***
Следить за Дэдпулом оказалось наискучнейшим занятием в жизни Гарри. Он-то всегда думал, что никому не удастся превзойти лекции Бинса, но в негласной схватке душного приведения и Уэйда Уилсона явно наметился лидер. Гарри и подумать не мог, что за его собственным стилем жизни «диван-телевизор-пиво» так скучно наблюдать со стороны. Ему даже стало жаль потенциального неудачника, который возьмется пришить его самого, так что он задумался над тем, чтобы написать краской на окнах что-нибудь подбадривающее вроде «отсоси неудачник» или нарисовать пару реалистичных членов. Жаль, что Дэдпул не додумался сделать нечто подобное. На третий день безвылазного валяния на крыше под мантией-невидимкой Гарри осознал, что ещё немного, и он нахрен уедет кукухой. Ему было невыносимо скучно, хоть на луну вой, а от Очищающего всё зудело в таких местах, о которых в приличном обществе не говорят. Повесив на квартиру Дэдпула – такой же гадюшник, как и у самого Поттера – простенькую следилку, Гарри аппарировал к себе. Коротким взмахом руки он заставил мантию исчезнуть и плюхнулся на диван, закинув ноги в берцах на подлокотник. – Хэй, Джонни, как сам, приятель? – дружелюбно протянул Гарри, когда заметил ползущего по столу жирнючего таракана. Комплекцией тот напоминал мадагаскарского, а по факту был обычным рыжим Джоном из пригорода Нью-Йорка, просто очень откормленным. – Как жена, как дети? Передавай всем нашим привет! – крикнул он напоследок, стоило таракану скрыться от его взгляда за плинтусом. И как только такая туша пролезала в такие узкие щели? – Уэйд, Уэйд, Уэйд, – пропел Гарри сладким голосом, каким обычно Амбридж – земля ей бетоном – вещала на уроках ЗОТИ. – Какому же богатому уёбку ты умудрился так нагадить? Поттер повертел в пальцах бузинную палочку, раздумывая, стоит ли попытаться провести очередной эксперимент по аппарации предметов на расстоянии или всё-таки оторвать жопу от дивана и сходить за пивом самому. Ему нравилось, что это самая большая его проблема на сегодняшний день. Никаких тебе полоумных маньяков, Пожирателей смерти, драконов, трехголовых псов, дементоров, Снейпа с Маккгонагалл – не жизнь, а сказка. Порой приправленная кровью и дерьмом, немного нуарная, но все же сказка. – Джонни, твою мать, когда ты уже научишься приносить мне пиво?! – рявкнул Поттер после долгих раздумий, всё-таки поднимаясь с дивана и устремляясь в сторону кухни. Крошечный закуток с холодильником, плитой и нерабочей раковиной совершенно не радовал глаз, но Гарри было настолько насрать, что он даже палочкой лишний раз не желал взмахнуть, чтобы навести тут порядок. Тараканы при его приближении лениво разбежались и попрятались за плиту и под холодильник. – Правильно, ребята, я пру как танк, ко мне под гусеницы лучше не лезть. Он вытащил бутылку пива, открыл её ловким ударом о край щербатого стола и тут же сделал несколько больших глотков. Райское наслаждение. Вот ради этого момента он и жил, Иисусе, и как только магглы умудрились создать нечто настолько прекрасное? От вкуса пенного разыгрался аппетит, но в холодильнике, конечно же, кроме пива и кочана почти мумифицировавшейся капусты не было ничего съедобного. К слову, капуста шла бонусом к этой квартире и уже активно разлагалась в ящике для овощей, когда он сюда въехал. – Какую пиццу предпочитаете, четыре сыра или мясную? – обратился Гарри к группке тараканов в углу. – Обе заказать? Хороший выбор, ребятушки, уважаю. Курьер привёз пиццу за пятнадцать минут, так что Поттер с крайне недовольной рожей отстегнул ему двадцатку и послал на три весёлых буквы в ответ на просьбу о чаевых. – Я тебе бабки что, на деревьях выращиваю? – гаркнул он, захлопывая дверь за мелким пиздюком. – Совсем уже оборзели. Гарри обвел хмурым взглядом захламлённую комнату и вдруг воскликнул: – Мамма миа, кого я вижу! Джуди! Малышка, я думал, ты ушла навсегда и мы никогда больше не свидимся! – он растрогано хлюпнул носом и промокнул глаза подолом чёрной футболки. Упитанная серая мышь глянула на него блестящими глазами-бусинами, и в её взгляде Гарри явственно рассмотрел любовь. Он предпочёл не думать, что она просто жадно следила за источником божественного аромата, который по счастливой случайности находился в его руках, и плюхнулся на диван (после пары несчастных случаев он всё-таки заколдовал его так, чтобы ни тараканам, ни прочим жителям его халупы не было туда ходу, потому что спать на раздавленных трупах детишек Джонни совесть Поттеру не позволяла). Пружины жалобно скрипнули под его весом. Что ж, классический тандем «пицца-пиво-Поттер» под кодовым названием «три пэ» никогда еще не подводил, так что Гарри расслабленно закинул ноги на журнальный столик, врубил телек и настроился отлично провести вечер.***
Жилище Дэдпула – как, собственно, и поттеровское – представляло собой помесь городской свалки, оружейного склада и ночлежки, и воняло здесь соответствующе. Местные тараканы в страхе шарахнулись от Гарри, когда тот вскрыл дверь Алохоморой и уверенно шагнул за порог, с интересом оглядываясь по сторонам. Ноги тут же приклеились к полу, и Поттер раздражённо цыкнул. – Как не стыдно такую грязь разводить? – он укоризненно покачал головой, взмахивая палочкой. Волшебство мгновенно заполнило крошечную квартирку: полы засверкали чистотой, затхлый воздух посвежел, несколько тараканов пали жертвой волшебства, и всё оружие равномерно распределилось по шкафам и тумбочкам. – Ну не Золушка ли? – удовлетворенно заключил Поттер, постукивая узловатой палочкой по ладони. Вдруг в его голову лениво заползла идея для шикарной хохмы. Он предвкушающе оскалился и принялся размахивать палочкой во все стороны. Всего за несколько минут убитая квартира Дэдпула превратилась в небогатое, но чистое и аккуратное жилище, которое прекрасно бы подошло для какой-нибудь молодой семьи, но точно не для наёмника, бродящего по дому в кроксах и дрочащего в компании игрушечного единорога – да, Гарри за все дни усердной слежки узнал о Дэдпуле даже то, чего предпочел бы не знать никогда и ни о ком. Поттер проверил чужой холодильник и вытащил оттуда пару бутылок пива. Не то, которое он предпочитал, но пиво есть пиво, главное – бесплатно. – Тихо спиздил и ушёл называется нашёл, – пропел себе под нос Гарри и уселся на посвежевший обновлённый диван глубокого синего цвета. До прихода Поттера он вообще-то был бордовым, и Гарри совсем не хотел знать, сколько в него должно было впитаться кровищи, чтобы вся обивка до последнего квадратного дюйма так основательно сменила цвет. Когда у Гарри окончательно затекла задница и он развалился на диване, с удовольствием потягивая пиво, со стороны двери наконец раздался звук поворачивающегося в замке ключа. Поттер аж весь подобрался. Его актерские способности всегда оставляли желать лучшего, но сейчас ему нужно было сосредоточиться. Дверь распахнулась и на пороге показался Дэдпул собственной ебанутой персоной. Он напевал что-то из репертуара Аврил Лавин тоненьким голоском, и Гарри едва не хрюкнул от смеха, настолько это не сочеталось с внешностью двухметрового здоровенного бугая. Лицо его было наполовину скрыто надвинутым до самого носа капюшоном толстовки с эмблемой МТИ – наверняка у кого-то скоммунизженной, – но Поттер и так знал, каково оно на вид. Да, изначально он выпучил глаза и ощутил подозрительные волнения в желудке, как от позавчерашней пиццы, но быстро свыкся, так что к концу третьего дня слежки почти перестал обращать внимание на то, что Дэдпул выглядит как плохопережёванный кусок говядины. Вообще-то, теперь он думал, что Уилсон даже ничего так. По крайней мере, сложение у него было шикарное, с таким телом только в рекламу трусов – если бы не кожа, как у покойника, конечно. – Ну ничего себе, какую принцессу ко мне занесло! – воскликнул вдруг Дэдпул и смачно присвистнул, когда заметил развалившегося на его диване Гарри. На изменения в квартире он, похоже, даже не обратил внимания, с жадной ухмылкой оглядывая юнца перед собой. Вообще-то Гарри ненавидел, когда кто-то акцентировал внимание на его чересчур молодой внешности. Его жутко бесило, что он застрял в этом тщедушном семнадцатилетнем тельце, которое когда-то давно в другом мире умудрилось собрать все три Дара смерти, «впитать» в себя их силу и зачем-то остановиться в развитии. Лучше бы сбежал тогда в маггловский мир и впитывал пиво, честное слово, результат в виде остановки в развитии тоже был бы гарантирован. Однако в данном конкретном случае пристальный, с лёгким сумасшедшим блеском взгляд Дэдпула не вызывал в нем злости. Легкое разочарование – да, потому что он рассчитывал совсем на другую реакцию, но точно не злость. Это даже было в какой-то степени… горячо. – Как тебя звать, конфетка? – Дэдпул не глядя отбросил белый шуршащий пакет, который притащил с собой, и направился прямиком к дивану. На громкий звон стукающихся друг об друга стеклянных бутылок он и бровью не повёл – хотя бровей у него и не было. – Эм, – в кой-то веки Гарри растерялся, не зная, что сказать. Когда Дэдпул бесцеремонно поднял его лодыжки и уселся на освободившееся место, укладывая ноги Поттера себе на колени, он почти взвизгнул. Этот Уилсон точно припизднутый, подумал Гарри. Какой ещё нормальный человек будет вот так реагировать на чужака в своей квартире? Точно не Гарри, Гарри бы сходу приставил к виску непрошеного гостя либо ствол, либо палочку, смотря до чего бы раньше дотянулся. – Ах, какой сладкий пирожочек, ну просто пусичка, – просюсюкал Дэдпул и внезапно ущипнул Поттера за щёку. Так когда-то давно, ещё до Хогвартса, делала миссис Фигг, когда Дурсли приводили Гарри к ней на попечение, и это было далеко не самым приятным времяпрепровождением на свете. Его всего передернуло от воспоминаний о стойком духе кошатины. – Грабли убрал, – вскинулся Поттер, с силой отбрасывая от себя чужую руку. Он резко вскочил на ноги, не отрывая взгляда от продолжающего хищно его разглядывать наёмника. – Надо же, такой маленький, а такая злюка, – Дэдпул обиженно вздохнул, но тут же переключил внимание на кое-что куда более интересное. Осмотрев стоящего вполоборота Гарри, он восхищенно присвистнул: – Святые угодники, вот это жопка! Ну-ка, пирожуля, повернись филеем, а то я не всё рассмотрел. – Я тебе сейчас всажу по маслине в каждый глаз, вот тогда и рассмотришь, – процедил Гарри, не торопясь, впрочем, доставать ствол. Всё же лично проверять Дэдпула на живучесть не входило в его планы – по крайней мере, пока. Гарри чувствовал, что в любой момент его планы могут поменяться. – Ууу, какой кровожадный пупсик. Дэдпул ухмылялся, разглядывая стискивающего зубы парня. Вся его поза выражала уверенность и силу – то, как он вальяжно развалился, широко расставив ноги и закинув левую руку на спинку дивана, буквально вопило о том, что он чувствовал себя полноправным хозяином положения. Как злой дракон, к которому в пещеру ненароком забралась прекрасная принцесса. Его бледные губы кривились в дерзкой ухмылке, и Гарри вдруг показалось, что в комнате неожиданно стало жарче. – Я знаю, кто ты, – внезапно заявил Дэдпул, пристально следя за реакцией Гарри. Тот к своей чести даже не дёрнулся, лишь вскинул вопросительно одну бровь. – Ты грабитель, да? Что ж, поздравляю, ты украл самое ценное, что было в этой халупе… «Боже, только не говори, что твоё сердце» – успел подумать Гарри. – … Моё сердце. – Блядь, – Поттер хлопнул себя ладонью по лбу. – Клянусь, это был самый убогий подкат в моей жизни. Даже хуже, чем «ты сильно ударился, когда падал?». Уилсон лишь довольно осклабился. – Малыш, твои родители случайно не кондитеры? Тогда откуда у них такая сладкая конфетка? – Окей, я ошибся, вот это самый ущербный подкат, – скривился Гарри. Он чувствовал, как по щекам разливается жар, и лишь сильнее раздражался от этого. Подумать только, четвёртый десяток пошёл, а смущается как малолетка. – Хорошо, – покладисто кивнул Дэдпул, – а как тебе такое: хэй, детка, ты случайно не Гарри Поттер? Тогда почему я так хочу увидеть твою Тайную Комнату? Гарри почувствовал, как его правый глаз начинает немилосердно подёргивать. Это и была причина, почему он был вынужден выбрать себе другое имя: первые несколько магглов, которым он представился в этом мире, реагировали на него как-то совсем уж неадекватно. Кто-то по-доброму посмеивался, кто-то крутил пальцем у виска. Гарри так и жил бы в неведении, считая поголовно всех магглов шизиками, если бы Бобёр не поведал ему о популярной серии детских книг. Как оказалось, в этом странном мире не было Хогвартса, зато наличествовали книжки о мальчике-волшебнике со шрамом на лбу, причём довольно подробные – вплоть до неловкого поцелуя с Чжоу на пятом курсе и обжиманий с Джинни на шестом. Ебучие мультивселенные. – А ты уверен, что справишься с моим василиском? Глаза Дэдпула вспыхнули каким-то новым интересом. – Я хорошо умею пользоваться своей волшебной палочкой, поэтому да, – оскалился он. Гарри отметил, что его по-голливудски белоснежные ровные зубы смотрятся чужеродно на будто освежёванном лице, и делают весь его образ каким-то неоднозначным. Вроде бы и урод, а вроде бы и очень даже ничего. Да ещё и эти ярко-голубые глаза… – А знаешь, чем я ещё умею хорошо пользоваться? – заговорщически прошептал Дэдпул и вдруг одним смазанным движением наставил на Гарри ствол. Уилсон приторно улыбнулся. – Если скажешь, куда дел мои катаны, то, возможно, я даже не насажу тебя на них, мышонок. В крови забурлил адреналин. Гарри на миг обдало холодом и тут же окатило волной жара. Скользнувшая в ладонь палочка ощущалась лёгким покалыванием, мощный Протего возвёлся будто сам по себе – всё же он не был уверен, что сможет увернуться или аппарировать быстрее пули, находясь на таком коротком расстоянии от дула пистолета. – Ты хоть знаешь, сколько бабла мне пообещали отвалить за твою сладкую попку? – развязно усмехнулся Дэдпул. – Я ведь только-только собирался начать выслеживать нашего неуловимого Микки, про которого в Баре уже чуть ли не легенды слагают, как он сам решил заглянуть ко мне на огонёк! Честное слово, ватрушечка, если бы я знал, что ты такой красавчик, то уже давно припёрся бы к тебе с букетом цветов, канистрой смазки и мешком резинок. Гарри вдруг расхохотался. Это был просто какой-то ёбаный абсурд. Его заказали? Серьёзно, блядь? Можно считать, что за ним опять охотится стукнутый на всю голову маньяк? Это будет продолжаться в каждом мире? Может, это его, Гарри, крест? Судьба? И даже смерть этого не изменит? Ему было смешно до колик в животе и икоты, он всё ржал и ржал, в итоге опустившись на диван рядом с Дэдпулом и запрокинув голову на спинку. В висок упёрся холодный ствол. – И как ты узнал, что это я? – О, это было несложно, – с нездоровым энтузиазмом отозвался Дэдпул. – По твоей жопке, разумеется! Тебе стоит носить менее узкие джинсы… Что за хуйню ты несёшь? Совсем сбрендил? Мы же тогда не сможем пялиться на его булочки! Точно. Это была плохая идея, мышоночек, забудь, носи лучше лосины! Нет, лосины это слишком, так и обкончаться недолго… Дэдпул продолжал ещё что-то говорить, но Гарри уже чувствовал, как у него буквально кипит мозг. Он первый раз вживую наблюдал такую очевидную биполярку, и зрелище это было завораживающее. – Я тебе говорю, ему стоит перейти на спандекс! Да, немного неудобно и натирает, если забыть припудриться, но представь, как его ягодички будут смотреться в спандексе! Как две маленькие сочные блестящие дыньки, так бы и откусил кусочек… Захлопнись, Ганибалл недоделанный, мы мышатину не жрём. Да пошёл ты нахуй, вечно весь кайф ломаешь! Эта ругань с самим собой забавляла Гарри неимоверно. Дэдпул настолько увлёкся, что даже не заметил, как Поттер взялся за дуло его пистолета и осторожно вытянул из послушно расслабившейся ладони, сунув ствол за пояс своих узких джинсов. С интересом энтомолога, наблюдающего за спаривающимися клопами, Гарри следил за эмоционально жестикулирующим Дэдпулом. В нем проснулось любопытство настоящего исследователя: что будет, если наложить на Уилсона Обливейт? Может ли он стать овощем после длительного Круциатуса? Выживет ли после Адского пламени? Как на него подействует Авада??? Вопросов было море, а ответов с гулькин нос. Единственное, что Гарри знал точно – бессмертие ведёт к бедам с башкой в любом из миров. – Эй, Уэйд, – Гарри бесцеремонно вклинился в его болтовню, постучав пальцем по плечу. Тот вздрогнул и уставился на него так, словно вообще забыл о его существовании – это при том, что он все ещё спорил со своими невидимыми собеседниками, в каких штанах зад Гарри смотрелся бы выигрышнее. – А ты не думал, зачем я сюда пришёл? Тот на пару секунд задумался, но тут же выдал: – Выпить мое пиво? – Не без этого, – вынужден был признать Поттер. – Но вообще-то нет. – Навести здесь порядок? Гарри поджал губы. Против этого ему тоже было нечего возразить, но всё же он отрезал: – Мимо. – О, я знаю, знаю! – Уэйд стал подпрыгивать на месте, как Гермиона на уроке. – Покрутить передо мной своими булочками? – Ну ты и придурок, – вздохнул Гарри. Он отчего-то больше не мог злиться на эту здоровенную тушу и совершенно не понимал причин. Его настолько умилил его сумасшедший бред? – Если ты знаешь, кто я, то должен знать, что я просто так в гости не заглядываю. На лице Дэдпула отобразилась напряженная работа мысли. Прямо как у Малфоя, когда Гарри спрашивал его, можно ли вскрыть ему вену и взять кровь на анализ, чтобы научно подтвердить превосходство его белобрысой семейки над грязнокровками. – Телепузичек мой, если ты пришёл сюда загадывать мне загадки, то лучше сразу уёбывай, я в этом деле не спец. А вот если ты пришёл потрахаться, то оставайся, в этом деле я спец. Гарри закатил глаза. – Тебя тоже заказали, идиот, – прямо сказал он. – Да, я в курсе, насколько тупо это звучит, но налички пообещали столько, что я мог бы купить себе десяток проституток в вечное пользование и обеспечить нас всех коксом до конца жизни. – Вот же, – Дэдпул хлопнул ладонью по колену и возмущённо провозгласил: – А мне бы только на восьмерых хватило. Несправедливо! – Всё логично, – пожал плечами Гарри, – в теории тебя убить сложнее, поэтому и награда за тебя больше. Уэйд горделиво приосанился на эти слова. Приятно было осознавать, что тебя высоко ценят, пусть это и цена за твою отрезанную голову. – Вообще-то я пришёл предложить тебе развлечься, – заявил Гарри и привычным жестом закинул ноги на журнальный столик, скрестив лодыжки. Дэдпул проводил это движение плотоядным взглядом. Он бы соврал, если бы сказал, что у него часто стоит на смазливых малолеток, но в этом парне было нечто такое, что нехило его заводило. Даже два таких нечто – это были половинки одного целого, расположенного чуть пониже спины. Хотя с другой стороны – то есть с лица – Микки был тоже чудо как хорош. На вид ему невозможно было дать больше двадцати (с учётом быстро взрослеющей нынче молодежи – больше двадцати пяти), но Уэйд вместе со всей своей компашкой внутренних голосов был уверен: пацану больше тридцатки. Он был не силён в здравых рассуждениях, но, если бы был, то заметил бы все признаки возраста: и уверенность – не показную подростковую, а самую настоящую уверенную уверенность, – и твёрдый взгляд, и слегка ссутуленные плечи, на которых успела полежать тяжёлая ноша. При этом на его лице не было даже следа морщин, как и всяких намёков на растительность. Справедливости ради, на лице самого Дэдпула тоже не было растительности, но это было скорее благом: по щетине, порезам и вросшим волосам он совсем не скучал. Микки же без шуток был либо безбожно обделён тестостероном, либо беспощадно эпилировал свои нежные щёчки. Если у него и всё остальное такое гладкое, Уэйд так и быть готов был ему это простить. – Развлечься я всегда готов, кенгурёночек, – Дэдпул одним слитным движением подъехал по дивану к Гарри под бок. – Ты сверху или снизу? Я бы предпочёл сам тебя трахнуть, но ради такой тыковки готов идти на компромисс. – Мило, – прокомментировал Гарри. – Но я имел в виду найти и надрать жопы тем ублюдкам, которые нас заказали. – Оу, – Уэйд словно невзначай положил ладонь на колено Гарри и побарабанил по нему пальцами, – это тоже неплохо. У меня встречное предложение: как насчёт выпить? – Так я вроде уже, – Гарри кивнул на початую банку пива на столе, но Дэдпул на это лишь коварно ухмыльнулся. – Карамелька, этот лимонад и выпивкой называть стыдно. Не переживай, сейчас папочка всё организует, – и он удалился в сторону кухни, принимаясь греметь бутылками и тихонько переругиваться с самим собой. Вот так и получилось, что два часа и три фирменных коктейля от Дэдпула спустя Гарри вдруг обнаружил себя наполовину раздетым и сидящим на чужих крепких бёдрах. Сильные руки шарили по его спине, а язык оставлял влажные дорожки на шее, и Гарри бесстыдно стонал, потираясь членом о внушительный стояк. Он гладил широкие плечи через толстовку, запрокидывал голову, подставляясь, и, в общем и целом, вёл себя как заправская блядь. Мда уж. Не на это он рассчитывал, когда вскрывал квартиру Дэдпула. Нельзя сказать, что Гарри не понимал, к чему может привести распитие сомнительного бухла в компании с ещё более сомнительной маргинальной личностью, и всё-таки даже ему порой хотелось как-то разнообразить свои серые будни. Так почему бы не позволить себя споить и трахнуть? Чем не разнообразие? – Мхм, – неразборчиво промычал Гарри, когда сухие губы Уэйда накрыли его собственные, и горячий язык ворвался в его рот. Это было почти насилием, то, с такой страстью Дэдпул целовал его – будто сожрать пытался, но Гарри нравилось. Ему бы сейчас всё понравилось: в голове приятно шумело, а пьяное возбуждение, последние несколько часов старательно подпитываемое грязными домогательствами и флиртом на грани фола, грозило сжечь его дотла как чёртово Адское пламя. Дэдпул был сильным. Как минимум, он мог всю тушку Гарри подхватить одной рукой под задницу и перевернуть, впечатывая спиной в диван, и даже не напрячься от усилий. Интересно, на что ещё была способна такая здоровенная гора мускулов? У Гарри живот от возбуждения подводило, когда он пытался об этом задуматься. – Вот так, детка, сейчас папочка сделает тебе хорошо, – словно в бреду бормотал Уэйд, стягивая с Гарри джинсы вместе с бельём и устраиваясь на крошечном диване так, чтобы оказаться головой меж его ног. Треск ткани заводил не на шутку, как и язык, жадно снующий по его груди и животу, спускающийся с каждой секундой всё ниже. Стоило ему провести влажную дорожку от основания члена к головке, как Гарри несдержанно ахнул. Он вцепился пальцами в обивку дивана и запрокинул как мог голову, в которой всё ещё словно тараканы хоровод водили – а вот надо было меньше пить, мистер Поттер, не обязательно было накидываться до состояния «в дрова». Дэдпулу же было плевать на его проблемы с «вертолётами», он просто жадно облизывал всё, до чего мог дотянуться, и дурел от вкуса, запаха, звуков и вообще всего происходящего. Ему казалось, он и кончить может, только нализывая член этого странного пацана, который вроде бы и подросток, а вроде и нет, вроде такой же беспринципный наёмник, как он сам, а вроде и похотливая сучка. – Моя сучка, – пробормотал между движениями Уэйд и вдруг схватился за гаррины бёдра и закинул их вверх, сводя вместе. Теперь в его поле зрения были только тугие яйца, сжатая розовая дырка, таящая в себе все грёзы Уэйда, и, конечно же, две сладкие ягодички. Дэдпул глухо зарычал и прикусил их по очереди. На левой остался чёткий отпечаток зубов, а на правой для разнообразия засос, который Уэйд любовно огладил ладонью. Его больше похожая на свежий фарш рука смотрелась на бледной гладкой коже устрашающе, и он против воли скривился этому контрасту, но задушенный стон отвлёк его – да и слава богу, рефлексировать по поводу своей внешности Дэдпул ебал в рот последние несколько лет. Из-за сведённых вместе бёдер пришлось откровенно уткнуться лицом в упругие ягодицы, чтобы достать языком до сморщенной звёздочки ануса, но от этого Уэйд ловил только больший кайф. Он с упоением лизал дырку широкими движениями, проходясь языком вверх и вниз, и слушал скулящие стоны Гарри, который крупно вздрагивал и оставался на месте только потому, что Уэйд крепко держал его бёдра, напористо прижимая их к его груди. Гарри почти сложили пополам, но чёрт бы его побрал, если бы он вздумал на это жаловаться. Горячий мокрый язык, жадно вылизывающий его задницу, был тем, что могло бы лишить его нахрен рассудка, но по какой-то счастливой случайности он все ещё оставался в своём уме и даже в сознании, и даже – вот это да! – все ещё не кончил, хотя с члена текло, как со сломанного крана в его кухне. Гарри связывал это с алкоголем – благословенный напиток, славься вовеки имя человека, который его придумал. Он бы не хотел спустить через три минуты после начала прелюдии, это бы больно ударило по его мужскому самолюбию, зато эго Дэдпула наверняка возросло бы до размеров башни Старка. – Аах, чёрт! – громко выстонал Гарри, когда язык Уэйда наконец прекратил его дразнить и проник внутрь. Пусть самым кончиком, но ощущать внутри себя чей-то язык – гибкий, влажный и такой горячий – было божественно: Гарри готов был даже согласиться терпеть все слащавые прозвища от Дэдпула, если бы тот пообещал периодически вот так вылизывать его. Предплечье, удерживающее его бёдра, напряглось сильнее, заставляя задницу Гарри приподняться и буквально повиснуть над диваном. Уэйд сильнее зарылся лицом между ягодиц, принимаясь всерьёз трахать эту восхитительную жопку языком. Ах, этот чудесный тугой обхват давненько не траханной задницы. А, может, и никогда не траханной. Один из внутренних голосов подсказал, что, вполне возможно, их мышонок и вовсе девственник, и от одной этой мысли Дэдпул глухо зарычал и буквально вгрызся в сочную попку. Пусть ее нетронутость была под большим вопросом, но ему нравилось думать, что именно он сейчас распечатает её. И ещё кто-то из их компашки нашёптывал, что с этого дня трахать эту булочку будут только они – эта мысль тоже проходилась горячей волной по позвоночнику. Свободной рукой Уэйд собственнически мял округлую половинку, от чего на ней оставались красные пятна в виде отпечатков его пальцев. Наверняка потом они превратятся в синяки, но Уэйду было плевать. Если надо, он будет облизывать эти булочки до тех пор, пока его исцеляющий фактор не сдастся и не вылечит пострадавшие места, даже если это займёт неделю. Гарри почти совсем потерял голову. Он бесстыдно щипал себя за соски и выгибал шею, когда язык Дэдпула особо агрессивно толкался в его задницу. Член иногда проезжался головкой по животу, на который успела натечь целая лужица смазки, и тогда Гарри захлебывался стоном, переходящим в жалкие всхлипы, но не смел протянуть руку и дотронуться до него. Ему казалось, одно легкое движение и он обкончается в тот же самый миг. Хотелось попросить Дэдпула вставить ему уже наконец, засадить по самые помидоры, трахнуть, отыметь, выебать, чёрт… Но губы онемели и не слушались, так что единственное, что оставалось Гарри, это пытаться дергать бёдрами навстречу таранящему его языку и умоляюще скулить. Язык Дэдпула уже вовсю размашисто трахал расслабившуюся дырку, по его подбородку стекала слюна и сам он был весь мокрый, не понять от чего – то ли от слюны, то ли от пота. Он не знал, чего хочет больше – отстраниться и срочно выболтать все грязные мысли и предложения, роящиеся в его голове, или же ни в коем случае не останавливаться и продолжать до тех пор, пока анус вокруг его языка не затрепещет, выдавая с головой оргазм его сладкого малыша. Уэйд достиг удивительного согласия с голосами в своей голове: все они дружно представляли, насколько приятно будет ощутить эту бархатистую дырочку вокруг его члена. Он буквально слышал, как они скандируют «Трахни! Трахни! Трахни!» как на каком-то ёбаном стадионе, и не мог не признать, что звучит это просто охренительно заманчиво. Разумеется, Уэйд не смог отказать себе – всем – в этом и в итоге всё же отстранился от влажно блестящей дырочки. Она покраснела, припухла от притока крови и буквально умоляла наполнить ее, раздвинуть шелковистые стеночки, протиснуться глубоко внутрь и трахать-трахать-трахать… Кажется, Дэдпул уже где-то это слышал. Он подтянулся и навис над распластавшимся Гарри. Член подёргивался от возбуждения, и Уэйд без лишних промедлений приставил его к жадно сжимающемуся анусу. Ноги Гарри он закинул себе на плечо и наклонился над ним, разглядывая плотно зажмуренные глаза, жалобно заломленные брови, распахнутый в немом крике рот. Кто-то из голосов ехидно отметил, что это тот самый малыш Микки, его главный конкурент в наёмнической деятельности, такой же жестокий и безжалостный, как он сам. Сладкая детка. Уэйд сжал ладонями его бёдра и напористо толкнулся внутрь. Когда Дэдпул наконец решил приступить к основному блюду, Гарри едва ли был в состоянии сфокусироваться на чём-то, кроме жадно пульсирующего отверстия и горящего огнём члена. Он дрейфовал в предоргазменной неге, и ему уже было абсолютно наплевать, какое он произведёт впечатление, и помешает ли Уэйду, если он вдруг неожиданно спустит. Трижды похуй и сказочно поебать. Его корёжило от нарастающего удовольствия и предвкушения чего-то настолько огромного, что не посещало его ни в прошлой, ни в этой жизни – и речь не о члене Уилсона, хотя тот тоже был немаленьким. Однако Дэдпул сумел то ли обломать его, то ли наоборот повести к чему-то большему – Гарри так до конца и не определился. – С-сука, – зашипел он, когда в его дырку стал проталкиваться массивный член. Чувство пульсирующего жжения немного спустило его с небес, но не настолько, чтобы он потребовал тут же всё прекратить. Мелкими толчками Уэйд проникал всё глубже и глубже, и из-за выбранной им позы Гарри казалось, что это проникновение не закончится никогда. Возможно, Дэдпул решил претворить свою угрозу в жизнь и сделать из него шашлык – другого объяснения тому, почему его так упорно насаживают на толстый горячий шампур у Гарри не было. – Давай, мышонок, ты же знаешь, что делать, – почти прорычал Дэдпул, покусывая выпирающую косточку на щиколотке Гарри и упорно продолжая попытки засунуть в него член целиком. Он сплюнул на ладонь и смочил ту часть члена, которая пока что все ещё оставалась снаружи. Гарри промычал что-то невнятное – Уэйд мог бы поклясться, что отчетливо расслышал «бля» – и напряг низ живота, заставляя мышцы раскрыться навстречу чужому члену. Это было пиздецки унизительно. Он не мог даже попытаться освободиться от напористого давления, потому что был жёстко зафиксирован на одном месте руками Дэдпула и вообще его тушей в целом. Но, вообще-то, он и не хотел. Он просто хотел, чтобы болезненная часть поскорее закончилась и началась часть похотливых стонов, размашистых движений и томительно горячего наслаждения. – Santo Jesus, – просипел Дэдпул на испанском. – Tu trasero es tan hermoso por dentro como por fuera. Гарри ничерта не понял, но звучало очень проникновенно. Он постарался расслабиться, часто и глубоко дыша, пока член Дэдпула внутри него пульсировал, явно готовясь кончить в любой момент. Это заставило Гарри нахмуриться. Чувство жжения в заднице достаточно его отрезвило для того, чтобы он мог вскинуться и угрожающе прорычать: – Если ты кончишь раньше меня, клянусь, я буду отрывать тебе член столько раз, что он перестанет у тебя отрастать. Уэйд оскалился на это и сделал первое размашистое движение, выходя почти наполовину и тут же с оттягом вгоняя член обратно в горячую дырку. Кажется, угроза подействовала. Гарри громко застонал и расслабленно распластался на диване, позволяя иметь себя так, как Дэдпул только пожелает. Тот насаживал его на себя в ровном темпе, и в какой-то момент до Гарри добралось осознание, что ему уже совсем не больно, а лёгкое остаточное жжение в анусе только добавляет пикантности происходящему. Он выгнулся, подставляясь, и обхватил ладонью нависающую над ним лысую голову. Его веки были полуопущены, а зрение по краям смазывалось, но этого было достаточно, чтобы разглядеть голодный, сумасшедший взгляд ярко-голубых глаз. – Аах, – протяжно выдохнул Гарри, когда член в очередной раз проехался по простате. Глаза против воли закатывались, но он упорно ловил взгляд Уэйда. Это было так интимно. Даже когда он вылизывал его задницу, Гарри не ощущал того жара, который расползался по его щекам в эту самую минуту от контакта глаза в глаза, пока член внутри заставлял его поскуливать от избытка чувств. С каждым сильным толчком, с каждым уверенным движением возбуждение всё сильнее захватывало его, и вскоре Гарри вновь достиг того блаженного состояния, когда полностью теряешь контроль и готов на что угодно, лишь бы это сводящее с ума напряжение взорвалось ослепляющими искрами удовольствия. Кажется, он что-то говорил. Возможно, о чём-то просил, потому что Дэдпул внезапно перекинул одну его ногу на своё второе плечо и уверенно схватился за текущий подергивающийся член. Гарри взвыл. Внутри всё свело, горячая пульсация между ног достигла апогея, и Гарри громко на одной ноте застонал. Из его члена выстрелили первые капли спермы. – Вот так, детка, кончи для папочки, – зарычал Уэйд, прижимаясь к распахнутым губам в недопоцелуе. Мышцы ануса плотно сжимали его, сопротивляясь вторжению, но он продолжал рвано толкаться внутрь даже сквозь это напряжение. Член в руке всё продолжал выплескивать сперму. Уэйд чувствовал влагу на ладони, и, стоило Гарри окончательно затихнуть, как он поднял испачканную руку к их лицам и жадно слизал белёсые потёки, тут же проталкивая язык в рот парню. Тот лениво ответил на грязный поцелуй, и Дэдпул весь содрогнулся от того, как чужой горячий язык сплетался с его собственным. Горячая волна пробежала по его позвоночнику, стекая прямо в яйца, и он кончил в расслабленное тело под собой, глухо постанывая в губы Гарри. Ещё несколько инстинктивных движений и он практически рухнул сверху, придавливая его собой, но казалось, что никто этого даже не заметил. Гарри так точно – оргазм буквально вытянул из него все жилы. Он чувствовал себя какой-то древней медузой, которую выбросило из океана на горячий песок и теперь она тает, но тает с большим удовольствием, не понимая, как, а главное – зачем она столько лет барахталась в холодной воде. Возможно, беды с головой передаются половым путём, лениво подумал Гарри, когда мысли про медузу оформились в его сознании. Это было очень странно, даже страннее обычного, а ведь обычно он на полном серьёзе мог размышлять о том, как бы круто повернулась его жизнь, если бы в своё время он додумался привезти в Хогвартс ствол. Что-нибудь не сильно большое, миниган, например. Гарри представлял, как вытаскивает из бездонной сумочки Гермионы здоровенную бандуру с огневой мощью несколько тысяч выстрелов в минуту и начинает расстреливать полчища дементоров, Пожирателей, василисков, акромантулов, Тёмных Лордов и вообще всех, кто не давал ему спокойно жить и учиться колдовству. Вот это было бы роскошное зрелище. Да, он пересмотрел Хищника со Шварцнеггером. Укус в шею отвлёк от размышлений, и Гарри облизнул пересохшие губы. – Не кусайся, – прохрипел он, впрочем, без особого энтузиазма. Сейчас он был не в том состоянии, чтобы всерьёз чего-то требовать – кроме, разумеется, повторения этого расплавившего кости оргазма. – Мышоночек, – просипел Дэдпул ему в шею, аккуратно спуская стройные ноги со своих плеч, – после такого ты обязан на мне жениться. Губы Гарри против воли разъехались в улыбке. – Да ну? – Или я всем расскажу, что ты меня поматросил и бросил. – Думаешь, это ударит по моей репутации? – усмехнулся Гарри, поглаживая неровную бугристую кожу на плечах и спине Дэдпула. Тот разве что не мурчал от удовольствия. – Думаю, это ударит по тем дрочилам, которые видят тебя в мокрых снах. Они решат, что к тебе можно подкатить свои наглые яйчишки, потому что ты потеряешь статус недотроги, а я пошинкую их за это на салат, – объяснил Дэдпул и, поразмыслив, добавил: – Если, конечно, моя сладкая конфетка скажет, где наши катаны, но я и без них смогу соорудить сочную шаурму из долбонятины. Кстати, ты пробовал когда-нибудь настоящую шаурму? Нам надо сводить нашу плюшечку, это просто пальчики оближешь – я однажды немного увлёкся, так пальцы потом весь день отрастали, ну и поэтому мы выяснили, что каннибализм – это плохо, и дэдпулье мясо на косточке лучше вначале термически обработать… Переходы от единственного к множественному числу и обратно заставляли мозг Гарри буксовать, как и поступающая информация. Да и вообще, он, знаете ли, всё ещё был пьян. Глаза немилосердно слипались, так что Гарри ненадолго отключился от бесконечной и бессмысленной, как атомная война, болтовни Дэдпула, прикрыл веки и позволил себе задремать под его убаюкивающий пиздёж. По ощущениям прошло не больше пары минут, когда в мозг врезалось: – … а девочку назовём Джуди, – вещал Дэдпул, лениво поглаживая Гарри по голому плечу. Кажется, он что-то пропустил. Теперь он лежал сверху на мощном теле Уэйда, а тот разливался соловьём о перспективах их совместной жизни. Какой кошмар. – Нет, так зовут мою мышь, – хриплым со сна голосом рассеяно отозвался Гарри, усиленно пытаясь проморгаться. Флакончик антипохмельного бы не помешал, но в этом дурном мире не было школ магии, не было зельеварения, и не было, собственно, самих зелий, о чём Гарри постоянно жалел – сказал бы ему кто об этом курсе на пятом, он бы посоветовал болезному перестать общаться с Трелони и поменьше употреблять шайтан-траву вместо табака. – Не волнуйся, пупсик, я думаю, мы не будем их путать. – Ну раз так, то конечно, – флегматично откликнулся Гарри. Дэдпул на минуту замолк – спешите видеть – и вдруг совсем другим тоном спросил: – Почему ты не отшатывался от моей рожи? Неужели даже не затошнило? – А почему ты вообще так спокойно разгуливаешь без маски? Я думал, у тебя комплексов на товарный поезд хватит, нет? Гарри понимал, что, скорее всего, это больная тема для Уэйда, но унижать его своей жалостью считал ужасно глупой затеей. Он бы сам не хотел, чтобы его жалели. – Я прошёл курс психотерапии, – с серьезным видом сказал Дэдпул. Ну надо же. Гарри окинул его скептическим взглядом под кодовым названием «не пизди и не пиздим будешь», но Уэйд лишь невинно пожал плечами. – И где ты проходил этот курс? – В специальном учреждении, – уклончиво ответил он. – Ты был в дурке? – Это дурка была во мне, малыш. – А ты в курсе, что я не смогу на тебе жениться, если ты официально признан невменяемым? – Что? – воскликнул Уэйд, подрываясь на месте. Гарри захохотал, свалившись с него на диван, и прикрыл ладонями лицо, чтобы не видеть, как Дэдпул судорожно ищет телефон, ноутбук, да хоть дверной звонок лишь бы с выходом в интернет, чтобы загуглить эту тему. Наблюдая сквозь пальцы за мечущейся по комнате обнаженной горой мускулов, Гарри вдруг подумал, что ему очень давно не было так хорошо.***
Почти две недели они трахались как кролики, опробовав буквально все поверхности в квартире Дэдпула. Гарри даже оценил собственную проницательность и поблагодарил себя за то, что так удачно придумал с уборкой – протирать голой задницей липкую столешницу в кухне ему совсем не улыбалось. Уэйд был практически ручным всё то время, что они не занимались сексом, и Гарри это чертовски нравилось. За все годы ещё никогда и никто не стремился выполнить все его капризы так рьяно, словно от этого зависела его жизнь, а ведь Гарри всего-то просил принести пива, размять плечи или разогреть буррито, пока он будет в душе. К этому можно было и привыкнуть. А ещё Дэдпул не задавал лишних вопросов. Он не спрашивал про прошлое, не заставлял признаваться в чувствах или обозначать как-то их отношения, не лез в душу – он просто либо жёстко драл Гарри, называя его своей сладенькой сучкой, либо ластился к нему, как огромный лысый кот (переживший пожар, ага). Гарри был благодарен ему за это. Спустя две недели он наконец соизволил немного помахать палочкой, чтобы выяснить, кто же их заказал. Пришлось наложить несколько Империо и парочку Круцио – чисто для усиления эффекта, ну, и уж больно рожи у тех двоих бесячие были. Гарри стёр им память и в глубокой задумчивости вернулся к Уэйду, который лежал на диване в гостиной и уныло щёлкал кнопками пульта, бесцельно листая каналы по телеку. Гарри не был уверен, что он вообще понимал, что делает. – Хэй, – позвал он, захлопывая за собой входную дверь. – Я принёс нам лазанью. Это, конечно, не тако, не буррито, не начос и не прочая мексиканская хуйня, но я больше не могу её жрать, мне скоро от количества острого придётся наморозить в холодильнике ледяной член и трахать себя им. – Мышусичек! – воскликнул Дэдпул, вскакивая ему навстречу. Кажется, он не слышал ни слова из того, что Гарри сказал, ну да и хрен бы с ним. Такая незамутнённая радость от одного его вида приводила Гарри в эгоистичный восторг. – Мы так по тебе соскучились! Да, это чертовски приятно. – Я тоже скучал, – усмехнулся Гарри, практически не кривя душой. За две недели, проведённые рядом с Дэдпулом, он удивительным образом успел отвыкнуть от вечно окружающего его одиночества и теперь слабо представлял себе жизнь без этого придурковатого качка с голосами в голове. Он уже перестал задаваться вопросом, как так вышло и что со всем этим теперь делать, просто плыл по течению, и, в общем-то, его всё устраивало. По правде, он за всю жизнь не испытывал столько оргазмов – дрочка не в счёт, – как за две недели с Дэдпулом, и это было нехилым преимуществом в пользу отношений с ним. Это было похоже на медовый месяц, в котором оба они ни разу не бывали, но которым традиционно заканчивались всякие сопливые мелодрамы и ромкомы – тайная страсть Гарри и не такая уж тайная страсть Дэдпула (он вообще любил смотреть всякую дичь и вполне способен был разрыдаться над каким-нибудь второсортным порно из-за «трогательной концовки»). Уэйд притянул его к себе на колени, принимаясь тискать бурчащего и лениво отбрыкивающегося Гарри, как какого-нибудь плюшевого мишку – или скорее мышку, ха. – Я тут узнал кое-что, – брякнул вдруг Гарри, надёжно прижатый к мощному телу Дэдпула. – Что наш кренделёчек узнал? Тот ущипнул его за полупопие и широко оскалился в ответ на возмущенное шипение. – Узнал, что ты придурок. – Облачко моё кучевое, так это давно не новость, – хихикнул Уэйд. Он огладил широко расставленные вокруг своих коленей бёдра и толкнулся в пах Гарри начинающим твердеть членом. Проворковал с намёком: – Сахарочек, может, это? – Может, – откликнулся Гарри. В конце концов, его свежеобретённое сакральное знание могло и подождать полчасика, а вот секс, как оказалось, был делом, не терпящим отлагательств. Или просто Гарри наконец раскрыл в себе озабоченного подростка – кто знает.***
Вместо получаса потребовалось полтора, но и оргазмов Гарри получил целых два, так что жаловаться не приходилось. Он расслабленно развалился на шершавой груди Дэдпула и слушал постепенно замедляющийся ритм его сердца. – В следующий раз я сверху, – лениво пообещал Гарри, на что Уэйд только промычал что-то неопределенное. Вообще-то, Гарри уже раз пятнадцать грозился отыметь Дэдпула, но суровая правда заключалась в том, что он не хотел. Его более чем устраивало нынешнее положение вещей, в котором его качественно трахали всеми возможными способами, а ему оставалось только лежать и получать удовольствие, однако его мужская гордость требовала быть альфа-самцом хотя бы на словах. Над ухом раздалось пока ещё еле слышное посапывание. – Уэйд? Ответом ему стало малоразличимое бормотание, и Гарри легонько потормошил Дэдпула за плечо. – Эй, Уэйд. – Мм? – Слушай, – тихим успокаивающим голосом начал он. – А на кой хуй ты заказал нас обоих через Веласцо? – Чтобы познакомиться со своим мышонком, – сонно пробормотал тот. – Чтобы он влюбился в нас с первого выстрела. Гарри покачал головой. Вопрос, нормально ли то, что подобные признания вызывают у него умиление, был актуален как никогда, но он уже смирился, что понятия «Гарри Поттер» и «нормально» не стоят в одном предложении принципиально никогда – разве что в конструкциях по типу «Гарри Поттер нормально так бахнул пивка». – Ты больной придурок, Уилсон, – с глубокой нежностью произнёс он, разглядывая нескончаемые шрамы на когда-то красивом лице. – Но методы у тебя рабочие.