A man by any other name

                    Первое, что замечает Чонгук — это то, что Чимин не в порядке.        Не то чтобы Пак ведёт себя как-то иначе… Но Чонгук знает своего хёна бо́льшую часть своей жизни, они живут и работают вместе вот уже несколько лет, находятся 24/7 рядом, так что Чонгук уверен в том, что что-то случилось. Чимин хорошо скрывает то, что остальным знать необязательно. Например, как ему больно или как он устал, ну или как ему грустно. И прямо сейчас старший скрывает всё из перечисленного. Чонгуку, может быть, не всегда удаётся прочитать что-то по взгляду Чимина, но сейчас он понимает это не по глазам.       Всякий раз, когда Чимина что-то тревожит, он начинает заниматься усерднее. Ну прям перегибает. Что бы они ни делали, хён делает всё возможное и невозможное, заставляя себя прыгать выше головы. Все парни трудолюбивы, но Чимин в этом превосходит всех, когда находится на грани отчаяния. Эту черту характера могут заметить только те, кто знает Пака очень хорошо.       В одиннадцать вечера парни решают закончить одну из самых тяжёлых тренировок за последнее время, но Чонгук совсем не удивляется, когда Чимин решает остаться и продолжить, поэтому остаётся тоже. В этом нет ничего необычного для них — им часто нравится доводить себя до изнеможения. И они всегда остаются после тренировки вдвоём, чтобы поработать ещё. Однако такого уже давно не было, и Чонгук чувствует некую неловкость, потому что всё уже не так, как раньше.       Чонгук машет остальным на прощание, а Чимин — нет. Он даже никак не реагирует, когда Тэхён обеспокоенно просит не давить на себя слишком сильно. Чимин включает песню, под которую они репетируют, и возвращается к тренировке, не обращая на Чонгука никакого внимания. Они тренируются в тишине, оттачивая движения, шаги, позы. Через некоторое время Чонгук привыкает к такой атмосфере.       Такое чувство, что их больше ничто не связывает, всё кажется странным и непривычным, а Чонгук просто продолжает синхронизировать свои движения с движениями старшего. У них хорошо получается работать вместе. Их тела словно одно целое, когда они танцуют, как и голоса, когда поют.       «Хорошо, у нас есть связь хотя бы в этом» — думает Чонгук.       Чимин не выполняет пугающую программу их хореографа полностью, как это любит делать Хоби-хён (за что Чонгук благодарен, на самом деле; Чимин и так уже пугает), но когда они тренируются только вдвоём, именно Пак берёт на себя инициативу и исправляет ошибки младшего.       Однако сейчас Чимин даже не смотрит в зеркало, следовательно, за возможными ошибками не следит тоже. Обычно он танцует с полной самоотдачей даже во время тренировки, показывая все эмоции, но на этот раз его как будто вообще нет в комнате. Пак делает всё возможное, но в его движениях нет ни огня, ни страсти… Как будто самого Чимина нет в том, что он делает. Чонгуку тяжело терпеть это.       — Хён, может быть… Сделаем перерыв?       Сначала Чонгуку кажется, что Чимин даже не слушает его, но после он думает, что старший, вероятно, всё слышит, но просто решает проигнорировать.       Чимин переходит к следующей части хореографии, его движения неестественны, совсем не плавны, как это бывает обычно. Выражение его лица непроницаемо, когда он говорит тихим голосом:       — Я не могу.       Чонгук не знает, что делать. Он стоит неподвижно, нервно сжимая и разжимая кулаки, беспокойство подступает к его горлу. Он не умеет говорить о чувствах. А вот старший умеет. И сейчас, вероятно, ими переполнен. И эти чувства его душат. Чимину больно.       Чон помнит, как Тэхён объяснял, что в такие моменты Пак всё скрывает, потому что не хочет, чтобы кто-то ещё был обременён его проблемами. Но Чимин — не обуза. Он лучший друг Чонгука. И младшему нужно что-то с этим сделать, потому что он не может терпеть, когда его хёну больно.       И он делает единственное, что приходит ему в голову — подходит ближе к Чимину, останавливает его на полушаге, обнимая руками со спины.       — Что? — Чимин останавливается и поворачивается в объятиях младшего. На его лице появляется удивление, а тело напрягается.       Чонгук просто обнимает Чимина за плечи и крепче прижимает к себе. Он чувствует момент, когда Чимин поддается этому. Тихий всхлип приглушается в его груди, а затем Чимин немного наваливается вперёд. Чонгук принимает на себя весь вес Чимина и притягивает его ближе к себе. Мозг работает в полную силу, подыскивая слова, чтобы утешить старшего. Что бы Тэ сказал своему соулмейту прямо сейчас? Что бы сказал Чимин, если бы на его месте был Тэхён? Паку всегда удаётся хорошо подбирать слова поддержки.        — Прости, Чонгук-и, я… — Чимин говорит, прижимаясь к его груди. Его тело дрожит в объятиях Чонгука.        — Тебе не за что извиняться. Я… Я тут, я рядом с тобой.       Правильные ли вещи он говорит? Чонгуку остаётся только надеяться, что да. Он чувствует, как Чимин обнимает его за талию, а пальцы крепко цепляются за толстовку. Чон хочет обнимать его здесь столько, сколько потребуется, лишь бы Чимин был в порядке и больше не страдал. Он хочет быть здесь, держать в своих объятиях старшего. Он хочет—       Чимин делает глубокий вдох и шагает назад, подальше от младшего. Руки Чонгука опускаются по бокам, а сам он смотрит, как Чимин вытирает слёзы краем рукава.        — Я такой отвратительный… — говорит Чимин, а его голос едва слышно.       — Ты не отвратительный, — быстро перечит ему Чонгук.       Чимин не такой. Он самый красивый человек, которого Чонгук когда-либо видел в своей жизни, и младшему больно, что Чимин этого не осознаёт. Пак издает тихий смешок. Этого достаточно, чтобы немного ослабить тревогу, разрывающую грудь Чонгука. Если он всё ещё может заставить старшего смеяться, может быть, может быть… Он всё ещё может как-то помочь ему?       — Я уродливо плачу, потный, мой макияж полностью размазан, и я весь в соплях. Я отвратителен, Куки.       «Для меня ты всё ещё прекрасен».       Чимин подходит к дивану в углу и, взяв пачку салфеток, садится на него. Чонгук присаживается рядом. Ему хочется быть хорошим другом. Он хочет спросить, что происходит, но Чимин опережает.        — Мы расстались, — говорит старший тихо.       Чонгук всё прекрасно слышит, но смысл теряется где-то в пространстве, не достигая сознания. Он тупо смотрит на Чимина, а сердцебиение лишь ускоряется.       — Что?       Чимин опускает взгляд и комкает салфетку в своих маленьких ладошках.        — Тэмин-хён порвал со мной.       — Он тебя бросил?       Только когда слова слетают с его губ, Чонгук понимает две вещи. Первая: его голос звучит безумно и слишком громко в пустом тренировочном зале. Вторая: он говорит какую-то хрень.       Чимин прячет лицо в ладонях и снова начинает плакать. Через секунду всё его тело сотрясается от этого, и Чонгуку кажется, что он вот-вот вылезет из кожи вон. Он больше не может сидеть спокойно и поднимается с дивана, слишком нервный и взвинченный, и начинает мерять шагами пространство перед Чимином, колеблясь.       — Может, мне стоит позвать Тэхёна, он знает, что делать—       Потому что сам он не знает. Он не тот друг, который нужен Чимину сейчас. Не тот друг, которого Чимин заслуживает.        — Нет… — Чимин едва выговаривает это, а после хватается своей рукой за рукав Чонгука и тянет младшего на себя. Чонгук подходит ближе и садится на диван. Пак легко прижимается к нему, а сердце Чонгука в этот момент бешено колотится.        — Чимин-хён, я… — Чонгук понятия не имеет, что он хочет сказать. Его мысли в беспорядке.       Чонгук заключает Чимина в объятия, чувствуя, будто попал в совершенно другое измерение реальности, потому что Чимин забирается к нему на колени, оседлав, и обнимает за шею, соприкасаясь лбами. Они так близко, слишком близко. Чимин не перестаёт плакать, а Чонгук сбит с толку, обеспокоен и подавлен.       — Просто… — Чимин опускает голову, прижимаясь к шее Чонгука. От тёплого дыхания у Чонгука кружится голова. Сейчас не время, но он ничего не может с этим поделать. У него на коленях Чимин. Это похоже на какой-то лихорадочный сон. Но прямо сейчас Чимин нуждается в нём. Как в друге.       Чонгук поднимает руку, чтобы погладить Чимина по волосам. Пак расслабляется рядом с младшим, что почему-то ощущается как нечто ужасное, потому что они никогда не были так чертовски близки. Чон чувствует всё тело Чимина и то, как они идеально подходят друг другу сейчас. Смотрятся прекрасно. Чонгук делает глубокий вдох.       Он использует приемы, которым научился, чтобы сосредоточиться, когда собирается выйти на сцену.       «Сейчас нельзя думать о себе и о своём смущении. Нужно думать о Чимине».       Внезапно Чонгук начинает испытывать сильную ненависть к Тэмину. Грёбаный ублюдок. Как он мог заполучить Чимина и потом вот так легко бросить? Чон делает вывод, что Тэмин просто придурок. Но почему-то он думает, что, если скажет об этом в слух, то это никак не поможет в данной ситуации и не успокоит Чимина.       — Ты… Расскажешь мне, что случилось?       Чимин молчит так долго, что Чонгуку начинает казаться, что ему не ответят.       — Он сказал, что я влюблён в другого человека.       Чонгук закрывает глаза, почувствовав головокружение. На секунду ему кажется, что он смотрит в бездну. В груди болит так сильно, что трудно удерживать Чимина. Чон заставляет себя вернуться в настоящее. Сейчас ему нужно утешить хёна, а не разбираться с тем, что, чёрт возьми, происходит с ним самим. Он боится спрашивать, потому что на самом деле не хочет знать, но ему нужно это сделать. Так поступают друзья. Они задают вопросы, если им не всё равно.       — Почему… Почему он так сказал?       — Я- Он… Он просто сказал это и всё. Он сказал, что я не влюблён в него, потому что уже влюблён в кого-то другого. Поэтому он порвал со мной, пока всё не зашло слишком далеко.       Чонгуку приходится сдерживать себя, чтобы не задрожать или не заплакать. Или всё вместе. Да, определённо всё вместе. Позже. Он поплачет позже. Ему удаётся удерживать руку в волосах Чимина. Он не хочет знать, в кого там влюблён Чимин. Правда не хочет. Чонгуку кажется, что он не сможет это вынести. Если Чимин и правда влюблён в кого-то другого, он этого не переживёт.       — Это не имеет значения, — бормочет Чимин через некоторое время.       — Это важно. Это—, Чонгук даже не знает, какие слова подобрать. — Ты… Ты влюблён в кого-то другого, Чимин-хён?       Чимин поднимает голову. Он выглядит таким великолепным и грустным одновременно.       — Я… — начинает он, но не смотрит на Чонгука, когда отвечает. Он смотрит куда-то поверх плеча младшего. — Когда я был с Тэмином, я серьёзно относился к нашим отношениям. Однако чувства к другому… Мы просто не можем быть вместе.       Чонгук действительно не знает, что хуже: знать, что Чимин действительно влюблён в кого-то другого, но отказался от этого человека, или знать наверняка, что у него нет никаких шансов с Чимином вообще. Никогда не было и не будет. Им одинаково больно. Что, конечно, ужасно. Но Чонгуку хочется спросить кое-что, что, вероятно, причинит ему ещё больше боли.       — Откуда ты знаешь, хён? — он выдавливает слова кое-как, ненавидя себя за это. — Ты пробовал быть с ним? С этим человеком? Может быть… — он не может заставить себя закончить, так как чувствует, что его вот-вот стошнит.       Чимин поднимает взгляд. В его красных, но всё ещё до безумия красивых глазах стоят слёзы. И смотрит он прямо на Чонгука.       — Я не могу, Чонгук-и. Он слишком важен для меня. Я не могу всё испортить.       Чонгук чувствует себя так, словно его раскололи на части. Он понятия не имеет, какое у него сейчас выражение лица, но Чимин смотрит на него таким взглядом, прочитать который невозможно.       — Мне очень жаль, — Чонгук прислушивается к своему собственному голосу, который, казалось бы, доносится откуда-то издалека.        Чимин одаривает его лёгкой, но грустной улыбкой.       — Со мной всё будет в порядке. У меня есть всё, что мне нужно, — говорит Чимин.       И Чонгук немного умирает. Он не знает, о нём это или обо всех мемберах. Он больше ничего не знает, но в этот момент кажется, что Чимин говорит о нём, только о нём.       И это еще больше путает Чонгука. Он больше не может быть так близко к Чимину. Это его просто убьёт. Но, независимо от того, насколько сильную боль это причиняет, он всё равно сделает все, чтобы заставить Чимина снова улыбаться.