***
– Эльфы, ужин на четверых! – коротко приказал Волдеморт, выйдя из камина и небрежным движением палочки очищая рукав своей мантии от налипшей на него сажи. – Ты же не собираешься… – быстро начала Джинни, но ее прервал вспыхнувший зеленью огонь в камине. – Гарри… – начала Гермиона, едва выйдя из изумрудного пламени. – Прошу в столовую, – перебил ее Волдеморт. Им троим не оставалось ничего, кроме как последовать за ним. – Располагайтесь! – радушно объявил Волдеморт, первым усаживаясь за стол. – Отпразднуем мою победу. – Мы не есть сюда пришли! – гневно ответила Гермиона. – И уж тем более не праздновать! Гарри, что ты творишь?! – А что конкретно тебя так возмущает? Или ты не хочешь защитить маленьких магглорожденных волшебников? – Может, этих недалеких идиотов твоя речь и обдурила, но не меня же! Гарри, ты сделал так, что теперь десятки детей будут жить в приюте, в разлуке со своими родителями! – Не в приюте, а в пансионе. – В пансион отправляют добровольно, а их будут забирать силой даже из хороших семей, в которых они живут в любви и безопасности! И ради чего?! – Ради их ранней социализации в магическом мире, разумеется. – Что-то мне это напоминает, – яростно процедила Гермиона. – «Украденное поколение»! Возможно, ты не знаешь, но тогда маггловское правительство Британии отнимало детей у австралийцев, якобы тоже с целью их защитить и социализировать. А на самом деле – чтобы вырастить себе удобных слуг! Волдеморт отложил приборы и усмехнулся: – Отчего же не знаю? Знаю. Но ты действительно считаешь, что сравнивать современных магглов с дикарями-туземцами – это корректно? – Ты!.. То, что ты говорил о магглах – это же все неправда! – возмущенно выдохнула Гермиона. – Ты все переврал! – Неужели? Хочешь обвинить во лжи миссис О'Рейли или всех тех магглорожденных, которые дали свои показания в письменном виде? – Я не говорю, что они лгали – я говорю, что лгал ты! Послушай, Гарри, я знаю, твоя жизнь с Дурслями не была идеальной, но то, что ты там говорил… – А с чего ты взяла, что это неправда? – с усмешкой спросил Волдеморт. – Потому что я не рассказывал? А ведь Рон сам видел решетки на моих окнах. Было ведь, верно, друг? – Да, – смущенно пробормотал Рон. – Было. – И никто не обратил внимания – всем было наплевать, – произнес Волдеморт, и его слова острым лезвием полоснули по сердцу Джинни. Неужели над Гарри и правда так издевались все детство?! А потом его ждал Хогвартс, где каждый год подстерегала новая опасность, затем война… Война – и смерть в Запретом Лесу. Смерть, о которой никто так и не узнал. Мерлин великий, у него ведь даже могилы нет!.. – Ты мог сказать об этом кому-то: МакГонагалл, Дамблдору, миссис Уизли, наконец! – гораздо менее уверенно произнесла Гермиона. – А не обвинять нас – мы же и сами тогда были детьми. Гарри… мне очень жаль, что мы не помогли тебе, когда ты так в нас нуждался, но это не отменяет того, что я сказала прежде. Например, то, что ты говорил про маггловские приюты – это же полнейшая неправда! Может, лет сто назад так и было, но теперь-то у магглов детских домов почти не осталось – детей очень быстро разбирают по приемным семьям. И в нашем детстве все уже так и было! Но ты специально рассказывал Визенгамоту и журналистам всякие ужасы: про то, что сирот считают людьми второго сорта, и прочее! Неужели ты не понимаешь, что этим спровоцируешь рост магглоненавистничества в нашем обществе? Зачем, Гарри?! – Затем, что мне был необходим красивый закон, который понравится и широким общественным массам, и консерваторам. – И все?! И лишь ради этого… – Именно, Гермиона, – спокойно ответил Волдеморт, холодно улыбнувшись. – Это политика, так что я не понимаю, что тебя так удивляет. – Меня удивляет, как мой некогда лучший друг превратился в беспринципного мудака, подобного тем, кого он всегда презирал! – громко отчеканила Гермиона, вскочив на ноги. Глаза Волдеморта полыхнули ледяным огнем, и Джинни быстро накрыла его руку своей. – Вам лучше уйти, – выпалила она. – Ясно, что сейчас спокойного разговора все равно не выйдет. Гермиона презрительно фыркнула, прежде чем с громким хлопком раствориться в воздухе. Рон окинул их растерянным взглядом: – Я думаю, вы просто неправильно друг друга поняли, верно? – неуверенно произнес он. – Но Джинни права – вам обоим стоит успокоиться, а потом встретиться, например, в Норе, и все обсудить. Он вздохнул, взлохматив свои огненно-рыжие волосы: – Ладно, я тоже пойду… Пока. Рон аппарировал, и Джинни наконец-то смогла вздохнуть. Она заметила, что рука, которой она накрыла кисть Волдеморта, дрожит, и поспешно ее отдернула. Темный Лорд смерил Джинни насмешливым взглядом, но, хвала Мерлину, кажется он не злился. – Скажи мне, Джиневра, – вкрадчиво произнес Волдеморт. – Ты правда думала, что я убью твою грязнокровную подружку? Когда пол-Атриума Министерства слышало, куда она пошла? – Нет, об этом я не думала. Но, например, ты мог бы сперва пытать ее и Рона Круциатусом, а потом стереть им память. Ты ведь так уже делал: со мной и с тем священником. Волдеморт улыбнулся: – Мог бы, – произнес он, – но, как видишь, не стал. И, предвосхищая твои вопросы, я не собираюсь ей мстить, также как ты не стала бы ползать по кустам в поисках цапнувшего тебя садового гнома. Недостойная цель, хотя в свое время мне потребовались некоторые усилия для того, чтобы помешать ей сделать стремительную карьеру. Все-таки героиня войны… Джинни промолчала, и между ними повисла вязкая, тягучая тишина. – Скажи, – глубоко вдохнув, выпалила Джинни. – То, что ты говорил о Гарри – это правда? – Нет, – медленно ответил Волдеморт. – Разумеется, магглы терпеть его не могли. И в чулане запирали. Но ему никогда не доставалось ничего серьезнее затрещин и подзатыльников, да и голодом его никто не морил. Если бы Поттер не был таким слабохарактерным, он бы еще в детстве мог указать магглам на их место. Но он предпочитал страдать. Что же, его выбор. Джинни затопила волна облегчения. Хвала Мерлину, по крайней мере, она и Рон с Гермионой не были для Гарри настолько уж плохими друзьями!.. – А рассказ миссис О'Рейли? – Правда от первого до последнего слова. Не так вы представляли себе магглов, верно? Джинни проигнорировала его шпильку. – А о своем детстве ты сказал правду? – спросила она, глядя ему в глаза. – Абсолютную, – ответил он и издевательски усмехнулся. – Хочешь меня пожалеть? – Нет, Лорд Волдеморт, тебя я точно жалеть не собираюсь, – спокойно произнесла Джинни. – И правильно, – вкрадчиво протянул Волдеморт, – ведь все, кто в свое время доставлял мне неудобства, уже давно сгнили в земле. И я тебя уверяю: в тот момент, когда я все-таки решал даровать им смерть, они меня благодарили.***
Рон сидел на диване в их маленькой, но очень уютной гостиной и с тревогой следил за тем, как Гермиона мечется из угла в угол, точно запертая в клетку львица. – Ничего не понимаю, Рон! – воскликнула она. – С Гарри что-то не так! – Ты только сейчас заметила? – грустно хмыкнул Рон. – Я уж и забыл, что когда-то он был совсем другим. Слава победителя Того-Кого-Нельзя-Называть явно не пошла ему на пользу. – Я не об этом… Та история с «украденным поколением» – откуда Гарри о ней знает? Он прожил в мире магглов всего одиннадцать лет! Мерлин, да во время учебы в Хогвартсе он не знал даже, кто такой Кромвель! – Ну значит, он прочитал про это твое поколение, когда разрабатывал свой законопроект. – Это меня и пугает, Рон! Как Гарри, узнав об этой чудовищной истории, мог счесть повторение хорошей идеей? Это же чистый расизм!... А наш Гарри никогда… – Он уже давно не наш Гарри, – сухо перебил Рон. – Думаю, если бы он не был женат на Джинни, мы еще много лет назад совсем перестали бы общаться. Гермиона села на диван рядом с ним и, тяжело вздохнув, помассировала виски кончиками пальцев: – Знаешь, в последнее время я все чаще думаю, что же с ним случилось? Почему Гарри так резко изменился сразу после победы? Что вообще произошло тогда в Запретном лесу? Он ведь ушел туда на встречу с Волдемортом, чтобы умереть – так как же ему удалось выжить? Рон почувствовал пробежавший по коже холодок: совсем как однажды в детстве, когда Фред с Джорджем засунули ему за шиворот огромную склизкую жабу. – На что ты намекаешь? – спросил он, почему-то понизив голос. – Если бы я знала, Рон, – растерянно ответила Гермиона. – Если бы я только знала…***
Волдеморт был прав: его новый закон был с восторгом принят широкой общественностью. А еще через пару недель он официально объявил, что собирается баллотироваться на пост министра магии. Джинни в этот момент стояла с ним рядом, идеально красивая и холодная, ослепленная вспышками камер. Вот так – под аккомпанемент оваций и радостных криков – магический мир стремительно несся в пропасть, увлекая ее за собой. Наконец-то вернувшись домой и накинув на себя Согревающие Чары, Джинни, как была в богато расшитой алой мантии, вышла на балкон. В ушах до сих пор стоял гул аплодисментов, а перед глазами маячили радостные лица. Бедные глупые волшебники… Маггловский мир спал – только вдалеке тускло сияли одинокие горящие окна. Пустынная площадь Гриммо тускло блестела брусчаткой, мокрой из-за недавно прошедшего дождя. Чуть подумав, Джинни достала пачку сигарет, которую недавно зачем-то купила в Косом переулке, немного повозившись, вытащила одну и неловко прикурила от волшебной палочки. В горле тут же запершило. Облокотившись о перила, она осторожно выдохнула призрачно-серый дым. Курильщики, словно сговорившись, утверждали, что это помогает успокоить нервы, но пока все, чего добилась Джинни – легкого головокружения и странного привкуса во рту. – Мне начинает казаться, что я плохо на тебя влияю, – позади раздался холодный голос. У Джинни вырвался нервный смешок: – Да уж, пожалуй, – саркастично ответила она. Волдеморт подошел ближе и, встав рядом, требовательно протянул к ней руку. Джинни даже недоуменно моргнула, не сразу сообразив, чего он от нее хочет. – Ты что, собираешься отнять у меня сигареты? – недоверчиво фыркнула она. Взгляд Волдеморта тут же потяжелел, и Джинни протянула ему пачку: – Да забирай, мне не жалко – все равно это редкая гадость. Волдеморт усмехнулся и вытащил одну сигарету из пачки в ее руке. Ловко прикурив от волшебной палочки, он глубоко затянулся, чуть запрокинув голову. – Ты… – Джинни замялась, удивленно глядя на эту дикую картину. – Никогда не видела, чтобы ты курил. – Я бросил, в одиннадцать лет, перед Хогвартсом, – спокойно произнес он. – Начал в восемь. Но и потом, на каникулах, иногда мог закурить – если это казалось рациональным для создания нужного образа. – А сейчас это кажется тебе рациональным? – спросила Джинни. – Сейчас я составляю тебе компанию, – невозмутимо ответил Волдеморт. В наступившей тишине Джинни осторожно сделала еще пару затяжек, изо всех сил стараясь не закашляться. – Скажи, а Роули-старший, тот, который Абель, – он был Пожирателем Смерти? – неожиданно для себя самой произнесла Джинни. – Он остается им и по сей день, – ответил Волдеморт. – А почему ты спрашиваешь? – Помнишь прием у Гринграссов, где-то месяц назад? Он сказал мне, что ты – в смысле, Гарри Поттер – лучшее, что могло случиться с магическим миром. А я спросила: «Неужели даже лучше, чем Лорд Волдеморт?»… Он рассмеялся своим жутким холодным смехом, который еще недавно повергал Джинни в ужас. Но не в этот раз – сейчас только мурашки по спине пробежали. – И что Абель? – отсмеявшись, спросил он. – Жутко перепугался и уверял меня, что никогда не имел к тебе никакого отношения. – Ну я ему это еще припомню. Вокруг сплошные лизоблюды и трусы, – произнес Волдеморт, ловким щелчком пальцев отправив в полет слабо тлеющий окурок. Джинни проследила, как он по широкой дуге падает вниз – точно очень маленькая комета. – Давно хотела спросить, – задумчиво протянула Джинни. – Ты же хозяин Старшей палочки, так почему вместо нее ты используешь… другую? – Палочку Гарри Поттера, ты хочешь сказать? – усмехнулся он. Мгновение – и она оказалась у него в ладони, словно возникнув из воздуха. – Истинному хозяину Старшей палочки не обязательно даже держать ее в руках: любой он будет колдовать, как Бузинной. Так что я предпочитаю не демонстрировать ее лишний раз. А палочка Поттера прекрасно мне подходит: в ней перо того же феникса, что и в моей. И она из остролиста. Знаешь ли ты, Джиневра, что символизирует остролист? – Понятия не имею, – сухо ответила Джинни. – Возрождение, – с видимым удовольствием произнес Волдеморт. – Символично, не так ли? – Очень. Уловив отсутствие всяческого энтузиазма в ее голосе, Волдеморт тут же помрачнел. – Кстати, не забудь завтра заказать себе парадную мантию на мою инаугурацию, – холодно приказал он. Джинни усмехнулась: – А ты даже не сомневаешься, что выиграешь выборы? – Ну разумеется я выиграю, Джиневра. – Знаешь, иногда я мечтаю получить хотя бы мизерную часть твоей самоуверенности, – задумчиво произнесла Джинни. – В первую очередь для этого необходимы основания, – с издевкой ответил Волдеморт. – Считаешь меня ничтожной и ни на что не способной? Он вдруг оказался до ужаса близко, вжав ее в перила балкона. – Не расстраивайся: в глобальном смысле все люди кажутся мне довольно слабыми и примитивными созданиями. А что касается тебя… – Волдеморт чуть помедлил, внимательно глядя на нее, – как я уже говорил, я считаю, что ты совершенно нерационально расходуешь данную тебе силу. – Ты поэтому позволил мне стоять, направив на тебя палочку? – спокойно спросила Джинни. – Потому что был уверен, что я не смогу тебя убить? Или ты знал, что, даже если бы я все-таки решилась, это было бы бесполезно? Тебе вновь удалось обмануть смерть? Волдеморт рассмеялся: – Нет-нет, моя дорогая, уверяю, это работает только в сказках. – Что именно? – нахмурилась Джинни, надеясь, что недоумение в ее голосе звучит естественно. В воздухе пахнуло озоном, Джинни показалось, что она почти слышит сухой угрожающий треск его магии, внезапно заполнившей все вокруг. В противовес этой угрозе его голос звучал очень мягко и от того еще более пугающе: – Только в сказках плененной принцессе удается разговорить дракона и выведать, как именно его можно убить. – Может, ты и дракон, – негромко, но очень уверенно произнесла Джинни, пристально глядя в его жуткие змеиные глаза. – Но я – не твоя добыча. Волдеморт чуть склонил голову набок и окинул ее заинтересованным взглядом. – Ты правда так думаешь? – спросил он, словно всерьез рассуждая над ее словами, а затем усмехнулся. – Посмотрим, Джиневра, и, думаю, мы уже скоро узнаем, так ли это. Джинни подумала о надежно спрятанных смертельно ядовитых кристаллах – и ослепительно улыбнулась ему в ответ.***
Фойе магазина «Твилфитт и Таттинг» как всегда сияло золотом и хрусталем. Джинни вдруг вспомнила, как когда-то она, проходя мимо этого места, даже сквозь стеклянную витрину заглянуть стеснялась, а вершиной ее мечтаний была мантия от мадам Малкин – пусть самая простая, но зато новая. Как бы дорого она сейчас заплатила, чтобы вернуться в те времена!.. – Миссис Поттер, как же я счастлива вас видеть! – из-за вешалок с одеждой поспешно вышла худая светловолосая дама. – Здравствуйте, мадам Твилфитт! – ответила Джинни, растянув губы в доброжелательной улыбке. – Чего желаете? У нас как раз вышла новая коллекция! – Мне необходима парадная мантия, – Джинни вздохнула, – на инаугурацию. У мадам Твилфитт тут же загорелись глаза: – Индивидуальный пошив, как я понимаю? Ну разумеется! Пойдемте, моя дорогая, пойдемте! Мадам Твилфитт отвела Джинни в отдельный кабинет. – Вот, взгляните на каталог и скажите, какой фасон вам бы хотелось. И цвет, конечно же, тоже. Джинни подняла взгляд от ярких колдофото: – Я хочу черную. Мадам Твилфитт изумленно распахнула глаза: – Черную?! Но миссис Поттер, как же так? Это же инаугурация, такое торжественное событие, а черный цвет – он же траурный… Джинни горько усмехнулась: – Знаю. Я и хочу черную.***
Рон тихо, стараясь не шуметь, вошел в прихожую, стянул с себя мокрый от дождя форменный плащ и, приглядевшись, увидел, что из-под закрытой двери в гостиную пробивается свет. Вздохнув, он, больше не таясь, сбросил сапоги и прошел внутрь. – Гермиона, ну что ты опять не спишь? Глубокая ночь на дворе! Супруга сидела на диване, обложившись листами пергамента, и что-то увлеченно строчила в небольшом блокноте. – О, Рон! Ты уже вернулся с дежурства? – Как видишь, – хмыкнул он, левитируя себе из кухни ужин. – А ты все работаешь… – Это не совсем работа, – откликнулась Гермиона. – А что же? – спросил Рон, устраиваясь за столом напротив жены. Под руку ему попался вчерашний номер Ежедневного Пророка, с передовицы которого на него смотрел Гарри. Сокрушенно вздохнув, Рон резко свернул газету, отодвинув ее подальше – смотреть на бывшего друга не хотелось. – Я изучала всю политическую деятельность Гарри за последние годы, – ответила Гермиона, заправив за ухо непослушную пушистую прядь волос. – Что? Мерлин великий, милая, зачем? – Затем, что я хочу разобраться, что с ним происходит. Как бы Гарри не изменился за прошедшие годы, он все еще наш друг. Рон скептически хмыкнул. – Да, я с тобой согласна, – грустно вздохнула Гермиона. – Знаешь, что я выяснила? Вот, взгляни сюда, – она протянула ему свой блокнот. Рон с сожалением отвлекся от жареной курицы и скосил глаза на исписанные убористым почерком страницы. – Смотри, получается, что Гарри, пусть и неявно, но очень давно сотрудничает с консерваторами, причем не с умеренными, типа мадам Эвермонд или Шафика, а с самыми отвратительными – с пуристами. Та же Нотт получила свою должность благодаря Гарри! – Хочешь сказать, он спутался с недобитыми Пожирателями?! – гневно воскликнул Рон. – А как же Джинни?! Я уверен, она ни о чем таком даже не подозревает! – Сложно сказать – я про Пожирателей, разумеется, не про Джинни. Он свидетельствовал против Малфоев. Даже я не стала – пожалела Драко. – И очень зря! – фыркнул Рон. – Не говори так – он свое и так уже получил. А Гарри… я не понимаю, чего он добивается! Например, я узнала, что он год назад активно участвовал в продвижении закона, разрешающего добычу некоторых опасных ингредиентов для зелий. Но он же не мог не понимать, что следом неизбежно разрешат многие темномагические заклинания и книги! Глава Аврората, который способствует легализации черной магии – ты вообще можешь такое представить?! – Легко – если его новые друзья ему за это заплатили. – Рон, ты помнишь, что мы говорим о Гарри?! – отчаянно воскликнула Гермиона. – Пусть он изменился, но он не мог вот так продаться, Рон, не мог! Рон растерянно смотрел на жену, не зная, как ее успокоить. Он только теперь заметил ее утомленный вид и болезненную синеву под глазами. – Гермиона, тебе надо отдохнуть, – сочувственно произнес он. – Я узнала кое-что еще, – произнесла она, будто не слыша его. – Ты знаешь, как работает окклюменция? – Это-то тут при чем? – вздохнул Рон, наливая себе большую чашку крепкого чая. – Какое-то представление имею – нас же учили в Академии. – А вот я заинтересовалась ей только сейчас, как-то все не до того было. И сразу обнаружила кое-что очень странное. Помнишь, как Гарри после гибели Добби смог закрыть свой разум от Волдеморта? Я выяснила, что окклюменция работает совсем по-другому, она не бывает спонтанной, а сильные переживания не помогают, а напротив делают человека еще более уязвимым для легилимента. Рон растерянно наморщил лоб: – Ну да, это правда. – А это значит, что не Гарри тогда закрылся от Волдеморта, а наоборот – Волдеморт от Гарри. Это он заблокировал связь. – Вот скажи мне, какой смысл обсуждать это теперь? Гермиона вздохнула, помассировав виски кончиками пальцев: – Сама не знаю… Но мне не дает покоя мысль, что мы что-то упустили. Вдруг Волдеморт даже после смерти нашел способ навредить Гарри? Может, он его проклял? – Милая, нет такого проклятия, которое способно превратить человека в сволочь, – тихо произнес Рон. – Речь идет о Волдеморте, поэтому я ни в чем не была бы так уверена, – упрямо и отчаянно возразила Гермиона. – Мы обязаны узнать, что произошло в Запретном Лесу во время Битвы! Узнать, как именно Гарри смог выжить и обмануть Волдеморта, он же был уверен, что Избранный наконец-то мертв. И, Рон, есть тот, кто может нам об этом рассказать. Это Хагрид!