Тер-психора

       С этим местом определённо что-то не так, и это заметили не они одни. Здесь почти ничему не удивляются, даже когда сюда каким-то образом попали необратимые титаны. "Старики" или, может, "ветераны" этого мира с шутками, часто сползая на другие темы, придумывали, как победить обратимых титанов, в шее которых сидели их немногочисленные противники, такие как некий Саске или Соске, слепой негр со своеобразной справедливостью, понятной лишь ему одному и какой-то монстр, "модифицирующий" своё тело в титаническое.        Здесь не удивляются, что у кого-то имеются способности. У кого-то контракт с неведомой силой, у кого-то с неведомой зверюшкой, кто-то способен выходить из тела и сражаться. Кто-то использует магию, а кто-то силу своей души, называя это магией. В общем, здесь очень много разношёрстного народа, и с некоторыми можно найти общий язык, особенно, если вы преследуете похожие цели.        Здесь не удивляются каким-то наручникам, которые все зовут цепями. Обычно они серебряные, но иногда попадаются и другие, не столь известные. Основная их задача состоит в том, чтобы крепко и навсегда связать двоих на духовном, энергетическом уровне: что чувствуешь то же, что чувствует второй, можешь понять его переживания, даже пользоваться силой друг друга, если таковая имеется. Отличие состоит в том, как они будут исчезать.        Именно с такими цепями проснулись Бертольд и Имир после пьянки в честь победы над титанами и свадеб четырёх сослуживцев - Анни с Армином и Микасы с Леви.        Бертольд проснулся с жутким похмельем. В глаза били лучи солнца, казалось, что веки налились свинцом. Парень был бы рад сейчас своей силе титана, но, увы, он утратил её вскоре после прибытия в этот мир, получив взамен контракт с похожими способностями, что были у его титана.        Бертольд помнил, что возле его футона была припасённая им же бутылка с водой. Он принялся вслепую ощупывать пол возле себя, но вместо спасительной влаги, его рука нащупала возле себя нечто мягкое и тёплое, "благоухающее" перегаром не хуже самого Берта. Он вздрогнул, но тут же замер, боясь разбудить спящего рядом человека. Перед закрытыми глазами предстала Анни Леонхард. Бертольд представлял, что она такая маленькая и хрупкая лежит рядом и льнётся к нему, положив голову на его грудь, а он прижимает её к себе, укрывая от этого мира. Но когда на его плечо легла ладонь с огрубевшими мозолями, в голову закрались пугающие мысли. Берт осторожно разлепил глаза и, щурясь от ярких солнечных лучей, осмотрел комнату. В полуметре от него спали Райнер и Берик. Райнер лежал на боку спиной к нему, изредка всхрапывая, а Берик - на спине в позе звезды. По полу были раскиданы немногочисленные предметы одежды, такие как его рубашка с оторванными пуговицами, его брюки, какие-то бриджи и чёрный бюстгальтер с оторванной бретелькой. Рядом кто-то засопел и закинул на него загорелую ногу. "Если нас сцепят этой дрянью, будешь на спине меня таскать" - прозвучал в голове Берта знакомый до скрежета зубов голос с хрипотцой.        Бертольд опять вздрогнул и медленно повернул голову к лежащей рядом девушке. Его худшие опасения подтвердились - рядом спала Имир в длинной майке задранной аж до груди, обнажающей плоский живот, стройные тренированные ноги и чёрные трусы в комплект к лежащему неподалёку бюстгальтеру. "Неужто подготовилась к такому повороту?" - промелькнула шальная мысль в его, Бертольда, голове. Он где-то слышал, что если на девушке бюстгальтер и трусы с одного комплекта, значит, это она решила, что сегодня будет секс. Но к Имир это было неприменимо по той простой причине, что она не была типичной девушкой, да и парни её не волновали.        На её левой руке красовался серебряный браслет с тянущейся к его правой руке цепью. Берт вскрикнул и тут же получил удар под дых, а Имир что-то пробурчала, что хочет спать.        Повторное пробуждение Бертольда сопровождалось жуткой болью по всему телу, особенно сильно болело лицо. Имир всё так же спала рядом, положив голову ему на плечо. Берт аккуратно, чтобы не побеспокоить спящую фурию, приподнялся и принялся тихо одеваться. Рубашку пришлось одолжить у Берика, хоть и без спроса, надеясь, что друг не обидится. Оглянувшись на всё ещё спящую бестию, Колосс с ужасом подумал о том, что придётся одевать и её - неизвестно, когда та проснётся, а ему уже хотелось есть и перебить "сушняки". Осторожно одевая на Имир лежащие неподалёку бриджи, он заметил на её боках жёлтые, почти сошедшие синяки, словно, кто-то с силой держал её за талию. Бертольда снова пробил пот, а руки дрогнули, что он несильно ущипнул девушку за живот, когда застёгивал пуговицу на бриджах. Имир что-то пробурчала, и Берт уже собирался писать завещание, но танцующий титан продолжала спать. Загнав ногой порванный предмет белья куда-то в угол, Бертольд вышел из комнаты с висящей на его спине Имир.        На первом этаже уже было большинство. Кто-то пил рассол, кто-то был полон сил и энергии, но всё же народ был в хорошем расположении духа. Все, кроме самого Бертольда и подрывника из мафии, что был влюблён в замужнюю скандинавскую девушку с серебристыми волосами и звал Анни в мафию, чтобы не пропадал её потенциал. И причина кислого настроения была похожа - их обоих сцепили не с теми девушками, в которых они влюблены. Тяжко вздохнув, Берт прошёл к столу, взять рассол, чтобы "загасить" похмелье.        Народ, по-обыкновению, начал шутить над кислыми парнями, пуская свои плоские шуточки про жаркую ночку со сцепленной девушкой. Им и в голову не могло прийти, что их могли просто сцепить, не прибегая к половому акту. Насколько Бертольд помнил, блондинка Гранц рассказывал**, что здесь частенько просто сцепляли без каких-либо последствий. Тупые шуточки напрягали, и даже больше, чем свадьба Анни с Армином и сидящая на спине Имир. А потом Берту начало казаться, что скоро убийца Берика пересядет ему на шею, свесит ноги и будет командовать каждым его шагом и вдохом. Да, она нашла душу Берика здесь и вернула его им, но тогда больше десяти лет назад она убила его. - Ты же засадил ей хорошенько? - голос Райнера рывком выдернул Бертольда из размышлений. - Что, прости? - не понял Колосс. - Ну, Имир, - пояснил друг. - Если ты обрюхатишь её, Хистория будет моей.        Берт не сразу понял, как так вышло, но через пару мгновений Райнер уже лежал в другом конце дома. - Неплохо, каланча, - усмехнулась Имир в самое его ухо, перехватываясь поудобнее, что теперь её горячее дыхание обжигало ему шею, плечо, ключицу. Или это Берту так казалось? - Когда ты уснёшь, я придушу тебя, - на полном серьёзе предупредил Бертольд девушку. - Да, ну? - Имир почти оскалилась. И если раньше его этот её оскал напугал бы до чёртиков, то сейчас ему просто хотелось немного тишины. И ему отчасти её предоставили - вырубив Имир.        Водрузив танцующего титана на диван, Берт сел рядом, обхватив руками колени, что стал походить на этакого нескладного Буратино или марионетку.        Смешки продолжались. Почти каждый считал своим долгом поржать и поприкалываться над сцепленными. И если Берту не составляло особенного труда игнорировать, то тому подрывнику-мафиози это было очень сложно в силу характера, и, когда кто-то особенно "умный" и "тактичный" отпускал в его сторону сильно обидную "шутку", то он просто подрывал предметы одежды или пространство рядом. И Бертольд завидовал. Завидовал, что Хаято - кажется, так зовут парня - несмотря ни на что не сдавался и не отступал от мечты, любви, а ему, Бертольду, просто не хватало смелости, грубости. А ведь у них почти похожая ситуация: у Хаято тоже большая любовь к тихой хрупкой, но, по-своему, опасной девушке. Только у подрывника она не бросает через бедро и не пугает взглядом. Но зато Берту повезло с соперником - не бьётся током и не душит леской или проволокой, но может придумать такой план, что ты, сам того не понимая, будешь по нему действовать, ведь этот сопляк-блондинка хорошо шевелит мозгами и всё подмечает.        Выйдя со "спящей" Имир на плече, Бертольд решил прогуляться по городу, освежить голову и подумать. Перехватил "ношу", обеими руками, прижал к груди, изредка представляя на месте Имир Анни. Он просто не мог понять, что Анни, его маленькая Анни, могла найти в Армине Арлерте. Она всегда говорила, что она хрупкая и беззащитная девушка, но с Арлертом она никогда не будет хрупкой и беззащитной, ведь его всегда придётся защищать и оберегать. А ещё этот сопляк без раздумий и сожалений повёл её тогда в ловушку, предал и заставил страдать. А она ушла к нему, даже нашла ему учителя-бойца, что не щадит противников и учеников, но никогда не добивает обессиленного. А ещё Бертольд слышал от Райнера, что Арлерт сейчас не так прост. - Эй, - почти шёпотом позвала Имир. - Ты чего? Из-за Леонхард? - Всё в порядке, - спокойно ответил Колосс немного севшим голосом.        Имир помнила. Помнила, сколько выпила и с кем. Помнила, кто и в какой момент вырубился мордой в салат. Помнила, что Армин спорил с подрывником-мафиози насчёт вступления Анни в мафию, и Армин был слишком смелым для себя. Помнила, что пиво было паршивое, поэтому она выпила лишь полбутылки, благополучно сбагрив остальное этой каланче. А ещё её весь вечер дёргали танцевать - в большей степени, поговорить во время танца, не сильно боясь быть подслушанными, но находились и просто зануды, что звали просто дрыгать конечностями. К удивлению Имир, на помощь в отшивании назойливых поклонников или дрыгунов приходили или Райнер, или Бертольд. Каланча просто садился рядом, вымученно улыбаясь, и молчал, а дуболом начинал говорить про Кристу, иногда выводя Имир на импровизированный танцпол. Этому придурку не понять, что Кристы уже нет, есть лишь Хистория, но даже Имир пока не в курсе, какая она, Хистория Райс.        Имир помнила, что вчера кто-то постоянно был рядом, словно тень или ангел-хранитель. Ходил по пятам, и за стол, и на танцульки. В голове был туман, тело - ватное, а язык и ноги заплетались, причём если ноги заплетались сами, то язык - с чужим языком. Чёртова рубашка отказывалась расстёгиваться, и Имир с силой дёрнула её с мужских (!?) плеч. Большие сильные руки сжимали её бёдра, впиваясь в кожу до синяков.        Имир противна эта связь посредством серебряных цепей, противен Бертольд Фубар*, противно это измерение. Настолько противно, что Имир с удовольствием блеванула бы. Или не только из-за этого?