Балада о несчастных блоггерах.

Жирный ублюдок по имени Мэд В Питер спешится приехать. Он ждет от Усачего сладкий минет И выебать до состояния ореха. Их общий знакомый - заебенный чувак, Дрыщавую задницу поднял. Он понял, что Мэд на пороге стоит И прыгает как пони. Пора бы Усачеву все рассказать, Как Кшиш давно его любит. Но Мэд подпирая свой крепкий стояк В дверь им трясогубит. «О нет, кто звонит?» - молвил милый Руслан, «Никто!» - быстро выкрикнул Миша. И быстро схватив его за косма Втащил в чулан, чтоб никто не слышал... Слышен из тамбура голос ворчливый, Миша напряг ягодицы. Надо бы Руске как то сказать, Что тот давно ему снится. Руслан удивлен как испуганный крот, Его борода трепещет. Ведь Миша в чулане зажал ему рот И что-то на ухо жарко щебечет. «Тебя… я еще на Кипре хотел, Ты маленькая скотина. Твои бритые ноги - мой психодел, Как португальские вина.» Услышав от Миши такие слова Русланка поднапрягся. «Но ты ведь должен знать тогда, Что я немного набухался.» Но тут дверь выбил медведь, А нет, показалось… На пороге стоял разгневанный Мэд, Вруках он держал одеяло.... «Ебать – колотить!» - сказал Михаил И больше ничто он не вымолвил. Ведь Мэд его в одеяло посадил И руки ему чуть не вывернул. «О нет, не бей!»- взмолился Руслан За Мишу он быстро вступился. «Упал и разделся, я тебе сказал!» И Мэд на него повалился. И связанный Миша в одеяле лежал, Глаза опустить он боялся. Он видел, как Мэд свою штуку достал И Миша к богу взмолился. Дрочил он и плакал: "Бедняга Руслан!" Ведь Мэд того пердолил. И Руслачев так жарко и сладко стонал, Смирившись со своей долей. И тут на пороге открытой квартиры, Заслонив своим пузом друга Хованский явился, в халате, затертым до дыр С Черниковым приблудой. «Пиздец ну вас нахуй!» - слетело с их губ, Ведь они пришли нажраться. Но там застали они тот пиздец И мигом решили убраться. И к слову сказать, те тоже ведь геи, Но увидев такую картину, Как голуби они улетели, Собирать другую малину. И тут через вэбку сидел наблюдал Еще один извращенец. Джесус свою пипиську достал И приготовил мягкий полотенец. Он Мэда любил и сейчас он дрочил, Как маленькая бородатая шлюшка. Он плакал и к богу молил, Чтоб Руслачева ударили клюшкой. «Ох, как бы хотел бы я торс твой потрогать… О, Мэддисон… будь моим другом. Уложил бы ты меня на стол пологий И я бы выгнулся кругом.» На этом и кончили два парня сейчас И к ним присоединились еще двое. Два плакали, как одинокий ананас, а те дышали как после радэо ковбои. История грустная и охуенная, Как шедевр кино-культуры. И вывода нет, ведь это пиздец и идите все нахуй.