Самый обычный день для всех. Всех, кроме Дазая. Молодой человек, который выбивался из толпы высоким ростом, прекрасными, темными волосами и завораживающими глазами. Эти глаза. На первый взгляд просто стекляшки, с лёгким красноватым оттенком крови, но на деле …на деле эти стёклышки скрывают за собой море боли и страданий, которые испытал суицидник.
—Беги Дазай! Беги без оглядки! — слышен резкий, оборвавшийся голос матери. Мальчик бежит подальше, не оглядывается, как ему велели. Бежит, куда глаза глядят. Ноги болят, на улице жутко холодно. Сегодня день рождение Осаму. Ему исполняется семь лет. А вместе с этим умерли его родители. Мальчик, отбежав к старому переулку, посмотрел на свой дом из-за угла. Дом сложился, словно карточный. Вокруг был пепел и упавшие со второго этажа доски. Вокруг стояли машины скорой помощи, пожарные и милиция. Случился пожар. Простой несчастный случай, который забрал жизни родителей маленького мальчика. Душа была чиста, до этого момента. Зрачки мальчишки сузились, когда он видел, как выносили трупы. Родителей не смогли спасти. Только после этих мучительных минут всматривания в никуда, ожоги, которые покрывали большую часть рук и ног мальчика, отдались глухой, но при этом острой болью. На дворе было лето, должно быть тепло. Но ночью, а именно сейчас она и была, холод пробирал до костей. А в холодном переулке лежал маленький мальчик, в одних только футболке и шортах. Лежал, сложившись комком, боясь пошевелится. Пытаясь удержать тепло собственного тела. Накатывалась пелена слез. Пришло осознание только сейчас - он остался один, ему некуда идти, он на улице без питания и одежды. Он умрет.
Мальчик не хотел в детский дом. Уж лучше он умрет от голода, чем его возьмёт какая-то другая семья.
Звуки постепенно утихали, машины уехали, оставив сгоревший дом достаивать свое. Ночь — время Портовой Мафии. Дазай лишь помнит как кто-то взял его на руки. Не было сил и глаз открыть, так что он спокойно прижался к крепкой груди. Ему было все равно кто это, зачем он взял его, как он выглядел. Руки человека были настолько тёплыми, что ему было все равно.
Как оказалось это был Мори. Мори Огай. Именно с этого момента жизнь Дазая была известна, как жизнь убийцы. Безжалостного, безпощадного, безэмоционального. Сколько раз Дазай резал себе все тело, оставляя алые полосы под плотными слоями бинтов? Сколько раз он пытался покончить жизнь самоубийством даже в столь малом возрасте? Сколько раз захлебывался в слезах по ночам? Ответа нет..
Прошлое вновь нахлынуло. Он другой человек. От прошлого Дазая ничего не осталось. Хотя, все же осталось. Попытки суицида и самоувечья. От этого парень отказаться не в силах. Вновь он сидел за рабочим местом и о чем-то весело болтал с Ацуши. Все без исключения знали, что Осаму отлично может скрывать свои чувства за маской веселья и радости, но сейчас - все откровенно беспокоились за него. Сейчас все сотрудники видели, с ним не все в порядке. Йосано забеспокоилась первой. Она сразу заметила не здорово бледную кожу, тусклые глаза, натянутую улыбку и впалые щеки, которые открывали острые кости скул. Она врач — ей виднее.
Правда все молчали.
Осаму продолжал о чем-то болтать с Ацуши, изредка притрагиваясь к своему кофе.
— Дазай-сан, а у вас все нормально? — Накаджима сказал так, ненавязчиво. Случайно, так сказать. Дазай в миг замолк, хотя секунду назад о чем-то смеялся.
— Ацуши-кун, с чего ты взял, что все может быть плохо? Я чувствую себя как никогда отлично! — Осаму вскинул руки. На лицо еле натягивалась тошнотворная улыбка. Бесит. Несколько раз сотрудники замечали, как он ходит или встаёт - слегка шатается, держась за стены или стол. Ноги будто не держат его. Эта фраза начала беспокоить тигра ещё сильнее.
— Дазай-сан, вы ели сегодня что-нибудь? — Белокурый отчаянно пытался разузнать нужную информацию. Он несколько раз наблюдал. Нет, даже не несколько. Больше трёх месяцев он наблюдал, как Дазай во время обеда уходит на крышу и просто сидит там. За весь день он от силы ест пару печенек с шоколадом, тут же запивая их горьким кофе. И все. Накаджима сомневался, что он ест дома. Что ужинает, а только потом ложится спать. Он был уверен — он не ест. Совсем. В последнее время под глазами стали совсем черными круги, а сам он часто просил открывать окно, мол, ему плохо. Дазай мог говорить так и в шутку, заставляя всех сотрудников мёрзнуть от холодного ветра. Но его внешность говорила об обратном.
Ему нужна помощь. С тех самых времён, как только Мори забрал его. Ему нужна психологическая помощь. Ему нужно это. Он больше не может страдать от своих психологических травм. Их множество, только большая часть прячется глубоко внутри парня. Сам он где-то глубоко внутри, сам Дазай уже не знает кто он. Кем являлся и кем является. Зачем он нужен в этой жизни и почему ещё жив.
Море вопросов застилали его под покровом ночи.
Вот с того разговора прошла неделя. Агенство выполнило большую часть работы, а значит заслужили отдых. Было работать ещё труднее, ведь с закрытыми окнами, когда на улице ветер, было невыносимо жарко. Как только окна открывались, то становилось жутко холодно. А кондиционер сломался ещё неделю назад, как на зло. Ещё один злосчастный день пал на годовщину смерти родителей Осаму. Сегодня ему должно было исполнятся двадцать три года.
Парень прошел по лестнице, дёргая ручку нужной двери. Двери, которая скрывала за собой офис. Шатен зашёл в помещение. Как всегда немного шатался. На его удивление была смертная тишина. Никого не было. Вроде сегодня не выходной, но тогда где все? Дазай прошёлся чуть дальше. Из-за поворота показался Ацуши, а там и все остальные.
—С днём Рождения, Дазай! — Все крикнули его имя. На лицах сотрудников были улыбки, ну кроме Куникиды и Фукудзавы. Конечно. Они два серьезных перца, что с них взять. Шатен сделал шаг назад, но после удивлённо раскрыл глаза и спросил, так ненавящево. Голос оказался хриплым, будто голосовые связки совсем осели.
—Вы чего, ребят? Что за праздник? — Парень неловко пробежался взглядом по всем людям. Нет. Точно. У него сегодня день рождения, как он мог забыть про этот ужасный день?
—Дазай, у тебя день рождения. Забыл что ли? Тебе исполняется двадцать три, поздравляю- Ацуши тороторил, держа в руках торт. Шатен ещё некоторое время постоял, оглядывая всех. Таким неодобрительным и стеклянным взглядом. Словно он кукла без души. Хотя, ее у него и нет. А если есть, то его душа давно потонула во тьме. Раздробилась на маленькие кусочки и осела где-то в сердце. Шатен недовольно потёр переносицу, после чего прошел к окну, возле своего рабочего места.
Форточка открылась, а в руках показалась пачка недорогих сигарет. Осаму зажал одну палочку меж зубов, ища зажигалку в карманах бежевого пальто.
Сотрудники нервно переглянулись, поставили вещи на общий стол и разошлись по своим делам. Может он не в духе сегодня. Хотя должен быть рад.
Казалось, Осаму дергало. Было такое чувство, что он принимал что-то запрещённое. Он стоял и дрожал, пока руки находили зажигалку. Он и в правду выглядел, как мертвая кукла у которой билось сердце. Правда никто не знал, что у этой куклы сердце давно не бьётся. Каждый вечер, приходя домой, противная улыбка спадает с лица. Холодное лезвие проходится по тонким рукам. Бледная кожа принемает ещё более бледный оттенок в темном доме. Растрёпанные волосы, высохшие губы, которые уже пропитались привкусом сигаретного дыма и горьких слез. Ему уже ничего не поможет.
Наверное, через минут пять из кармана вынырнула рука с зажигалкой. Наконец-то! Парень быстро нажимал на кнопку, дабы добиться лёгкого огонька, который вскоре получил. Вот дрожащие пальцы вновь кинули зажигалку в глубокий карман пальто, а кончик сигареты начал дымится, отпуская шмотки белого дыма в открытое окно. Парень затянулся. Тут же потемнело в глазах. Он слишком ослаблен. Вся эта голодовка, все эти слезы на пользу не идут. Казалось, шатен начал задыхтся. В звенящей тишине офиса послышался сдавленный хрип. Парень стоял на полу-согнутых ногах, держа в руках сигарету. Большая часть сначала оглянулась на него, а после и на дверь, которая отворилась с ноги ударяясь о стену. Чуя.
—Эй, Даз- ДАЗАЙ! — Накахара зашёл именно в тот момент когда Осаму выронил сигарету, а его тело без сознания упало на холодный пол. Люди сначала и не сообразили, что произошло. Как-то в одну секунду дверь распахнулась, и в эту же секунду Дазай пал на пол, заливаясь в приступе обессиленного кашля.
Чуя помчался к нему, быстро преодолевая офис. Рыжик подхватил голову бывшего мафиози тонкими руками, кладя себе на колени. Зубами стянув перчатку Чуя накрыл рукой шею Осаму. Вроде не умер. Пульс есть. Кожа…она такая ледяная, такая бледная…
—Что с ним случилось?! — Накахара яростно воскликнул, оборачиваясь на хозяев данной территории.
—Я…мы не знаем, Чуя-сан- первым голос подал Тигр.
—Черт с вами, не на что негодные. Дазай! Осаму, блядская ты скумбрия, глаза открой! — Рыжик слегка подбивал парня по щекам, но только потом его взгляд спустился ниже. Он такой худой…острые ключицы, пальцы, суставы которые были слишком хорошо видны сквозь мертвенно-бледную кожу.
—Ублюдок…-
—Я тоже тебя люблю, Чу-у-я- Осаму хмыкнул, приоткрывая глаза.
Все смотрели озадаченно, не понимая, что происходит.
— Замолчи, идиот…как тебя там, Куникида, звони в скорую. — Чуя бросил взгляд злых голубых глаз на напарника Осаму. Тот спокойно опустил голову, когда его начали гладить по мягким кудрям.
—Осаму, когда ты жрал в последний раз, а? — Тихий шепот вновь заставил открыть глаза, а после подумать и наконец ответить.
—Месяца три назад. Все остальное время я питаюсь кофе и печеньем! — Осаму посмеялся, насколько мог в такой ситуации.
—Придурок, хватит скрывать себя этой тошнотворной улыбкой. Я то знаю что ты реветь хочешь и что тебе чертовски плохо…- Голубые глаза потускнели, а их застелила пелена слез. —Идиот. — последнее что прошептал Чуя, закрывая свои глаза рукой. По щеке протекла дорожка слезы, светясь на утреннем солнце…
***
—Дазай, прости, я сегодня поздно…я принес твои любимые лилии… Как ты тут? —
—Прошел уже год с твоей смерти. Все так поменялось вокруг… Мне так плохо без тебя…- Рыжий парень сел у надгробной плиты, на которой висел бежевый плащ, рядом лежал единственный букет белых лилий, а на самом камне было высеченно имя…
Дазай Осаму
Но Чуя не печалился…на фотографии, которую теперь украшает траурная лента, Дазай смеется…это ведь то, чего он так страстно желал все эти годы? Смерть. Нет. На эту голодовку была другая причина…
