happy death day!

смерть почувствовала дискомфорт, когда поняла, что преследует не она, а её. такое на её практике было впервые — человек так сильно не желал жить, что, сам того не подозревая, начинал наступать ей на пятки. ощущение, честно говоря, не самое приятное. обывателю могло подуматься, что это ведь хорошо — не придётся лишний раз морочиться с поиском новой «жертвы», но это далеко не так. у смерти, вообще-то, есть свои правила, которым она обязана следовать; одно из них заключается в том, что нельзя забирать человека, которому умирать пока не суждено. да и вообще, исторически сложилось так, что ни один человек никогда по-настоящему умереть не захочет (а если и захочет, то всё равно не так сильно, чтобы буквально докучать высшему существу). хандон закатывает глаза (опять), когда чувствует чужое присутствие за своей спиной. она знает, что девушка, стоящая на мосту её не видит, но точно чувствует. а ещё улыбается как-то странно, будто вот-вот собирается получить желаемое. хандон же знает лучше — знает, что ничего у девушки не получится и что-то вновь помешает ей начатое совершить. — эй, гахён-а! — девушка расстроено вздыхает и поворачивает голову в сторону приближающейся к ней подруги. — что ты тут делаешь? — что я могу делать в одиночестве на мосту в такое время? когда поблизости почти никого нет? — отвечает вопросом на вопрос, потому что может. хандон даже издалека ощущает её недовольство, но всё равно весело ухмыляется — происходящее было весьма ожидаемым. эта девушка — ли гахён — была самой настоящей катастрофой, последние несколько месяцев стремившейся к окончанию своей жизни, и каждый раз это дело проваливающей. её желание умереть порой доходит до абсурдного уровня, учитывая, что каждая её неудавшаяся попытка происходит точно в том месте, где уже находится хандон. ли гахён как будто чувствует присутствие смерти поблизости и именно в этот момент совершает свои слишком глупые для взрослого человека поступки. хандон думает, что намеренно выскочить на шоссе, по которому проезжает куча машин, крайне глупо. всё-таки, никому не хочется в конечном итоге выполнять лишнюю работу. хандон редко интересуется своими «клиентами» (никогда она не интересуется, в них нет ничего интересного), но в этот раз решает что-то узнать. и, изучив досконально всю имеющуюся информацию о ли гахён, приходит к выводу, что той светит очень долгая жизнь (относительно многих других людей даже счастливая!), но та почему-то всеми доступными способами этот свет себе перекрывает. — не надоело пытаться? — не выдерживает однажды хандон, решив сделать сюрприз для этой смертной в виде себя. смысла скрываться нет — эта ли гахён всё равно её чувствует, словно собака (разве что не гавкает). — всё равно не умрёшь, гарантирую. ли гахён глупо моргает, рассматривая фигуру в чёрном плаще, стоящую напротив. — если я тебя вижу, значит, уже умерла, — почти уверенно отвечает гахён. «почти» — потому что нереально звучать уверенно в то время как с твоих запястий течёт кровь. много крови. — а я тебе говорю — нет, — говорит хандон и опирается спиной о стену. — мне виднее. — никогда не думала, что смерть выглядит… так, — гахён игнорирует слова хандон, на что та раздражённо фыркает. гахён немного сбита столку: всё же смерть обычно изображают совсем по-другому, а тут от неё только чёрный плащ и коса (какая-то слишком уж навороченная). и вообще смерть эта едва ли выше самой гахён и лицо у неё слишком уж симпатичное для той, кто собирает мёртвые души. ради такого действительно умереть не грех. хлопает входная дверь и хандон постепенно испаряется, оставляя после себя только «яжеговорила» атмосферу: для гахён она ощущается удручающе. голова кружится из-за потери крови, а в мыслях, перемешанных в кашу, выделяется только едва уловимое и привычное «опять». через два дня всё повторяется снова. хандон хочется побиться головой об стену (или разбить голову гахён, чтоб уж наверняка) и одновременно с этим покинуть должность. ну сколько, в самом деле, можно! ради приличия, можно было перестать хотя бы раза после пятого. но до этой глупой женщины не доходит даже с тридцатого. — заебала, — констатирует хандон, снова являя свой бледный лик перед девушкой. они опять в ванной, но в этот раз у гахён как минимум сотрясение, потому что иногда обмороки сопровождаются именно им в случаях, когда падение было не слишком удачным. — не могу я тебя забрать, понимаешь? не могу. угомонись уже. — снова не вышло? — гахён едва ли не хнычет — не от боли, потому что в отключке, а у такого существа как смерть есть множество других способов достучаться до человека. — не вышло, — подтверждает хандон и садится на корточки рядом. смотреть на ли гахён уже просто больно — ни одного живого места на теле, всё в порезах, ссадинах и царапинах — она один сплошной синяк. в уголках глаз застывают слёзы, да и на щеках виднеются подсохшие дорожки — нареветься уже успела. хандон человеческие чувства чужды — она даже не сможет сказать была ли когда-то человеком. всё же их система очень странная, так что даже её создатели не понимают, как конкретно она работает. — а жаль, — гахён вздыхает. — я уже и записку написала. раньше такого не делала. а сейчас подумала, что жалко их как-то, пусть хотя бы знают, что всё будет хорошо. — хорошо будет, когда ты перестанешь ерундой страдать, — говорит хандон. — серьёзно, меня ещё ни один человек не доставал так, как ты. сказала же тебе — прекращай. но нет же, ты меня буквально преследуешь! — ну прости, — обиженно бормочет гахён. — завязывай, серьёзно, — хандон поднимается. — я заберу тебя, когда придёт время, обещаю. просто прекрати помышлять подобным, тем более, тебе уже вызвали скорую. гахён раздражённо мычит, всем своим видом показывая высшую степень недовольства. хандон хочет надеяться на лучшее, но понимает, что обязательно будет хуже — эта надоедливая ли гахён никогда не остановится. хандон оказывается права — через неделю всё повторяется снова. — я тебя ненавижу, — шипит хандон. — я только пришла, а ты уже тут как тут. — просто захотелось поговорить с тобой снова.