Пепел перемен

«Мне никогда не приходило в голову, что один день может изменить удачливый рок судьбы в совершенно другую сторону, оставив после себя огромный тоскливый след в моей истории. И, к сожалению, его нельзя засыпать рыхлым песком, чтобы больше никогда не видеть».

      Всё, что всплывает в голове — громкий смех Элли, держащей в руке очередную бутылку пива, через высокие края которого выливается липкая жидкость прямо на заднее сидение машины, а рядом с ней — Дюк, который то и дело высовывается в открытое окно. Водитель — единственный трезвенник в компании — крепко держал руль, превышая скорость всего на пару делений, но только лишь потому, что мчалась компания по полупустынной трассе и все безумно хотели продолжить веселье в загородном домике. Голос его, Айзека, призывал остальных гуляющих к спокойствию, ибо такими темпами кого-то могло, не дай Бог, вырвать прямиком на него или на Кристофера, рассиживающим рядом с водителем впереди. Чуть подвыпивший «второй пилот» прикрыв глаза, наслаждался холодными порывами ветра сквозь приоткрытое окошко автомобиля. Четверо друзей, наконец-таки, расслаблялись, сдав последние долги в университете. Последнее, что слышал сам Крис — громкий писк подруги позади, затягивающей обратно Дюка в салон автомобиля; крик Айзека, что неудачно вырулил из-за машины, ехавшей по встречной полосе, видимо, не в самом трезвом виде. Фонарный столб впился зубами в правый бок машины, сильно задевая переднюю дверь и самого сидящего. Казалось, прошло всего пару секунд с момента удара и приезда скорой помощи, однако, ориентироваться на трассе в ночи оказалось нелегко, и спасатели смогли заметить аварию лишь через три с лишним часа. Смерть выжидала Кристофера, высчитывая на карманных часах секунды, когда придёт его время.       Громкие, визжащие сирены — он всё это слышал, не сумев от бессилия открыть отяжелевшие веки, чтобы посмотреть, кто находится рядом. Отчётливый знакомый голос что-то кричал в телефонную трубку, поставленную на громкую связь, а из неё — только всхлипы, неразборчивые предложения, смазанная речь. Голова гудела от обилия звуков, которые в момент смешались в одно целое, заставляя сморщить нос от отвращения. Ничего не разобрать. Кристофер лишь через пару минут смог осознать, насколько сильно болит его правое плечо, онемевшее от количества потерянной крови. Медики, сидевшие рядом, хлопотали над тем, чтобы остановить её и спасти жизнь парню, однако, боялись не успеть. Дорога дальняя, тёмная, скрывающая все секреты в своей обители. И неизвестно, когда она решится показать клыки.       Скрипящие колёса каталок несли новоприбывших пациентов в разные палаты, но лишь рядом с Крисом крутилось, по меньшей мере, шесть сотрудников больницы. Словно ангелы-хранители, они проводили операцию прямо на месте: зашивание многочисленных ран, оставленных от осколков разбитого стекла и смятой до хруста автомобильной двери; введение сильных обезболивающих; переливание крови, которая, к счастью, оказалась доступной именно в этот момент времени; и самое страшное — раскроенная кожа головы, которую оперировали с максимальной осторожностью ради сохранения жизни пациента. Неумолимые часы работы проходили нескончаемо долго для Айзека, что прибыл в больницу после разбирательств с полицией. Он надеялся, что к тому времени, как он приедет, Кристофер уже будет отдыхать, но даже проверяя каждую чёртову секунду свой телефон, стрелка часов будто и не двигалась, замерев на времени роковой ошибки. Обессиленный, истощённый, парень метался от одной палаты к другой, узнавая подробности о происходящем. По показаниям докторов, Элли получила травматический шок, отделавшись парой ссадин из-за брыкающегося Дюка, а он, в свою очередь, сломал руку во время удара, ошибочно опершись о подлокотник переднего сидения. Но оба были целы и шансы на их выживание заметно разнились, в отличие от Криса. Никто всё ещё не вышел из его палаты, а на горизонте виднелось заливное, красно-оранжевое солнце. Сидя рядом с его палатой, Айзек вслушивался в каждый звук, каждый голос из-за двери — и вот послышалось заветное «закончили», пробудившее многочисленные клеточки внутри уставшего тела, которые вмиг задвигались туда-сюда, заставляя встать, ожидая вердикта докторов. Белая дверца с хрустом открылась, откуда вышла целая толпа замучавшихся до смерти людей в голубых халатах. Пересохшее горло не давало и шанса сказать что-то вдруг остановившемуся оперирующему, поэтому он начал сам.       — Есть возможность, что юноша может впасть в кому на неопределённый срок из-за многочисленных травм, в том числе, головы. Мы надеемся, что ударом не задело ничего, кроме кожи, но мы сделали всё, что было в наших силах на данный момент, — сиплый голос доктора оборвался, заставляя громко прокашляться перед тем, как он продолжил. — Кем вы приходитесь этому молодому человеку?       — Я его лучший друг. Был водителем в той машине, которая попала в аварию, — в момент Айзек был готов крушить каждого виновного в этом происшествии, однако, исходя из ситуации, оставался хладнокровным, хоть и не мог скрыть дрожащие от нервов кончики пальцев и до боли уставшие глаза. — Скажите, я могу войти?       — Ему нужно отдохнуть, поэтому сейчас лучше не беспокоить пациента. Приходите после обеда навестить вашего друга, — с этими словами доктор зашагал по длинному коридору, сгорбившись и тяжело вздыхая. Его смена окончена.       Прошептав себе что-то под нос, юноша достал из кармана телефон, набрав давно знакомый номер. Долгие гудки, раздирающие душу, заставили его сжаться в комок, сидя на стуле. Он не верил, не знал, как объясниться перед самым близким человеком для Кристофера, что произошло и почему так случилось. Ненавистный звук прервал тихий, сонный голос: «Алло?», — а внутри всё перевернулось с ног на голову. Нерешительно помолчав в трубку, Айзек собрался с силами и с холодной головой ответил.       — Лео… — это имя эхом произнеслось в закромах памяти, отзываясь тихой болью, — мы попали в аварию.       Тишина.       — Объяснишь на месте. В какой вы больнице? — до безумия спокойный, собранный, казалось, будто в эту секунду он ворвётся в двери здания, как будто знал всё это до звонка.       — Мы в пятой. Но… — хотел было продолжить Айзек, но сброшенная трубка стала ещё более загадочным и непредсказуемым действием со стороны Лео. Оставалось лишь ждать, наблюдая за тикающими стрелками часов, висящими на стене.       Через час рыжая копна волос показалась в бесконечном коридоре, исписанным номерами палат, будто какое-то граффити. Юноша быстрым шагом приблизился к знакомой, полусонной фигуре, обнимая того с великим сочувствием. Лео не знал всех деталей, но будто прочитал мысли шатена, что раз за разом про себя извинялся за случившееся, зная о его невиновности в сложившейся ситуации, — прижался, обвивая руками голову и прислоняя к своему телу. Утешение, — вот, в чём нуждался Айзек большего всего на свете, хоть он никогда и не признает этого напрямую: ни сейчас, ни потом.       — Тебе нужно отдохнуть, езжай домой, — с ноткой грустинки в голосе произнёс рыжеволосый юноша, отстраняясь. — Я узнаю все детали и позвоню тебе после обеда, передам. На приёмной стойке я заполнил все нужные документы, так что можешь идти. Только, прошу, не заставляй меня выгонять тебя отсюда пинками. — на лице Лео возникла печальная улыбка, какую он мог выдать только сейчас. Без слов Айзеку стало понятно: ему здесь не остаться, уж слишком чарующий голос юноши, будто по волшебству, отправил шатена восвояси.       Оставшись наедине с самим собой, он уселся на нагретое временем место. В воздухе зависла тяжесть груза, что оставил здесь Айзек в надежде, что ему станет лучше хотя бы тогда, когда он выспится. Лео понимал, что раньше обеда его не пустят в палату Кристофера, — обычная процедура, которую он проходил несколько раз из-за отца, что попадал сюда по глупости. Где-то драка, где-то случайность, где-то автомобильная авария, — невезучий человек, если рассуждать интуитивно; жалкий глупец, если рассуждать логически. Но даже отцовские выходки не сравнятся с тем, что произошло с его… возлюбленным. Перед глазами возникали различные картинки: как пьяная компания по случайности врезается в другую машину, как Айзек превышает скорость и не справляется с управлением, как пассажиры-друзья отвлекают водителя от дороги, что приводит к болезненному исходу. Версий было много, но расспрашивать друга он не хотел, видя, в каком состоянии тот находится. Всегда собранный, умный, но чуть импульсивный юноша превратился в комок сожалений с дрожащими руками. Сколько раз он промазал по знакомому номеру, прежде чем смог позвонить? Айзек — мозг их небольшой компании, вечно трезвый, отнюдь, не заучка, как можно было подумать. Он способен адекватно мыслить, но в моменты страха, ужаса или жуткого стресса — непредсказуем. Почти «тёмная лошадка», которую сдерживают множество факторов, в том числе, его друзья, что стараются быть в такие моменты рядом, особенно Крис, — его лучший друг со времен старшей школы. А сейчас им пришлось поменяться местами, о чём рассуждать, вероятно, не стоило бы, — всё это порождает немыслимое количество страхов о будущем.       Казалось, Лео успел принять, как минимум, двадцать звонков от матери Кристофера, объясняя происходящее, как случайность, неудачный вечер, неприятное, но терпимое событие. Он успокаивал её часами, стараясь постоянно оставаться на связи и не прикрывать веки, дабы не уснуть. С ней время летело быстрее, помогало отвлечься, пока к палате не подошёл доктор средних лет, но в его волосах уже виднелась еле заметная седина, — с такой-то работой неудивительно. Быстро попрощавшись с той, рыжеволосый бодро встал на ноги, вслушиваясь в каждое слово мужчины. Они тянулись, словно резина, медленно впитываясь в память.       — Мы можем пройти в палату, если вы являетесь близким родственником Кристофера Батлера, — с замечанием и лёгкой перчинкой в голосе произнес тот, ожидая ответа.       — Я возлюбленный Криса, — этого хватило.       Раскрыв дверь перед юношей, мужчина впустил его первым, а после зашёл сам, обходя пациента с правой стороны, где позади него красовалось панорамное окошко.       — Из слов и документации докторов, что его оперировали на протяжении нескольких часов, он будет жить с условием, если не впадёт в кому. Вероятность этого мала, мои коллеги считают, что задета была только кожа головы, — ладонью он провёл в воздухе, очерчивая зашитую часть. — К тому же, мы перелили Кристоферу около литра крови, если не ошибаюсь. Зашиты также все небольшие ранки. Но рука — на ней останется большой шрам и заживление потребует нескольких месяцев реабилитации. Возможно, частично будет нарушена моторика и движения правой руки будут замедленные. Сильные боли могут спровоцировать непроизвольные движения мышц, из-за чего швы могут разойтись, и как бы мы не старались сделать их наиболее крепкими, нам пришлось выписать сильные обезболивающие на постоянной основе для расслабления не только руки, но и всего тела.       Лео слушал доктора, обводя взглядом все раны, которые тот получил при аварии, моля Бога дать ему шанс на жизнь и на скорейшее восстановление. Смотря на чёрные локоны лежащего возлюбленного, хотелось коснуться их и навсегда зарыться в этой мягкости, в этом родном, близком душе человеке. Он всё ещё помнит эти серые, проницательные глаза с черными вкраплениями по всей радужке, несмотря на то, что веки его сомкнуты в глубоком сне. Коснувшись вмиг края больничной койки, Лео беззвучно уселся на кресло рядом, наблюдая за тем.       — Кристофер может скоро проснуться, поэтому я оставлю вас наедине. Кнопка вызова персонала сбоку от вас. Зовите, если что-то случится.       С последним пророненным в этой комнате словом, мужчина в спешке ушёл прочь. А через пару минут Крис с большим усилием разомкнул веки, заметив перед собой копну рыжих волос, расплывшихся в одно непонятное пятно, но именно так он смог узнать сидящего рядом Лео. Тот же, в свою очередь, с мягкой полуулыбкой примкнул лбом к руке юноши, еле сдерживая слёзы то ли радости, то ли печали, но внутри он чувствовал какое-то облегчение лишь от того, что он проснулся. Слова, которые хотел сказать черноволосый, вырвались несвязными предложениями, но после протянутого стакана и осушенной до дна жидкости, говорить стало легче.       — Я помню… — шевеля извилинами, Кристофер чувствовал, как покалывала голова, а вместе с ней и рука, — как мы попали в аварию. Помню крик Элли и Айзека, которые пытались предупредить меня.       — Всё уже хорошо, Крис, всё хорошо, — успокаивал его Лео, поглаживая то по костяшкам левой руки, то по голове. Каждое прикосновение — нежность, исходящая из глубины сердца. Он любил и любит его так, как никто другой на этой Земле. Выражая свои чувства со всей искренностью, старался прижиматься ближе, успокаивая, лелея, заботясь. Лео хотел передать ему всё то, что накопилось за несколько дней отсутствия Батлера рядом с ним.       — Я очень сильно люблю тебя, Крис. И я бесконечно рад, что ты остался жив.       — Спасибо, что ты рядом, — прошептал черноволосый юноша, вновь закрывая веки. Усталость брала верх над изнывающим телом. Или дело всё же в капающей дозе антибиотиков и обезболивающих, что растекались медленно по вене? И всё же, чуть поднявшись с кресла, его возлюбленный касается губами виска, оставляя невесомый поцелуй.       — Спи, моя любовь, — так же шепчет, откидываясь на спинку сидения, всё ещё держа за руку Кристофера.       Он не собирается отпускать его.       Никогда.