Argumentum baculinum (первая версия)

Род проходит и род приходит, а земля пребывает во веки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит... Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь... Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем... Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после. (Еккл. I, 4—11) 1 Повестку на итоговое заседание перед оглашением приговора по делу Даймы принёс личный курьер председателя суда, герцога Рамсеса. На картонном прямоугольнике значилось, что граф Милош Аслан вызывается для подтверждения данных ранее показаний. Зачем? Почему нельзя воспользоваться протоколами? Не сказано. Но явиться необходимо, герцог Рамсес шутить не любит. Пришлось снова снимать со стены церемониальный меч, а из шкафа доставать парадную форму. Милош терпеть не мог этот наряд. Природа по какому—то своему капризу наделила его на редкость невыразительной внешностью. От яркой матери он унаследовал только прямой нос. Остальное — бледные волосы, незапоминающееся лицо, серые глаза, катастрофически маленький для семьи рост — достались ему от неизвестно отца—террана. Почему именно терана, и откуда он это знает? Герцог Эйе рассказал. Милош, разумеется, в такой позор своей матери не верил, но забыть злые слова не смог. — Ты выглядишь просто замечательно, — Милица, как всегда, уловила настроение отца. Она подала ему перевязь меча, помогла его надеть и расправить все бляхи. К огромному счастью Милоша, обе его дочери унаследовали красоту своей покойной матери. Невысокие, но изящные девушки, обе светлые, почти прозрачные блондинки. Найти таким красавицам достойных мужей будет не трудно, даже не смотря на маленький рост. — Я так не думаю, — в зеркале отражался бледный некрасивый мужчина с короткими волосами и оттопыренными ушами. Его покойная жена утверждала, что они не такие уж и оттопыренные, но Милоша они всё равно порой приводили в отчаяние — Ты опаздываешь, па, — отвлекла его от мыслей дочь. Милош кивнул, поцеловал её в лоб и пожелал приятной ночи. Ему предстоял ещё долгий путь на другой берег, в Стамбул. Йыглдыз Сарай стоял на берегу Мраморного мора и был закрыт от кого бы то ни было, кто не являлся лично Её Величеством или членом Тайного совета. Последние бывали в комнате с ширмами или в зале Тайного совета. Во Дворце не было даже живых слуг, только роботы, много электроники да караул янычар у парадных ворот. Туда никто не входил, оттуда никто не выходил, кроме Её Величества. Внутреннее устройство дворца, быт Её Величества — всё это вызывало живейший интерес у благородной публики. Каждый желал обставить свой дом в стиле Дворца. С Внешним двором, он же просто «Дворец», таких тайн не было. Мало кто не знал, как изнутри выглядит купол Куббеалты, где заседал Диван, или двери Торговой палаты. Около зала Дивана, возвышалось большое трёхкупольное здание кабинета министров, чуть в стороне — верховный суд с четырьмя острыми, как иглы, башнями. Около самого моста между Бейоглы и Стамбулом одиноко стояло Управление по делам дворян, в котором работал Милош. Там же, чуть в стороне и ниже — ставка Великого Дуки и Коллегии торговых кампаний. Всё это соединялось множеством переходов, тропинок, дорог и галерей. Если что—то случится с Империей, благодаря убранным под землю на западном берегу автоматическим линиям город сможет продержаться очень долго, хватило бы на складах нужного сырья. Внешний Дворец был городом в городе. Здесь же, в Стамбуле, около основной городской электростанцией, стояло одно из чудес империи — Лазурный Купол. Точнее, не сам купол, который только обещали запустить этой осенью, а две огромные башни управления рядом с построенным специально для купола блоком электростанции. Про Купол рассказывали многое: и что он наконец—то спасёт мафусаилов от солнца, и что это баловство, и что когда купол накроет западный берег, все задохнутся, и что купол сорвёт первой же бурей. Милош в этих спорах не участвовал, но в то, что купол заработает, не очень верил. Слишком фантастически это звучало — избавить столицу от солнца! Около малых ворот перед зданием суда Милоша зарегистрировали, выделили дворцового кетуда, который провёл его к залу заседания. На широком балконе с выходом в сад расположились свидетели по делу Даймы Ваем, бывшей виконтессы Сирийской, наследницы своего дома. К своему удивлению, Милош обнаружил, что он оказался не единственным вызванным. На большом диване за гербовой ширмой сидела герцогиня Иераклионская, племянница бывшей герцогини Антиохийской и троюродная сестра подсудимой. Ещё более роскошная ширма с гербом Библа ограждала своего сиятельного владельца и хозяина самого мощного торгового флота от лишних взглядов. Герцог Ареш был когда—то помолвлен с подсудимой и всего несколько недель, как получил подтверждение своего титула от Императрицы. Он явно чувствовал себя некомфортно. Рядом с его ширмой толпилась дюжина слуг в сине—золотых цветах библского дома. Все галдят и пытаются развлечь хозяина. Чуть в стороне расположилась группа молодых аристократов, с которыми Дайме училась в имперской академии управления. По статусу им ещё не полагалось приводить во Дворец более одного сопровождающего и носить что—то кроме скромной голубой формы академии, но эти юнцы всё равно умудрились разодеться с неуместной для суда яркостью. — Ваша светлость, — императорский слуга провёл Милоша до его места. Тут не было ничего особенного: простой стеклянный стол и несколько стульев. — Вы прибыли... — Без сопровождения, да. Немного чая и фруктов, мне хватит. — Как вам будет угодно. К нему немедленно подъехал робот с чаем. Милош взял чашку и подошёл к парапету балкона. Отсюда открывался отличный вид на один из многочисленных садов дворца. Прямо от квадратного пруда с фонтаном лучами расходились аллеи с рядами кипарисов, а ветер доносил запах цветов. — Граф Фортуна? — Да? — Милош обернулся и увидел невысокого бородатого террана—кетуда. Среди аристократов бородатый мужчина выглядел побитой собакой. — Рад вас видеть, ваша светлость, да озарит вас свет мудрости Её Величества! — кетуда низко поклонился графу. — Да воссияет над вами вечное пламя Ее славы... — Велтес, довольно, — прервал его Милош и за рукав отвёл к столику. Юнцы заметили эту сцену и немедленно попрятали смешки в кулак. Милошу захотелось надрать им уши. Вместо этого он усадил своего не слишком подобающего его положению знакомого на стул. Велтес из Антиохии был одним из управляющих семьи герцогов Дамасских. Он принял, пусть и невольно, весьма важную роль в расследовании дела виконтессы: когда в старом дворцовом колодце нашли изувеченное тело пропавшей девушки, он прямо обратился к имперским дознавателям. Хотя герцогиня Дамасская официально одобрила расследование преступлений своей внучки, Велтес справедливо считал, что такую оплошность старуха ему не простит. — Всех кетуда бывшей госпожи допросили вчера, — принялся нервно рассказывать терран. — Пятерым предъявили обвинения в соучастии, ещё семерых вышлют в императорские хозяйства без права возвращения. Герцог Рамсес счёл доказанным, что они знали о некоторых преступлениях бывшей госпожи, но светлейший смягчили приговоры, потому что бывшая госпожа угрожала им смертью. — Слушания по их делам уже закончились? — удивился Милош. Велтес кивнул и потянулся к стоящему недалеко роботу. Тот послушно протянул ему поднос с вином. Прежде чем Милош это осознал, Велтес взял бокал в руки и залпом отпил почти половину. — Да, — кетуда сильно нервничал, бокал в его руки дрожал. Кончик большого носа и щеки Велтеса покраснели от выпитого. Употребление алкоголя для терран было под запретом, даже аптечные настойки им продавались исключительно по рецепту. Милош задумался, сколько Велтес уже тут стоит, в компании аристократов и их слуг, и решительно забрал бокал. Верховный Судья редко, когда рассматривал дела с участием терран, а роботы были запрограммированы обслуживать всех гостей, а не только мафусаилов. Досадная ошибка. Милош вернул бокал на поднос. Не хватало ещё, чтобы этот бедняга появился на глазах второго человека в стране пьяным. Велтес вздохнул и положил руки перед собой. — Их дела признали оконченными. Приговоры приводятся в исполнение. Обжалование волей Её Величества запретили. Сегодня, как сказал светлейший герцог, вынесут приговор молодой госпоже... бывшей молодой госпоже. А старшая госпожа перевела меня в управляющие её ателье на том берегу. Она сказала, что это чтобы я был ближе к суду. — Но... По воле Её Величества? — Милош сглотнул. —Говорят, Её Величество преступления бывшей госпожи очень разозлили. Но я человек маленький, и я ничего не понимаю. Мои показания его светлость выслушал ещё два дня назад. А теперь меня снова вызвали сюда. Как вы думаете, с чем это может быть связано? — Возможно, у герцога появились вопросы к вам. — Мне от этого легче не становится, Ваша Светлость. Что, если у светлейшего герцога возникли какие—то подозрения? Вы же знаете, я тихий и верный слуга Ее Величества и старшей госпожи… и я не знаю, что меня ждёт! — Я верю, что герцогиня сменит гнев на милость. — Вы плохо знаете старшую госпожу. Да я и не за себя боюсь, — пробормотал кетуда. — Но моя семья… Мои дети пользовались покровительством её светлости, она оплачивала им проживание в городе, пока они учатся. А что делать теперь? Их у меня семеро! Если я останусь без денег, им придётся вернуться в Алеппо. Конечно, это хороший город… но лучше бы им получить образование в столице. Милош ничего не ответил. Ему было жаль террана, но что он мог сделать? Предложить помощь и своё покровительство? Нет, не сможет. Он не имеет права так распоряжаться деньгами, что приходили от матери на содержание дома и девочек, а жалование следователя… про него смешно даже думать. Если бы не помощь матери, ему пришлось бы снимать квартиру далеко на севере, за холмами. Распорядитель суда постучал своей тростью по мраморному полу. — Светлейший герцог Ареш! Великан резко выскочил на ноги и едва не опрокинул свою ширму. Милош невольно проводил его взглядом. Ареш был высок, как и все родственники Вавилонского дома. Даже выше Асланов. Милош был его почти ровесником и не доставал даже до плеча гиганта. Внешность у Ареша тоже была яркая и запоминающаяся: кудрявый, с длинной чёрной косой, огромными глазами и красивой оливковой кожей. Свою карьеру он сделал сначала в имперском флоте, потом, когда мать стала отходить от дел, взял под управление семейный торговый флот и преуспел. Теперь, после смерти старой герцогини, её младший и самый талантливый сын занял её место. Впрочем… Милош почувствовал укол зависти, и не смог сдержаться от неприятной мысли, что если бы он сам использовал краску для волос и косметику, то мог бы выглядеть не менее представительно, чем герцог. Хотя оттопыренные уши доставят массу хлопот… Милош решительно прогнал лишние мысли. Чушь. Он сморгнул и отвёл взгляд. Глупо о таком думать. Ареш скрылся за дверью. Оставшиеся прерванные разговоры. Милош ещё немного послушал причитания Велтеса, но того тоже вызвали. Остаток времени Милош Аслан провёл в одиночестве с электронной книгой. Лишь, когда колокол на часовой башне пробил три часа ночи, о нём вспомнили. — Граф Милош, — раздался голос распорядителя суда. — Приготовьтесь. Распорядитель провёл Милоша по короткому тёмному коридору с мягкими ступенями и отодвинул бархатную штору. Граф вошёл в круглый зал заседаний. — Идите вперёд, — робот указал на дорожку, выделенную огнями в полу. Милош послушно прошёл по ней, поднялся на помост и сел в кресло свидетеля. Оно было не самым удобным, с прямой спинкой и не давало расслабиться. После предыдущего свидетеля осталась неприятно нагретая подушка. Милош положил ладони на гладкие холодные подлокотники. В них были встроены датчики детектора лжи. Пальцы легко кольнуло. Он не собирался врать императорскому суду, но от ощущения, что за ним пристально следят, становилось страшно. Милош выдохнул и поднял голову. По традиции, допрашиваемый свидетель сидел в центре зала. За ним, так, чтобы свидетелю не было видно, в темноте сидел обвиняемый. Ещё дальше, над входом в зал, на балконе, сидели имперские адвокаты, судьи, консультанты и студенты. Они формально не входили в состав суда, но следили за правильностью всех выполняемых процедур и наблюдали за работой коллег. А прямо перед свидетелем, на высоком помосте располагалась коллегия судий. Верховный судья Империи, Карающая Длань Императрицы, второй советник Императрицы, герцог Александрийский Рамсес, сидел в центре прямо напротив Милоша. Его острое лицо едва подсвечивал экран его персонального компьютера. Зато сине—золотой герб Империи за его спиной светился, словно сам был солнцем. Возможно эта аллегория и подразумевалась строителями. Свет их звезды, дарующий жизнь и убивающий. Рядом с герцогом сидели младшие судьи. Милош не узнал их лица. В стороне ото всех, на возвышениях— адвокат и государственный обвинитель. Если бы преступления Даймы были не такими чудовищными, возможно, на месте обвинителя сидел бы он. Интересно, кто там теперь? Мей Лин? Нет, вряд ли, она вассал дома Ваем. Наверное, Бериза Колеш. Старого генерального инспектора по делам дворян за глаза все называли крокодилом. Страшная и уродливая, она если цеплялась в жертву, то никогда уже её не выпускала. Лучший обвинитель Империи. Не смотря на скромный титул баронессы, она сидела в пятом ряду Дивана, а это что—то, да значит. — Ваше имя Милош Аслан, граф Одесский из дома Аслан, сын Марики Аслан, герцогини Киевской, имперский следователь третьего ранга? — Да, это я, — Милош сглотнул. Кончики пальцев покрылись потом. Он разозлился сам на себя. В конце концов, он не обвиняемый. Он просто свидетель, ему нужно лишь подтвердить своё участие в расследовании. Чего ему бояться? И, вообще, герцог Рамсес его дядя! Пусть не биологический, но зато всегда был к нему добр. По крайней мере, гораздо добрее официального отца. Когда Милошу исполнилось тридцать пять, а пробуждение всё никак не наступало, он не на шутку испугался, что так и умрёт, как терран. Гостивший у них дядя, который сам пробудился почти в пятьдесят лет, помог ему успокоиться. В итоге тело Милоша очнулось в тридцать шесть. Не такой уж и плохой возраст! Воспоминания о той старой истории придали сил. Милош поёрзал на подушке и приготовился отвечать на вопросы суда. — Граф Одесский, вы проинформированы, какое наказание ожидает вас за дачу ложных показаний на суде Ее Величества? — спросил герцог Рамсес. — Да, ваша светлость. — Знаете ли вы виконтессу сирийскую Дайму Ваен? — Да. — Где вы были пятого числа месяца декабря 305 года со дня основания? — На улице аль—Мехрид в Алеппо. — Что вы там делали? — Выполнял приказ Ее Величества расследовать убийство неизвестной терранки. — Что послужило поводом для начала расследования? — Кетуда дома Ваен Велтес нашёл в канализации дворца убитую девушку—терранку. — Убитую? — Тело было расчленено на отдельные части, а смерть наступила из—за сильной кровопотери вследствие вскрытия брюшной полости. — Кто установил причину смерти? — Доктор Реджен из центрального госпиталя Алеппо. Герцог задал ещё несколько ничего не значащих вопросов. Как он оформил протоколы? Какие предпринял действия? Глупости, неужели глава суда не ознакомился с его отчётом? Милош даже подумал было, что это заседание устроили в качестве наглядного обучения курсантов академии. Он едва удержался от соблазна оглянуться на места для консультантов позади него. Возможно, там не они, а группа студентов, наблюдают образцово—показательный процесс по громкому делу, заодно проникаются мыслью, что в Империи неприкосновенных нет. Из—за этих мыслей вопрос герцога Рамсеса застал Милоша врасплох. — Защита утверждает, что у вас был личный мотив оклеветать Дайму Ваен. Это правда? — Простите, ваша светлость, я вас не понимаю. — Защита утверждает, что ваша младшая дочь находилась в любовной связи с их подзащитной и что вы относились к ней резко негативно. — Я… я нет, я не имел никакого личного интереса! Да, Милена… Нет, это невозможно, — обвинение смело его спокойствие, как горная лавина. Милош почувствовал, как у него затряслись руки. Даже сердце в груди заболело от подскочившего пульса. — Дознаватель Аслан, отвечайте на поставленные вопросы. — Простите, ваша светлость. — Вы знали любовной связи между вашей дочерью Миленой и бывшей виконтессой Ваен? — Да, знал. И да, я относился к ней очень плохо. Моей дочери только исполнилось восемнадцать, она только месяц, как поступила в художественную академию, и едва не потеряла своё место из—за этих отношений. — То есть, вы желали виконтессе неприятностей, — это уже адвокат. И не спрашивает, а утверждает. Милош сделал вид, что ничего не слышал. — Это случилось четыре года назад, ваша светлость. Я никогда не желал обвиняемой ничего плохого. Я желал лишь прекращения этих отношений, так как моя дочь была ещё несовершеннолетней и не осознавала всех последствий своих действий. — Значит, вы утверждаете, что не пытались сводить личных счётов с бывшей виконтессой? — герцог не сделал замечания адвокату. Милош сглотнул. Неужели он всерьёз рассматривает… Нет, невозможно! Если его младшая окажется замарана этим делом… — Нет. — Ваша светлость, я протестую, — раздался резкий злой голос. Действительно, Бериза. Милош вздохнул и выровнял дыхание. Голос начальницы, как ни странно, помог ему. Вопросы ничего не значат. Это всего лишь попытка защиты оправдать Дайме. Что поделать, это их работа. Даже такая сволочь имеет право на защиту. — Граф Аслан был отстранён от следственной работы и работы с уликами через двое суток после осмотра первого тела. Даже если бы у него был умысел — и мы все знаем, что его не было, и свидетель не врёт! — он бы не смог повлиять на следствие. К тому же вы можете видеть показания полиграфа на вашем экране. Или думаете, граф сумел обмануть машину? — Техника не может читать мысли свидетеля, — возразил защитник. Милош не понимал, кому он принадлежит: мужчине или женщине. — Граф может искренне верить в то, что не собирался сводить счёты с моей подзащитной, но при этом предпринять действия, направленные на её ложное осуждение. — Вы предлагаете перефразировать вопрос? — спросил герцог Рамсес. — Я предлагаю критически отнестись к проделанной графом работе, — возразил адвокат. — Граф первым взялся за дело. Граф первым зафиксировал все основные улики в этом деле и допросил ваших ключевых свидетелей. Вам известно трепетное отношение графа к своим детям. Он мог, пусть и неосознанно, истолковать результаты дознания однобоко и исходя из своих интересов. — У меня не было интересов, — не выдержал Милош. — Моя дочь последний раз виделась с Даймой два года назад! — Однако существует переписка между ними, — возразил адвокат. — Не может быть! — Милош снова разволновался. Милена! Несносная девчонка! Неужели она не послушалась его и продолжила встречаться с Даймой?! — Ваша Светлость, — подала голос Бериза. — Я считаю, что это всё попытки затянуть суд. Милош Аслан работал ещё с тремя следователями, и вы их допросили. Они все показали, что свидетель Аслан был беспристрастен, и проделанная им работа заслуживает полного доверия. — Я принял к сведению ваши аргументы, — равнодушно объявил герцог Рамсес. Он взял у младшего судьи бумагу. — Полиграф утверждает, что граф Аслан не врёт. — Что я и говорила, — довольно прокаркала Бериза. — Светлейший герцог, я всё сказал. Показания и работа графа Милоша вызывает огромные сомнения. Я настаиваю, что он мог пустить следствие по ложному следу. — Однако это лишь ваши предположения. Где доказательства ненависти графа к обвиняемой? Где доказательства подделки улик? Их нет! — Я принял к сведению ваши аргументы, — оборвал Беризу герцог. — Граф Аслан, вы можете идти. — Благодарю вас, — Милош встал и спустился с помоста. Он старался смотреть только перед собой на дорожку из огоньков, но невольно скосил взгляд в сторону. Кресло с Дайме угадывалось в свете герба. На балконе мерцали в свете мониторов лица коллегии юристов. Чуть выше над ними, на технической ложе, где обычно стоял оператор записывающей техники, угадывалась странная перламутровая масса, которая словно светилась изнутри. Милош не успел разглядеть это странное явление. Робот вывел его из зала на другую сторону крыла, в просторную комнату внутри здания. С потолка падал мягкий жёлтый свет, стояли деревья в кадках и клетки с птицами, а на диванах расположились уже допрошенные свидетели. Милош сразу узнал Велтеса. Кетуда сидел на самом дальнем диване и выглядел маленьким и забитым. Милош подумал было подойти к нему, но сидящий недалеко от двери герцог Ареш перехватил его первым. — Милош! Ты тоже тут? — Светлейший, — он коротко поклонился герцогу, но Ареш схватил его за руку и крепко сжал. Милош почувствовал себя в железных тисках. — Ладно тебе, светлейший! Садись, старина! Милош послушно сел на диван рядом с герцогом. Старина? Да они с ним виделись четыре раза в жизни! Даже по меркам мафусаилов, они находились в очень дальних степенях родства: если Милош правильно помнил, его бабка была кузиной бабки Ареша… и всё. Есть ещё достаточно близкое родство через герцога Эйе, но Милош сомневался, что это считается. — Как Оленка? Точно, сестра. Ареш учился с Оленкой в навигационной школе, когда погиб Виктор, и ей пришлось вернуться в Киев для принятия обязанностей наследницы дома. Какие именно их связывали отношения, он не знал, да и знать не хотел. Это было уже давно. — Месяц назад была в полном здравии. Если судить по голосу, то в полном здравии и сейчас. — Она не в столице? — Дела дома. Мама вернулась домой для десятилетней проверки. — Точно. Совсем забыл. Она же наследница, ведь Виктор… умер, — на широком красивом лице Ареша появились несколько морщинок. Милош кивнул. Их общий старший брат и наследник дома, Виктор, погиб пятнадцать лет назад, глупо и нелепо. Хуже всего ту трагедию пережила Оленка. Не то, чтобы она была особенно близка со старшим братом. Искренне его любил разве что герцог Эйе. Но из—за смерти брата Оленке пришлось оставить флот в день, когда она должна была вступить на свой собственный корабль в качестве капитана. Мать была неумолима. Наследница должна вернуться в Киев и принять дела своего брата. Разговор у них с Арешем не клеился. Милош посочувствовал уходу его матери, тот зачем—то вспомнил про гибель его жены, к тому же перепутал её имя с именем старшей внучки герцогини Василины. Милош не стал его поправлять, но задумался о предлоге, чтобы отсесть. — Ты, говорят, вёл это дело. — Вёл — слишком громко сказано. После находки пятого трупа был отстранён — начальство сочло, что он не справляется. Прибывшая из Византия бригада, разумеется, разобралась с делом гораздо быстрее него, молодого и неопытного. А то, что отряд янычар и генеральный инспектор с полномочиями лично от Императрицы, открывали двери и развязывали языки несколько лучше, нежели скромная бляха какого—то там дознавателя, не имеет значения. Милош скупо улыбнулся Арешу. Он только несколько дней назад перестал переживать из—за такого пятна в своей биографии, а теперь ещё в это дело попытались впутать его дочь. — Чтобы посадить дорогую кузину твоих сил явно не хватило бы. Только без обид! — Разумеется! — Милош улыбнулся. — Я вообще оказался втянут в это дело случайно, был проездом в Алеппо. — Теперь интересно, какой приговор вынесет коллегия. — Смерть? — предположил Милош и прикусил язык. — А вас, светлейший, почему вызывали? Если это не секрет. — Не секрет. Мы были помолвлены с Даймой, когда была ещё жива моя матушка. Сам понимаешь, проклятое объединение домов. Если бы Магриб не был уже женат, мама бы и его заставила на ней жениться. Но помолвка… была разорвана по моей инициативе, так как изменились обстоятельства. Ещё до того, как я… Я не знал, что она… такая. Причина была другой. Теперь вот остаётся думать, чтобы со мной было, если бы мы всё—таки… соединились браком, — Ареш умолк. — Вряд ли бы она смогла скрывать свои преступления от вас, — заметил Милош. Молодому герцогу можно было только посочувствовать. Стань он супругом убийцы, герцогскую корону на голове ему удержать не удалось бы. Ареш развёл руками и странно улыбнулся. Милош только сейчас заметил, что лицо у герцога покрыто странными розовыми пятнами, а глаза влажно блестят. «Да он же пьян!» Милош пьяных не любил, особенно мафусаилов. Если выпивший Велтес вызывал в нём жалость пополам с брезгливостью, пьяный герцог пугал. Когда он успел выпить столько? Понятно дело, терран. Террану, чтобы напиться, нужно немного. А герцог? Кто знает, что ему взбредёт в голову? Милош поёрзал и оглянулся. Ему очень захотелось пересесть и как—то избавиться от общества приятеля сестры, но он не увидел ни одного знакомого лица, и не придумал ни одного уважительного предлога, чтобы оставить собеседника. — Даже если бы не прошло — чтобы я сделал? Этот брак был для того, чтобы объединить герцогства и не отдать Библ моей дорогой кузине Берри. А в таком браке мнение мужчины никого не волнует. Я бы сейчас проходил, как соучастник. И… Кто знает, что бы сказала ОНА… Ты видел ЕЁ? — Э, я не понимаю, про что вы, светлейший. — Там была Императрица, — тихо и возбуждённо прошептал Ареш. Мужчина наклонился к самому его уху. — Над коллегией. — Не видел, — Милош вспомнил технический балкон и расплывчатое мерцающее облако на нём. Что же это получается?.. И неплохо герцогу было бы всё же отодвинуться. Он сейчас упадёт на него! — Это была она, точно тебе говорю, — прошипел Ареш. От его дыхания пахло вином и чем—то кислым. — Она приходила на заседание совета торгового флота. У неё такой трон небольшой с пологом и ширмой. Точно тебе говорю, это она. — Не знаю, — пробормотал Милош. Получается, он видел Императрицу? Не на заседании Дивана, а просто так видел. Без аудиенции, без назначения, без официального объявления. Надо же… Нет, он, разумеется, очень рад увидеть свою владычицу. Хотя, по—хорошему, Милош слабо представлял себе, кто такая Императрица. Для студентов—юристов она была высшим источником закона в Империи и именем, которым они клялись вершить справедливый суд. Конечно, она их Великая мать, но в жизни Милоша больший вес имели люди, которые говорили от имени Императрицы… Он совсем запутался в своих мыслях. — Вот увидишь, ОНА решила вмешаться в это дело! — Возможно, — Милош невольно вспомнил все домыслы и сплетни об их повелительнице, которые слышал за свою жизнь. Официально Императрица была Императрицей, и это не требовало объяснения, пояснения или какого—то определения. Она одна такая, единственная, вечная и незаменимая. Неофициально чего только не говорили. И что на самом деле Императрица выдумка, а если она есть, то она либо стара, как герцогиня Василина, или вовсе давно умерла, а советники это скрывают, чтобы сохранить власть. И что кем бы не была Императрицы, в своём дворце она скорее пленница, чем самовластная хозяйка Империи, ведь она никуда не выходит, ничего не видит, ничего не знает. Милош невольно подумал, что в некоторых из крамольных мыслей смысл есть. Сколько раз он, сын герцогини, дворянин с местом в Диване, видел свою повелительницу? Один раз. Догадки Ареша не в счёт. Один раз! Дядя Рамсес, разумеется, видит её, если она существует, довольно часто. Но дядя Рамсес верховный судья и второй советник. Он один такой. Но видит ли он САМУ Императрицу? Есть ли кто—то за зелёными ширмами? Ареш наконец—то отодвинулся и замер на своём месте. Его взгляд словно остекленел. Милош воспользовался случаем и сбежал на несколько минут от него в туалет. Когда он вернулся в комнату ожидания, Ареш, к его огромному облегчению, доставал своими разговорами герцогиню Антиохийскую. Велтес дремал в дальнем кресле. Милош выбрал такое же, но в противоположном углу между клеткой и кадкой с огромным лимонником. Расчёт оказался верным, и больше его никто не трогал. На третий час ожидания Милош почувствовал, что проголодался, а его клыки чуть выступили из дёсен. Он невольно прижал язык к нижним зубам. Когда он пробудился, то почти полгода провёл на жидких кашах из—за постоянно прокушенного языка. Когда он в третий раз чуть не захлебнулся кровью прямо во время семейного завтрака, мать рассердилась и приставила к нему кетуда, чтобы тот кормил его с ложки, пока бестолковый сын не научится себя контролировать. Такого унижения, как в тот день, Милош больше никогда не испытывал. Разве что, когда читал официальную бумагу о причинах его отстранения от дела Даймы. Единственным, что теперь немного утешало, было зрелище разминающей ноги герцогини Иераклионской. Даже эта мраморная статуя не смогла изображать памятник самой себе на протяжении нескольких часов. Когда через отворившиеся двери в зал суда в комнату вошёл не новый допрошенный свидетель, а распорядитель суда, все немедленно оживились. — Слушания завершены. Свидетели могут быть свободны, ваши показания удовлетворили суд! Светлейший герцог Рамсес благодарит вас от имени Её Величества, — объявил чиновник. — Фу—ух, — радостно выдохнул Ареш. Последний час он бродил по комнате, как голодный тигр. Он радостно хлопнул себя по бёдрам. — Наконец—то! — Когда будет оглашён приговор? — Сегодня, ваша светлость. — Я могу присутствовать? — Разумеется, ваша светлость, если вы так пожелаете. — Пожелаю. — Тогда прошу подождать. Коллегия ещё не окончила работу. Пришлось посидеть ещё два часа. Кроме Милоша, в комнате ожидания остались только двое экспертов из медицинской академии и Ардед, кузен Даймы, офицер дворцовой гвардии. Янычар молча сидел на своём месте в полной форме, без маски, без оружия, с пустыми ладонями на коленях и неподвижным лицом. Милошу даже стало его немного жаль. Никому не пожелаешь, чтобы наследница твоего дома оказалась сумасшедшей преступницей. Теперь хорошо будет, если Императрица не потеряет доверие ко всему сирийскому дому. То, что братья и сёстры Дайме будут отстранены от наследования, Милош не сомневался. Вопрос был только в том, насколько будет велико недовольство Императрицы и затронет ли оно других родственников. Ему невольно вспомнились слова сестры Оленки, что глупая Дайме дала Рамсесу и Василине аргумент против своей матери, о котором те даже не смели мечтать. Сестрёнка как всегда была права. Когда небо на востоке начало светлеть, распорядитель наконец—то вышел и провёл ожидавших на балкон коллегии. Милош тихо встал позади юристов. Он поднял голову, чтобы увидеть Императрицу на техническом балкончике. Но вместо неё увидел всё то же мерцающее пятно. Ареш прав или нет? Кто знает, может быть, это просто обман зрения, а он видит какие—нибудь отражатели, фильтры или звукоулавливатели. Света в зале стало больше, из темноты показались место обвиняемой, кресло для свидетелей и стол судий. Они как раз выходили из совещательной комнаты и рассаживались по местам. Стоять остался только герцог Рамсес. — Именем нашей Великой Матери, Её Величества, Августы Владыки, я, верховный судья Империи Истинного Человечества, Рамсес, герцог Александрии и Синая, провозглашаю приговор. Милош украдкой зевнул. Ардед встал чуть в стороне от него. Янычар на голову возвышался над окружающими, и даже в темноте было видно напряжение на его лице. Герцог быстро протараторил имена присутствующих судий, адвоката и обвинителя, потом перешёл к списку доказанных преступлений. На лице старика была усталость. Приговор зачитывался по малой форме, но всё равно, перечисление преступных эпизодов и статей, которые были нарушены, заняло почти полчаса. — …Установлено, что во время совершения всех эпизодов приговорённая находилась в здравом уме и единственным мотивом для свершения всех эпизодов было лишь удовлетворение собственного тщеславия и развращённости, что признано обстоятельством, исключающим всякое снисхождение к обвиняемой. Милош с трудом сдержал рвущийся зевок. Зачем он остался? — На основании всего вышесказанного, по воле Её Величества, Императрицы Августы Владыки, подданная Дайма Ваен приговаривается к исключительной мере наказания — смертной казни на солнце. Зевок застрял в горле Милоша. Он едва не закашлялся. — Приговор окончательный, обжалование запрещено волей Императрицы, — Рамсес выдохнул, отпил воды и снова ясным звучным голосом объявил. — Приговор будет приведён в исполнение двадцать пятого числа пятого месяца этого года. Место исполнения — солнечная галерея верховного суда. Именем Императрицы, заседание окончено. Берлез, уведите приговорённую, — он захлопнул папку с приговором и сел в своё кресло. Юристы заговорили и встали со своих мест. Адвокат Даймы вскочила на ноги и склонилась к младшему судье. Рамсес тёр виски. Ардед резко развернулся и едва не снёс плечом Милоша. Он резко извинился, и выбежал через дверь так быстро, что Милош не успел ничего ответить. Внизу двое янычар подняли с кресла обвиняемой Дайму. Милош видел в темноте только очертания её фигуры и простую тюремную одежду без знаков различия. Она не сопротивлялась, не кричала, не взывала к милости Императрицы. Одним словом, не делала ничего такого, что полагалось бы делать обречённой на смерть. Ей уже всё равно? Или она онемела от ужаса? Может, считает, что мать добьётся для неё милости? Или не верит в приговор? Милош сглотнул и поднял взгляд на серое облако на техническом балконе. Кто—то включил часть светильников под потолком. Они только разгорались, и в их тусклом свете облако приняло более чёткие очертания. Милошу показалось, что он разглядел занавес из газовой ткани и столбики с опрокинутой луной. Неужели это действительно Императрица? — Граф Аслан, вы задерживаетесь, — разглядеть странное видение ему не дал распорядитель суда. Милош сморгнул, видение пропало. — Да, уже иду, — он кивнул и вышел. За окном галереи уже поднимался рассвет. Он невольно потянулся рукой за плечи, чтобы проверить, с ним ли его плащ. — Ваша одежда вас ждёт, — Распорядитель закрыл дверь зал электронным ключом и встал перед ней. — Спасибо, — Милош кивнул и направился к лестнице. Только теперь он заметил, что его руки мелко дрожат. Казнь на солнце! Это же… это… Когда последний раз мафусаила вообще казнили? Это исключительное наказание, лишь воля Императрицы… Солнце! Он зажмурился, досчитал до десяти и заставил себя выпрямиться. Да, казнь жестока. Но Дайме её заслужила. Это решение суда, это законы, это воля Императрицы. Это справедливо, в конце концов. Хотя, многие дворяне сочтут наказание за отнятые терранские жизни излишне жестоким. Это ведь всего лишь терране, скажут они. Наверняка, терране сами были виноваты… Милош досчитал до десяти, выровнял дыхание и поспешил к выходу. Ему следует пройти по улицам домой до того, как первые утренние лучи начнут пробиваться через башни восточного берега и садовые деревья. Не хватало ему ещё вернуться домой в ожогах.