***
В том, что выбрать на роль секс-партнёра Хосока было абсолютно правильным решением, Тэхён в который раз убеждается в эту самую минуту. Когда он стоит в коленно-локтевой, хватаясь руками на спинку чужой кровати, а сзади чувствуются быстрые выверенные движения, отдающиеся сладкой патокой по всему телу. Пряди волос омеги Чон сжал в руке, оттягивая назад, как любил Тэхён, и периодически бьёт то по правой, то по левой ягодице, и в комнате раздаются звонкие шлепки. Ким был бы рад помимо стонов издавать ещё какие-то звуки: произносить имя Хосока, просить ещё, стонать протяжное «да». Но ничего из этого сделать не позволяет проклятый галстук, который Тэхёну затолкали в рот ещё в самом начале. Вообще спальня, как и вся квартира Чона, производила крайне благоприятное и успокаивающее впечатление. Практически во всех комнатах у альфы стояли книжные стеллажи, и спальня, разумеется, не стала исключением. Поэтому пока его грубо трахали, Тэхён имел прекрасную возможность иногда поглядывать на увесистые томики по истории Ближнего Востока и ислама. Как сексуально. В остальном же комната была самой обычной, и лишь большая восточная лампа, стоящая на прикроватной тумбочке, и купленная Хосоком во время стажировки в Египте, погружала спальню в атмосферу сказочной загадочности. Она служила единственным источником света и разбавляла полумрак комнаты мерцанием жёлтых, красных и зелёных огоньков сквозь маленькие цветные стёклышки. Воистину невероятные ощущения. Тэхён словно становился персонажем сказок тысяча и одной ночи, когда придавался страстному соитию под столь чарующим светом. Не хватало лишь аромата благовоний для завершения образа. Хоть омега и не мог произносить внятные слова, но издавать громкие стоны, больше похожие на мычание, у него всё же получалось. Впрочем, не стонать было невозможно. Хосок двигался настолько точно, настолько правильно, что Ким в который раз задавался вопросом: его египетские рыбаки вместо арабского случайно не обучали науке секса? Ну или же это была безупречная совместимость в постели. Порой Тэхёну даже не нужно было озвучивать свои желания, альфа сам их угадывал, и лишь в редких случаях омега корректировал его движения. И почему они не начали спать раньше? Киму не пришлось бы тогда тратить время на глупые отношения с не менее глупыми бывшими. Более того, можно ведь расслабляться, не отрываясь от работы. На большом перерыве забежали в каморку, быстро потрахались и разбежались дальше на занятия. Не жизнь, а настоящая сказка для такого трудоголика, как Тэхён. Наконец движения сзади ускоряются, омеге даже становится тяжело держаться за спинку кровати, и он падает на живот, дожидаясь оргазма в куда менее комфортной позе. Однако от этого он не становится тусклее. Напротив, когда Тэхён кончает, чувствует невероятный кайф от всего происходящего. Остроты ощущений добавляет и галстук во рту, который только сейчас Хосок достаёт. За несколько мгновений до того, как самому излиться в презерватив. Они так на минуту и замирают: распластанный на кровати Тэхён и тяжело дышащий альфа, навалившийся на него сверху и не торопящийся покидать такое горячее и влажное тело. — Блять, как же ахуенно, — не сдерживается и матерится омега, вызывая у своего партнёра короткий смешок. — Не ожидал от университетского профессора таких выражений, — наконец выйдя из Тэхёна, и отбросив презерватив в стоящую недалеко от кровати урну, говорит Хосок. — С тобой иначе и не получается. Ты слишком потрясающий в постели. — Я польщён, — альфа ложится рядом с любовником, и у Кима появляется возможность обнять его, навалившись на мощную грудь. — Но это правда. Если бы мне было двадцать, я бы тут же в тебя влюбился после такого секса. Тэхён ожидал, что Хосок ответит какой-то придуманной находу шуткой, однако Чон молчит. Слишком долго молчит, и Кима это даже настораживает, но омега списывает эту странность на усталость после секса. Мало какой альфа проявляет разговорчивость после такой непростой физической нагрузки. — Ты останешься на ночь или уезжаешь? — неожиданно спрашивает Хосок после затянувшегося молчания. — Я бы рад остаться и всё же оседлать тебя, но мне нужно домой, собрать некоторые вещи. Я на выходные еду в гости к родителям, хочу у них переночевать. — Тебя подвезти? У меня завтра никаких дел нет. — У меня завтра днём дела, поеду к ним ближе к вечеру и сразу в ресторан, — устало отвечает Тэхён, с досадой вспоминая, какую встречу вознамерился устроить его чересчур активный родитель. — Семейный ужин? — Если бы. Папа недавно встретил наших прошлых соседей, у тех есть сын-альфа, наш ровесник. Ну и он решил под видом встречи двух семей организовать мне очередное свидание. Никак не может смириться, что я в свои годы до сих пор один. — И что за альфа? — как бы невзначай спрашивает Чон, но Тэхён готов поспорить, что прочитал в этой интонации сокрытый интерес. — Какой-то финансист, который отучился в магистратуре в Америке, а сейчас работает в банке. Короче, мечта любого папы на роль зятя, — не вдаваясь в подробности отвечает Ким, а после поднимается с кровати, намереваясь пойти в душ и больше не говорить об этом нелепом свидании, больше похожем на смотрины. — У тебя есть чистый халат и полотенце? — Да, специально для тебя положил на стиральную машину. А вариант с финансистом действительно заманчивый, — последнюю фразу альфа говорит чуть тише и даже в некоторой степени с тоской. — Посмотрим, что он из себя представляет, — совершенно не стесняясь собственной наготы, Тэхён направляется к выходу из спальни, дефилируя мимо Хосока в лучшем из своих видов: сразу после секса со свежими следами поцелуев и засосов на шее и спине. Ким ожидал продолжения беседы про успешного финансиста, однако и в этот раз Чон неожиданно замолкает, оборвав разговор на середине, словно они с любовником говорили на какую-то крайне неприятную и отталкивающую тему. Странно конечно, но у разных людей свои особенности, поэтому Тэхён пропускает этот инцидент, не заострив на нём внимание, и прежде, чем уйти в душ, в манере коллеги переводит тему: — Я тут сверился с календарём, у меня течка на следующей неделе. Скорее всего выпадет на выходные, но если что сможешь отлучиться с работы на день-два? Дольше не нужно, там я уже сам справлюсь. — Конечно, мы ведь ради этого всё и начинали. Простой секс без обязательств. И вновь в голосе Хосока звучит странная тоска, совершенно необъяснимая для Тэхёна. Словно он этого альфу чем-то задел, но чем именно — неизвестно.***
Тэхён безумно любил своих родителей, считал их самыми лучшими и понимающими на земле, но вот излишняя активность папы по улучшению личной жизни единственного сына, сводила младшего Кима с ума. Папа часто сетовал на то, что вот в старшей школе и до второго курса у Тэхёна была бурная личная жизнь, а потом всё как-то заглохло. Отец же не находил ничего лучше, чем согласиться. Вообще чета Ким идеально друг с другом гармонировала. Яркий, эмоциональный, активный омега и молчаливый, спокойный альфа рядом, поддерживающий мужа в любых его начинаниях и умозаключениях. Тэхён всегда считал, что ему нужен супруг такой, как его отец. К тому же только такой человек смог бы вынести невыносимый характер младшего Кима. Чтобы он был умелым слушателем, чтобы порой заглушал эмоциональные порывы Тэхёна, чтобы рядом с ним чувствовались покой и уверенность в завтрашнем дне. Одним словом: готовый к серьёзным отношениям и детям человек, взвешенный и уравновешенный. Вот только пока такой типаж Киму почти не попадался. Возможно, Хосок подходил по многим пунктам, но его светлый образ в глазах Тэхёна всегда мерк на фоне работы. Работы, которая заменяла омеге и хладнокровного мужа, и семейный очаг и ораву детишек. И уж точно заменяла унылые свидания, на которое профессора Кима подписал его обожаемый папа. От услуг Хосока в роли таксиста Тэхён всё же отказывается, указав в навигаторе, что до места назначения придётся толкаться по пробкам, чем явно альфу расстраивает. Однако омеге было совершенно не до душевных терзаний секс-партнёра, потому что на первый план выходили собственные. О чём ему вообще говорить с этим Джинхо? Как себя вести? Было бы куда проще, встреться они впервые в жизни, а не так, что вначале Тэхён в пятнадцать зависает в его комнате и учится с ним целоваться, а потом в тридцать встречается с ним и его родителями за ужином в ресторане. Знай бы омега об этом, тренировался бы в средней школе на симпатичном мальчике из параллели. Но сделанного уже не исправишь и оставалось лишь смириться. А также молиться Аллаху, чтобы встреча быстро закончилась, и родители поняли, что Джинхо Тэхёну даром не нужен. Единственное, в чём папе следовало отдать должное — ресторан был выбран отменный. В средней ценовой категории с неплохой средиземноморской кухней. В Сеуле такая удача была редкостью, тем более недалеко от их спального района. Соответствуя неплохому уровню заведения, Кимы пришли соответствующе. Тэхён в одном из хлопковых бежевых брючных костюмов с работы, отец-юрист также в строгом тёмно-синем костюме, и только папа, как ядро всей энергии и креатива этой семейки, в яркой разноцветной шёлковой блузе и зауженных брюках. Порой младший Ким даже задавался вопросом: как в меру чопорный и всегда спокойный отец привлёк внимание этого человека-фейерверка? Впрочем, учитывая сколько лет они уже прожили душа в душу, причин было явно вагон и маленькая тележка. Каны немного задерживаются, однако уже через пятнадцать минут появляются в зале. И тоже идеально гармонируют друг с другом. Тэхёну даже на минуту кажется, что они явились в одной цветовой гамме. Однако это оказывается оптической иллюзией. Просто Каны как на подбор явились в тёмных оттенках, кто в синем, кто в сером, спасибо хоть не в чёрном. На их фоне даже Тэхён мог показаться танцором с карнавала. Первое впечатление о Джинхо и его семействе уже было не самым радужным и прямом смысле этого слова. — Простите, пожалуйста, за задержку. Попали в пробку, — извиняется за всю свою семью Тэмин, пока альфы молчаливо стоят в стороне. — Ничего страшного, мы всё понимаем, сами чуть не попали в пробку, — лукавит папа Тэхёна, потому что на самом деле никакую пробку они и близко не проезжали. — Мы пока просмотрели меню, но заказ не делали, ждали вас. Да, дорогой? — омега пытается ненавязчиво включить в беседу супруга, который, похоже, как и сын, был не вполне в восторге от идеи подобного ужина. — Да, официанты сказали, что у них отличная паста с мидиями, — однако альфа, несмотря на лёгкое недовольство, по просьбе мужа легко включается в беседу. — Также нам к ней посоветовали какое-то испанское белое вино. — Отлично, наверное, это и закажем, — соглашается Тэмин, а после как-то неоднозначно посматривает в сторону сына. — Джинхо, ты же помнишь Тэхёна? Джинхо словно избавляется от транса и наконец хотя бы смотрит в сторону омеги, из-за которого он здесь и оказался. Тэхён также его пристально рассматривает и про себя отмечает, что альфа конечно симпатичный, но чего-то в нём для завершённости не хватает. Очки бы отлично подошли (совсем как у Хосока, в чём Ким даже про себя признаваться не хотел). — Да, помню и очень рад снова встретиться, — сухое и сдержанное приветствие, в ответ на которое Тэхён также сухо и сдержанно кивает, а после слышит тихий шёпот папы над самых ухом: «А я думал, он придёт с цветами». — На самом деле я так удивился, когда узнал, что Тэхён теперь профессор в университете, — заметив необщительность сына, инициативу на себя перенимает Тэмин, дабы хоть как-то спасти этот вечер. — Мне всегда почему-то казалось, что Тэхён уйдёт во что-то творческое. Думаю, ему бы подошёл кинематограф. Всё же профессура как-то больше для альф. — А по-моему, омеги профессора — самые лучшие, — даже не дав что-то вставить супругу или сыну, в беседу сразу вступает отец Тэхёна, который с самого начала поддерживал омегу вначале в желании стать арабистом, а потом в построении карьеры в преподавании. — Тэхён по профессионализму любому альфе даст фору, его часто приглашают на различные научные конференции, с охотой публикуют его статьи, и мы им очень горды. — Я скорее к тому, что профессор должен быть жёстким, а омеги чаще мягкие и добродушные. У меня на экономическом был один преподаватель-омега, так он практически всем ставил автоматы по своим дисциплинам, хотя это и не отменяло того, что он отлично знал свой предмет, — тут же старается исправиться Тэмин, но осадочек в господине Киме всё равно остался. — Это совсем не про нашего Тэхёна, — продолжает альфа. — Студенты его опасаются и правильно делают. Я всегда знал, что он станет либо большим начальником, либо преподавателем. В нём всегда были некоторая жёсткость и хладнокровие. — Ну что мы всё обо мне, да обо мне, — Тэхён решает уйти от конфликтной темы, прекрасно понимая, что Кан Тэмин не горит желанием менять своё мнение, а отец будет как лев защищать своего львёнка до конца. — Давайте лучше Джинхо нам что-нибудь расскажет. Как Америка? — Отлично, я и рад бы там остаться, но с карьерой не сложилось, поэтому был вынужден вернуться в Сеул, — занудно и тоскливо начинает Джинхо, а омеге начинает казаться, что он от этой интонации вот-вот начнёт засыпать, совсем как первокурсники на последних партах. — Но люди там совершенно другие и подход к бизнесу также другой. Взять хотя бы работу фондовых рынков. В отличие от Кореи там все чётко понимают, зачем туда пришли, какие акции более ликвидные и какая у них волатильность. Приятнее совершать сделки. Абсолютно всё семейство Ким при звучании неизвестных для них экономических терминов замирает. С одной стороны и уточнить хотелось, о чём альфа говорит, а с другой — глупыми показаться тоже было страшно. На таких людей у Тэхёна особый пунктик. Ему не нравятся те, кто начинают сыпать терминами, понимая, что собеседник их не знает. — Как интересно, — отстранённо произносит Тэхён, намекая Джинхо, что он всех уже успел утомить своей занудностью. — Но не могу не согласиться, что люди действительно везде разные. К примеру, я когда был на стажировке в Ливане... — однако договорить омеге не даёт громкий возглас Тэмина: — О, Господи, какой кошмар! Тебя действительно туда послали?! Мне казалось, что там обитают одни дикие племена на верблюдах. Это уже была грань, пересекать которую в присутствии профессора истории стран Ближнего Востока было крайне опасно. Для Тэхёна это настоящий плевок в его арабистскую душу. Если бы Каны не были давними друзьями семьи, омега тут же начал бы долгую и нудную лекцию про подробную историю Ливана, его экономику, политику и положение дел в этой ближневосточной стране на сегодняшний день. Да за такие высказывания от студентов сразу отчисляют с востоковедения, а Ким вынужден сейчас сидеть, слушать весь этот бред, так ещё и улыбаться под грозным взглядом папы, который уже догадывался, какие желания зарождались в душе сына. Нет, Тэхёну не пять лет, чтобы так глупо нарываться на скандал. Он лучше ненадолго отойдёт и остынет. — Простите, я на минутку, тут слишком душно, хочу подышать свежим воздухом, — и даже не взяв пальто с вешалки, омега уверенно направляется к выходу. Вот за что ему все эти муки, устроенные родным и горячо любимым папой? В какой момент Тэхён так провинился? Он бы сейчас с куда большим удовольствием провёл тихий семейный вечер в родительской квартире за чашкой чая или же в спальне Хосока в его жарких объятиях. Невольно при мыслях о коллеге возникали и непрошеные сравнения с Джинхо. И все не в пользу Кана. Профессор Чон был пунктуальным, галантным, вежливым, никогда не кичился своей образованностью и заваливал кучей терминов лишь студентов на парах и экзаменах. Хосок бы точно захватил на встречу букет цветов, произведя благоприятное впечатление на папу омеги. У этого альфы вообще был хоть один недостаток помимо излишней совестливости? И то даже она скорее являлась плюсом. Что ж за ужасный человек, безупречный настолько, что Тэхёну аж тошно становится, что он такого распрекрасного альфу фактически использует для удовлетворения физиологических потребностей. Стыд и позор Ким Тэхёну. На свежем воздухе омеге обычно думалось лучше, однако сейчас на террасе ресторана мысли путались в странный клубок, пытаясь распутать который, Ким постоянно приходил к одному выводу: Хосок заслуживает отношений лучше, чем секс без обязательств. Но заслуживает ли их сам Тэхён? Этот эгоистичный и стервозный карьерист, получающий удовольствие от устрашения несчастных студентов? Из плюсов в Киме, пожалуй, были лишь привлекательная внешность и раскрепощённость в постели. На этом они, кажется, заканчивались. И что Хосок только в нём приметил, что согласился на всю эту авантюру? Он был куда более серьёзным альфой, которому нужна если не семья, то хотя бы постоянные крепкие отношения. Странно, что таковых у Чона до сих пор нет. — Ты не замёрзнешь? — неожиданно раздаётся за спиной уже знакомый голос, вынуждая Тэхёна выбраться из утягивающий пучины тревожных мыслей. Омега оборачивается к Джинхо и невольно задумывается: а мог бы он предложить этому альфе секс без обязательств? Ведь по сути основным критерием для Кима была внешность партнёра и отсутствие у него каких-либо заболеваний. Или нет? Кан достаточно привлекателен, в самом расцвете сил, наверняка и опыт имеет богатый. Да, занудный, но не будут же они во время секса о фондовых рынках беседовать. И всё равно что-то не то. Чего-то Тэхёну не хватает, чтобы раздвинуть перед Джинхо ноги. Дело даже не во внешности. Что-то другое. Что-то, что каким-то чудом оказалось у Хосока. Вот только что это? — Нет, на улице отлично, — равнодушно отвечает Ким, не горя желанием развивать диалог с товарищем детства. — А ты за эти пятнадцать лет почти не изменился. — Не могу сказать о тебе того же, — более красноречивого намёка на то, в какого зануду вырос Джинхо и придумать было трудно. — В плохую или хорошую сторону изменился? — Догадайся сам. — В таком случае у меня хотя бы есть объяснение собственного одиночества, а ты почему до сих пор холост? — альфа подходит ближе и своим вопросом в который раз убеждает Тэхёна в его беспросветной бестактности. — С чего вообще выводы, что я непременно должен был быть замужем в тридцать? — Так тебя половина альф в старшей школе хотела, — говорит Джинхо быстрее, чем успевает хорошенько подумать, однако быстро осознаёт свою ошибку, когда замечает гневный взгляд собеседника, каким тот обычно одаривал нерадивых студентов. — Я имел в виду, что ты... ну... — Ага, я понял, что раз меня столько народу хотели трахнуть, значит кому-то я должен был дать с штампом в паспорте. Джинхо, ты знаешь что-нибудь о понятии «джентльмен»? — Конечно, я себя к ним отношу. — Тогда мог хотя бы моему папе цветы принести, он их любит. На этом Тэхён ставит точку в непродолжительном разговоре на террасе и уходит обратно в зал. К тому же на улице было действительно прохладно, и омега начинал дрожать. Хосок бы на месте Джинхо наверняка сразу же бы предложил своё пальто, а Кан стоял как истукан и даже не догадывался о подобном жесте. Нашёлся джентльмен. Когда Тэхён приближается к нужному столику, его взгляд тут же цепляется за две яркие коробочки, стоящие на столе. Одна нежно-голубая, а другая — нежно-розовая. Подойдя немного ближе, Ким узнаёт в них картонные коробки, куда обычно помещали флористическую губку, а после собирали букеты. И впрямь вблизи становятся заметны выглядывающие из коробок композиции из ромашек, роз и нескольких орхидей. Последние по совместительству являлись любимыми цветами Тэхёна. Неужели омега рано списал Джинхо со счетов и тот всё же догадался совершить такой романтичный жест? — Тэхён, представляешь, только что официант принёс, на твоё имя доставили в ресторан, — весело начинает рассказывать папа, а по мрачному виду четы Кан было не трудно догадаться, что подарок всё же не от Джинхо. Но тогда от кого? Ещё и так предусмотрительно букет для Тэхёна и для его папы. Ответы могла хранить небольшая картонная открытка, вложенная в букет в нежно-голубой коробке. К ней Тэхён тут же тянется, разворачивает и видит фразу на арабском, записанную аккуратным почерком, который мог принадлежать одному единственному человеку. «Боюсь моргнуть, боюсь, что сгинет вмиг Твой несравненный, твой прекрасный лик» Рассказ об Ибрахиме и Джамиле. Сказки тысяча и одной ночи