Три капли крови

Майкл Дамр посмотрел в свою тетрадь и скривился: писать приходилось много, быстро, и почерк, обычно ровный и аккуратный, заметно изменился в худшую сторону. Бета с трудом мог понимать местами, что писал, но, к счастью, профессор отвлекся от лекции на свои любимые околофилософские темы. - Каждый раз, когда говорят, что технический прогресс не влияет на социальные аспекты жизни, я вспоминаю про тест. Три капли крови новорожденного полностью могут поменять жизнь человека еще со старта этой самой жизни. До того, как пол ребенка стало возможным определить по анализу крови, все дети до полового созревания росли в приблизительно одинаковых условиях. Родители не знали, кто из их сыновей альфа, кто – омега, кто – бета, и кормили, заботились и любили детей приблизительно одинаково. А разлюбить, резко поменять отношения к подросшему сыну-бете в его двенадцать-тринадцать лет было сложно. К тому же отсутствие механизации труда требовало огромных семей, чтобы прокормить большое количество детей. Как мы все прекрасно знаем, каждый второй человек на земле – бета. Даже если быть математически верным, большая половина, пятьдесят два процента. Альф по популяции незначительно больше, чем омег, но сейчас, когда уносившие жизни альф массовые и частые войны в прошлом, даже это небольшое расхождение создает гиперспрос на омег среди людей, - философствовал профессор Бигл. Майкл пропустил мимо ушей ту часть речи, что касалась половых проблем альф – как и других бет, все эти любовные и сексуальные проблемы его не волновали. Сексуального влечения у бет не было, и лишь один из тысячи жертв изнасилований был бетой. Даже у альфы было больше шансов столкнуться в своей жизни с сексуальным насилием, чем у Майкла. Беты, как и дети, почти не имели своего запаха, и извращенцев среди альф или омег, у которого могло встать на ребенка или бету, было очень мало. Когда же разглагольствования профессора вернулись к его полу, Майкл вновь прислушался. - Итак, в былые времена беты из низких социальных слоев уходили в новую семью своего брата-омеги, чтобы работать на земле, помогая кормить быстро растущую семью. В высшем обществе детей, как правило, было меньше, а беты находили работу: служили в армии, пусть и не на высоких, но офицерских должностях, работали секретарями или шли в духовенство. С механизацией, с появлением фабрик и массовой миграцией в города количество рожденных детей могло стать для семьи проблемой, и беты по-прежнему выручали своих братьев, зарабатывая на содержание племянников, но жили они уже отдельно от семьи, и не все хотели вносить свою лепту в содержание детей, которых часто видели лишь по праздникам и не привязывались к ним. Именно это и послужило причиной вековых запретов для бет на высшее образование. Как правило, всех бет, едва становилось понятно, что они беты, исключали из школы. Это приводило к двум последствиям: подростки-беты начинали зарабатывать, выходя на фабрики дешёвой рабочей силой. Так они поддерживали свою семью материально - отдавая хоть какой-то заработок. Второе последствие, более отдаленное – лишь альфы и реже омеги получали лучшее образование и в последствии зарабатывали больше, что давало им возможность содержать семьи. К чему это привело? Студенты зашумели, особенно беты, и Адам Сороньи, лучший друг Майкла и по совместительству первый ученик потока поднял руку. Профессор кивнул и Сороньи поднялся: - Это привело к стереотипу, что беты не способны к обучению и не могут быть учеными или инженерами. Нам, нашему полу, это просто не дано природой. Как результат – беты стали полом, что зарабатывал меньше всех. - И этот пол был не способен содержать родителей в старости, - кивнул Бигл, – что в те времена, до появления пенсий, было весьма важным. И тут профессор Карин Сашвали, чтобы ему на том свете икалось побольнее, изобрел свой тест, с помощью которого можно было узнать пол новорождённого. Три капли крови стали брать у всех детей. Не знаю, сколько бет в то время было убито в первый свой день жизни, и даже боюсь представить. Дастин Бигл был омегой в возрасте, слегка полноватым и уютным, словно домашний поношенный свитер. Он не скрывал, что все трое его сыновей от трех браков – беты, и, видать, поэтому искренне сочувствовал всем бетам. Майкл и на себе чувствовал тепло этого омеги, когда им приходилось общаться один на один. - Возможно, это бы стало традицией, жестокой и бесчеловечной, но вмешались вампиры, не по доброте душевной, впрочем, - продолжил профессор, глянув на Элиота Маша, единственного вампира-студента. Тот оскалился, демонстрируя клыки. Несмотря на то, что вампир был омегой, он был высоким, с альф-людей, и был гораздо сильнее их. За Элиотом волочились несколько альф с их потока, но вампир, как и все другие представители его расы, на людей не смотрел. По крайней мере на альф. - Маленьких бет стали сдавать в приюты после рождения, появилось даже выражение «ребенок не получился», что значило, что младенец не умер, но родился бетой, и папа с отцом его решили не забирать, - продолжил профессор. – Даже сейчас это выражение в ходу, и более того: раз беты не участвуют в размножении, то и права узнать родную семью у них отсутствуют. Боюсь, если бы беты не участвовали каким-то образом в размножении вампиров, все было бы еще хуже. Дамр принялся рисовать на полях тетради непонятные завитки, выпуская свою нервозность. Он был именно тем «не получившимся» ребенком и вырос в детском доме, хорошем, но все же не в семье, как Адам или дети профессора. Бигл продолжил говорить о судьбе бет, о том, как постепенно, когда производству потребовалось больше квалифицированных работников, этому полу снимали ограничения на образование, но Майкл размышлял уже о вампирах. Как и других бет, Майкла пугали вампиры – сильные существа, максимально закрытые от людей, могли стать приговором для беты. Вампиры, если им подходил бета, могли написать заявление в полицию и просто похитить человека. Многие века человечество вело войну с вампирами, но постепенно они нашли равновесие. Каждый человек раз в три года с восемнадцати до тридцати девяти платил налог кровью, а те не нападали на людей. И беты, которым не повезло, были частью этого налога. Их жизнь становилась собственностью вампиров. Никто не знал толком, как человеческие беты участвовали в размножении, но среди вампиров бет не было совсем. Дамр в двадцать один год сдал образец крови, по запаху которого его и могла выбрать себе любая пара вампиров, состоящая из омеги и альфы. Хоть Майкл и знал, что вероятность подойти очень мала, но все равно первые пару месяцев пугался даже своей тени. Постепенно страх исчез – вернее, притупился – но Дамр слышал, что иногда за бетами приходили и через лет пять, а он сдал кровь лишь полгода назад и каждый раз, когда слышал о вампирах или видел незнакомых кровососов, вновь начинал нервничать. Адам его не понимал – ему было пока двадцать, и он был неприкосновенен, пока неприкосновенен. - Ты же знаешь, что шанс весьма невелик? – спросил его Сороньи, мешая рисовать завитушки. - А с моим везением? – парировал Майкл, потерев шрам на лбу. На него в прошлом году упала сосулька, едва не убив. - Нет, с твоим везением это все еще маловероятно, - накрыл своей ладонью руку друга Адам. – Мне кажется, что ты слишком нервничаешь. - У меня плохое предчувствие, - отмахнулся Дамр. - Ты просто сам себя накручиваешь – это мое мнение, и я прав, как обычно, - сообщил ровно и твердо Сороньи. Майкл послушно кивнул, поднимаясь – к счастью, пара закончилась и этот бессмысленный разговор можно было закончить. В четверг пара Бигла была последней, и профессор даже не пытался придержать студентов, чтобы договорить – это было бы просто бесчеловечно. - Выпьем пива? – спросил Адам, поднимаясь следом. - С удовольствием, - заверил Дамр, хотя предпочитал расслабляться по пятницам, чтобы утром можно было поспать подольше, до часов десяти. Любимый бар бет был в темном полуподвальном помещении, и даже яркое, еще дневное солнце не могло полностью разогнать сумрак, давая ощущение позднего вечера даже в летний полдень. Майкл стащил свою куртку и кинул её на третий стул, чтобы полностью занять столик и никто из однопоточников не решил им составить компанию. Этот бар располагался недалеко от университета, и тут часто кутили студенты, особенно в пятницу. - Тебе светлое, как обычно? – спросил Сороньи и, дождавшись кивка, пошел к бармену. Дамр осмотрелся и хмыкнул: часть лиц ему была знакома и даже не по университету. В очередной раз Майкл пообещал себе, что будет реже пить. Не хватало ему в двадцать один стать постояльцем бара, которого узнают и работники, и другие пьяницы. - Только не говори, что высматривал и тут вампиров, это уже паранойя, - улыбаясь, сказал Адам, ставя на стол сразу четыре бокала пива, чтобы какое-то время не ходить к бармену. - Я все время думаю: не зачастили ли мы в бар? - А когда еще ходить в бар, если не сейчас? Будешь работать потом, вечерами сидеть дома и тупить в монитор, все свои сериалы посмотришь, все игры пройдешь, - пообещал Сороньи. – А сейчас слегка напьемся и пойдем на подвиги. В бильярд или боулинг. А может, как тогда, будем соревноваться, кто выше заберется на дерево. - Тебе нравится проигрывать? – фыркнул Майкл. – Извращенец. Адам показал в ответ язык и растрепал волосы друга. Постепенно разговоры стали оживленнее, и они все чаще смеялись. Иногда то один, то второй путешествовали к барной стойке и обратно. Дамр расслабился окончательно и уже не смотрел по сторонам, лишь смеялся и весело спорил о футболе с другом. Из бара они выходили слегка пошатываясь, но такси ловить не стали: до общежития было минут двадцать идти, и беты надеялись, что осенний прохладный воздух немного их протрезвит. Им не повезло, и в этом году их поселили в разные комнаты. Сосед у Сороньи был первокурсником, прилежным до зубовного скрежета бетой, от которого Адама слегка подташнивало. Майклу повезло еще меньше и у него в соседях был омега, тоже первокурсник, и он постоянно болтал по телефону, рассказывая своему папочке все, от новостей в учебе до цвета своих носков. От трескотни соседа Дамр был готов просто лезть на стену. - Ну вот мы и пришли, - грустно сказал Адам. - Эй, я не хочу! Пойдем куда-нибудь? Еще очень рано… - взмолился Майкл. – У меня уши уже болят от наушников. - Куда? Может, в макдак? Съедим по гамбургеру, запьем коктейлем и простынем, - предложил Сороньи. - Как можно отказаться от такого соблазнительного предложения, - рассмеялся Дамр. – Пошли! А потом пойдем в кино. - А сейчас есть что-то для бет или как обычно? – спросил Майкл. Киноиндустрия лишь последние лет десять принялась выпускать фильмы для бет. В подобных фильмах не было любовных линий, а омег-актеров подбирали по возрасту. Папа главного героя выглядел пятидесятилетним, а не был сексуальным омегой, что выглядел лет на десять, максимум пятнадцать старше своего взрослого сына. Не было и героических альф, что в одиночестве могли освободить заложников, уничтожить метеорит или остановить конец света. Какое-то время фильмы для бет были популярны и у молодежи других полов, став признаком какой-то своеобразной элитарности для омег и альф, но эта мода быстро прошла. Хотя по-прежнему в кинотеатре на сеансе для бет все еще попадались редкие представители других полов. Бывали и беты, что предпочитали обычные фильмы. Дамр их не осуждал: некоторым бетам хотелось понять, чего же они лишены в жизни. Любовь, секс, флирт – странные непонятные игры взрослых альф и омег, все эти алогичные сложности, измены, ревность, неуверенность в себе, плохо сочетающиеся, неравные парочки и его в свое время завораживали. Словно головоломка, которую Майкл не мог ни понять, ни разгадать. Бета точно знал, что хочет жить один, быть хозяином небольшой собственной квартиры, летать в отпуск в гордом одиночестве и праздновать праздники с друзьями и позже, годам к сорока, усыновить одного бету, к сожалению, с отказниками этого пола всегда был перебор. Как по собственному желанию можно вступить в брак? Жить с тем, кто очень отличается от тебя и зачем-то еще и спать в одной постели? Дамр знал, что секс приятен обоим участникам процесса и даже посмотрел пару порнофильмов и прочел пару научно-популярных статей на эту тему лет в восемнадцать, но зачем после спать вместе – понять не мог. Вскоре Майкла этот вопрос прекратил интересовать – как и органическая химия, все это гормональное безумие было выше понимания беты, и он просто прекратил пытаться изучать оба этих вопроса. - Майкл, ты о чем задумался? – спросил Адам, сдув челку с глаз. - Да так… Тебе пора подстричься, - сообщил Дамр. – И мне тоже не мешало бы. - Давай завтра после занятий у меня в комнате подстрижёмся? – предложил весело Сороньи. Адам первым предложил купить машинку для стрижки, чтобы была возможность после абсолютно бесплатно срезать волосы насадкой под три миллиметра и на пару месяцев забывать о своей прическе. Майкл тут же его поддержал, понимая, что это выгодно и машинка быстро окупится, да и времени на поход к парикмахеру можно будет не тратить. Лишь перед тем как ехать на каникулы к родителям, два раза в год, Сороньи окрашивал волосы и делал себе стрижку в салоне. Папа Адама очень расстроился, когда его сын первый и последний раз приехал домой «оболваненным». Самому бете было безразлично, как он выглядит, но расстраивать горячо любимого папочку он не хотел. Дамр очередной раз оглянулся, но ничего подозрительного не заметил. Последние пару дней, с вторника, ему периодически казалось, что кто-то за ним следит. Майкл успокаивал себя логикой: он не мог никого интересовать. Он не был богатым наследником, не изобрёл ничего интересного, учился в посредственном университете на социального работника, учился также не плохо, но звезд с неба не хватал, наркотиками не торговал, мошенником не был. На ум приходили лишь торговцы органами и вампиры – единственные, кого мог заинтересовать скромный бета. Только Дамр не проходил никаких особо тщательных медицинских обследований, а группы крови недостаточно, чтобы точно знать, чтоб знать наверняка, что почка или сердце подойдут хоть кому-то, а вампирам скрываться и следить было незачем. Они могли прийти прямо во время пары и взять любого подходящего бету, даже Адама, и никто бы им ни слова не сказал. Это их право, и все законы были бы на стороне кровососов. В забегаловке было как обычно многолюдно и шумно: подростки выясняли свои проблемы, кое-где за столиками для двоих ужинали совсем юные парочки на своих первых свиданиях на карманные деньги. Замотанные родители кормили своих детей, зная, что вредно, но не имея сил готовить ужин. Иногда за стаканчиком кофе сидели одиночки, что рылись в своих телефонах, найдя тут приют от осенней прохлады. Это было так привычно и обыденно, что мерзкое ощущение слежки исчезло и Майкл вновь стал самим собой, юным студентом в свободный вечер, когда до сессии далеко и можно еще не думать ни об экзаменах, ни о надвигающихся каникулах, которые нужно еще как-то пережить. Сороньи рылся в приложении, выбирая им фильм на вечер, они обсуждали и спорили, сойдясь на фильме ужасов, что был снят не специально для бет, но был продолжением того фильма, что Майклу понравился еще в прошлом году. Конечно, в кино были и нелогичные моменты, не нужные для сюжета, но так любимые альфами: главный герой-омега зачем-то принимал душ и целых три минуты экранного времени было уделено демонстрации длиннющих ног, рельефного живота и острых ключиц омеги, задницу, правда, показали мельком и то не всю. Герой вытирался, когда услышал скрипы в пустом доме, и показали лишь самый верх ягодиц и ямочки на пояснице, но альфам понравилось. Но все это перекрывалось сильным для фильма ужасов сюжетом и тем фактом, что лучший друг главного героя был бетой и мало того, что не погиб от рук изобретательного маньяка, но и спас героя-омегу, что было очень неожиданным. Все альфы в фильме умерли, даже жених главного героя. Вторая часть фильма, к удивлению и Адама, и Майкла, оказалась еще страшнее и необычнее первой. В этот раз бета из первой части и маньяк были единственными героями, взятыми из первой части. Началось все с того, как группа из ФБР начала расследование и бета был их главным консультантом и свидетелем, а маньяк начал охотиться на агентов, убивая их одного за другим, и в этот раз бета проявил невероятное мужество для бет из фильмов и стал живой приманкой, дав маньяку добраться до себя и этим позволив крутому агенту-альфе застрелить преступника и снять, наконец, маску с лица убийцы. И им оказался отец главного героя-омеги из первого фильма. - Умеют же снимать, когда хотят! – восторгался Сороньи. – Жаль, что финальная точка поставлена и мы никогда не увидим третьей части. Шикарный фильм, и беты в нем живые, а не просто статисты-манекены, первые в очереди на смерть, те, кому зрители еще и сочувствовать не начали. - Знаешь, когда фильмы ужасов слишком затянуты и становятся франшизой, то с части четвертой любой цикл скатывается в нечто абсурдное и скучное, - не согласился Дамр, оглядываясь по сторонам. Сердце у него стучало где-то в районе горла, и Майкл понимал, что это не последствия приятно будоражившего испуга после фильма, это был животный ужас, ужас оленя, на которого уже бросился волк, и добыча еще не почувствовала зубы хищника на горле, но уже осознала – этого не избежать. Он отвечал, говорил о фильме, оглядываясь, не в силах совладать с собой. Беты вместе с толпой вышли из кинотеатра в ночной сумрак, освещенный лишь неоновыми вывесками, и тогда Майкл и увидел их. Две темные фигуры, от которых люди держались в метрах трех, не желая идти близко с вампирами. С такого расстояния Дамр не мог ни рассмотреть, ни учуять их, но был уверен, что те двое не люди и что они – по его душу. Майкл рванул, резко побежал, оставив удивленного Адама посреди толпы, словно мог убежать от вампиров, он не оборачивался, но знал – те рванулись следом. Два десятка быстрых ударов сердца – и стальные руки обхватили бету за талию, поднимая над землей.