаются ему помочь, но все они понимают, что это лишь вопрос времени.       — Ему больно дышать, — доверительно говорит врач. — Как будто сам воздух для него яд. Он боец, поэтому протянул так долго.       Следующим утром Дилюк идет по парку медленно, а стаканчик с кофе в руках даже не начат. Паренек сидит на том же месте, жмурится на солнце, будто довольный кот, и теперь эти его мгновения обретают другой смысл. Он всего лишь наслаждается лучами — пока может.       Дилюк садится на лавку рядом с ним. Так близко слышны хрипы, которые будто клокочат в груди Кэйи. Он открывает единственный глаз и смотрит на Дилюка. Его брови вопросительно приподнимаются, но он ничего не спрашивает.       — Я тут работаю, — зачем-то говорит Дилюк и кивает на офисное здание.       Он хорош в бизнесе, но понятия не имеет, как… просто общаться. Разговаривать. Зато Кэйю, кажется, это ничуть не волнует. Он улыбается, кивает, спрашивает о стаканчике кофе.       — Виноградный, — говорит Дилюк. — Мне нравится.       — Как странно. Даже не слышал о таком!       Дилюк протягивает ему стаканчик, и Кэйа с любопытством берет. Запястья у него такие тонкие, будто сейчас сломаются, как веточки, пальцы длинные и ловкие. Он осторожно пробует кофе, и на его лице отражается недоумение:       — Как странно! Не могу сказать, что хорошо, но и не то чтобы плохо. Очень необычный вкус.       Кэйа подробно рассказывает о своих ощущениях, а Дилюк просто слушает его голос. Он журчит, будто весенний ручеек среди сугробов, переливается и странным образом завораживает. Кэйа спрашивает Дилюка о его жизни, и тот неожиданно отвечает. Он говорит и говорит, столько, сколько никому не рассказывал. Собеседник слушает внимательно и с интересом.       Когда кофе в руках Кэйи заканчивается, он спохватывается:       — Ой, наверное, тебе на работу пора? Извини, я давно ни с кем не говорил.       — А я не слушал. И не рассказывал. Всё в порядке. Я могу задержаться.       В конце концов, он начальник, может вообще не приходить. Он думает, Кэйа сидит до обеда из-за больничных правил, но всё оказывается прозаичнее. Он всё чаще срывается на кашель, в его груди что-то клокочет, слышное даже через куртку. Будто тело Кэйи — неисправный механизм, который давно не смазывали. Будто в нем не хватает составных частей.       Он попросту не сможет сидеть тут дольше.       — Ты потерялся в лесу, — неожиданно говорит Дилюк.       — Я искал лесного шамана. Чтобы он спас моих родных. Они тоже умирали от странной болезни.       — Нашел?       — Не шамана. Я отыскал монстра, который забрал мою душу. Поэтому я умираю. Нельзя ведь жить без души. Но это ничего! Я присоединюсь к родным.       — Как они погибли?       — Оползень. Половину деревни завалило, пока я блуждал…       Кэйа отворачивается, и Дилюк внезапно понимает, что тот чувствует вину. Его семья погибла, когда его не было дома, когда он пытался отыскать для них помощь. Это не рационально, не объективно, но Кэйа ощущает себя виноватым, что выжил.       Возможно, именно это то чудовище, которое сожрало его душу.       Кэйа сгибается от кашля, и Дилюк помогает ему встать. Хочет довести до больницы, но тот отмахивается.       — Я могу сам.       Дилюк смотрит вслед сгорбленной фигурке, пока она не скрывается в больнице. Потом идет в офис, но дела кажутся до странного бессмысленными. Зачем он вообще занимался бизнесом, что-то строил, доказывал призраку отца?       Когда закатное солнце светит прямо в окно, Дилюк встает перед ним и жмурится, ощущая на лице лучи.       На следующее утро небо заволакивает облаками, но Дилюк берет два кофе. Кэйа на той же лавочке, ждет его с веселой улыбкой, хотя его лицо такое бледное, что почти не заметна смуглость.       Они снова говорят до обеда, и Дилюк чувствует себя так спокойно, как никогда в жизни. Он закидывает таблетки психоаналитика в дальний угол ящика, делегирует обязанности и впервые за много лет думает, что мог бы оставить компанию. Люди справятся и без него. Он ведь заслужил немного покоя, правда?       На пятый день Дилюк спрашивает Кэйю:       — Чего бы ты хотел?       — Реалистичного? — на миг на лице Кэйи проскальзывает жесткая усмешка, а потом ее сменяет печаль. — Не быть в больнице.       Дилюк использует всё свое влияние — и немалые деньги, но ему удается добиться разрешения, чтобы Кэйю отпустили из больницы, только днем он приходил на бесконечные исследования и процедуры.       — Мне некуда идти, — говорит Кэйа. — Моего дома больше нет.       — У меня большая квартира. Недалеко.       — У меня нет денег.       — У меня их достаточно.       Кэйа приходит в восторг от просторной квартиры, пробует несколько блюд, которые приготовил Дилюк. Но больше всего восхищает огромное панорамное окно, в которое светит заходящее солнце. Дилюк приносит пледы, и они сидят перед ним, пока не загораются первые звезды.       Дилюк рассказывает о себе и о бизнесе, о надеждах своего отца, и как он сам всю жизнь пытается их оправдать. Кэйа — о родном доме, семье и о том, как поют звезды, если уметь их слушать.       Он сгибается от приступа кашля, тот настолько долгий и удушливый, что Дилюк всерьез хочет вести его в больницу. Наконец, Кэйю отпускает, он хрипит, но больше не задыхается.       — Это больно, — неожиданно тихо говорит он. — Каждый вдох. Сам не знаю, зачем я их делаю.       — Ты силен. Ты хочешь жить.       — Нет, я думаю, я делал их для чего-то другого. Или для кого-то.       Дилюк впервые в жизни не знает, что сказать, но Кэйа кладет голову ему на плечо. Он кажется очень уставшим, а губы такие бледные, что сливаются с лицом.       В его единственном глазу будто отражают звезды за окном.       — Я могу поспать здесь?       — Конечно, — Дилюк устраивается поудобнее. — Ты можешь всё, что захочешь.       — Ты тоже. Не забывай об этом.       Дилюк сидит долго, слушая дыхание Кэйи с присвистом. Сам не замечает, как начинает дремать.       Дилюк просыпается поздно ночью, вздрагивает. Тут же думает, как бы не разбудить Кэйю, чья голова до сих пор на плече.       И в этот момент понимает, что не слышит хрипов. Его окутывает тишина.