clvrmfkr

      — Как жизнь, мужик? — поприветствовал Джей Ди Спенсер, выходя из-за угла автобуса. Джей Ди стоял там один, его взгляд был прикован к телефону. Голубые глаза гитариста полностью скрывали солнцезащитные очки, но это совершенно не помешало приближающемуся Чарнасу почувствовать то сквозящее беспокойство, которое словно радиоволнами исходило от друга.       Едва услышав голос Спенсера, Джей Ди поднял голову. Экран мобильного в его руке мгновенно потух.       — Ну и где ты был? — не скрывая недовольства, поинтересовался гитарист. — Я звонил тебе на протяжение целого часа, наверное. Где ты, чёрт возьми, был?       — Телефон сдох, — качнув головой, но не поведя и бровью от собственной лжи, выдал Спенсер своё стандартное оправдание, неизменно из раза в раз озвучиваемое каждому, кто решал поинтересоваться, почему он не отвечал на звонки. И ведь все прекрасно знали, что последует именно такой ответ, но, тем не менее, почти всегда находился кто-нибудь, кто спрашивал. И Чарнас был почти уверен, что на этот раз тем самым «кем-нибудь» окажется Джей Ди.       Только вот вокалист уже давно выучил все те «правильные» ответы на банальные вопросы, которые следовало озвучить, чтобы друг, осознав, что ему так толком ничего и не скажут, просто отвязался от него. Естественно, в полной мере поведение гитариста было непредсказуемо, но эта система ответов работала на протяжении всего тура и работала вполне исправно.       Джей Ди медленно, неуверенно, но кивнул. Словно он не поверил в это. Его взгляд опустился ниже, и в поле зрения наконец попали руки пришедшего:       — Господи, что с тобой случилось? Что это? — он указал рукой на окровавленный медицинский пластырь, наклеенный поверх костяшек правой руки Спенсера. Джей Ди попытался схватить тонкую кисть и рассмотреть поближе, но Чарнас вовремя одернул её и отстранился.       Джей Ди был довольно беспокойным от природы, к чему также добавлялись нотки вечной гиперопеки. Всякий раз, когда Спенсер пусть даже просто выглядел так, словно у него что-то не в порядке, он замечал в глазах друга эти звоночки тревоги и прекрасно понимал, что тот пристанет к нему по этому поводу, стоит только вокалисту открыть рот. Хотя, по правде говоря, он всегда держал его закрытым. Не было ни единой причины посвящать кого-либо в детали своей жизни. Да и, если бы даже они были, Чарнас навряд ли расщедрился бы на подобные откровения. Ни перед Джей Ди, ни для психотерапевта, ни ради кого. И Джей Ди, играющий с ним в одной группе уже с десяток лет, знал об этом как никто другой. Так что, по большей части, он и не приставал. Хотя прямо сейчас всё выглядело так, будто он собрался сделать исключение.       — Да не парься об этом, — промямлил Спенсер. — Это даже объяснения не стоит. Пойдём, пойдё…       — Воу! Погоди, погоди, погоди, — перебивая его, снова начал Джей Ди, пока вокалист пытался его обойти, ровно так же, как и уйти от этого разговора, пока тот не свернул в направлении, которое ему уже совсем не нравилось.       — Пойдём. У нас впереди десятичасовая поез…       — Дружище, что это? Что случилось? — вновь спросил Джей Ди, его голос всё сильнее пропитывался беспокойством.       Спенсер раздражённо повернулся.       — Здесь нет ничего, о чём бы тебе стоило волноваться, что ты, блять, имеешь ввиду? — произнёс он, выделяя интонацией почти каждое слово. Внутренне Чарнас в тот момент концентрировался исключительно на том, чтобы сохранять видимость спокойствия и невозмутимости. Расслабить плечи, сделать выражение лица попроще, держать голос ровным. Он был хорош в этом, всегда был хорош, и даже в те минуты, когда его разум находился в смятении, как, например, сейчас. До тех пор, пока он не погрузится в свои мысли и будет оставаться сосредоточенным на том, чтобы быть сверхчувствительным к каждой части своего тела и точно знать, что это передаёт Джей Ди, с ним всё будет в порядке.       — Ты всегда приходишь поздно, незаметно уходи… ускользаешь ещё засветло, — заметил друг.       Не порывайся уйти, но и не стой столбом, это напрягает. Подбородок вверх, но не слишком высоко. Смотри в глаза тому, с кем разговариваешь, но не пристально, иначе вызовешь только больше подозрений. Веди себя естественно. Веди себя так, словно и правда не происходило ничего, о чём Джей Ди стоило бы беспокоиться. Успокойся, Спенсер. Не дай ему заглянуть внутрь.       Люди говорят, что глаза человека — окна в его душу, и конкретно сейчас Чарнас старался плотно закрыть свои светонепроницаемыми шторами.       — С каких пор мы, типа, скрываем проблемы друг от друга?       Ох, мой дорогой друг, так было с самого начала.       Конечно, Джей Ди не знал. И никогда не смог бы узнать. Нужно было прожить целый день в его больной голове, чтобы получить хотя бы размытый осколок представления о том, что Спенсер всё это время скрывал от него. Скрывал абсолютно ото всех.       Он раздражённо покачал головой и положил неповреждённую руку на плечо Джей Ди:       — Твой разум окрашивает события в более тёмные тона, чем то есть на самом деле, ты понимаешь о чём я? Мой телефон умер — я не мог ответить. Всё. Поверь, если бы здесь было что-то кроме этого, я бы сказал тебе. А сейчас нам предстоит десять часов пути, так что, прошу тебя, давай уже уберёмся отсюда нахрен.       Чарнас махнул рукой в приглашающем жесте, после чего развернулся и пошёл прочь от гитариста, прямиком к двери гастрольного автобуса, втайне надеясь, что Джей Ди пойдёт за ним не сразу и не сможет находиться достаточно близко, чтобы почувствовать всё то пульсирующее напряжение, которое уже, как казалось Спенсеру, спокойно можно было ощутить физически. Недопустимая эмоциональность.       Джей Ди больше не поднимал эту тему, однако и глаз с вокалиста не сводил на протяжении всего вечера. Он изо всех сил старался делать вид, что не следит за другом, однако не был таким незаметным, каким, вероятно, хотел бы быть. Ровно как он не был достаточно незаметным той ночью осенью, пока прятался возле квартиры Спенсера, когда доктор Блэк решил заскочить, а он стоял рядом, окутанный тенями. Его лицо скрывал капюшон, натянутый поверх головы так сильно, как это только было возможно. Тогда Спенсер спустил ситуацию на тормозах. Он действительно не видел в произошедшем ничего обличающего, что могло бы сыграть против него в будущем, а потому оставался при своей уверенности в том, что всё в порядке.       Однако после их недолгого разговора что-то определённо изменилось.       Спенсер гордился своей способностью читать любого человека, словно открытую книгу. Это был навык, на овладение которым ушли десятки лет. Десятки лет чтения литературы и статей по психологии, десятки лет изучения языка человеческого тела. И теперь эти знания позволяли ему буквально видеть насквозь каждого, с кем ему приходилось разговаривать. Но, что забавно, далеко не перспектива получить подобное бесценное преимущество явилась причиной, по которой он начал копать данную тему на самом деле.       Всё началось ещё давно, когда ему исполнилось десять лет, через несколько месяцев после получения официального статуса сироты. Его дальние родственники словно принялись играть в «горячую картошку», только вот вместо мяча объектом затянувшегося матча стал оказавшийся во всех смыслах без гроша за душой мелкий пацан. Его футболили из одного дома в другой, из штата в штат, просто потому, что никто не хотел брать ответственность и тащить столь бесполезный и энергоёмкий багаж, коим он являлся в том возрасте.       Ему так нигде и не удалось задержаться более, чем на три месяца. И весь этот ужас продолжался около трёх лет. Маленький Спенсер искренне верил, что, если научится скрывать весь пропитанный озлобленностью и жестокостью хаос, творившийся у него внутри на самом деле, тогда может быть, может быть, кто-то всё-таки примет его. Но, увы, жестокая реальность не стала играть по его правилам. Далеко не сразу он смог смириться с тем, что ситуацию и правда невозможно улучшить, но смириться пришлось. В возрасте около четырнадцати лет парень окончательно похоронил все свои мечты о семье, о том, что он кому-то в этом мире нужен, а все оставшиеся школьные годы провлачил своё существование в заброшенном доме, когда-то принадлежавшем его настоящим родителям.       И тем не менее, крайне полезное умение вовремя «надевать маску нормальности» останется с ним до конца его жизни и, он уверен, ещё не раз его выручит.       Тон Джей Ди, его волнение, ощущавшееся куда сильнее, чем раньше, ясно давали Спенсеру понять, что гитарист хочет обсудить ситуацию с остальными членами группы. Он хотел втянуть их в это, завести своё частное расследование дальше, чем Чарнас мог бы ему позволить. Только не теперь. Только не когда он уже так близок к тому, чтобы наконец отомстить за свою семью, спустя чёртовых двадцать четыре года боли и страданий. Вся его грёбаная жизнь строилась на этом. Он просто не мог допустить и малейшей возможности того, что всё провалится, пусть даже это означало, что одному из его лучших друзей в процессе придётся умереть.       Спустя несколько часов после того, как солнце скрылось с неба, Спенсер подловил момент — остальные ребята были отвлечены просмотром фильма — и отлучился в «спальное» отделение автобуса, где находились их койки. Под подушкой его ждал небольшой карманный диктофон, который он незамедлительно поспешил вытащить. Прежде чем ребята ушли, вокалист убедился, что выложил его из спортивной сумки, в которой тот обычно лежал неиспользуемый.       Вообще, на первый взгляд маленькое чёрное устройство могло показаться самой бессмысленной вещью для того, чтобы тащить её с собой в тур, однако Спенсер предпочитал всегда быть готовым к любому развитию событий и паниковал, когда не был. Как итог — он не мог припомнить ни единого раза, когда бы эта его «чрезмерная предусмотрительность» не окупилась.       Вокалист сунул диктофон в задний карман джинс и, чтобы скрыть его, задрал поверх футболку. Убедившись, что всё выглядит естественно, он вернулся к ребятам.       Патрик, Рики и Джастин сидели на полу перед диванчиком, оживлённо обсуждая один из фильмов серии «Звёздные войны», шедшего в тот момент по телевизору. Спенсер никогда в полной мере не понимал всей шумихи вокруг данной франшизы. Хотя, наиболее вероятно, что решающую роль в его отношении сыграла его предвзятость к самому жанру, ведь вокалисту в целом никогда не нравилась научная фантастика.       Джей Ди лежал на диванчике с закрытыми глазами. Кто-то мог бы подумать, что он и правда спит, но Спенсер почти сразу отметил то, как поднималась и опускалась его грудная клетка, пока он дышал. Слишком медленно, чтобы действительно сигнализировать о сне.       Спенсер огляделся, выискивая взглядом подходящее место для того, чтобы разместить записывающее устройство. Место, в котором оно бы находилось вне зоны видимости, однако могло записывать любые диалоги, которые будут происходить, в то время как сам Чарнас услышать их не сможет. Ему было важно знать абсолютно всё, что Джей Ди сможет рассказать остальным участникам группы. Если голубоглазому гитаристу удастся вызвать у них хоть малейшие подозрения касательно Спенсера, а после он внезапно пропадёт, тот факт, что Чарнас имеет к этому какое-то отношение, будет чересчур очевиден, и, естественно, Джастин, Рики и Патрик попытаются его остановить. Это бы осложнило ситуацию до отметки «невыполнимо», а потому вокалист предпочитал действовать наперед, насколько это было возможно.       Его первой мыслью было засунуть диктофон под диван. И… других идей в общем-то не появилось, а сей вариант показался ему вполне достойным, так что уже в следующую секунду вокалист беззвучно опустился на пол рядом с Рики.       — Рад тебя видеть, Спенс, — взгляд глубоких карих глаз, нежный и терпкий, словно тёплый латте зимним утром, был устремлен прямо на него. Рики улыбался. Так искренне. Обезоруживающе. Даже жаль, что сейчас не до этого.       — Привет, — негромко откликнулся он. Внимательный взгляд его собственных глаз вернулся к Джей Ди, чьи веки до сих пор оставались опущенными в притворной полудрёме. Затылок Спенсера находился в миллиметрах от лица гитариста, а потому требовалось быть крайне осторожным, чтобы невзначай не коснуться его. Лучше не вызывать к себе никакого лишнего внимания, тем более со стороны Джей Ди.       — Поверить не могу, что ты в самом деле не хочешь присоединиться к нашему уютному просмотру Звёздных Войн, чувак, — внезапно решил прокомментировать его вопиющую незаинтересованность Джастин.       Спенсер, как бы оправдываясь, пожал плечами.       — Не подумайте, что у меня есть какая-либо предвзятость на этот счёт. Просто не моё, — он уже сдвинулся достаточно для того, чтобы иметь возможность незаметно сунуть руку за спину и вытащить диктофон из кармана. Чарнас держал глаза поднятыми, делая исключение лишь для пары косых взглядов, брошенных на устройство с целью найти кнопку начала записи и убедиться, что маленький красный огонёк с краю начал мигать, сообщая о том, что диктофон работает. — Хотя, не буду врать, первые три части — очень даже достойные картины, — продолжил он, не сильно заботясь, о чём вообще говорит. Единственное, что его в данный момент волновало, — он должен был выглядеть естественно и не вызывать подозрений своим поведением. Едва заметив краем глаза красноватый отблеск, Спенсер без промедления толкнул устройство под диванчик так далеко, насколько смог, и искренне надеялся, что такой глубины будет достаточно, чтобы в будущем никто не заметил тускло-алого мерцания. — И тем не менее. Не моё и всё.       — Ну конечно, они просто недостаточно жестоки для тебя, не правда ли? — поддел его Патрик, с зевком поднимаясь на ноги.       — Эй! — Спенсер поднял руки и выставил их перед собой в чем-то вроде оборонительной позиции. — Неправда. Ну, то есть, — вокалист немного завис, пытаясь придумать хоть какое-то оправдание, ведь и сам прекрасно понимал, что барабанщик был абсолютно прав, — если быть точнее, это… не единственная причина, по которой я не могу достаточно проникнуться франшизой.       — Мне кажется, если и не единственная, то уж точно главная, — со смешком вклинился Рики.       Спенсер игриво закатил глаза и снова поднял руки, но на этот раз уже «сдаваясь»:       — Как скажешь.       Патрик демонстративно потянулся и, судя по всему потеряв какой-либо интерес к бессмысленному обсуждению художественных предпочтений друга, с ещё одним широким зевком заявил:       — Единственное, чего я сейчас хочу, — завалиться спать. Вымотался за сегодня, ужас.       — О, я с тобой. Тоже никакущий последние пару часов хожу, — Спенсер поднялся на ноги вслед за барабанщиком. — Доброй ночи, ребят.       Дождавшись ответных пожеланий от Джастина с Рики, парни скрылись за дверью спального отделения. В тот момент мысли обоих были уже где-то далеко и уж точно не упирались в эти жёсткие, но такие желанные после напряжённого дня автобусные койки.

***

      Спенсеру удалось проспать порядка двух часов. И ещё несколько заняло то, чтобы вообще провалиться в сон, так как страх того, что ему действительно придётся убить одного из своих друзей, всё никак не желал покидать его голову. Ну… не сказать, что это был прямо-таки страх. Больше даже, наверное, грусть, больно тянущая сердечные струны, ведь грядущее станет лишь очередным напоминанием о том, что ничто в этом мире не вечно. Ни одни близкие отношения с ним не имели и шанса на жизнь или развитие, ведь, сколько бы он не старался притвориться, что он такой же как все, это никогда не являлось правдой, и по итогу всё неизменно сводилось к тому, что люди начинали замечать в нём это. Липкое, гнетущее, покрытое многими слоями грязной, не свернувшейся крови, нутро. Оно забирало каждого, кто осмеливался лишь только подумать о том, чтобы «помочь ему», попытаться остановить. Порой они даже не успевали осознать собственных умозаключений, ведь Чарнас пресекал на корню абсолютно все подобные порывы. Пресекал болезненно и для самого себя, но эффективно. И, оглядываясь назад, он не жалел ни об одном из своих преступлений перед человечностью, но вот сейчас…       Сейчас что-то было кардинально иначе. Он понимал, знал, что, будь это любой другой момент его взрослой жизни, он без единого сомнения позволил бы им убежать, не подняв и взгляда, чтобы посмотреть вслед и пропустить в разум нотку сожаления о содеянном, но теперь… Теперь он не мог позволить себе рисковать ничем, не мог допустить ни единой помехи на пути к своей цели. И, как минимум, Джей Ди уже не вписывался в его планы. И Спенсер, чёрт возьми, как никогда искренне надеялся, что на Джей Ди всё это и закончится.

***

      Когда Чарнасу наконец удалось провалиться в долгожданный сон, то продлился он не долго. Его разум вновь перенёс его обратно в ту ужасную ночь на Хэллоуин девяносто четвертого, что, в общем-то, происходило почти каждый раз. И это сводило его с ума.       Неизменно, стоило ему только уронить голову на подушку и закрыть глаза, он вновь и вновь оказывался в чулане под лестницей, наблюдающим сквозь замочную скважину за тем, как Флойд Честер подкрадывается к его сестре сзади и одним движением — прямо как в его любимых фильмах — перерезает ей глотку, пока маленький Спенсер всё сильнее и сильнее вжимает зубы в ноющее запястье, чтобы попросту не закричать от ужаса. Чтобы подавить жалостливые рыдания, которые в тот момент могли бы лишить его жизни. Его собственная тёплая кровь струится из тонкой детской ручки, но это цена, которую он обязан заплатить за то, чтобы остаться незамеченным, остаться живым. Он так сильно сжимал свою кожу меж челюстей, что, естественно, на этом месте навсегда остался шрам, ныне перекрытый татуировками, превращающими уродство той ночи во что-то красивое (словно это когда-то и правда могло бы быть красивым).       Спенсер проснулся из-за того, что сильно ударился головой во время метаний во сне.       Потирая ушибленную макушку, свободной рукой он неловко отдёрнул шторку, отделяющую его койку от остального салона, и выглянул в основную часть автобуса. Как и ожидалось, там стоял кромешный мрак и не было ни души: все остальные участники группы, точно так же, как и он минутами ранее, сопели на своих койках в соответствующем отделении. Немного поразмыслив и решив, что момента лучше уже точно не представится, вокалист окончательно отказался от сна, сполз с постели и проскользнул в другую часть автобуса, где его уже заждался заветный диктофон.       Тот был ровно там же, где он его и оставил, и всё ещё записывал. Не долго думая, Спенсер продавил кнопку на боковине, и маленький неяркий огонёк тотчас же прекратил мигать красным.       Под небольшим автобусным телевизором лежала его дорожная сумка с вещами первой необходимости, которые с большой вероятностью могли потребоваться в пути. Чарнас наклонился перед ним, расстегнул молнию, запустил руку вовнутрь и принялся рыться внутри на предмет проводных наушников. Впрочем, найти их не составило особого труда. Вставив штекер в гнездо диктофона и засунув сами капельки в уши, он поудобнее разместился на диванчике и нажал кнопку воспроизведения последней записи.       Рики отправился спать почти сразу после того, как ушли Спенсер с Патриком. Впрочем, Чарнас и так это знал, потому как, когда молодой гитарист тихонько протиснулся в отдел с койками, сам он ещё, конечно же, не спал. И даже выдохнул с некоторым облегчением ведь, по крайней мере пока что, Армеллино в безопасности.       Наконец, Джастин и Джей Ди остались одни в этой части автобуса. Наступила довольно длительная пауза, нарушаемая разве что приглушёнными звуками фильма, который досматривал Морроу.       Спенсер мотнул вперёд.       Звуки финальных титров «Звёздных Войн» стихли. Спустя половину минуты диван издал отчётливый звук, свидетельствующий о том, что тот, кто на нём находился, двинулся.       «Ты хотел поговорить?» — наконец подал голос Джастин. Слова были произнесены на выдохе, неровном, словно даже волнительном, они почти сразу утонули в мягких шумах окружающей действительности, которые диктофон записывал не менее отчётливо.       Диван скрипнул снова. Наверное, на этот раз Джей Ди сел, или что-то типа того. Он был довольно крупным парнем, а соответственно его движения создавали куда больше шума, нежели когда на чёрном диванчике сидел тот же самый Чарнас, например.       «Я переживаю насчёт Спенсера».       Сердце болезненно пропустило удар, ведь он прекрасно осознавал, на что Джей Ди обрёк Джастина этими словами. Вокалист закрыл глаза и глубоко вдохнул. Нужно сохранять спокойствие. Он знал, что так будет.       «М-м? — вопросительно промычал в ответ Морроу. — А есть причины?»       «Честно, не знаю. Ну, то есть, — последовала недолгая пауза. — Я сегодня звонил ему около часа, но он не отвечал. Совсем. Ни звонки, ни соцсети. Из парней тоже никто не имел ни понятия, ни даже догадок, куда он мог пойти. И после этого Спенсер просто появляется из сраного пятого измерения и изо всех сил делает вид, что всё в порядке. Да и я бы, может, с радостью поверил в это, только вот… его рука. Я пытался спросить, где он её повредил, однако вместо ответа я получил завуалированную просьбу отстать. И, чёрт возьми, Джастин, он делает это весь тур, ты ведь тоже замечаешь? Он просто… пропадает».       «А, так ты об этом, — Чарнас был почти уверен, что во время последовавшей за этими словами небольшой паузы Морроу кивнул самому себе, переваривая услышанное. — Ну… слушай, если честно, это настолько часто происходит, что мне казалось, что это, типа уже, ну… в порядке вещей, что ли? Он всегда так пропадал, никому ничего не объясняя, я разве не прав?»       «Прав, да, — согласился Джей Ди. — Но в этом туре что-то прям изменилось. Нечто неуловимое. Он словно скрывает что-то. Конечно, Спенсер в принципе не часто горит желанием посвящать нас в детали своей жизни, но сейчас это перешло какую-то крайность, вплоть до эмоций. Я понимаю, что ты можешь сказать, что он такой человек, и будешь прав. Многие люди скрытные, порой и без особой на то причины. Но ведь ты знаешь его не меньше моего. И в последнее время он постоянно уходит, никому ничего не объясняя, и всякий раз, когда кто-нибудь спрашивает его о том, где он был, он полностью уклоняется от ответа, а при попытке надавить грубит. Это выглядит… ну, как минимум, страннее того, к чему я привык в его отношении».       Снова повисла тишина, только на этот раз уже куда дольше. Всё, что мог слышать Спенсер, — шум колёс, летящих по трассе со скоростью семьдесят миль в час, и мерный шум мотора.       Ах да, а ещё этот препротивнейший звон в голове, переводящий душевную боль в физическую без какого-либо его согласия на это.       «У тебя есть какие-нибудь догадки, что за этим стоит? — первым нарушил молчание Джастин. — Я имею ввиду, я согласен с тобой на сто процентов, но… что мы собираемся с этим делать? Типа, до банального, как мы заставим его рассказать нам о том, что происходит, учитывая всю его скрытность?»       «Мы ведь останавливаемся в отеле завтра?»       «Эм. Ну, вроде как да. А что?»       «В таком случае мы должны найти способ устроить что-то типа «вмешательства» для него, ты понимаешь, что я имею ввиду?»       «Да, думаю да. А… мы собираемся рассказывать всё это Пату и Рики с утра?»       «Конечно, будет лучше если мы расскажем им. Как минимум узнаем, что они сами думают по этому поводу, — ответил Джей Ди. Диван снова скрипнул. — Ладно, я высказал всё, что меня тревожило, сейчас собираюсь пойти спать. Увидимся утром».       Судя по последовавшему за этими словами звуку, оба гитариста поднялись на ноги одновременно.       «Да, я тоже пойду», — с зевком произнёс Джастин.       Больше слов не было, только недолгие шаги, аккурат отсюда до коек, где диктофон уже физически не мог уловить звуки. Хотя вероятность того, что они продолжили свой разговор перед сном, в нескольких сантиметрах от скрытого единственной шторкой Спенсера, была ничтожно мала.       Прошло наверное ещё несколько минут, прежде, чем вокалист наконец нажал «паузу» и, словно в замедленной съёмке, вытащил наушники из ушей. Всё снова погрузилось в тишину. В нём не клокотала ярость, даже наоборот, на несколько долгих секунд в душе воцарилась пугающая пустота. Единственное, что он знал в тот момент, — он не имеет никакого, чёрт возьми, права оставлять Патрика и Рики наедине со старыми участниками группы. И чем меньше он будет валять дурака, тем лучше. Двое — это уже достаточно плохо, особенно учитывая, что именно этих двоих он знал дольше всех. Двое его лучших друзей…       Он не мог допустить больше.       Спенсер сидел на диванчике вплоть до момента, пока раннее утреннее солнце не начало пробиваться сквозь хлиплые шторки на окнах, а автобус наконец не подошёл к остановке. Он пытался успокоиться, совладать с собой, достичь полной тишины в сознании. Старался вычеркнуть их из того немногочисленного списка людей, которые ему небезразличны. Старался заставить себя ненавидеть Джастина и Джей Ди. Это всё, что ему сейчас требовалось. Ему нужно было убить их. Не оставалось других вариантов. Так что сейчас ему придётся протащить себя через пять стадий горя, прежде чем все проснутся.       Не то чтобы он никогда не убивал раньше, но никогда ещё его ножу не приходилось лишать жизни того, с кем ему действительно довелось вместе пройти через многое, того, кого он мог называть чуть ли не родными.       Хотя ему уже было плевать.       Всё, что от него требовалось сегодня, не отходить от Патрика и Рики. Он должен оставаться в полной уверенности, что ни Джастин, ни Джей Ди не смогут провести и нескольких секунд с любым из недавно появившихся участников группы без присутствия Спенсера. По крайней мере до тех пор, пока у него самого не появится шанс остаться наедине со «старыми» гитаристами. Этой ночью. И после этой ночи ему уже не придётся беспокоиться ни об одном из них. Никто даже не подумает о том, чтобы начать подозревать его в вовлеченности к этим исчезновениям, прежде чем он пропадёт и сам. Разница состоит лишь в том, что Спенсер вернётся. Они — нет. По крайней мере, уже точно не живыми.       Чарнас собирался убедиться в том, что положил диктофон в дорожную сумку, прежде чем кто-либо проснётся, однако стоило ему только расстегнуть молнию на сумке, как позади послышался мягкий, помятый после сна голос Рики:       — Ты снова не спал всю ночь?       Спенсер обернулся. Рики неловко стоял в дверном проёме. Гитарист, казалось, почти всегда держался немного неловко. Это казалось странным и… милым? Так или иначе, при одном лишь взгляде на него глаза начинали гореть непрошенной теплотой. И Чарнаса бы даже раздражало это, ведь он предпочитал держаться от подобной эмоциональной непроизвольности, если бы только не… что-то. Он не мог объяснить почему, но ему и самому нравилось это необъяснимое тепло.       Он пожал плечами.       — Типа того.       — Понятия не имею, как ты это делаешь, — сонно улыбнулся Рики, отчаянно пытаясь проморгаться ото сна. — Я имею ввиду… мне требуется как минимум восемь часов сна, чтобы начать нормально функционировать, — выдержав задумчивую паузу, зачем-то решил объясниться он, параллельно засовывая руки в карман своего чёрного худи.       Спенсер наконец нащупал диктофон в одном из внутренних карманов, а потому поспешил застегнуть молнию обратно и встать, чтобы его действия не вызвали пусть и дежурных, но совершенно не нужных ему сейчас вопросов.       — Кофеин. Чёртова тонна кофеина. Я бы сдох без неё, — с усмешкой ответил вокалист.       Рики улыбнулся своей широкой, зубастой улыбкой, которая по определению выглядела крайне заразительной, и засмеялся. Но наибольшее, что он мог получить от Спенсера в ответ на такой жест, — маленький смешок. И даже если сам Спенсер в этот момент хотел улыбнуться шире, чем сам Рики. Впрочем, жизненная энергия молодого гитариста была не менее заразительной, чем улыбка. Он был абсолютно очарователен, словно милый маленький щенок. Истинное кощунство — чувствовать себя расстроенным, когда он рядом с тобой.       Следующим проснулся Джастин. Кажется, Чарнас не успел провести и пяти минут в обществе Армеллино, прежде чем другой гитарист вышел в основную часть автобуса.       Спенсер продолжал вести себя как обычно. Будто он и не закипал от злости при единственной мысли о них. За всю жизнь он уже был изрядно натренирован в том, чтобы убеждать других в том, что было нужно ему. Только вот, к огромному сожалению, в самообмане он оказался не слишком силён. Джей Ди проснулся незадолго после этого, Патрик пришёл последним, почти на час позже остальных. И едва только он вышел из отделения с койками, на ходу натягивая свои джинсы, Спенсер, с самого утра обуреваемый желанием взять их и увести куда угодно, лишь бы подальше от Джастина и Джей Ди, решил не сильно растягивать паузу утреннего приветствия и почти сразу предложил Патрику с Рики составить ему компанию за завтраком.       — Господи, Спенсер, дай хоть глаза открыть, — со слегка недовольной улыбкой нахмурился барабанщик, сонно потирая лицо руками. В то время как все внутренние органы Чарнаса без преувеличения сделали сальто назад от одной лишь мысли, что возможно он чересчур поторопился, из–за чего Патрик влёгкую теперь может отклонить предложение. Держи спокойное лицо, не слишком напрягайся, это заметно… — Ладно, дай мне минуту, я сейчас вернусь, — договорил он свою мысль, и в ту же секунду облегчение массивной волной нахлынуло на Спенсера.       Насчёт Рики он не волновался. Рики всегда выглядел каким-то особенно радостным, когда ему выпадала возможность провести время с вокалистом. Поэтому, как и ожидалось, гитарист первым подскочил на ноги, спеша открыть дверь для него и Патрика, который к этому моменту как раз успел вывалиться из отдела с койками, на этот раз уже выглядя малость посвежее.       Держать Патрика и Рики около себя на протяжении всего дня оказалось куда более трудной задачей, чем ему представлялось изначально. Да и, скорее всего, со стороны подобное его поведение смотрелось максимально странно, так что к концу дня Джастин и Джей Ди, если и не знали наверняка, то уже как минимум догадывались, что он что-то замышляет.       Около трёх часов дня они все прибыли в отель, где планировали остаться на ночь. Едва они все сошли со ступенек автобуса и направились внутрь, Спенсер незамедлительно решил объявить, как они впятером разделят две забронированные комнаты.       — Джастин, Джей Ди, вы со мной, ребята в другом номере. Хорошо?       Джастин и Джей Ди обменялись взглядами, в глазах обоих с каждой секундой читалось всё больше и больше подозрительности. Однако, пожав плечами, оба кивнули.       — Э-э… Да без проблем.       Отлично, отлично. Пока что всё шло согласно плану. Вряд ли он вызвал подозрения у остальных участников группы, так как едва они впервые отправились таким составом в тур, он сразу же ясно дал понять, что подобные мелкие вопросы, по типу того, кто с кем будет ночевать в отеле или какие вещи из автобусного холодильника следовало взять с собой в номера, Спенсер собирался решать полностью самостоятельно, и обжалованию его решения не подлежали. В общем-то каждый в группе знал, что Чарнас слегка помешан на контроле всего и всех, поэтому предпочитали даже не начинать спорить с ним о столь незначительных вещах. Он был упрямым засранцем, из-за чего любые решения в итоге склонялись в его пользу, порой даже не взирая на здравый смысл.       После того как все разместились в комнатах и побросали сумки на кровати, Спенсер пошёл обратно к выходу, но буквально у самого порога нехотя развернулся, чтобы соблюсти рамки формальности, и совершенно отвлечённым тоном проговорил:       — Я собираюсь прогуляться до бассейна вместе с Рики и Патриком. Вы можете присоединиться, если хотите.       — Может позже, — кивнул Морроу, продолжая копаться в своём рюкзаке.       — Спенс? — вдруг позвал Джей Ди. Спенсер остановился около наполовину открытой двери и повернул голову на друга, вопросительно поднимая брови. — Мы можем, ну… поговорить? Не обязательно сейчас, может вечером.       — Конечно, — ответил Чарнас, не вкладывая особо никаких эмоций в это слово, после чего просто вышел и звучно захлопнул за собой дверь. Сейчас ему нужно было согласиться, чтобы они думали, что могут получить от него то, чего хотят. И ведь они действительно получат своё, разве он не прав? Сегодня он во всех красках расскажет и покажет им, куда он пропадал всё это время. Такая увлекательная история. Как жаль, что они уже не доживут до того, чтобы рассказать её ещё кому-то.       Их комнаты располагались на втором этаже здания, в самом конце длинного, скудно освещённого коридора с множеством других дверей, ничем не отличающихся друг от друга. В противоположном его конце находился лестничный пролёт — спуск на первый этаж и подъём на третий. Бассейн был расположен на открытом воздухе, так что Спенсер повёл Рики и Патрика вниз.       Коридор первого этажа оказался освещён намного лучше. Однако по большей части это являлось заслугой естественного света, проникающего внутрь сквозь множество незанавешенных окон в стенах лобби. И, как следствие, — электрического освещения тут должно было быть значительно меньше, чем этажами выше, которые не могли похвастаться таким изобилием окон.       А что это значило? Правильно. Здесь будет куда темнее ночью. По крайней мере, уж точно темнее, чем на втором.       К бассейну из лобби вели всего несколько дверей, и пока они подходили к первой, Спенсер внимательно осматривал коридор на предмет камер наблюдения, чтобы он мог не беспокоиться об этом в дальнейшем. И, что удивительно, в главном холле таковых не оказалось, а потому он был почти уверен, что вряд ли они будут где-то ещё.       Дверь, ведущая к бассейну, выглядела точно так же, как и все остальные двери в холле с единственным отличием в виде пары табличек. Первая просто констатировала факт того, что дверь ведёт в зону с бассейном, вторая же являлась списком правил безопасности и поведения. Бассейн закрывался в полночь, что довольно поздно для отеля. Казалось все шло в пользу Чарнаса.       Шагнув наружу, Спенсер ожидал, что закатное солнце сразу же ударит по неподготовленным глазам, однако этого не произошло. Несмотря на то, что вся зона и правда находилась на открытом воздухе, там также была навесная тканевая «крыша», покрывающая всю территорию бассейна гигантской прохладной тенью. Также по краю территории шла небольшая железная оградка. Без единого входа, что печально. Чарнас не был достаточно высоким для того, чтобы перетащить через них чужое тело, а ведь предполагалось, что тела будет два и оба куда массивнее его собственного. Это определённо осложняло ситуацию, но не делало её невозможной.       Рики и Патрик довольно быстро залезли в воду.       — Ты идёшь, Спенсер? — позвал его гитарист.       Чарнас обходил бассейн вокруг. Следовало изучить территорию, прежде чем день сменится ночью, чтобы позже у него было преимущество, ведь, в отличие от своих жертв, он уже будет хорошо знаком с окружением и сможет ориентироваться даже в кромешной темноте. Это было важно, ведь он собирался убить более, чем одного человека за раз. Ему просто необходимо было быть подготовленным к тому, что второй может предпринять попытку бегства или сопротивления. А значит ему было необходимо что угодно, лишь бы облегчить эту задачу, дать себе преимущество, которое впоследствии возымеет решающее значение для того, чтобы всё это сошло ему с рук.       Прогулявшись пару раз по периметру самого бассейна, он снова начал проверять стены на предмет видеокамер. Откровенно говоря, он был уверен, что не обнаружит ни одного устройства, раз уж их не оказалось даже в главном холле, однако проверить всё равно стоило. Просто потому, что если он не проверит, то обязательно найдётся хоть одна, которая запечатлит абсолютно всё происходящее. Просто, потому что, блять, конечно она будет.       Его предположения оказались верны — камер и правда не было. Очень странно, если быть честным, это же, всё-таки, отель… Впрочем, подобная безалаберность руководства ему только на руку.       — Не сейчас, — наконец ответил он Рики. — Может чуть позже.       Когда Спенсер вернулся обратно в комнату, Джастин и Джей Ди уже сидели на кровати, которую они договорились разделить.       Сам же Чарнас обычно спал отдельно. И это было нормально, ведь никто не хотел просыпаться, будучи жестоко избитым дико мечущимся во сне вокалистом. А именно это и происходило каждый раз, когда он проваливался в сон (и пусть в его ситуации это прозвучит как абсурд, но порой ему действительно удавалось поспать). И конечно, Спенсер не мог винить их, ведь это, наверное, действительно неприятно.       Только вот ещё неприятнее каждый раз самому просыпаться кричащим или же в слезах, просто потому, что ты вынужден снова и снова проживать события самой ужасной ночи в своей жизни, стоит тебе только задремать. Но ещё отвратительнее то, что он толком не мог никому рассказать о всех тех ужасах, с которыми сталкивался лицом к лицу в своих снах. Не мог поплакаться кому-либо о том, как скучает по родителям и сестре на самом деле. О том, как искренне ненавидит себя за то, что бездействовал той ночью, не сделал ничего, чтобы спасти их; был просто трусом, позаботившемся исключительно о своей собственной жизни.       Он никому не доверял достаточно, чтобы поделиться этим. И ох, как он предвкушал тот момент, когда уже совсем скоро сможет выместить всё своё разочарование в собственном существовании на своих бывших друзьях.       Последняя мысль вдруг прозвучала в его голове так странно.       Бывшие друзья. Ещё буквально вчера Джастин и Джей Ди были его лучшими друзьями. Хотя… как бы он не старался называть их бывшими друзьями, они всё ещё оставались его друзьями. Называть их так не было никакой причины, кроме как сделать всё ещё труднее для самого себя. Но он должен был. Должен, потому что его месть была важнее любых товарищеских отношений, важнее друзей. И сейчас он был как никогда близок к ней, он просто не имел права снова оплошать и ни в коем случае не мог позволить этому жадному сукиному сыну, доктору Йену Блэку, написать эту дурацкую книгу о нём.       Естественно, психотерапевт не посвящал его в свои планы, но Спенсеру это было и так понятно. Мерзавец точно знал, что успех книги, изучающей внутреннюю работу сознания серийных убийц и причины, по которым они совершают свои преступления, будет огромен. Он бы сделал миллионы на этом, весь мир бы узнал его имя. Это всё, что было нужно доктору Блэку от него.       Кровь вокалиста закипала при одной лишь мысли об этом выродке. Скоро, однако, Спенсер похоронит его репутацию на шести футах под землей, прямо около его трупа. И только тогда наконец восторжествует справедливость.

***

      Спенсер чуть отодвинул мягкую белую шторку и выглянул в окно. Время приближалось к одиннадцати часам вечера; луна виднелась на горизонте в виде полоски нежного желтого свечения, рассекавшего непроглядную мглу чёрного неба. Тёмные облака скрывали звёзды и время от времени почти полностью блокировали лунный свет.       Самое время.       — Может пойдём к бассейну? — больше утверждая, нежели спрашивая или предлагая, произнёс Спенсер, даже не удосужившись обернуться к тем, с кем разговаривал. — Он открыт до полуночи.       — Да, было бы здорово, — первым среагировал Джастин.       Боковым зрением Чарнас увидел, как Джей Ди поднялся на ноги:       — Я должен позвать Патрика и Рики, тогда…       — Нет, — мягко парировал вокалист, наконец позволяя шторе свободно упасть в своё стандартное положение, после чего обернулся. — Я хочу, чтобы при этом присутствовали только мы трое.       Гитарист остановился. Неуверенно кивнул.       — Хорошо. Только мы трое.       Пока Джастин и Джей Ди выходили из номера, Спенс склонился над своим чемоданчиком и, одним движением распахнув его, наскоро вытащил оттуда тёмное лезвие и пару чёрных кожаных перчаток.       Он натянул перчатки на руки почти сразу, даже не заботясь о том, что подумают об этом бывшие друзья. По правде говоря, в такой темноте они навряд ли вообще заметят это изменение в его облике. Складной нож отправился в один из карманов его тонкой чёрной куртки. Пока что, понятное дело, сложенный, но готовый раскрыться в любой момент, одним лишь нажатием большого пальца кнопки на рукояти.       Единственным источником света на месте назначения оказалась пара верхних ламп на крыше и огни в воде, однако основные фонари не сильно освещали территорию за пределами самого бассейна. Свежий ночной воздух был довольно прохладным для того, чтобы искупаться, но Джастин и Джей Ди, тем не менее, оба предпочли сесть на край бассейна, погрузив босые ступни в воду. Спенсер сел рядом с Джей Ди, ближе к зданию, но, в отличие от ребят, обувь снимать не стал, как, собственно, и нарушать ногами прохладную водную гладь. Их мокрые ноги могут стать серьёзной помехой для того, чтобы в будущем попытаться убежать от него или хотя бы защититься. Конечно, они ещё об этом не догадывались, и это уже значительно упрощало Чарнасу задачу.       — Что-то мне подсказывает, что ты уже знаешь, о чём пойдёт речь, — начал Джей Ди. Спенсер кивнул, не отводя взгляда от хлорированной воды, а внутренне всеми силами пытался удерживать перевозбуждённые конечности в неподвижном состоянии. — Я знаю, что ты не особо горишь желанием говорить на эту тему, но, поверь, мы с Джастином очень переживаем за тебя. Что с тобой происходит, дружище?       Чарнас запустил руку в карман и обхватил пальцами рукоятку ножа. Он был готов напасть. В любую секунду.       — Это так странно. После стольких лет скрывать что-то серьёзное друг от друга, — добавил Джастин.       Спенсер позволил себе печально вздохнуть, с отвращением отметив, что печаль была ни капли не наигранной, и вновь кивнул.       — Это правда, не так ли? — Джей Ди смотрел на него пристально, но тем не менее мягко. Видно было, что он готов его выслушать от начала и до конца. Как жаль, что на самом деле это было последним, чем бы вокалист хотел сейчас заняться.       — Я не хочу больше скрывать от вас что-либо, — после этих слов в выражении лиц обоих появилась некоторая доля надежды, и Спенсер едва подавил смех. Они и правда не догадывалась, что с ними вот-вот случится. Такие невинные, а ведь всё так очевидно. И до смешного глупо. — Как насчёт того, чтобы я показал вам двоим, чем я всё это время занимался?       Его пальцы, облачённые в кожу перчатки, впились в рукоять сильнее, и уже в следующую секунду он выдернул его из кармана, раскрывая быстрым движением прямо в полёте, и вонзил лезвие в бедро Джей Ди, прежде чем тот смог отреагировать. Свободной рукой Спенсер немедленно заткнул ему рот, подавляя непроизвольный гортанный вскрик, полный боли, шока и искреннего ужаса, который, скорее всего, он даже ещё не успел до конца осознать.       Глаза Джастина расширились и, едва отойдя от ступорного состояния, гитарист вскочил на ноги и испуганно отступил назад. Его взгляд метнулся к Спенсеру и дрожащим голосом, почти пропавшим от страха и потрясения, он прошептал:       — Что ты, блять, творишь, Спенсер?..       На этот раз Чарнасу уже не удалось перебороть улыбку. Полный сарказма, он покачал головой:       — Я просто показываю, чем я занимался, когда уходил, Джастин.       Словно не веря в происходящее, басист отрешённо покачал головой и уже в следующую секунду что есть сил ринулся к выходу. Спенсер был готов к этому. Вернее, так он думал, ведь стоило ему только попытаться подняться на ноги, как вдруг Джей Ди, превозмогая боль, дотянулся и сильно ударил его по коленям, заставляя рухнуть в воду. Всплеск отдался оглушительным рёвом в ушах; болезненность его столкновения с поверхностью воды от неожиданности ощутилась в несколько раз сильнее. А после всё резко стихло. Он хотел было ахнуть от удивления, но воздуха уже не было, лёгкие обожгло нездоровой смесью воды и хлора. По телу пробежал странный холодок, точно электрический разряд, заставляющий кровь в венах застыть. Странное неестественное чувство, словно каждый сосуд наполнился льдом; резкий холод фильтрующейся воды обжигал и кожу.       Время будто бы остановило свой ход на те мгновенья, пока он безвольной массой шёл ко дну бассейна, словно побуревший, умирающий лист, сорвавшийся с осеннего дерева. Он чувствовал каждый крошечный пузырёк воздуха, что поднимался из его рта на поверхность воды, и внезапно ему в голову пришла мысль, что так он и умрёт. Нож выскользнул из ослабевшей хватки и пошёл ко дну куда стремительнее, чем хозяин. Всё это ощущалось так в диковинку и словно даже… умиротворяюще? Он практически позволил себе соскользнуть в гостеприимные объятия смерти, ждавшие его на голубоватой плитке, которой был уложен пол бассейна. Смерть ждала его; она бы не позволила вернуться на поверхность живым. Только сама смерть способна была остановить его, как, в общем-то, только сама смерть и могла бы избавить его от бесконечных страданий.       Нет.       Он не может умереть.       По крайней мере, пока он не отомстит.       А потому прямо сейчас он не мог позволить Джастину убежать, как не мог и насладиться подольше этим ощущением забвения и полной тишины, которое ему даровала пропитанная хлоркой вода. Иначе он окажется пойман прежде, чем получит своё возмездие, которого он так сильно жаждал, к которому стремился ещё с тех пор, когда в десять лет потерял абсолютно всё.       Он сам не понял как и в какой момент выкарабкался обратно на поверхность, даже не потрудившись нырнуть обратно и забрать свой нож. Теперь уже не было времени. Так что, если придётся, он готов сделать всё «голыми руками».       Жадно вдыхая воздух, он вытащил себя из бассейна и огляделся, выискивая взглядом Джастина, подобно хищнику, следящему за своей жертвой. Оказалось, что он пробыл в воде вовсе не так долго, как ему показалось. Успело пройти всего несколько секунд.       Как же уморительно было наблюдать сцену того, как Джастин поскальзывается на плитке и со всего размаху громоздкой тушей летит на кафельный пол. У него был такой шикарный шанс убраться отсюда ко всем чертям, пока бывший друг-психопат был столь успешно обезврежен, но… Впрочем, Спенсера сейчас волновало не это.       Осматривая зону на предмет замены его оружию, он заметил телескопическую штангу для бассейна на крюке рядом со зданием. Вокалист вскочил на ноги и побежал в её направлении, по пути пытаясь убрать с лица длинные мокрые пряди, беспорядочно спадающие на лоб и сильно мешающие обзору.       Пока Джастин поднимался, оправляясь от падения, Спенсер раздвинул штангу на её полную длину — та оказалась около четырёх футов. На мгновение они встретились взглядами, и Чарнас ухмыльнулся подобно дьяволу, одними губами произнося «ты сам на это напросился», прежде чем броситься на басиста.       Глаза Джастина вновь округлились, но что-либо предпринимать было уже поздно. Этот ужас безысходности так и застыл в них, когда Спенсер со всей силы вонзил штангу ему в череп, прямо в переносицу. Точным ударом тонкая трость пробила кость — ещё рывок — прошла насквозь, и другой конец показался где-то в районе шейных позвонков. Багровая кровь тёмными дорожками заструилась из затылка.       Его, теперь уже безжизненное тело на мгновение застыло совершенно неподвижным, но уже спустя пару секунд рухнуло на пол, словно опрокинутая с места статуя.       Спенсер выпустил штангу из рук и повернулся к Джей Ди, который всё это время безуспешно силился подняться на ноги. Кровь обильно сочилась из раны, разливаясь по голубоватой плитке на полу, окрашивая её в тёмный оттенок красного, скудно бликующий в свете немногочисленных фонарей. Всё явно намекало на то, что порезанная нога слегка мешала гитаристу двигаться, так что Спенсер решил, что у него есть время на то, чтобы нырнуть обратно в бассейн и вернуть себе свой нож.       Как же удачно получилось, что на нём до сих пор почти не было крови, вследствие чего его вход и выход из воды не оказали никакого… нежелательного влияния на её внешний вид. И хоть красная субстанция определённо должна была остаться на лезвии ножа, но её количество оказалось настолько незначительным, что к моменту, когда Морроу оказался пронзён телескопической штангой, она уже полностью перемешалась с водой и не была видна.       Вокалист набрал побольше воздуха в лёгкие и рыбкой прыгнул в воду.       На этот раз она уже не казалась ему такой холодной. На самом деле, на контрасте с прохладным ночным ветерком, обдувающим его мокрые кожу и одежду, теперь он даже мог назвать её довольно тёплой. Спенсер доплыл до дна, находящегося примерно на семи футах, коснулся подушечками пальцев пола и наконец вернул складной нож в свою ладонь.       Когда он вынырнул на поверхность, то вновь обнаружил Джей Ди в тщетной попытке уползти отсюда как можно дальше. Гитарист уже смирился с тем, что ноги ему не помогут, а потому тащил себя руками, перемазанными собственной кровью. Какое… жалкое зрелище.       Спенсер выбрался из воды и прошёл несколько футов до Джей Ди; шаги по крови отдавались мерзким хлюпаньем. Чарнас опустился на колени рядом с бывшим другом.       — Может быть, тебе всё-таки не стоило хотеть узнавать, что я скрывал от вас? — с жутковатой улыбкой поинтересовался он.       Джей Ди уставился на него, его ярко-голубые глаза были полны страха и осознания предательства, но Спенсер просто не мог найти в себе сил, чтобы почувствовать себя плохо.       — Спенсер… — выдавил он сквозь очередной всхлип. — Почему?..       Чарнас слегка склонил голову на бок. Ему нравилось снимать свою маску. Нравилось показывать тем, кто его любил, кем он является на самом деле, кем он был всегда.       — Джей Ди, Джей Ди… — он усмехнулся. — А я думал ты всегда хотел этого. Хотел, чтобы я полностью открылся вам, убрал свои чёртовы «стены». Что ж, полюбуйся, — стен больше нет!       На глазах слабеющий от фатальной потери крови гитарист лишь растерянно покачал головой.       — А хочешь знать почему? — продолжал Спенсер, и против его воли с каждым словом голос становился всё громче.       Пока он увлечённо болтал, Джей Ди то и дело кидал испуганные взгляды на нож в его руке. И вокалист не мог утверждать, что у него не было причин это делать.       — Я просто не мог, блять, позволить, чтобы ты встал у меня на пути, — Чарнас снова ткнул гитариста сложенным ножом, с удовольствием наблюдая панику, которую это действие вызвало у его жертвы, пока он подносил оружие всё ближе и ближе к чужой груди. — Нет-нет-нет, только не сейчас. Только не когда я так, чёрт возьми, близок к тому, чтобы получить своё возмездие…       — Возмездие?.. — хрипло переспросил Джей Ди.       На мгновение взгляд Спенсера словно остекленел, медленно уплывая в сторону, но почти сразу вновь остановился на гитаристе. Он поднёс нож ещё ближе и разместил палец на кнопке открытия складного лезвия; кривая улыбка непроизвольно перекосила его губы.       — Я видел, как убивали мою семью, когда был ребёнком, — прошептал он, словно это была констатация какого-то достижения, а не самый ужасный момент в его жизни. — И сейчас я собираюсь убить ублюдка, позволившего ему выйти из тюрьмы… но ты, — выражение лица вокалиста помрачнело, — ты хотел остановить меня… Но ты бы никогда не смог этого сделать! Я имею ввиду, я почти бог в этом деле. Ты никогда… Ты никогда бы, блять, не смог остановить меня, сволочь!       Он вонзил нож в мягкую кожу живота Джей Ди, почти не слыша его скрывающиеся на крик мольбы прекратить всё это, после чего снова вытащил лезвие из плоти, позволяя горячей крови брызнуть ему на лицо.       Зловещий смех, вызванный окровавленными дырами в ткани, скрывавшей свежие раны, стал только громче.       — Ох, Джей Ди, даже не говори мне «не делай этого, это не ты, Спенсер», — его издевательский тон граничил с тем, чтобы вот-вот сорваться на более высокие ноты, то и дело перебиваясь нездоровым смехом. Он забрался на гитариста сверху и уже без лишних прелюдий вонзил нож в чужое горло. — Это я, ещё как я. Моя самая истинная сущность… Я — чертов убийца-психопат, и ничто, ничто не способно остановить меня, вплоть до дня моей смерти, — его голос снизился до одержимого шепота. На мгновение он вновь замолчал и отвёл взгляд. А после оглядел Джей Ди с ног до пояса.       Его тело слабо и явно непроизвольно подёргивалось, прижатое к земле его весом. На самом деле у Джей Ди были все шансы оказать Чарнасу должное сопротивление, но он был слишком ошеломлён, чтобы даже просто попытаться. И это, насколько заметил Спенсер, было общим у всех, кого он знал. Когда он раскрывал им свою истинную природу, показывал истинное лицо, они просто не могли заставить себя напасть на него, слишком разбитые осознанием того, что их «близкий» человек оказался совершенно не тем, за кого они его принимали всё это время.       Это было особенно забавно, если учитывать, что он сам ещё ни разу не испытывал никаких проблем с тем, чтобы напасть на них.       Спенсер усмехнулся и снова поднял взгляд к лицу Джей Ди.       — Последние слова? — издевательским тоном поинтересовался он. Джей Ди сглотнул, не сводя глаз с ножа. — Правда, никто их не услышит, кроме меня. Но если ты хочешь — вперёд.       Джей Ди наконец перевел взгляд на него. Какое-то время он смотрел, не мигая; на бледном, почти мёртвом лице отразились нотки задумчивости. Достаточно долго для того, чтобы Спенсеру это надоело, и он решил перерезать другу глотку, так и не позволив проронить и слова. Это бы всё равно уже ничего не изменило.       И только он собрался привести задуманное в действие, как Джей Ди наконец прошептал:       — Мне жаль, Спенсер…       Чарнас замер, прищурившись.       — О чём ты, блять? — усмехнулся он, забавляясь.       — О твоей семье… — промямлил Джей Ди на глубоком, дрожащем вдохе, ещё не зная, что тот станет его последним.       Спенсер снова остановился, понятия не имея, как на это реагировать. Это был его последний шанс сказать хоть что-нибудь, и Джей Ди предпочёл высказать свои соболезнования ему? Улыбка исчезла с губ вокалиста. Внезапно тёплый ветерок, который так нежно обдувал его мокрую, замерзающую кожу, стал казаться куда более ледяным и пронзающим, нежели секундой ранее. По спине побежали мурашки, и он физически мог почувствовать то, как много их было. Он хотел посмеяться над гитаристом, прямо в лицо бывшему другу, словно это ничего не значило для него. Если бы он только мог заставить себя вновь наслаждаться происходящим. Только вот весь его запал после «последних слов» стремительно испарился, оставляя на своём месте лишь неприятную, вязкую пустоту, не наполненную ничем, кроме искренней злобы.       Спенсер поднял лезвие над собственной головой, силясь усмирить дрожащие руки. Его взгляд заметно потускнел, и теперь уже на Джей Ди взирали две бесчувственные зелёные льдинки. Они наблюдали беспричастно и даже в тот момент, когда окровавленный нож стремительно полетел вниз, ни единый мускул на его лице не дрогнул. Кровь хлынула из чужой груди. Из живота. Из другой ноги. Он повторял движение снова, и снова, и снова, пока его собственные руки не обмякли в изнеможении, а зрение не начало замыливаться от неудовлетворенной ярости, закипающей в нём с каждым ударом только сильнее. Предполагалось, что их убийство позволит заглушить это чувство на какое-то время, а не сделает боль ещё более невыносимой, чем прежде.       Он не знал точно, сколько раз в приступе гнева пырнул ножом Джей Ди, прежде чем наконец поднялся на ноги; его голова была низко опущена. Волосы и одежда насквозь пропитались водой из бассейна, теперь уже смешанной с огромным количеством крови гитариста. Необъятное тёмно-красное пятно уверенно расползалось по полу вокруг них. По всему его телу, на груди, руках, лице и шее было как минимум сорок колотых ножевых ранений. Спенсер тяжело дышал, чувствуя как через силу поднимается и опускается его грудная клетка. Рукавом он вытер со лба несколько смешавшихся с кровью капель пота, после чего глубоко вздохнул, поднялся на ноги и отправился убирать весь тот беспорядок, что учинил за это время.

***

      Спенсер не спал всю ночь. После принятия долгого, обжигающе горячего душа он принялся беспокойно расхаживать по своей комнате (теперь уже именно своей, ведь кроме него с этого момента она больше никому не принадлежала), ожидая утра, когда все проснутся и заметят, что Джастин и Джей Ди куда-то запропастились.       Откровенно говоря, он бы солгал, назвав эти ощущения новыми для себя. Его всегда, каждый чертов раз преследовало это волнение, скрывающееся в самых тёмных закоулках его сознания. Страх того, что каждая голова немедленно повернётся в его сторону и каким-то образом они все точно будут знать, что это всё сделал он. Они будут смотреть на него с отвращением, легко читающимся во взглядах, и ему будет нечего сказать в свою защиту. И за каждым представлением подобной болезненно-обличительной картины неизменно следовал сковывающий душу приступ дереализации.       Смотреть на своё отражение в зеркале в ванной комнате сейчас было равносильно тому, чтобы играть в гляделки со стеклянной куклой. Его собственные блестящие от перевозбуждения и страха глаза смотрели прямо в душу, не моргая. За этими холодными и безжизненными зелёными зрачками не было абсолютно ничего. Просто темнота и беспощадный вакуум полного отсутствия в нём хоть какого-то сострадания. Он ненавидел эти глаза, но они принадлежали ему. Было ли это тем, что видели в нём остальные? И если так, почему никто не замечал, насколько он на самом деле не в порядке?       Он всё никак не мог перестать задаваться вопросом, действительно ли Джей Ди извинился именно за это.       Рано утром Спенсер написал Патрику и Рики, не слышали ли они чего-либо о Джастине и Джей Ди. Конечно, он уже знал, что ребята на это ответят, но подобные действия были необходимы, чтобы поддерживать представление о том, что он в самом деле обеспокоен.       Патрик постучал в дверь примерно в восьмом часу утра. Спенсер открыл почти сразу. Барабанщик осмотрел его с ног до головы.       — Они так и не появились?       Чарнас покачал головой.       — Нет.       Брови Патрика сдвинулись к переносице.       — Когда ты видел их в последний раз?       — Прошлым вечером. Они сказали, что пойдут прогуляться. Это было около одиннадцати часов. После уже не вернулись, — отвечал вокалист, мастерски делая голос слегка «надтреснутым», словно он предполагал, что случилось нечто ужасное и искренне боялся того, что может оказаться прав. — Я надеялся, что они напишут кому-нибудь из вас, парни, но, я так понимаю, ничего подобного не произошло.       — Ты им звонил?       — Естественно. Я поэтому вам и написал, — кивнул Спенсер. — Я звонил и тому, и другому, но каждый раз мой звонок просто перенаправлялся на голосовую почту.       Патрик обречённо выдохнул.       — Блять… ты же знаешь, что Джастин никогда не выключает свой чёртов телефон…       — Именно. Я очень переживаю за них, — голос вокалиста снизился почти до шёпота, лицо чуть скривилось, выражая крайнюю степень беспокойства. Он потупил взгляд об пол, против воли уставившись на свои носки в зелёно-красную полоску под тему Фредди Крюгера.       — Я схожу до ресепшена, может кто-нибудь из людей, работающих в лобби, видел их, — сказал Патрик.       Спенсер снова кивнул.       — Давай.       Когда Патрик наконец развернулся и зашагал прочь по коридору, Чарнас увидел Рики. Тот стоял, опершись спиной на дверной косяк на входе в их с Галанте комнату. Всю нервозность, переполнявшую молодого гитариста, можно буквально было почувствовать, стоило только взглянуть на то, как беспокойно он кусал свою нижнюю губу, сверля взглядом пол.       Спенсер не спеша подошёл к нему и положил руку на плечо:       — Мы обязательно найдём их, Рики. Думаю, ничего страшного не случилось. Я уверен, что они скоро вернутся сами.

***

      Рики не мог заставить заставить свои мысли заткнуться. Сколько бы он не силился успокоить нервы, он не мог отделаться от чувства, что здесь что-то не так. Что-то определённо было не так. Джастин и Джей Ди просто пропали без следа, и, конечно, возможно он просто что-то неправильно понимал или реагировал слишком остро, но его чуйка говорила ему, что здесь что-то нечисто и ребята уже не вернутся. А он всегда доверял своему чутью. Оно ещё никогда его не подводило.       Он держался Спенсера весь день напролёт. Как бы он не шутил о насилии и жутких сценах убийств, как бы восхищённо не показывал им всю широту и вариативность смертей в фильмах ужасов, вокалист просто ощущался… безопасным. То, как мягко звучала его речь, и его нежные прикосновения. Всё это дарило Рики бесконечный комфорт и спокойствие, стоило ему только подумать об этом.       Было много, очень много раз в его жизни, когда ему до чёртиков хотелось положить голову Спенсеру на грудь и просто ощутить его спокойствие, тёплые руки, гладящие его по спине или зарывающиеся пальцами в тёмные волосы гитариста. Хотелось услышать то, как, особо не отдавая себе отчёта, он будет шептать ему, что всё будет хорошо, хотелось видеть его нежнейшую улыбку, дарованную исключительно ему. Но Рики был почти уверен, что подобное поведение с его стороны как минимум собьёт Чарнаса с толку. Не то чтобы он когда-либо говорил, что у него с этим проблемы или что-то в этом роде, Рики просто слишком боялся даже пробовать.       Однако его сегодняшнее беспокойство было достаточно сильным, чтобы, когда Спенсер положил свою изящную ладонь ему на плечо, Рики попросту растерял все свои сомнения и хоть какое-либо самообладание. Он притянул вокалиста ближе к себе и положил голову на его плечо. На что тот, к его огромному облегчению, просто обвил его руками и держал в таком положении, пока красивые пальцы выводили нечто неразборчивое на его спине.       Он не знал, сколько они так простояли. В абсолютном молчании, в тяжёлом, но в то же время таком тёплом, обоюдном и чутком… Впрочем, довольно скоро идиллию нарушил Патрик, вернувшийся без каких-либо хороших новостей.

***

      Дело вновь подходило к вечеру, но ни Джастин, ни Джей Ди так и не объявились. Рики понимал, что, наверное, паникует слишком сильно, но уже попросту не мог мыслить нормально.       Он сидел на автобусном диванчике, теребя пальцами край кофты в тщетной попытке успокоиться. Это не слишком помогало, его разум всё ещё был переполнен всевозможными вариантами того, что могло случиться с его друзьями и где они могут быть. Их похитили? Они сейчас одни и напуганы? Их избивают? Насилуют? Убивают? Или они уже мертвы? Кто знает, может на них напали на улице прошлой ночью, и теперь их тела покоятся на какой-нибудь помойке в конце безлюдной аллеи…       Сиденье диванчика рядом с ним скрипнуло. Рики поднял взгляд и увидел Спенсера, севшего рядом. Вокалист сосредоточенно смотрел на него.       — Я бы сказал тебе, что скорее всего мы найдём ребят в самое ближайшее время, — мягко начал он, — но я почти уверен, что моя ложь не сильно поможет, я ведь прав?       Рики покачал головой.       — Будь это любая другая ситуация, я бы может и согласился с тобой, но сегодня, мне кажется, попробовать не помешает, — он выдавил из себя нервный смешок.       — Ну, тогда, я уверен, что мы найдём их в самое ближайшее время, — кривовато улыбнулся Чарнас. Было отчётливо видно, что он уверен в своих словах уже далеко не так сильно, как утром.       Рики вздохнул, всё так же стараясь отогнать от себя все плохие мысли, и придвинулся ближе к Спенсу, вновь положив голову ему на плечо. Тот никак не стал это комментировать, лишь молча поднял руку и, как бы отвечая на нежность гитариста, осторожно запустил пятерню в мягкие, недавно вымытые волосы Рики. Другую руку он просунул ему за спину и ласково приобнял, словно стремясь этими неестественно тёплыми для него действиями подарить Армеллино частичку своего спокойствия.       — Всё будет хорошо, Рики, — прошептал он, кладя свою голову на макушку гитариста. Выглядело так, словно он может задремать в таком положении, чему, если честно, Армеллино был бы очень рад. Спенсер никогда не спал достаточно. Последнее время точно. Так что Рики закрыл глаза и позволил себе задремать вместе с ним.

***

      Следующим утром Спенсер объявил, что собирается пойти на завтрак, но никто из парней не согласился составить ему компанию, так как оба были слишком вымотаны из-за недавних событий.       В три часа дня телефон Рики провибрировал в его кармане. Парень сразу же достал его, проверяя. На экране горели сообщения от Патрика.       15:03 «Патрик»: Привет, Рики…       15:03 «Патрик»: Спенсер писал тебе что-нибудь..?