(Великий) Гэтсби

Эрену ещё никогда не было так стыдно и неловко в своей жизни. Он часто попадал в разные смущающие ситуации, но такой жгучий стыд испытывает впервые. Гэтсби рядом весело виляет хвостом и смотрит своими преданными глазами, словно хвастается. Словно говорит: «посмотри, хозяин, какого классного мужика я для тебя завалил». И Эрен не спорит. Да, мужик классный. Да, красивый. Да, как раз в его, Эрена, вкусе. И даже больше. Встреть Эрен его на улице, он бы ни за что не решился даже заговорить. Так бы и пялился в выбритый затылок восхищённым взглядом. Но Гэтсби решил всё без него. Гэтсби решил, что если мужик нравится — нужно валить его прямо на месте. И Эрен бы не против такого расклада, только вот мужик его мечты сейчас явно не в восторге. Он смотрит на Эрена тем самым взглядом, который обычно не предвещает ничего хорошего. Его серые глаза пронизывают Эрена насквозь, снизу-вверх, недовольно и яростно, и это понятно. Эрен бы тоже так смотрел, если бы на него с разбегу запрыгнул огромный, мать его, маламут, и завалил прямо на землю, пачкая слюнями белоснежную рубашку. — Гэтсби, фу! — кричит Эрен отчаянно, но пёс продолжает радостно носиться рядом с жертвой, размахивая пушистым хвостом. — Твою мать, Гэтсби, отойди! Фу, тебе говорят! Мужик мечты терпеливо ждёт на земле, пока Эрен пристегивает неуёмного пса на поводок. И только потом говорит: — Говорят, что собаки копируют поведение своих хозяев. Не находишь это забавным? — Эээм, — Эрен на мгновение зависает, но быстро соглашается, мотнув головой: — говорят, да. Но обычно про детей. Мужчина недовольно цокает, и Эрен протягивает ему ладонь: — Извините пожалуйста. Он обычно так не делает. Наверное, вы ему очень понравились… — Я польщён, — коротко отвечает мужчина и крепко хватается за протянутую ладонь. Эрен без труда помогает ему подняться, удерживая возбужденного пса подальше, и огромным усилием воли неохотно отпускает чужую руку. — Мне очень жаль. Он обычно так не делает, — повторяет он почти жалобно. Пиздец, думает. Такой мужик. И так по-дебильному проёбан. После этого нет и шанса, что он захочет поговорить. Или, прости господи, познакомиться поближе. — Понравился, говоришь? — хмыкает мужчина, отряхиваясь от пыли. Да, думает Эрен и молча кивает. Просто пиздец, как понравился. Но теперь это уже неважно. Гэтсби, ты всё испортил, маленький сукин сын. Эрен на полном серьёзе собирается провести с ним дома воспитательную беседу, потому что так нельзя. Нельзя. Мужик ниже Эрена на целую голову, но отчего-то всё равно смотрит на него сверху-вниз, смотрит осуждающе своими прозрачными серыми глазами. У него красивое лицо. Такое красивое, что у Эрена дыхание спирает от одной мысли к нему прикоснуться. А под этой прекрасной белой рубашкой наверняка прячется не менее прекрасное тело, но Эрен уже никогда не узнает. Никогда. Он в отчаянии притягивает Гэтсби поближе к себе, будто боится нового нападения, потому что пёс по какой-то причине никак не может успокоиться. Тянется упорно, натягивая поводок до предела, поскуливает и пыхтит от напряжения. Эрен никогда ещё не видел, чтобы Гэтсби так упорно кого-то добивался. Пёс всегда был довольно дружелюбным, но чтобы вот так отчаянно тянуться к совершенно незнакомому человеку? Такое случается впервые. — Ну хватит, угомонись, — приказывает строго. — Плохой мальчик, Гэтсби. Очень плохой. Никаких вкусняшек неделю. Нет, даже две. Две недели. Мужик громко и возмущённо фыркает, вальяжно опуская руки в карманы брюк. — Две недели без вкусняшек? — он тянет губы в ехидную улыбку. — Ты значит вот так оценил нанесённый ущерб? Эрен ничего, если честно, не понимает. От слова совсем. И растерянно запускает ладонь в волосы, сбивая небрежно завязанный маленький хвостик. Волосы падают ему на плечи, и мужик как-то слишком внимательно на них пялится. — Три недели? — выдавливает, наконец, Эрен. — Месяц — это слишком жестоко, согласитесь. Гэтсби не хотел причинить вреда, он просто познакомился... — Что за дурацкая кличка для пса? — Нормальная, — не соглашается Эрен. — Ему подходит. Он просто не дождался ещё свою Дейзи, если вы понимаете, о чём я... Мужик молчит. Эрен чувствует себя неуютно и тоже молчит. Гэтсби радостно бьет хвостом по земле, взбивая пыль в радиусе двух метров. — Может, кофе? — осторожно предлагает Эрен, ни на что вообще не надеясь. — В другой раз. Говорит мужик мечты и уходит. Вот так просто уходит. Гэтсби порывается за ним, и Эрен бы тоже. Но он только вздыхает тихо, тянет поводок и уходит в противоположную сторону. И что это значило? Какой другой раз? Обычно после таких фраз обмениваются номерами, или хотя бы именами. Но мужик мечты ушёл, не оставив Эрену никакой надежды на ещё одну встречу. И, наверное, поделом. Он думает, что припрятанная бутылка вина на особый случай дождалась своего часа. Особый случай — вот он, только что ушёл. Безнадёжно проёбан. Особый, прекрасный случай. С красивыми серыми глазами, смотрящими будто бы сразу в душу. Сердце жалобно стучится в ребра: "потерял, потерял, потерял..." И даже номер не попросил, балбес. Даже не попытался. Так тебе и надо, Йегер. Идиот. — Ты чего такой радостный? — уныло спрашивает Эрен у подпрыгивающего на месте пса. — У нас нет повода радоваться. Мы всё испортили, лохматая ты морда. Понимаешь? У нас был шанс, мы его упустили. Это ты виноват. Надо учиться себя контролировать, понимаешь? Нельзя просто валить на землю тех, кто тебе нравится. Это невежливо, Гэтсби. Он ласково треплет пса по голове. И вздыхает. Грустно так, тяжело. Потому что запали в душу эти серые глаза. Прямиком в сердце. Нет, надо было хотя бы попытаться. Надо было… — Пойдём, Гэтсби. Утопим наше горе в красном полусладком. — Не надо меня нигде топить, пожалуйста, — раздаётся голос прямо за спиной, и Эрен едва не подпрыгивает. Но голос знакомый. Ехидный такой. Мужик мечты стоит возле его, Эрена, подъезда, а в его руках пакет из местного супермаркета. — А? — Ну, я про горе. Хотя, надеюсь, это не про меня, — поясняет мужик спокойно. — Пить в одиночестве считается плохим знаком. Тебе восемнадцать вообще есть? — Мне девятнадцать, — гордо говорит Эрен. — Исполнилось недавно. — Я понял, поздравляю. Пропустишь? Я домой хочу. — Сюда? — переспрашивает Эрен ошарашенно. — Тебе точно девятнадцать? — фыркает мужчина. — Не тупи. Эрен поспешно отступает от двери, и мужик прижимает к магнитному замку свой ключ. Замок пищит и открывается, пропуская внутрь. Эрен неверяще моргает. — Ты, блин, заходишь? — недовольно ворчит голос изнутри, и Эрен понимает, что мужик держит для него дверь. Ждёт. И если первый раз Эрен безбожно проебался, упустив такой шанс, то Вселенная почему-то решила сжалиться, буквально подарив новый. Вот он, проходи и бери. Не тупи, будто говорит она. Голосом са́мого прекрасного мужика на планете. Гэтсби снова радостно виляет хвостом и восторженно рвётся в подъезд. Эрен недоверчиво смотрит на него. Шепчет: — Это мой мужик. Больше не прыгай на него, понял? — Я вообще-то тебя слышу, идиот. Эрен отчаянно краснеет и мечтает уебаться лицом в удачно подставленную для этого дверь. Но вместо этого смело шагает внутрь, смущённо улыбается и роняет: — Я Эрен, кстати. — Я знаю, на твоём ящике написано. А ещё ты живёшь на пятом этаже, прямо надо мной. Узнал по голосу. И по псине твоей неугомонной. Эрен бросает взгляд на ящики, молниеносно вычисляя, какой из них принадлежит его мужику и произносит, растягивая гласные. — Леви Аккерман? — имя идеально ложится на язык. И звучит тоже идеально. И как он мог раньше его не заметить? Гэтсби и то поумнее оказался: увидел, запомнил и завалил. Не пёс, а мечта. — Приятно познакомиться, — фыркает снова. Но как-то по-другому. Беззлобно. Эрен бы даже сказал, почти ласково. Ему нравится. Он думает, что может привыкнуть к такому. Уже, походу, привык. — Мне тут один хороший человек сказал, что пить в одиночестве считается плохим знаком, — невинно улыбается. Пробует лёд на прочность маленькими шажочками. И Леви улыбается тоже. Хитро. Почти хищно. Сверкает своими глазами и задерживает взгляд на его, Эрена, губах. Буквально на мгновение, заставив сердце сделать радостный прыжок куда-то в горло. — В гости напрашиваешься? — Приглашаю, — отвечает уже смелее. Нет, в этот раз он его точно не упустит, свой шанс. Тем более, что шанс вроде как никуда и не торопится. Ждёт стоит. Размышляет. Красиво так, прикусив нижнюю губу. Эрен непроизвольно прикусывает свою. Хоть бы не сорваться, думает он. Не сорваться раньше времени. Не спугнуть. Леви. Леви Аккерман. Господи, какое красивое имя. Какое же оно красивое. — Пойдём, — наконец хрипло говорит Леви. — Я в твой бардак не полезу. Поэтому ко мне. — Почему сразу бардак? — обижается Эрен. — Откуда такая уверенность? — Я просто предположил, — Леви поднимается по лестнице, и у Эрена есть прекрасная возможность беспалевно оценить его обтянутую брюками задницу. — Судя по тому, как твоя псина там носится. — Гэтсби — порядочный мальчик, — на автомате защищается Эрен, не отрывая голодного взгляда от чужой задницы. Рассматривает стройные ноги, широкие плечи. Пялится бессовестно. Бесстыже. — Я чувствую твой взгляд, сопляк. Леви вдруг останавливается, замерев на ступеньку выше и оказываясь на одном уровне с Эреном. Поворачивается, сузив глаза. И едва не сталкивается с чужим носом. Из-за внезапной близости кружится голова. — Насмотрелся? — уточняет. — Не уверен. На четвертом этаже скажу, — вырывается хриплое из Эрена, и это какое-то сумасшествие. Настоящее безумие. Ведь Леви стоит очень близко. Так близко, что Эрен чувствует запах его парфюма, и снова закусывает свою блядскую губу, словно проверяя, насколько Эрена хватит. — Осмелел, я смотрю? — Я просто думаю на опережение, — отзывается Эрен совсем тихо. Желание плюнуть на всё и просто прижать Леви к стене достигает своего пика и становится практически нестерпимым. Гэтсби недоуменно тычется мокрым носом в его ладонь, но нет. Не сейчас, Гэтсби. Отвали. — Не вздумай целовать меня прямо здесь, — говорит Леви. Отчего-то его голос звучит на октаву ниже, и это совсем не помогает. Самоконтроль висит на волоске. Эрен резко втягивает воздух, со свистом сквозь сжатые плотно зубы. — Это нечестно, — говорит обиженно, по-детски надув губы. И не двигается с места — в этот раз он так не протупит, даже не думай, Вселенная. — Быть таким красивым — вот, что нечестно. И даже не думай, что я позволю нашему первому поцелую случиться возле этой грязной стены. Ты заслуживаешь лучшего, Эрен. — Скажешь, когда мы наткнемся на стену, которую я заслуживаю, ладно? Просто намекни взглядом, я пойму. Эрена несёт, несёт и это не остановить. Его тащит, словно от наркоты. Он почти не думает, что говорит. Слова просто сами слетают с его языка. Какие-то глупые, нелепые слова. Но ему можно. Когда Леви смотрит на него вот так, когда называет его, Эрена, красивым. Когда улыбается вот так вот хищно. Облизывает свои блядские губы. — Поверь, ты это почувствуешь. Пойдём уже. Не хочу устраивать нашим соседям бесплатное шоу. — Какой ты вежливый. — Просто думаю на опережение, — хмыкает Леви. — Вряд ли я смогу просто так отпустить тебя после одного поцелуя. У Эрена от этих слов едва ноги не подкашиваются и дышать становится тяжело. Блять, думает он сокрушенно. Это слишком. Не выдержит. Поцелует. Прямо здесь поцелует. И такое, блять, шоу устроит. Грёбаное представление. Все шестнадцать актов Марлезонского балета. Ещё и на бис выйдет, если потребуется. Без проблем вообще. — Ты меня с ума сводишь, блин. — Нетерпеливый, да? — Будешь тут терпеливым с тобой. Леви снова поднимается по лестнице, засунув руки в карманы, будто ничего не произошло. Бессовестный. Ведь Эрен отчётливо чувствует, как начинает возбуждаться. Вот так. От каких-то там слов. А ведь они даже не целовались ещё. И это просто пиздец. Такой пиздец, что Эрен даже обгоняет его на ступеньках. Гэтсби воспринимает это как игру и летит следом, едва не выдергивая поводок. — Я его лучше у себя оставлю. — Запомнил квартиру? — Я не настолько идиот, знаешь ли, — Эрен не взбегает, а взлетает по лестнице. Хочется уже обратно. Хочется к Леви. Ощутить наконец на себе его губы. Его руки. Его дыхание на своём лице. Хочется, чтобы его вжали, как обещали, в какую-нибудь стену. И плевать, в какую. Хочется Леви. Хочется до ужаса. До дрожащих коленок. Эрен открывает свою дверь трясущимися руками, отстёгивает поводок и даже насыпает псу корм. Даже больше, чем обычно. С горочкой. — Ты молодец, Гэтсби. Молодец. Ты мне так помог. Ты лучший пёс в мире. Я сегодня не вернусь, не грусти. Жди завтра утром. Эрен ласково гладит его мохнатую голову. Едва не целует, но целовать он сегодня планирует кое-кого другого. Эрен оказывается около нужной двери до смешного быстро. Он часто-часто дышит, вжимает палец в звонок. Господи, думает, хоть бы ему это всё не приснилось. Хоть бы он не перепутал дверь. Хоть бы Леви и правда там ждал его. Хоть бы, хоть бы, хоть бы… Додумать не успевает — не дают. Леви с силой затаскивает его в квартиру, притягивает за ворот толстовки, толкает к стене и сразу же крепко целует. Накидывается на его губы голодным зверем, терзает безжалостно, почти грубо. Эрен плавится. Отвечает пылко, жадно облизывает, неверяще скулит. — Охуеть, ты горячий, блин, — шепчет на грани обморока и снова как обезумевший впивается в горячие губы. Леви ухмыляется и запускает руки под его толстовку, оглаживая бока. Опускает ниже, обманчиво мягко гладит поясницу, а потом с силой сжимает ягодицы. Да так, что у Эрена член радостно дёргается. Мужчина прижимается, притирается и просто умопомрачительно целует. Врывается языком в его рот. Мокро вылизывает. Посасывает язык, кусает за подбородок. — Я тебя сейчас прямо здесь выебу, — рычит в губы несдержанно, когда Эрен вжимается в его бёдра своими, притираясь. — Какой же ты, господи… Эрен стонет от всего сразу. От рук, от губ, от слов. От радости. От обрушившегося запредельного счастья. Леви, в противовес своим словам, тянет его на себя, тянет вглубь квартиры, стаскивает толстовку, футболку. Выцеловывает шею. Прижимается стояком к бедру. Охуительно. Жарко. Эрен думает, что переименует своего пса, добавив Великий в начало. А потом Леви толкает его на кровать, судорожно расстёгивая ремень одной рукой, и думалка выключается напрочь.