Ловушка Джокера

В Готэме люди пропадали каждый день. Так было всегда, вне зависимости от вмешательства темного стража, эта череда исчезновений происходила еще с самого юношества Уэйна. И пока он ощущал тошнотворную беспомощность от бесследного похищения жителей Готэма, Джеймс Гордон высказывал собственные подозрения. «Это не банды и не торговцы людьми. У последних похищений есть статистическая закономерность. Это всегда юноши одного возраста, того же типа внешности». Брюс видел этих юношей. В данный момент никто не знал, где они, а полиция не находила никаких следов, и поэтому именно Бэтмен должен был разобраться со всем происходящим. Где-то в груди копилось леденящее чувство дежавю, потому что каждый из этих подростков внешне напоминал его самого. Те же темные волосы, цвет глаз, подчеркнутые скулы, благородная широкая челюсть. Раньше это казалось не более чем нелепым совпадением, пока их похититель первый не дал о себе знать. Одного из этих парней нашли сотрудники полиции мертвым, он был весь изукрашен очень знакомым гримом с растянутой кровавой улыбкой на лице. «Ты же не поведешься на это? Если он хочет тебя выманить, ты не должен идти у него на поводу», — говорил Гордон. Но что еще он мог сказать, святоша, верящий в сказочные силы полиции? В такой суматохе полиция была абсолютно бесполезна. Джокер действительно хотел его выманить, и предложение Джеймса Гордона не идти у него на поводу, может быть, и было резонным, но Бэтмен не мог бездействовать и выжидать, когда на Готэм посыпятся остальные трупы этих несчастных подростков. Он собирался нести в своих руках справедливость и покарать несчастного психопата точно так же, как тот делал это с абсолютно невинными людьми. В конце концов, Джокер всегда был слабее, импульсивнее, а единственной чертой, которая реально представляла опасность для Бэтмена, была его непредсказуемость. — О, неужели мышка уже здесь? — его скрипящий смех прокатился по всему пустырю. — Теряешь свою загадочную сноровку, раз я слышу тебя отсюда. Из всех темных закоулков Готэма Джокер выбирал самые пафосные места, на этот раз это был заброшенный парк аттракционов. Так или иначе, это всегда было связано с шутками, розыгрышами и детьми. Тень Бэтмена выросла на крыше самой высокой будки. Уэйн присматривался. Голос Джокера раздавался поблизости, но его не было видно, и датчики не улавливали его присутствие. — Ты сам позвал меня сюда, — холодно повысил голос Уэйн. Его лицо оставалось неизменным и безэмоциональным, пока он пытался установить местонахождение Джокера среди бесчисленных грязных будок, вагонеток и разукрашенных железных дорог. — Теперь я здесь, Джокер. Когда голос Джокера зазвучал снова, Брюс замер на месте и сфокусировал все датчики на его источнике. — Твоя мания благородства — это только твоя проблема, Бэтс! Тебя сюда никто не звал. А если ты хочешь со мной поразвлекаться, то прости, у меня уже полно своих игрушек! Он звучал довольно механически, словно через громкоговоритель, и как показали датчики, прямо под ним, под крышей, на которой находился Бэтмен. — Игрушек? — мрачно уточнил он. Одним прыжком он спустился на землю, готовый к нападению в любой момент. Пальцы сами сжимались в кулаки. Он знал, о каких игрушках говорил Джокер. Под крышей оказалась старая проржавевшая карусель, краска потрескалась на старых разукрашенных скакунах, но Бэтмену не хотелось акцентироваться на всей этой постановке, которую так любил обыграть его сумасшедший соперник. Брюсу же было глубоко плевать на театральщину. — Я собирал их по всему Готэму, у меня вышла отличная коллекция! — громко продекламировал голос Джокера прямо из проржавевшей лошади. Глаза ее загорелись желтым светом. Это могло заставить Уэйна вздрогнуть, если бы он обладал меньшей выдержкой, но у него давно был иммунитет к подобным фокусам. — Побоялся встретиться лично? — с напускным разочарованием произнес Бэтмен, скептически глядя на светящиеся глаза скакуна. — О-о, я не нравлюсь тебе в таком обличии? Думал, ты захочешь на мне прокатиться. От этих слов несло ощутимой похотью, рот Бэтмена искривился от отвращения. Проигрыватель начал издавать оглушительный смех Джокера. Затем он оборвался, так же резко, как и начался, а потом слух Бэтмена уловил резкий свист, рассечение воздуха и едва ощутимый укол в челюсть. Он дернулся на месте. Это был снаряд, вонзившийся в единственный не прикрытую броней участок кожи. Бэтмен оскалился, резко вырвав его рукой, а затем его слегка помутило от осознания, что это был снаряд с некими медикаментами. Ядом? Психотропным? — Что ты сделал? — озлобленно прорычал Уэйн, зашагав прочь от чертовой карусели. Некоторые другие неработающие автоматы тоже говорили с ним голосом безумного клоуна, и глаза их подсвечивались желтым светом. — Я сказал, что у меня вышла отличная коллекция, Бэтс. Но мне все-таки нужен оригинал. От этих слов внутри все похолодело от ужаса и подступающего гнева. Они все были похожи на него — все эти юноши, бессомненно, и непонятно, каким образом Джокер отбирал их, если ни разу не видел его без маски. Каковы были критерии этого отбора? Нужно было убираться, и срочно, но гребанный яд уже начинал действовать, и стража валило с ног резко навалившееся головокружение. — Черт, черт… — маниакально повторял он, пытаясь зацепиться за что-то, когда сползал прямо на землю. Даже тогда он не переставал идти вперед, ползти, казалось бы, к выходу с этого заброшенного пустыря, но почему-то дорога опять вернула его к чертовой карусели, и вместо земли он начал ощущать под собой металлическое покрытие. Все ощущения обострились, цвета вокруг стали более насыщенными и яркими. В этом наркотическом вареве Уэйн мог лишь ошалело оглядываться по сторонам, чувствуя, как в висках бешено пробивается пульс. Он не мог сосредоточиться ни на одной мысли или даже заставить себя подняться на ноги, но не оставлял этих попыток, упираясь на пол руками для баланса: все тело словно заносило из стороны в сторону. Он не мог знать, как выглядит со стороны. Обезумевший от резкого прихода, тяжело дышащий, он был абсолютно беспомощен в своих стараниях подняться с пола. Его давний соперник с разрисованным лицом с наслаждением наблюдал за этой картиной. — Бэтс, в чем дело? Тебе тяжело дышать? Правда, интересное действие? — его вопросы с хохотом следовали друг за другом, пока он легкой прогулочной походкой приближался к растерянному стражу. — О, я надеюсь, ты еще не обмочился? В чем дело, сладкий? Брюс слышал его, но теперь ни датчики, ни собственный слух не помогали ему. Он пытался отползти, подняться, замахнуться, но в какой-то момент просто осознал, что он лежит на спине на полу, а это лицо, обезображенное гримом и неестественной улыбкой, нависает прямо над ним. — Что такое, тебе плохо, нечем дышать? — насмешливо поинтересовался Джокер, поставив ногу на его широкую грудь. Несмотря на то, что на Бэтмене была его неизменная черная броня, у Джокера было достаточно сил, чтобы причинить ему боль, надавив на грудную клетку. — Ну подергайся. И он дергался, потому что едва ли был в сознании, чтобы осознать, почему ему становится тяжело дышать. Его губы широко приоткрывались, ловя кислород, а руки схватились за лодыжку Джокера, стараясь скинуть ее с себя. Черная маска закрывала половину его лица, и Джокер облизнулся в предвкушении, так давно ему хотелось заглянуть за эту загадочную завесу. Когда он протянул пальцы, чтобы избавить стража от его маски, Бэтмен перехватил его запястье и сжал. — Нет, — как можно четче произнес он, словно это могло остановить Джокера. В голосе его слышалась усталая борьба, он никак не мог позволить Джокеру увидеть его лицо, обнародовать его личность. — Не снимай. Джокер прохохотал ему в лицо, его улыбка, оголенные зубы и немного бешеный взгляд мелькали перед глазами Уэйна хаотичным потоком. — Думаешь, я не знаю, кто прячется под твоей маской, Бэтс? — его голос начал излучать тошнотворную ласку. — Как, по-твоему, я собирал свою коллекцию? Как он собирал юношей, внешне похожих на Бэтмена, не зная, как выглядит Бэтмен? Интригующий наводящий вопрос. Губы стража дрогнули. Хватка на запястье Джокера ослабла, и чужие пальцы тут же стянули шлем, скрывающий половину его лица. Уэйн зажмурился, ослепленный дневным светом. Джокер жадно глазел на него, узнавал его, его взгляд забирался под кожу и пронизывал до костей. Его пальцы коснулись лица Брюса и обвели его выпирающую скулу. — Очень благородно прятать такую внешность от чужих глаз, — просмеялся он. — Ты совсем не изменился, Брюс. «Не изменился?» — хотел бы насмешливо ответить Уэйн. — «Что за бред ты несешь?» Это ведь и был настоящий бред, они никогда не виделись ранее, Джокер никогда не видел и не мог видеть его лица. Это бы означало, что он знал, что Брюс Уэйн и Бэтмен — это один человек. Едва ли Брюс мог осознать и принять эту мысль, пока все его тело ослабевало под действием какой-то психотропной дряни. Тяга потерять сознание становилась невыносимой, но остатки самосохранения говорили о том, что ему нельзя делать это сейчас, прямо в руках Джокера. Он мог только протестующе промычать, нелепо замахнувшись тяжелой рукой в попытке отбиться. Джокер с улыбкой наблюдал за его жалкими потугами. — Обычно они отключаются сразу же, но не ты, да? Ты же осо-обенный, — протянул он, глядя в лицо Уэйна, тот медленно моргал, пытаясь сфокусироваться на Джокере, но постепенно проваливался все глубже в свое сознание. — Сладких снов, красавица. Противостоять этому было невозможно, и вскоре он отключился. Вколотая наркота подбрасывала ему вихрь непонятных видений, связанных с Джокером, их первую встречу, их драки, все выпущенные им пули, что ломали Брюсу ребра. Эта боль ощущалась словно наживую, от нее хотелось отстраниться и уже заставить этот кошмар закончиться. И казалось бы, он закончился. Внезапно Брюс обнаружил себя стоящим на крыльце собственного дома, особняка Уэйнов. Что-то в нем изменилось, казалось одновременно знакомым и нет, словно каменные стены выглядели намного… новее. Оглянувшись по сторонам, Уэйн спустился по ступеням особняка, шаги выходили непривычно легкие и воздушные, а когда он взглянул на свои ноги, то они показались ему непривычно миниатюрными, одетыми в легкие ботинки с белыми гольфами. Словно он вновь оказался в детстве, а родители недавно скончались. Он действительно чувствовал себя потерянным ребенком, взбешенным чрезмерным вниманием Альфреда, и потому так хотелось остаться в саду одному в этот теплый летний вечер. Это была не галлюцинация, а реальное воспоминание, и Брюс участвовал в нем, словно все это происходило на самом деле. У ворот он видел сутулую фигуру незнакомого мужчины, он странно кривлялся и пританцовывал, и это поведение пугало Брюса, вызывало у него отторжение, и при этом он понимал: весь этот спектакль для него. Внешность этого шута казалась довольно изможденной, усталой, пряди его кудрявых волос хаотично спадали на лицо, украшенное клоунским носом. В руках он держал дурацкую волшебную палочку для фокусов, которой, очевидно, собирался его поразить: но зачем? Брюс заинтересованно подошел ближе, к самым воротам. Рядом не было Альфреда, чтобы остановить его от этого, и теперь между ними было совсем небольшое расстояние. Незнакомый шут заглядывал ему в глаза, улыбался, а через несколько секунд его волшебная палочка превратилась в букет цветов. Брюс невольно поднял брови с удивлением, когда этот букет оказался прямо в его руке, чужая ладонь вложила его ему в пальцы. — Как тебя зовут? — приветливо спросил его незнакомец, опускаясь на корточки напротив него, словно желая стать с ним одного роста. — Брюс, — зачем-то представился тот, загипнотизированный его странным поведением и необычной яркой мимикой. Все в этом мужчине казалось ему знакомым, начиная от светлых стеклянных глаз и заканчивая подрагивающими пальцами. — Привет, Брюс, — прошептал незнакомец, снимая со своего лица клоунский нос. — А я Артур. Теперь Уэйн точно знал, кому принадлежало это лицо. Он видел его лишь однажды, но теперь его память играла с ним злую шутку, показывая ему это воспоминание. Это был не просто безумец по имени Артур Флек, это был человек, отравляющий все его будущее. Брюс не мог сойти с места, когда ладони Артура оказались прямо на его лице, а пальцы уперлись в уголки рта, растягивая их и заставляя рот выдать уродливое подобие улыбки. — Так-то лучше, — насмешливо произнес Артур. Брюс был растерян настолько, что даже не знал, стоит ему паниковать или нет, поэтому он просто стоял на месте, пока незнакомец растягивал уголки его рта, слегка погружая пальцы внутрь. Это было отвратительно, и от этого было некуда деться. Хотелось позвать Альфреда и спрятаться за его плечом, но Брюс не мог выдавить из себя ни звука. Даже когда рука Артура взяла его за воротник его куртки и притянула к самым прутьям ворот, впечатала его в них, и его лицо оказалось слишком, чертовски близко. Смешанное чувство холода и страха и от чужой близости окатили Уэйна с головой, когда этот странный незнакомец сминал его губы своим ртом. Едва ли это было похоже на поцелуй, Артур словно желал распробовать на вкус его мальчишеский ужас, он колол его нежное лицо своей щетиной и дразняще касался губ языком, а Уэйн лишь смотрел на складку на его переносице широко распахнутыми глазами. Когда горячая влага языка Артура попросилась прямо в рот, он панически замычал и попытался отодвинуться от него, но грубая хватка на куртке не позволяла ему это сделать. Брюс мгновенно впал в панику. Он дергался, пытаясь освободиться, уперся руками в прутья и про себя пытался прогнать это мерзкое воспоминание, для него это всегда был очень странный вымышленный кошмар. Когда он очнулся, на этот раз наверняка, он снова увидел перед собой лицо Артура Флека. Оно было покрыто плотным ярким гримом с широкой улыбкой. — Это ты! — агрессивно дернулся Брюс в его сторону, рассчитывая размозжить эту разукрашенную физиономию прямо об стену. — Это всегда был ты! Мерзкий ублюдок! Его трясло от ненависти и отвращения. Единственное, что сдерживало его сейчас — это наручники, которыми он был прикован к трубе в сидячем положении, на собственном плаще. Труба не казалась особенно плотной, и его сил должно было хватить, чтобы вырвать ее из стены, но прямо сейчас он ощущал сильную навалившуюся на него слабость. Очевидно, из-за психотропных веществ, под которыми он находился. — Боже, Бэтс, от твоего крика у меня болит голова, — пожаловался Джокер, прогулочным шагом наворачивая круги вокруг него. — Если ты будешь вести себя как псих… То мы не сможем продолжать дружить. — Ты… — Уэйн поморщился, испытывая желание прямо сейчас сплюнуть на пол, — зачем ты… — ..Зачем я что? — самодовольно пропел Джокер, желая услышать от Бэтмена эти слова. Тот поднял голову, взглянув на Джокера ошалелыми темными глазами. — Ты домогался меня. Джокер опустился перед ним на корточки, очень знакомая поза, слишком болезненная ассоциация. Уэйну хотелось схватить его за горло и сломать ему шею одним движением, но прямо сейчас его руки были скованы. — Ну, на тот момент я думал, что между нами есть родственная связь, — Джокер с улыбкой закатил глаза. — Хотел показать свою нежную привязанность к младшему брату. — Закрой рот, — Брюс отвернул голову в сторону, лишь бы не смотреть на его улыбающееся лицо в этот тошнотворный момент. — О, не переживай, это все оказалось домыслом моей матери. Между нами нет абсолютно никакого родства, Бэтс. Ничего, что могло бы препятствовать… — его длинные, слегка искривленные пальцы легли прямо на бедро Бэтмена, заигрывающе оглаживая его, — нашей близости. Брюс вновь агрессивно дернулся в сторону, ерзая на собственном плаще, на этот раз у него хватило сил, чтобы ударить разукрашенного ублюдка ногой и откинуть его назад. Он даже не хотел думать о том, о чем говорил Джокер. Он и без этого ощущал полный эмоциональный срыв. Джокер казался уже менее дружелюбным, когда поднялся с пола после неожиданного удара. — Хочешь упростить мне задачу? — зловеще усмехнулся он. — Могу вколоть тебе еще больше той дряни, которая свалила тебя с ног. — Тебе хочется, чтобы я был в сознании, — стиснул зубы Уэйн. Джокер с театральной задумчивостью потер подбородок. — Конечно, ты прав! Но еще меньше мне хочется, чтобы ты дергал своими ножками, Брю-юс, — ласково растянул он его имя, вновь приблизившись к скованному Бэтмену. — Или мне нужно подарить тебе букет цветов, чтобы ты позволил раздвинуть тебе ноги? Брюс пытался сохранять хладнокровие, но это давалось тяжело, особенно когда он увидел мелькнувшую ампулу в руках Джокера. Ощутить этот безумный приход снова ему хотелось меньше всего, и он судорожно прижался спиной к трубе, к которой был прикован, а его страх был именно тем, что больше всего хотел видеть Джокер. Он оказался стоящим прямо над ним, а на уровне лица Уэйна оказался его пах, и пока Брюс пытался вывернуться из этой унизительной ситуации, пальцы Джокера схватили его за челюсть и заставили поднять голову. — Ох, сейчас тебя укусит комарик, — с сожалением произнес Джокер прежде, чем Уэйн почувствовал укол на своей шее. — Ай-яй-яй… — Черт, — панически выдохнул он, чувствуя вновь подкатившее головокружение. Все вокруг завертелось и закружилось, и он уже не мог препятствовать тому, чего от него хочет Джокер. Его руки заставили Уэйна раздвинуть колени, и пальцы с любопытством исследовали плотную черную ткань на его бедрах, ища способ избавиться от нее. — Классное у тебя трико, Бэтси. Подскажешь, как с тебя его стянуть? — его пальцы огладили пах Уэйна, от чего у того вырвался тяжелый вздох. — О, нравится, когда я тебя так трогаю? — Отвали, — сквозь зубы процедил Уэйн, едва ли соображая, но бедра сами подались навстречу ласкающей его руке. Джокер смеялся ему в лицо. — Почему-то мне кажется, что ты не хочешь, чтобы я оставлял тебя в покое, — насмехался он, продолжая лапать Уэйна между ног. Его колени ослабли, уже не стараясь сдвинуться, а глаза невольно закатывались вверх. — Ха-ха-ха, думаю, тебе понравится наша сегодняшняя программа. Уэйн не хотел это ощущать, ему было противно от того, как кровь приливала в пах, но он ничего не мог с этим сделать. Когда Джокер все же нашел способ снять с него черную броню, он сделал последние жалкие попытки дернуть ногами, но это было абсолютно бесполезно. Образ того, как Артур Флек осквернял его рот своим языком, вновь всплыл перед глазами. Лицо Брюса было зажато между двумя прутьями, а чужая рука крепко удерживала его за куртку. Затем чужие пальцы опустились прямо между его ног и настырно огладили промежность. Брюс отчаянно мычал, упираясь, попробовал больно впиться зубами в язык этого взрослого психопата, но тогда тот ухватил его за челюсть, не позволяя их сдвинуть. Звякнула ширинка собственных брюк, и когда чужая широкая ладонь обожгла своим ледяным касанием низ его живота, Брюс панически задрожал. — Альфред. Альфред, где ты, — рассеянно произнес Уэйн. Отныне на нем не было брони, но он все еще сидел на собственном плаще, скомканном на холодном грязном полу. Джокер нависал над ним зловещей тенью, покрывая поцелуями его широкую челюсть и оставляя на его бледной коже красные следы от помады. — Альфред, пожалуйста… — Ты просто очарователен, — прохрипел Джокер в самое его ухо. Брюс инстинктивно отвернул от него голову, все еще путая происходящее с мерзким воспоминанием из детства. Между своих бедер он ощущал притирающийся пах Джокера, очертания его стоящего члена сквозь штаны. Подсознательно он догадывался о намерениях Джокера, похоть этого шута буквально ощущалась в воздухе. Ему хотелось оттолкнуться от прутьев ворот, но он словно был к ним прилеплен. Артур Флек смотрел на него абсолютно безумным, вожделеющим взглядом, его рука уже шарила в штанах трясущегося Уэйна и ублажала его своими пальцами. Брюс тупил взгляд в землю, издавая рваные вздохи от этих интимных, обжигающих прикосновений и просто позволял ему продолжать. Они и сейчас казались очень горячими, словно раскаленными на огне, Джокер использовал что-то еще, что-то влажное и скользкое, от чего они могли спокойно скользить внутри. Они трогали Уэйна между ягодиц, касались его ануса и проникали глубже в его тяжелое мускулистое тело, массировали его изнутри, готовили к еще большим унижениям. От этих незнакомых ощущений у Брюса дрожали ноги. Он моргал, абсолютно непонимающе глядя на разукрашенное лицо перед собой, а со следами помады на лице он и сам был подобен Джокеру, и все это было лишь элементом представления, частью этой отвратительной грязной игры. Очередное движение чужих пальцев надавило на особенно чувствительную зону, и Уэйн дрогнул всем телом, но не произнес и звука. — О нет, ты не будешь таким молчаливым, Бэтс, — зашипел Джокер в самые его губы. — Твоей безэмоциональной рожи мне хватило по самое горло. Он вталкивал свои пальцы снова и снова, заставляя его тело вздрагивать и напрягать каждый мускул, но Уэйн продолжал молчать. Он едва слышно дышал, лежа под насилующим его Джокером. — О, неужели? — с досадой хохотнул тот. — Ну, если ты так хочешь вывести меня из себя, то я не буду церемониться с тобой. Затуманенный, равнодушный взгляд Уэйна изменился, он шире распахнул глаза и даже попытался отстраниться, когда почувствовал между ног горячую протискивающую плоть. Джокер напирал на него, проникал глубже, дышал ему прямо в лицо, и почему-то все происходящее безумие отрезвляло лучше ледяной воды. — Хватит, — панически выдохнул Уэйн, резко сфокусировав взгляд. Все тело обмякало под чужим напором, а задница податливо принимала пульсирующий член Джокера. Наркота притупляла чувство суицидального унижения, вместо этого Брюс лишь судорожно облизнул губы и откинул голову назад. Так было лучше, так не нужно было видеть чужого лица. Все сосредоточилось лишь на том, Джокер натягивал его на себя. — Клянусь, Бэтс, — с удовольствием выдохнул Джокер ему на ухо, щекоча его своим дыханием. — Если ты будешь нервировать меня своим благородным молчанием… Я буду трахать тебя до самой смерти. «Приступай», — хладнокровно бы ответил ему Уэйн, осознавая собственную беспомощность в этой ситуации. Но пульсирующая плоть, заполняющая его целиком, заставляла его собственный член невольно подергиваться и напрягаться. Незнакомая интенсивная стимуляция как будто посылала ток по всему телу, и несмотря на то, как Брюс сильно сжимал собственные зубы, у него вырвался низкий гортанный стон. Джокер обезумел от его звучания. Его движения ожесточились, он накрыл Бэтмена своим худощавым телом, раз за разом проталкиваясь сквозь его тесные разгоряченные мышцы, с трудом принимающие его в себя. Острые тазобедренные кости ритмично врезались в мускулистые бедра Уэйна, а кровавые губы проходились по шее, продолжая пятнать его кожу красными следами. Брюс начинал задыхаться от всего происходящего. Наручники больно сдавливали запястья, но появилась какая-то осознанность. Джокер был повсюду, поверх него, внутри него, заполнял собой все существующее пространство. Пройдя через этап отвращения и отрицания, Уэйн получал удовольствие от того, как собственный член потирался об худой торс Джокера, проходясь между его выпирающих ребер. Вкупе с анальной стимуляцией это создавало невероятную смесь ощущений. Джокер уловил нить его желаний и, не прекращая безостановочно трахать Уэйна, с силой обхватил пальцами его напряженный член. Рваные вздохи Брюса сменились хриплыми постанываниями. — Черт… Черт… — еле слышно вырывалось у него, глаза закатывались, а цепь наручников затрещала от сильного натяжения. Ему не хватало совсем немного, чтобы вырваться из этой примитивной ловушки. — Не так плохо, правда, Бэтмен? — шепот Джокера сменился горячим касаниям языка к ушной раковине, и почему-то в этот момент Уэйну захотелось кончить, прямо сейчас, на этом грязном полу. — Тебе ведь хочется этого, так давай. Не было ничего унизительнее и безумнее, чем это, но Брюс прогнулся, поддался, активно двигая бедрами и самостоятельно насаживаясь на член Джокера, толкая свой член в его горячую ладонь и всеми силами пытаясь довести себя до грани. Наручники издали последний жалобный скрип и разлетелись на куски, в ту же секунду Уэйн схватился руками за его костлявые плечи и с силой сдавил их. От резкой боли в ключицах Джокер разозлился, перехватил его запястья и прижал их к полу. Брюс во много раз превосходил его в физической силе, но сейчас у него не было никакого желания бороться с Джокером в момент их максимальной эмоциональной близости. Он лишь с ненавистью смотрел в его глаза, чувствуя, как тело сводит судорогами в предстоящем оргазме, и не отводил свой взгляд ни на секунду. Тот улыбался, все так же неестественно широко, будто упивался этим моментом. Рваными толчками Джокер подводил себя к финишу, издавая блаженные вздохи. Он изливался внутрь его тела, и ощущение горячей влаги внутри стали последней каплей для Уэйна, который сорвался на откровенный стон в момент оргазма, выгнувшись под Джокером, словно струна. Его руки были свободны. Но он лежал без движения, пытаясь отдышаться. Джокер тоже не издавал ни звука.