F.A.T.

— Очако, ты ни в чем не виновата! — Тсу протянула подруге чашку чая, слабо улыбаясь. — Вот-вот, — поддакнула Мина и положила ладонь на плечо одноклассницы, из-за чего та инстинктивно дернулась, пытаясь избежать контакта. — Все в порядке. С нами был Тодороки, Айзава-сенсей. Пожалуйста, не вини себя, — Момо присела в соседнее кресло и внимательно всмотрелась в изможденное лицо Урараки, — тренировки с Гипо — одни из самых сложных. Сейчас он ведет у третьего курса, и все сказали, что это ужас. Слова девчонок далеким эхом отзывались в голове шатенки. После того, как она очнулась в больничном крыле, она больше не смогла сомкнуть глаз. С тех пор уже прошло три дня. Весь окружающий мир был словно отделен от нее стенами из ваты, через которые лишь слабо проходил солнечный свет и звуки. Очако помнила все: то чувство злости, что выросло в ее груди во сто крат, то желание отмщения. Но самым страшным была жажда крови. Она пульсировала в ее горле, иссушая, затуманивая разум. И лишь одна мысль об этом вызывала взрыв острой боли в висках. — Я вас чуть не убила… — глухо отозвалась девушка и отвернулась. Ей было стыдно смотреть в глаза всему классу, стыдно появляться на занятиях, стыдно за то, что она выжила. Она стыдилась своей сущности и своего существования. Временами ей казалось, что лучше бы ее просто не было. Ей даже хотелось бы поменяться причудами с Хагакуре, чтобы стать невидимой и просто исчезнуть. Но, к сожалению, это было невозможно. И она продолжала бледной тенью ежедневную рутину, сторонясь своих товарищей. Хотя могла ли она теперь их называть так? На несколько минут она стала ничем не лучше Лиги Злодеев: Даби, Тоги, Твайса, Шигараки… И если тогда, при похищении, Бакуго проявил стойкость характера и даже мускулом не пошевелил, чтобы к ним присоединиться, то она своими действиями подвергла весь 1А опасности. — Не говори так, — жалобно взвыла Тору, — я боюсь представить что было бы, если бы под гипноз попал Тодороки. Или Бакуго. Или Мидория. Это был бы ад! — А ведь Тодороки выпала карточка злодея, — нахмурилась Яомомо, — так что мы легко отделались. Урарака мотнула головой и наконец-то приняла из рук Тсую чашку. Осторожно встав с кресла, она тихо пробормотала: — Я пойду к себе, мне нужно побыть одной, — и молча удалилась из общей гостиной. — Да уж, с Очако-чан все совсем плохо, — поджала губы Фроппи и села на освободившееся место, — ее это так сильно потрясло, бедная… — Да кто бы из нас хотел быть на ее месте, — пожала плечами Кьека, — думаю, никто. Она и до этого ходила какая-то хмурая, она все-таки выбилась в первую десятку по успеваемости. Мало спала, много училась… — Да и еще стресс с этими допами, — подхватила Яойорозу, — она совсем зачахла. Похудела так сильно, бледная. — И что же нам с этим делать? Может получится как-то ее хоть немного взбодрить? Может чем-то порадовать? — Мина скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на подруг, — только вот как? Мидорию ей с ленточкой на груди отправить? Остальные сдавленно хихикнули, дружно представив это нелепое зрелище. — Нет, она в последнее время сторонится Мидорию-куна почему-то, — Тсую подперла ладонями голову и прикрыла глаза, — от угощений Сато тоже отказывается. Бакуго-кун что-то бубнил про пробежки до болезни, но сейчас ей дополнительный спорт только навредит. Может что-то еще? — Бакуго? — удивленно подняла бровь Джиро, — а, хотя да, он же тут самая ранняя пташка, не удивлена, что он заметил. Видимо, она возвращалась как раз в то время, когда он уже не спал. Идей как-то толковых больше никак не находилось, генерировались только мысли, одна абсурднее другой. И сколько бы ни пытались, девушки так и не смогли решить, что делать дальше. Поставленные в тупик, они вновь взялись за учебники и попытались сосредоточиться на свежем задании от Мика.

***

Ни в чем не виновата. Да как же. Триста раз. Урарака сотни раз прокручивала в голове слова друзей, и от них становилось все более и более тошно. Ей хотелось кричать только от одной мысли, что она попыталась сделать им больно, что вместо того, чтобы защищать, быть героем для героев, она практически перешагнула черту добра и зла. И от этого было так больно, что было невозможно сомкнуть глаз, что тусклый свет лампочки вызывал острую резь в глазах. Она не могла спать. Она не хотела спать. Она не могла позволить себе уснуть, ведь знала, что во сне это все повторится чудовищным круговоротом, который будет лишь глубже затягивать ее во тьму. Лучше было оставаться в сознании. В той пустоте, которую она создала для самой себя. Оставаться в общежитии было невыносимо. Быстро надев юбку, водолазку и легкую потертую куртку, девушка распахнула окно и, облегчив себя, вылетела на улицу. Спустившись на землю, она достала из небольшой сумочки пачку сигарет и побрела за пределы учебного центра Юэй. Очако не знала, что она не осталась незамеченной — все те метры, что она шла до забора, ее спину прожигал взгляд одного из одноклассников, который метался, не решаясь ее остановить. Заметив зажженную сигарету в руке девушки, Кацуки зло сжал кулаки и вышел на улицу, вслед за девчонкой. Урарака медленно брела по улицам, разглядывая редких прохожих. Вот шла парочка, которая тихо смеялась о чем-то и ела соломку Poke, возле одного из заборов стояла очаровательная седовласая бабушка и эмоционально отчитывала своего внука. Штанишки мальчугана были порваны на коленях, а ладони рассечены. Храбрясь, он не хныкал, а лишь сдерживал наворачивающиеся слезы и кивал, внимательно выслушивая нравоучения. С противоположной стороны улицы была изакая, из которой вывалилась группа офисных работников в костюмах-двойках. У некоторых были расстегнуты и измяты пиджаки, у других — галстуки были сдвинуты набок или развязаны. Они закуривали у выхода и о чем-то громко спорили, время от времени прерываясь на оглушительный пьяный хохот. Город бурлил в своем традиционном водовороте судеб, в своем привычном вечернем галдеже. Но студентка чувствовала себя оторванной от этой суетливой жизни, словно находилась в параллельном измерении и была всего лишь призраком, что бесцельно бродил по улицам. И сейчас ее уже не беспокоило то, что она не могла никак взаимодействовать с другими, ей было уже все равно. Она позволяла дрожащим ногам вести себя подальше от кампуса, даже не задумываясь о том, что у нее с собой нет денег, что через пару часов закроется метро и она не сможет вернуться. Сейчас это не имело никакого смысла. Если бы была зима — девушка охотно укрылась бы снегом, как одеялом, и позволила себе замерзнуть до смерти. Но к ее великому разочарованию от ханами их отделяли всего лишь жалкие две недели и было уже слишком тепло для такой нелепой гибели. Внезапно ей преградили путь два подвыпивших университетских студента, по крайней мере они выглядели именно так. Одному из них было на вид лет двадцать, высокий, худощавый и светловолосый. От его дыхания так разило спиртом, что было тяжело дышать в радиусе метра. Вторым же был молодой мужчина лет двадцати трех-пяти, коренастый, темноволосый. Волос на нем было намного больше, чем на обычных людях — скорее всего его причуда была связана именно с ними. — Эй, малышка, как тебя зовут? — насмешливо гаркнул блондин. Очако колебалась лишь секунду, после чего еле слышно ответила: — Рей. Ложь. Такая привычная ложь для незнакомцев, особенно для таких подозрительных. — О, Рей, хочешь повеселиться? — Нет, не хочу, — так же глухо отозвалась девушка. — Ну почему, мы тебе не нравимся? — ответил брюнет и залился смехом. — Не хочу, — Урарака не поднимала голову. Она чувствовала, что сил на борьбу у нее никаких нет. Да, она могла бы этих двух засранцев поднять повыше в воздух и уронить на асфальт, но руки от усталости еле слушались. Бакуго же был ее тенью. Внимательно наблюдая за развитием событий, он все равно не хотел особо высовываться. Ему не нравилось то, что он позволил секундному порыву довести до слежки за дурной девчонкой без инстинкта самосохранения. Очако достала сигарету и прикурила, выпуская дым из легких. — Мне надо идти, — тихо сказала школьница и попыталась пройти мимо парней, но те схватили ее за предплечья. — Никуда ты не пойдешь без нас. А то вдруг наткнешься на пару похотливых мудаков, а? — хихикал блондин и улыбался. Хотя улыбкой это можно было назвать лишь условно, его лицо было обезображено гримасой, больше похожей на хищный оскал. — Пустите. — Неа. Иди с нами, — брюнет до боли сжал руку девушки. — Эй, она же сказала, что никуда с вами не пойдет, — зычно гаркнул Кацуки и наконец-то вышел из-за угла. — Ну и что ты нам сделаешь, пацан? — рассмеялись студенты. Подняв ладонь, юноша сделал парочку небольших ослепительных взрывов. — Ну, поджарю, например, — он встал в боевую стойку, готовясь к нападению, — или отпустите ее, бляди, или вас родственники увидят в мешках для трупов. На секунду молодые мужчины замешкались, а потом у одного из них округлились глаза. — Это же тот бешеный… Из Юэй, помнишь, на фестивале… — А она… Она же с ним дралась тогда… Черт, мы влипли! Не сговариваясь, они отшвырнули Очако, словно мусорный пакет и бросились бежать. Девушка не удержалась на ногах и упала на асфальт, разбив колено. Кацуки медленно подошел к ней и протянул руку. — Отвернись. И иди куда шел, — холодно процедила студентка, с трудом вставая. Покачнувшись, она плечом уперлась в забор и тяжело выдохнула. — За тобой шел, дура, — холодно процедил блондин и схватил упрямую одноклассницу за руку, — и ты идешь обратно в Юэй. — Нет, мне нельзя в Академию, не смей… — она с силой пыталась вырваться из цепкой хватки Динамита, но его ладонь хоть и была влажной, пальцы вцепились в запястье девушки как клещи. — Че ты выдумала? — прохрипел Бакуго, — какое нельзя, блять, ночью бродить нельзя! — Нельзя! Нельзя мне! — сорвалась на крик Урарака и попыталась с силой выдернуть руку, но эта попытка тоже была тщетной, — Ты ничего не понял? Я всех чуть не убила! — Да тебе бы и не дали, херню несешь! — плотно сжатые губы юноши побелели, — представь что было бы, если бы я вытянул красную карточку. Я бы разбомбил все. Я бы попытался убить сраного Деку! — И есть за что… — Что? — удивленно осекся парень, — есть за что? — Он получил причуду поздно, да такую сильную, что большинство могут позавидовать. Он только с первого взгляда хороший друг, да, он готов прийти на помощь в критической ситуации, но он эгоист, он сидит в своих записях безвылазно, он никогда не готов выслушать и помочь в обычные моменты. Он слепой. Как и все остальные. Пока все кажется правильным и похожим на то, что требует от нас общество — всем плевать. Лишь когда происходит что-то экстраординарное, все становятся охренеть какими чуткими, — постепенно Очако вновь переходила в полушепот, сил оставалось еле-еле чтобы оставаться в вертикальном положении, — всем плевать. Сердце юноши екнуло от этой пламенной речи. Как же ей было больно, как же давно она безмолвно кричала, умоляя о помощи, что теперь она разочаровалась во всех. Бакуго сам по себе был жутким скептиком, но вот видеть то маленькое вечно улыбающееся солнышко 1А класса в таком состоянии было невыносимо. Она всегда была другой. Серьезная, но в то же время такая смешливая и милая, сейчас она предстала перед ним словно обнаженная, раскрыв ему свою внезапно выросшую мизантропию и ненависть. — Да что с тобой происходит? — Кацуки готов был взорваться от злости. — Я устала, — тяжело просипела Урарака и сползла на асфальт, — я больше так не могу. Не могу спокойно слушать, что я не вписываюсь и улыбаться в ответ. Не могу видеть как у всех все получается, а лишь одна я — аутсайдер. — Хуйня, — зубы блондина оглушительно скрипнули, — полная хуйня. — Я не хочу больше жить, Бакуго-кун, — наконец-то девушка позволила слезам выплеснуться и залить холодную кожу, — позволь мне умереть. Прошу.