Ночь, луна, а здесь лишь ты и я.

      Рома нашел его у берега. Антон сидел, поджав колени к груди и смотрел на речную гладь.        Рома понял, что больше оттягивать этот разговор нельзя, ни за что нельзя — это их последняя возможность поговорить вдвоем. После сдачи экзаменов Антон собирался пойти в 10 класс в его родном городе, вернуться туда, а сам Рома стремился как можно быстрее сбежать из этого ужасного места, поэтому присматривался к колледжам в ближайшем городке. По крайней мере, Рома так думал. Антон умный и хороший парень, в их поселке он точно места себе не найдет, остаётся лишь город. Пятифан же был обречён на скромную жизнь здесь.       С другой стороны «здесь» было всем и единственным, что было вообще у Ромы. Здесь — это его ненавистный дом, школа, курилка, полуразваленный стадион, дешёвые продуктовые магазинчики и до тошноты знакомые лица. Здесь была и первая драка, и первая любовь. Рома даже плечами не повел при мысли об этом слове — он просто привык к «неправильным» чувствам к своему другу. И эти чувства скрывать было ужасно, а признаваться в них самому Антону немыслимо.        Немыслимо было бы, если Антон не признался бы первым. А он признался, почти две недели назад. Тогда была последняя неделя учебы, Бяша как раз приболел, а Роме сильно хотелось курить. Но точно не в одиночестве, нет, тогда бы он слишком много думал о ненужном и запретном. Какова была его ироничная усмешка, когда это самое «запретное» увязались с ним следом, после того, как избегало Пятифана месяц. Тогда их разговор вышел напряжённым, Рома злился, потому что Антон лишь отнекивался от причины бойкота. Рома скурил две сигареты, а когда потянулся за пачкой вытянуть третью, Петров уверено прошептал: — Ты мне очень нравишься, Ром, — парень поднял холодный взгляд на собеседника, однако тот даже не удосужился прислушаться к словам. Да, Рома их услышал, но списал все на фантазию. — Что? — Засунув сигарету в рот, переспросил он, будто ничего и не было. — Ты меня, блять, привлекаешь, как парень, — нахмурился Антон, сразу поняв, что его не восприняли всерьёз. — Как тебе нравится курить, как Катя Полину. Тогда Рома просто застыл с той сигаретой во рту, тупо моргая и не сводя глаз с раздражённого Антона. Он сначала даже и не понял, что ему признались в чувствах, а идя домой тем же вечером не мог ни о чем думать: сердце постоянно стучало, шум в ушах мешал сосредоточиться на собственных мыслях. На следующий день он не явился в школу, а позже, когда пришел, стал разговаривать с Антоном, как обычно– будто ничего и не было. Будто это был просто приятный сон один на двоих, будто от непроизнесенного ответа обоим было легче.        Парень сделал глубокий вдох и, прикрыв глаза, выдохнул.        Антон даже не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, кто пришел: как только Ромка споткнулся о ветку, сразу обматерил ее. Пятифан подошёл ближе и, как только получил взгляд Антона и лёгкую улыбку на губах — приглашение, сел рядом. Земля была прохладной, что не удивительно для ночи. Откинувшись немного назад, Рома пробежался глазами по речной глади, отражению луны. К горлу поступила лёгкая паника, кажется, ещё немного — и парень начнет задыхаться. — И что, теперь куда? — Неуверенно пробормотал Рома, подтянув одно колено к груди. Как будто он не знал решения друга, будто ещё не придумал себе наихудший исход событий.        Антон вздохнул, видимо, сам подбирал какие-то слова и Пятифану даже стало забавно, что в такой обыденной ситуации волнуется не только он сам. — Я собираюсь дальше учиться, — медленно проговорил парень. — Здесь остаться. — Здесь? — Переспросил Рома, окинув друга вопросительным взглядом. — Здесь. — Не отводя глаз от воды подтвердил Антон.        Повисла тишина, неловкое молчание. В последнее время оно преследовало их слишком часто, а оно и не удивительно: никто из парней не собирался разговаривать насчёт признания Антона. Возможно, Рома всё ещё не верил во взаимность своих чувств. Возможно, Антон просто подумал, что они не взаимны и не стал просить ответа. — Ты мне тоже, — отрезал Рома, уставившись себе под ноги. — Что? — Антон слегка повернул на него голову в недоумении.        Пятифан набрал воздуха в лёгкие сказать полностью, всю фразу, всё то, что было почти год на душе, и во второй раз это оказалось куда проще: — Ты… Ты мне нравишься, правда. Очень. — А нас много кто слышит? Я подыграть должен? — Идиота ты кусок, — сквозь зубы проговорил Рома. Он злился на самого себя, на себя в конце мая и на себя сейчас. Он все ещё трус, раз не может открыть Антону правду. — Нет, не нравишься.        Улыбка медленно слетела с тонких губ, произнесенные слова заставили Петрова опустить взгляд и прикусить внутреннюю сторону щеки. — Я тебя люблю. — На выдохе произнес Рома, сверля взглядом светлую макушку напротив. Антон медленно поднял голову, ловя встревоженный взгляд Пятфина. — И я не хочу так быстро прощаться с тобой.        Антон задержал дыхание, бегая глазами по лицу Ромы. Парень выдавил смешок и опустил взгляд на чужую руку, сжимающую траву. По коже Ромы пробежала мелкая дрожь, когда теплые пальцы коснулись его ладони, провели большим пальцем вдоль кости среднего пальца, а затем накрыли полностью. — А я… тебя.        Антон широко улыбнулся, пытаясь восстановить дыхание. Кажется, сейчас они должны обговорить всё, произнести хотя бы одно слово, но прерывать такой момент не хотелось. Все казалось слишком простым и безоблачным, что точно не вписывалось в представления Ромы. — Можно… — Рома собирался что-то сказать. Собирался давно, но осмелел только сейчас, когда, кажется, Антон вот уже так близко. — Поцеловать меня? — Сквозь скромный смех предположил Антон, и оказался прав. Рома уставился на него с открытым вопросом в воздухе, с заметным желанием и некой мольбой во взгляде. — Хочешь?        Рома лишь дёргано кивнул.        Антон наклонился вперёд, медленно, растягивая время. Приблизившись к лицу Пятифана он понял, что тот не дышал и прикрыл веки — совсем испугался. Петров легко коснулся его губ, чувствуя отголоски сигаретного дыма и задержался на пару секунд, прежде чем отстраниться.        Рома зажмурился, пытался отпечатать каждый момент, запомнить каждое прикосновение к себе и каждый выдох на своей коже. Пытался и хотел продлить это как можно дольше, поэтому, когда он открыл глаза, Антон сразу все понял. — Я тоже хочу чуть больше, — усмехнулся парень.        Антон надавил на бедро парня, заставляя того опустить, чтобы в следующую секунду самому забраться на Пятифана. Рома чувствовал лёгкие ладони у себя на животе, поднимающиеся на плечи, затем они надавили вниз, и парень согнул локти, оперевшись на них.        Рома смотрел и снова не дышал: Антон, выпрямившись, словно кот, изучал его сверху. Из-за головы Петрова была видна часть луны, Рома сам не заметил, как потянулся к светлым волосам и убрал их за ухо. Он на мгновение так и замер со свободной рукой в воздухе, а затем медленно запустил ее в шелковистые волосы Антона. Парень слегка наклонил голову навстречу холодной руке и промурчал. — Ты такой красивый, — прошептал Рома, глядя на прикрытые глаза и лёгкую улыбку на лице напротив.        Антон, ни слова не произнося, наклонился вперёд, подхватывая знакомые на вкус губы. Лишь лёгкие прикосновения, как были до этого, но сейчас оба хотели немного большего. Рома открыл рот, впуская Антона глубже и тут же провел языком по верхнему нёбу, приоткрыв глаза. Он почувствовал улыбку в поцелуе.        Антон нереален. Во всех смыслах этого слова. Роме кажется, что ещё секунда и он растворится прямо сейчас. Кажется, будто это очередной приятный сон, который окончится на самом интересном. Но одновременно с этим и кажется, что весь мир сузился до существования лишь их двоих; вдалеке уже не слышна ни музыка, ни чужие крики, ничего. Лишь сбитое дыхание Антона, его тихие стоны и отдаленное журчание воды.        И целоваться с Антоном нереально. Его губы такие мягкие и в то же время властные, что Рома просто теряет голову. Рома хочет потерять себя в этих поцелуях, потому что с девушками он никогда не чувствовал таких эмоций от обычных прикосновений. А с Антоном всё по-другому. Все спокойное и такое, какое должно быть, нежное вперемешку с подростковой страстью.        Даже если это сон — на утро Пятифан не будет стоять у зеркала и считать это все неправильным. А если реальность, то, возможно, он проснется в обнимку с кое-кем, снова поцелует в теплую шею и уткнется в нее носом, мечтая продлить этот момент как можно дольше.