Фотография на память

      «…Деревня мирно спала, легкий туман торжественно уплывал вверх, словно открывая мне мир, — и сам я когда-то был здесь таким маленьким и невинным, а то, что ждало меня впереди, представлялось таким неведомым и огромным, что внезапно рыдания сдавили мне горло и я расплакался. Случилось это при выходе из деревни, у дорожного столба; я потрогал его рукой и сказал:       — Прощай, мой милый, мой добрый друг!       Видит бог, мы напрасно стыдимся своих слез — они, как дождь, смывают душную пыль, иссушающую наши сердца. Слезы принесли мне облегчение — я смягчился, о многом пожалел, глубже почувствовал свою неблагодарность. Если бы я заплакал раньше, Джо был бы со мной в эту минуту.       Я так растрогался от собственных слез, которые снова и снова навертывались мне на глаза, пока я шел по пустынной дороге, что, уже сев в дилижанс и вы­ехав из города, с тоскою думал, как хорошо было бы соскочить на землю, когда мы будем менять лошадей, добежать домой и, проведя еще один вечер под родным кровом, получше проститься со своими. Лошадей переменили, а я так ни на что и не решился и только утешал себя мыслью, что вполне можно будет вернуться и со следующей станции» «Большие надежды» Чарльз Диккенс       — Эта история чудесная, но сейчас особенно грустно, — вздохнула Теодора, продолжая лежать на плече юноши, который читал книгу вслух. Тёплые лучи солнца согревали и заставляли щуриться от яркого света, зелёная трава под ногами колыхалась от ветра. Рядом тёрся о ноги Вульфред-третий, ласково мурлыкая. Да, так назвал своего кота Фридрих.       — Согласен, но финал хороший. Я эту книгу уже раз пять прочитал. Мне она очень нравится, — ответил парень, нехотя закрывая её.       — Просто этот момент с прощанием больно давит на грудь и напоминает о твоём скором отъезде, — девушка грустно поджала губы и со всех сил старалась не расплакаться. Ей не хотелось портить последние минуты встречи с другом своими слезами. — Вульфред будет скучать, — слегка улыбнувшись и указывая на кота, продолжила шатенка, словно пыталась переключиться на другую тему, чтобы не дать слабину. Фридрих тихо хихикнул.       — Только Вульфред?       Тео опустила глаза в пол, помолчав некоторое время, затем подняла голову с плеча парня и посмотрела на него, как на дурачка. Внезапно упавший венок с головы на глаза придал комичности ситуации. Последовало протяжное молчание, затем Фридрих прыснул со смеху. Девушка не сразу поняла, что случилось, и медленно приподняла непослушный аксессуар, надевая его обратно на голову. Ей не хотелось смеяться, но смех юноши всегда был заразителен, из-за чего она невольно улыбнулась.       — Ну вот, ты снова улыбаешься, — подметил парень. — Я хочу запомнить тебя такой. Хочу запомнить тебя счастливой.       Улыбка медленно сползла с лица девушки, грустные глаза продолжали смотреть на давнего друга, словно пытались запомнить каждую морщинку у его голубых глаз, когда он щурился от солнца; светлые волосы, слегка колышущиеся на ветру; руки, что нервно мяли одежду; лёгкую, утешающую улыбку и еле заметную печаль в глазах из-за того, что он понимал, что сам является причиной грусти девушки. Кот снова принялся ластиться о ноги своих человеческих друзей. Теодора перевела взгляд на него и нежно улыбнулась, вскоре поглаживая кота по мягкой шерсти. Он довольно замурчал.       — Не помню, чтобы он был таким ласковым. Обычно он никого к себе не подпускает, даже меня. Часто за ноги хватает, затем убегает и прячется. Сегодня что-то странное с ним происходит.       — Он чувствует, что ты скоро его покинешь.       Фридрих грустно поджал губы, виновато опуская глаза в пол. Вульфред разлёгся на траве, подставляя живот к солнцу, намекая на то, чтобы его погладили. Парень сразу же принялся исполнять эту маленькую прихоть.       — Прости, друг, я бы с радостью тебя забрал, но у моего отца аллергия, поэтому он против.       — Так, у тебя тоже аллергия, — напомнила ему девушка. Фридрих встретился с ней взглядом и слегка усмехнулся.       — И у тебя, — тихо ответил он.       — Ну вот, это же не смертельно. Вроде как. Если что, будешь держать кота подальше от него.       Парень покачал головой, показывая, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд.       — Я думаю, что с дедушкой в деревне ему будет гораздо лучше, чем со мной в городе с военным положением.       Теодора немного задумалась.       — И всё же я считаю, что ехать туда — плохая идея, — снова посмотрела на парня, молящий взгляд встретился с его глазами в надежде на то, что он передумает, но Фридрих молчал. — Твой отец слишком строг. Брать своего несовершеннолетнего сына в город, который обстреливают со всех сторон...       — Тео, — тихо пытался остановить поток её слов юноша.       — Его что, вовсе не волнует твоя безопасность? Ему плевать, что может с тобой случиться? — продолжала шатенка.       — Тео, — Фридрих снова попытался перебить её.       — Боже, а если с тобой и вправду что-нибудь случится, и я тебя больше не увижу?       — Тео, — теплая ладонь коснулась руки девушки, заставив её вмиг умолкнуть и успокоиться. Её печальные глаза вновь взглянули на него. Она была близка к слезам. — Да, я согласен, что мой отец иногда бывает жёстким, но он хочет воспитать из меня настоящего мужчину, и я хочу, чтобы он гордился мной. К тому же, я не могу оставить его в трудную минуту, — эти слова вовсе не помогли Теодоре, она считала иначе, но понимала, что на его месте, скорее всего, поступила бы так же. — Я обещаю тебе, что со мной ничего не случится, — рука юноши нежно коснулась щеки девушки, горькие слёзы застелили её глаза, и она, не сдержавшись, бросилась ему в объятия. Её губы задрожали, послышались тихие всхлипы, капельки горячих слёз намочили одежду друга. Она пыталась стереть их, но в этом не было никакого смысла. Эмоции, словно вулкан, вырвались наружу. Шатенке так хотелось сказать ему, как сильно она им дорожит и боится потерять, но вместо этого издавала нечленораздельные звуки и прерывисто дышала. Руки Фридриха прижали её крепче и ласково погладили спину девушки.       — Тише, милая, не плачь, — юноша крепко зажмурился, пытаясь совладать с эмоциями, не давая волю слезам. Как же он себя ненавидел за то, что его подруга сейчас страдает из-за него. Ему очень сильно хотелось забрать её с собой, но он понимал, что это глупо, ведь её безопасность важнее, как бы ни было больно от скорой разлуки.       — Я... Так... Боюсь... Потерять... Тебя... — с трудом говорила девушка, в горле застрял ком, а дыхание давно сбилось.       — Не потеряешь. Я всегда буду с тобой, не физически, так сердцем.       Теодора крепче обняла его, словно он мог исчезнуть в любую минуту. Так они просидели до тех пор, пока последняя слезинка не упала на землю, окончательно вытесняя нахлынувшую бурю эмоций. Лишь мелодичный щебет птиц нарушал тишину и напоминал о том, что жизнь продолжается. Эти крохотные создания словно пытались подарить хорошее настроение каждому слушателю, но в данной ситуации их старания были тщетны. Погода была тёплая, но в душе было холодно как никогда. Руки девушки стали ледяными от переживаний. Вульфред протяжно замяукал, привлекая к себе внимание. Теодора медленно отодвинулась от Фридриха, тихо шмыгая носом и вытирая влажные щёки от слёз.       — Что такое? Мы про тебя не забыли, — слабо улыбнувшись, шатенка протянула руку к коту. Тот ласково прильнул к ней и довольно замурчал. Фридрих тихо хихикнул. Девушка перевела взгляд на него, всё ещё слабо улыбаясь, но эта улыбка скрывала боль в душе. Юноша протянул свою руку, и Тео аккуратно взяла её. Он сжал её немного крепче, словно пытаясь передать всю свою ласку и любовь через прикосновение.       — Прежде, чем я уеду, у меня есть одно маленькое желание, — нарушил тишину Фридрих.       — Да? И какое? — сразу же оживилась девушка, любопытство заплясало в глазах.       — Я хочу, чтобы ты прочитала мне стихи.       — Странное желание, — усмехнулась Теодора.       — Давай на некоторое время представим, что я никуда не уезжаю, и мы здесь сидим просто так. Светит солнце, и все прекрасно. А ещё я хочу послушать твой голос, — мягкая улыбка коснулась его губ, и девушка попросту не смогла сопротивляться.       — Хорошо. Насколько тебе известно, я обожаю Уильяма Шекспира, поэтому я прочту несколько его сонетов, полюбившихся мне, — сказала шатенка и загадочно улыбнулась прежде, чем начать читать: «Мне показалось, что была зима, Когда тебя не видел я, мой друг. Какой мороз стоял, какая тьма, Какой пустой декабрь царил вокруг! За это время лето протекло И уступило осени права. И осень шла, ступая тяжело, - Оставшаяся на сносях вдова. Казалось мне, что все плоды земли С рождения удел сиротский ждет. Нет в мире лета, если ты вдали. Где нет тебя, и птица не поет. А там, где слышен робкий, жалкий свист, В предчувствии зимы бледнеет лист.»       — Красиво, но довольно грустно, — ответил Фридрих, печально вздохнув и зарываясь пальцами в свои светлые волосы.       — Прости, какое настроение, такие и стихи, — невинно улыбнулась шатенка и продолжила читать дальше: «Как тот актер, который, оробев, Теряет нить давно знакомой роли, Как тот безумец, что, впадая в гнев, В избытке сил теряет силу воли, — Так я молчу, не зная, что сказать, Не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладет печать Моя любовь, которой нет предела. Так пусть же книга говорит с тобой. Пускай она, безмолвный мой ходатай, Идет к тебе с признаньем и мольбой И справедливой требует расплаты. Прочтешь ли ты слова любви немой? Услышишь ли глазами голос мой?»       — Фридрих! — перебил девушку мужской голос. Это был его дедушка.       — Кажется, идиллии подошёл конец, — грустно подытожил юноша и встал с земли, отряхивая одежду. Девушка внимательно следила за его действиями, явно не желая куда-либо уходить. Заметив это, Фридрих усмехнулся и протянул ей руку. — Проведёшь меня?       Некоторое время посмотрев на его руку, девушка взяла её. Парень сразу же помог ей встать и повёл за собой. По пути Теодора прокручивала в голове разные мысли. Она думала о том, что будет с другом, когда он уедет; как она будет справляться с этим, и увидятся ли они ещё в будущем; вспоминала всё время, проведенное вместе с ним, прогулки, ребячество, глупые шутки, совместные рисунки и разговоры по душам; вспоминала то, что они делали 10 минут назад; как гладили кота, несмотря на свою аллергию; читали книгу, сонеты и грелись под солнцем, дыша свежим летним воздухом. Девушка хотела растянуть этот путь к "точке невозврата", этот самый момент прощания: предпоследний или окончательный? Девичьи нежные руки крепче сжали его руку, а щека тоскливо коснулась его плеча. Фридрих ласково взглянул на свою подругу и свободной рукой заправил за ухо её прядь волос. Непослушные слёзы вновь скатились по щекам Теодоры. Она крепко зажмурилась, отказываясь верить в происходящее. До этого всё казалось таким нереальным и эта разлука казалась такой не скорой и просто невозможной, но жизнь безжалостно даёт понять, что время всё же имеет свойство заканчиваться и уходить так же, как и земля может исчезнуть из-под ног, — вот прямо как сейчас, — оставив после себя лишь пропасть между двумя лучшими друзьями.       — Фридрих, твой отец вот-вот приедет. Я уже приготовил всё необходимое, но будь готов и ты, — нарушил тишину дедушка юноши. По нему было заметно, что он не спал всю ночь и очень беспокоился о своём внуке. Заметив Теодору, он ободряюще улыбнулся, но эта улыбка стоила ему больших усилий. Девушка слабо улыбнулась в ответ. Ей не хотелось расстраивать старика ещё больше. Фридрих же не разделил этот настрой, просто взял Вульфреда на руки и принялся нежно гладить его, таким образом окончательно прощаясь с ним. Дедушка грустно вздохнул и скрылся в доме. Вскоре он вышел с фотоаппаратом и улыбался каким-то своим мыслям.       — Фридрих, Теодора, давайте я вас сфотографирую, — сказал старик, настраивая фотоаппарат на нужный лад. Юноша встал перед объективом камеры, не выпуская кота из рук и шмыгая носом из-за аллергии. Девушка подошла к нему и заинтересованно наблюдала за действиями дедушки. — Итак, три, два, один. Улыбаемся, — произнёс он прежде, чем яркая вспышка ослепила двух друзей. — Фридрих, ты моргнул. Придётся сделать ещё один кадр, — недовольно пробурчал старик, но не смог скрыть добродушную улыбку. Теодора перевела взгляд в сторону и немного проморгалась от яркого света, в то же время тихо посмеялась и аккуратно положила руку на плечо парня. Настроение немного улучшилось.       Щелчок, снова яркая вспышка. Довольный дедушка приблизился к внуку. Его глаза уже были на мокром месте. Юноша обнял его. Тот смахнул слёзы и похлопал Фридриха по спине.       — Я бы не отпустил тебя никуда, но с твоим отцом спорить бесполезно. Он привык всё делать так, как ему вздумается, — он выпустил его из объятий и по-доброму взглянул. — Будь осторожен.       Парень кивнул в ответ и обернулся к девушке. Громкий сигнал клаксона заставил дёрнуться с испугу, а Вульфреда спрыгнуть с рук Фридриха. Оглянувшись на звук, они обнаружили мужчину за рулём Benz Elegant.       — Вот и отец приехал, — грустно вздохнул парень. Дедушка вышел к нему поздороваться, а Фридрих же вновь взглянул на Теодору. Та медленно подошла к нему, некоторое время печально смотрела в не менее печальные голубые глаза, затем порывисто обняла. Одна рука юноши приобняла девушку за талию, вторая бережно прижала голову к своей груди, губы робко коснулись макушки. В этот момент слова были лишние. Все звуки вмиг умолкли, даже птицы перестали петь. Всё вокруг словно исчезло, и остались только они вдвоём.       — Фридрих! Я тебя жду! — словно гром среди ясного неба напомнил о себе его отец. Парень нехотя выпустил подругу из объятий и взял её за руки.       — Мы обязательно встретимся, слышишь? — тихо произнёс он, не сводя с неё взгляд. Тео закивала, сжав губы в тонкую полоску. Слёзы вновь скатывались по её щекам, и Фридрих вскоре заплакал сам. — Не буду говорить "прощай", скажу "до встречи", — его голос предательски задрожал, и он, выпустив девичьи руки, поспешил удалиться. Слёзы полились ещё сильнее, на душе стало тоскливо, как никогда, но, как бы сильно не хотелось обернуться и вновь взглянуть на неё, он не стал этого делать, чтобы не было ещё больнее покидать родное место и родного человека. Он обнял своего дедушку прежде, чем сесть в машину и уехать. Теодора следила за удаляющейся машиной до тех пор, пока та не стала маленьким пятном, а затем вовсе не исчезла из поля зрения. Вот он, тот самый момент, когда земля уходит из-под ног, жизнь начинает терять краски, а грудь разрывает от горьких рыданий. У девушки всё расплылось перед глазами, она прижала ладонь к губам, чтобы плакать тише, но в глубине души ей хотелось кричать. Крепкая ладонь старика легла ей на плечо, приводя в чувство.       — Вот, возьми, — второй рукой он протянул фотоплёнку.       — Это... Же... Ваше... — прерывисто говорила шатенка, мутным взглядом смотря на мужчину. Тот помотал головой.       — У меня есть другие фотографии моего внука, а у тебя их нет. Возьми. Пусть будет с тобой. На память.       Секунду подумав, девушка протянула дрожащую руку и аккуратно взяла предмет. Старик по-доброму улыбнулся и похлопал её по плечу, затем взял Вульфреда на руки и зашёл в свой дом. Горько вздохнув и опустив голову, Теодора обнаружила скомканную бумагу у собственных ног, которую прежде почему-то не замечала. Она слегка нахмурила брови, подняла и развернула находку. На ней был аккуратно выведен чернилами текст: "Мне предстоит тебе о многом не сказать, Мне предстоит к тебе однажды не вернуться. Как жаль, что нам приходится терять Людей, с которыми так хочется проснуться. Я полон грусти, расстаюсь с тобой, Слезинки светлые дрожат на рукаве, Как яшма белая… Я их возьму с собой, Пусть это будет память о тебе… P. S.: Скорее всего, я это просто выброшу. Фридрих".       Девушка ахнула, задержав дыхание, и вновь взглянула на то место, где скрылся автомобиль, в надежде снова его увидеть, но понимала, что Фридрих уже не вернётся. Она прижала новую драгоценную вещь к своей груди, мысленно представляя парня рядом. Так и не сумела попрощаться с ним, но явно ощущала то, что в этот день она лишилась частички собственной души.