***
— Почему ты потеряла значок? — холодный взгляд матери режет не хуже хорошо заточенного ножа. — Ты — Блайт, а тебя обошла какая-то простачка. — Одалия презрительно хмыкнула, — я так много сделала для тебя, чтобы ты вот так оплатила мне?! — пощёчина опалила щеку, — ты хоть, чертовка, понимаешь, сколько мне пришлось в тебя вложить? Отродье ты бесполезное, даже не смогла выполнить того, что говорят! — следом пошла ещё одна пощёчина. Щеку зажгло от боли, Эмити отвела от Одалии взгляд, болезненно вдохнув. — В глаза смотри! — Одалия потянула за волосы голову Эмити, отчего девушка зашипела от боли. — Ты никчемная девчушка недостойная нашей фамилии! Даже какая-то недоведьма тебя обошла! — холодный тон Одалии перешёл на истеричный крик.«По мне ударяют железным прутом.»
Животный страх закрался по самую душу. Сердце бешено стучало, отдавая звоном в ушах. Эмити дрожала, словно заяц, загнанный охотником в ловушку. Эмити попыталась отдалиться, но Одалия, все ещё крепко держа волосы в руке, притянула девушку назад. Эмити сжалась на месте. Лицо горело от боли. Ведьме хотелось провалиться сквозь пол, исчезнуть, сделать все, что угодно, лишь бы не встречать глазами холодно-режущий взгляд матери. Женщина провела другой рукой по голове. Она с лёгкостью вернула себе спокойствие и снова перешла на спокойно-холодный тон: — Запомни раз и навсегда. Ты — Блайт. Ты обязана быть идеальной несмотря ни на что. — Одалия отпустила волосы Эмити и положила руку ей на плечо, как бы говоря: «Не смей меня больше разочаровывать, Миттенс.» Одалия слабо похлопала Эмити по плечу и ушла. Эмити попыталась отдышаться. Страх медленно ушёл, оставляя место дискомфорту и некой тревожности, которая отказалась уходить вместе с ужасом, накрывшим ведьму с головой. Она — Блайт и «точка». А фамилия, словно клеймо, прилипла к Эмити, она звучала, как вердикт. От неё не убежать и не отмыться. Одна только фраза: «Ты — Блайт!» заставляла содрогаться всем своим существом. Фраза преследовала в ночных кошмарах, заставляя просыпаться в холодном поту каждую ночь.***
— Йоу, Э-ми-ти! — Луз, как всегда, лучезарно улыбнулась, прислонившись к стелажу с детской литературой. Но если рядом Луз, то жди беды. И это случилось — она перевернула книги. — Упс. — Человек покосилась на уроненные вещи. — Я уберу их! Эмити устало потерла переносицу. Эта неделя итак выдалась паршиво, не хватало только Луз с её «талантом» находить неприятности. — Человек, то, что ты сегодня видела — должно остаться между нами, ясно? — Эмити угрожающе сверкнула глазами. Ей не хотелось, чтобы мать узнала об её подработке, ведь она заберёт последний лучик надежды в её маленьком мирке. Эдрик, задорно улыбнувшись, протянул Эмити розовый пакет с обедом. — Мама сказала, чтобы ты больше не забывала обед дома, Миттенс. — он добро усмехнулся. Эмити смутилась, близнецы часто любили подкалывать её детским прозвищем. И ей это нравилось. Их «Миттенс» звучало тепло и с доброй усмешкой. И она была не против этого, но не при чужих. — И не обижай друзей. — Она мне не друг! — Воскликнула Эмити и тут же пожалела об этом, посмотрев на Луз. Взгляд человеческой девчонки потускнел и из него исчез огонёк оптимизма. — Она слишком крута для тебя? — Эмира приобняла Луз за плечи. — Вы трое, убирайтесь отсюда! — она указала рукой к выходу из детского отдела. Когда сиблинги и Луз удалились, Эмити облегчённо выдохнула и вернулась в комнату. Спокойствие не продлилось долго. Эд и Эм устроили настоящий погром в библиотеке, и Эмити пришлось обратиться к своему начальнику, чтобы выгнать надоедливых сиблингов (вместе с человеческой девчонкой, ужас!) из здания. Закончив рабочий день и выйдя из библиотеки, Эмити обнаружила близнецов, разговоривающих с Луз. — Когда Миттенс злится, то она становится такой, — Эдрик насупился, задерживая дыхание. Его лицо в миг стало багряно-кровавым. — Фух, чуть не задохнулся. Эмити сама от этого невольно насупилась и тоже задержала дыхание.***
Пропуск работника библиотеки, бережно хранящийся в бархатный коробочке в ящике стола, пропал. На его месте лежал листочек с насмехающейся рожицей. Близнецы. Опять. Эмити быстро схватила посох с Призраком и помчалась в библиотеку. Прилетев на место, она обнаружила разгромленную тайную комнату и вырванный листы из дневника. Сама книга была в руках человека. Сердце Эмити ушло в пятки. Образ доброй и никого необижающей Луз рассыпался в дребезги всего за один миг. Она. Читала. Личный. Дневник. Эмити. Ужас! — Вы законченые придурки, — ведьма зло посмотрела на хихикающих сиблингов, — но ты… — Эмити с наровачивающимся слезами на глазах вырвала дневник из рук Луз и убежала из комнаты. Дальше её и Луз хватает разъяренный Отабин, и успешно спасаются от него, а потом хихикают, много хихикают. А потом в животе Эмити начинают пахать тысячи кровожадных фей от протянутого Луз пятого тома «Доброй ведьмы Азуры», и Эмити слышит лёгкий и приятный аромат человека. Запах шоколада, лаванды и корицы заполняет лёгкие ведьмы, затуманивая разум.***
Луз и Эмити — противоположности. Даже, можно сказать, полные. Луз может улыбаться, даже не делая этого. Улыбка, будто бы с рождения на лице человека. Эмити всегда улыбается натянуто и вымученно. Единственное, что она может — это только поднять уголки губ. Эмити улыбается по-блайтовски. Луз источает бесконечный позитив. От Эмити же несет унынием. Луз — надежда. Эмити — отчаяние. Луз — солнце Эмити — луна. Метафор тут не счесть; каждая из них подходит и создаёт пропасть между девушками.***
Эмити поморщилась, в нос ударил стойкий запах шоколада с корицей с лёгкий и нотами лаванды. Ведьма на мгновение задумалась откуда исходит аромат? Эмити посмотрела на подруг, рассевшихся вокруг котла. Пар из котла завивался спиралями. Её подруги варила чёртову амортенцию. О, Титан! Никто из них не был продвинутой ведьмой. Боша скривилась, для неё амортенция пахла чёртовой недо-ведьмой! — Для кого как пахнет? — воудошивленно спросила Скара — Ничем. — Боша стиснула зубы, — я ничего не чувствую. — Ничего, Боша, когда-нибудь ты услышишь запах любимой ведьмы, — Скара поддерживающе похлопала Бошу по плечу, — а у тебя, Эмити? — Корица. Шоколад. Лаванда. — На её лице отразилась тень улыбки. Так пахла человек. Эмити до безумия любит Луз. Она любит её до бордово-алого румяна на щеках. Любит до подкашивающихся ног при одном взгляде на неё. Любит до щёк, болящих от каждой материной пощечины. Эмити любит в ней всё. Любит яркую улыбку, доходящию до самых ушей. Любит неугасщий оптимизм, который в один миг смог осветить тёмный мир ведьмы. Любит глубокие, как два океана, карие глаза.«Но я камень — холодный и твердый гранит»
Нет, ей нельзя любить. Она высокородная ведьма, а Луз — жалкий (по мнению Одалии) человек, который знает заклинания детсадовцев. Сердце больно кольнуло от осознания ситуации. Она запрета в клетке собственной семьи.***
Эмити слабо усмехается, глядя в пол. Это следовало ожидать, конечно, человеческая девчонка, напоминающая солнце, все заметит. Она была проницательной. Даже слишком. — Как давно ты знаешь? — Эмити хрипит, голос сошёл на «нет» из-за недавней истерики. — Пару, эмм. — человек замялась, — недель? Ведьма поднимает взгляд на Луз. Она поджала губы, сутулится, словно пытается сжаться в пол и исчезнуть навсегда, оставив Эмити в сером мире Кипящих Островов. Эмити томно выдыхает. Хрип, не заставив себя долго ждать, со свистом вылетает из грудной клетки. Она щурится, с недоверием глядя на Луз. Луз тяжело ловит на себе каждый взгляд давно потускневших янтарных глаз ведьмы. Тревога разливается по груди, медленно расстекаясь по всему телу. Слова образуют ком в горле, словно пытаются задушить человека. — Но я бы могла помочь тебе. Мы можем обратиться с тобой к псих… — Нет! — Хриплый голос перешёл на крик. Горло дерет от боли. Человек вздрагивает, Эмити совсем не хотелось ранить тёплое и наивное солнце в лице Луз. Она просто слишком устала от всего: от непонятных чувств по отношению к человеку, от статуса «идеальной», от родителей и из грёз насчёт будущего Эмити, от мечты, навязанной Одалией, попасть в Императорский ковен, от своих «друзей». — Эмити, ты… — голос человека дрожал, — я…«Не целься мне в сердце — я в бронежилете»
— Уходи. — отрезала ведьма. Блайт даже не пыталась посмотреть на Луз, на душе скребли кошки. Чувство вины давило на грудь, словно пытались перекрыть доступ к кислороду. Человек стояла, как вкопанная, казалось, будто она совсем не дышала. — Что тебе не понятно?! Я же сказала — уходи, убирайся с глаз моих долой!«Я — камень холодный и твердый базальт»
На глазах наворачилась слезы. — Уходи, прошу. — Умоляюще прошептала Эмити — Эмити. — Человек сглотнула, и решительно подошла к Блайт. Луз взяла Эмити за плечи. — Всё будет хорошо. Помни, я всегда встану на твою сторону. Луз оставила невесомый поцелуй на виске Эмити, в качестве поддержки. Она приговаривала слова поддержки на ухо ведьмы. И тут Эмити не выдержала. Она расплакалась. Она показала слабость перед человеком. Эмити уткнулась носом в шею человека. Ведьма неровно дышала, щекоча смуглую кожу доминиканки. Луз аккуратно приобняла Эмити за плечи и сильнее прижалась к телу ведьмы, пытаясь поделиться теплом с девушкой. Эмити протяжно всхлипнула, подёргивая плечами. Но Луз рядом и она поддерживает Эмити, и обнимает ещё крепче. Эмити чувствует себя в безопасности в крепких объятьях Луз. Человек тёплая и от неё приятно пахнет. Ведьма сильнее сжимает ткань футболки Луз, хватаясь за неё, как за спасательный круг. Носеда и вправду оказалась спасательным кругом: она пришла в нужный час и сейчас делится теплом, растапливая ледяное сердце Эмити.Конец?