blood obsession

Старый подвал, скрывающийся под величественным и мрачным зданием самой мощной организации, казался местом, источавшим зловонье самой смерти. Пол весь в грязи, перемешанный с где-то застывшей, где-то свежей кровью. Множество комнат, спрятанных от любопытных глаз железными дверьми, но даже они не могли скрыть воплей каждого, кому не посчастливилось оказаться в этом месте. Топот неспешных шагов заставил пленников вжаться в сырую, холодную стену всем телом, стараясь таким образом скрыться от взгляда мертвых глаз, как им казалось. Человек, а может чудовище? Его по-разному называли, лишь оскал был ответом на грязные проклятия, которые после превращались в мольбы о помощи и бульканье разорванной глотки. Сегодня он пришел лишь по одну душу, и с каждым шагом, приближаясь к заветной цели, его запястья сжимались сильнее, губы искривлялись в нечеловеческом изгибе, напоминая саму тварь, вылезшую из ада. Находившиеся рядом с ним сотрудники невольно дрожали всем телом, стоило заглянуть в омут карих глаз, не выражавший ничего кроме жажды убивать, терзать, мучать. Дверь со скрипом отворилась, в середине комнате стоял стул с заложником. На полу были заметны пятна крови, капающей с израненных от цепей и веревок рук, ног и туловища. Махнув на прощание двум сопровождавшим, Осаму захлопнул перед носом дверь. На него смотрели с ненавистью, ярость, со страхом, как он любил, ему льстило, что заставляет испытывать смертника ужас, он обязательно услышать в голосе отчаяние и мольбу о помощи, но не быстро, растягивать удовольствие он тоже любит. Тишину подвала разрезает выстрел и крик, пули врезаются в успевшую охладеть плоть, возобновляя движение. Жалкое зрелище. Дазай подходит ближе, ставя перед собой таз с водой, тряпки и множество металлических предметов, опасно сверкающие в руках садиста. Жертву начинает трясти, когда что-то холодное дотрагивается до пальцев ног. Секунда. Истошный вопль обволакивает подвал, заставляя сокамерников закрыть уши и сильнее вжаться в стенку. Осаму ухмыльнулся, такая бурная реакция на один лишь ноготь? Видимо сегодня закончиться все быстро. Второй, третий, один за другим он вырывал ногти своего пленника, с нескрываемым удовольствием заглядывая в глаза, наполненные ужасом. Лопнувшие капилляры окрасили глазные яблоки в алый цвет, что еще больше придавало азарта. Закончив с руками Осаму поднялся, согнувшись над жертвой. Холодный взгляд пронзал насквозь, приближая новый приступ агонии. -Не стоило играть с Мафией. Думал, что сможешь беззаботно разгуливать по улицам Парижа, прикупив се билеты заранее, после того, как раздобыл всю информацию? Ты слишком непутевый для данной работы, засечь тебя- было раз плюнуть, даже ребенок смог бы тебя раскусить, хоть немного опытные люди хотя бы чистят историю своего ноутбука, а не сбегают при первой возможности, да и с компроматом в руках. Настолько тупее людей я еще не встречал. Но знаешь, ты мог отделаться быстрой смертью, но… Тишину вновь разрывает крик, уже с несдержанными слезами, когда Дазай отрезает один палец, а за ним остальные. На лице никаких эмоций, сплошное равнодушие к дерганьям жертвы и мольбам о помощи. Ему лишь мало, мало мучений человека напротив, мало воплей, мало слез. Больше, больше, он хочет впитать в себя все: каждый отголосок боли, темнеющий в потухающих глазах. По новой возвращая того в чувства, перематывая ампутированные участки. Меньше крови- дольше продержится, дольше минут ада. -Я терпеть не могу, когда кто-то посягает на мое.-Усмешка и быстрый рывок руки, вгоняющий в опухший глаз скальпель. Жертва трясется, пока лезвие совершает круговые обороты, превращая глаз в мясо. Дальше второй глаз, новые вспышки боли, Осаму нравится, что жертва, на удивление, еще способна издавать такие громкие звуки и не умирает. Он не договорил. Каждое его слова сопровождалось узором на коже, кровь хлыстала и пачкала все вокруг себя. Пленник лишь издавал булькающие звуки, захлебываясь. -Мне плевать на все бумаги, которые ты пытался скрыть, плевать, как бы это повлияло на Мори, абсолютно плевать, как ты ими потом воспользовался, но ты переступил черту, когда своими грязными руками тронул то, что не позволено трогать никому. Ты бессовестно пресек границы, затрагивающие личность, а я такого не прощаю, будь ты хоть самим Богом, я бы также истерзал тебя, заставляя мучиться в агонии, чтобы все знали, что будет, если хотя бы одна прядь упадет с медной макушки. Последние движения. Жертва затихает, заходясь в уставшем хрипе. Вся одежда испачкана. Мерзко. Хочется поскорее отмыться и покинуть помещение. В коридоре его встречают два охранника, застывшие на месте при виде вышедшего Осаму. Его все это веселит, обходя их стороной кидает лишь приказ: «Очистите». Уже подходя к концу, Дазай слышит, как кого-то вырвало. Да уж, надо будет сообщить Мори, что стоит пересмотреть охрану и поставить более жестких людей. Спустя долгий час смывания запекшийся крови с тела и лица Осаму оказывается в кабинете главы мафии с отчетом в руках. Мори Огай улыбается, видя перед собой расслабленное лицо своей правой руки, видимо, все прошло даже лучше. -Как я погляжу, ты отлично справился со своей работой, но, мне кажется, ты немного увлекся. Новички обеспокоенно спрашивали, что же творится в подземельях. Ты навел много шуму, неужто кто-то смог тебя так разозлить, м?- хищный оскал растянулся на лице главы, как намек на понимание всей сути дела, но Мори предпочитает деликатно смолчать. Дазай улыбается и кладет папки на стол, уже собираясь уходить, но остановился возле двери. -Босс, вам не нужно притворяться, что вы ничего не знаете. Разве я вас не предупреждал, что сделаю это с любым человеком?- сзади послышался вздох и тихое шуршание. -Именно поэтому ты являешься моей правой рукой. Беспощаден, когда дело касается чего-то личного. Осаму молча открыл дверь и вышел, ловя за собой тихую фразу: «Передавай привет Чуе». Того он нашел в баре. Накахара сидел в обнимку с бутылкой дорогущего вина, видимо, притащил из своей коллекции. В груди растеклось некое тепло, с которым суицидник уже давно смирился, понимая, что он может зарыть любые чувства в себе, кроме тех, что он испытывал к этой рыжей бестии. Всем своим видом демонстрируя, что тот не сможет и пальцем дотянутся до него. На что Осаму лишь улыбался и кивал, насмешливо скалясь. С самого первого дня их работы вместе непокорность и бунтарство Чуи привлекало Дазая. Он мог любого подмять под себя, уничтожить, раскрошить в щепки, заставить исполнять все приказы, даже не задумываясь, но только не своего напарника. Желания завладеть им стало похожим на яд, стекающий по венам при виде своего желания. Рыжие кудри невольно мерещились в каждом проходящем человеке, аромат стройного тела оставался на одежде, вызывая жар во всех участках кожи. Накахара был его. Хоть сам рыжий не признавал и не знал об этом, Осаму позволял напарнику жить своей жизнью, гулять с кем-то, но у всего есть точка терпения. Чуя был очень красив, привлекателен и сексуален. На него пускали слюни каждый, кто смог урвать хотя бы минуту его внимания на себя. Осаму терпеть этого не мог. Душа начинала чернеть, отодвигая нормы морали все дальше и дальше, уступая место настоящей жестокости. Люди замирали под его взглядом, пытались спрятаться, убегали, на что его напарник всегда недоумевал, искренне не осознавая, что же сделал не так. Все просто. Причина стояла за его спиной, заявляя свои права, пока рыжая макушка не видит. -Чу-у-уя, неужели твое свидание вновь оборвалось?-привычная маска беззаботного и ничего не знающего человека привычно заволокла лицо, уступая сердцу и глазам трепетать от нахождения рядом с дорогим, что уж скрывать, человеком. -Еще тебя тут не хватало, я не знаю, что со мной не так. Мне всегда попадаются сплошные ублюдки. Ик. Ты представляешь, он оказался мелким шпионом, а я уже надеялся, что хоть это меня не разочарует.-Накахара был в стельку пьян, и уже не осознавал кому раскрывает свою душу, медленно облокачиваясь на плечо рядом. У Осаму в такие моменты все нервы напрягаются, дышать становится сложнее. -Который? -Уже седьмой за два месяца, ну не может же так не везти.- Медные пряди падают на уставшее лицо.-Осаму, отнеси меня домой. Ни слова в ответ. Аккуратное поднятие на руки довольно легко тела, и они уже движутся к машине. Дазай знал, что, скорее всего, Чуя напьется, поэтому заранее оставил автомобиль неподалеку. Напарник тихо сопел на заднем сидении, поддавшись в мир грез. Кое-как дотащив Чую на спине до своей квартиры, а затем и до кровати, он осел на пол и выдохнул. В комнате стало намного ярче и уютнее, словно блеск от огненных прядей залил темные углы светом, а Осаму вдобавок и жаром. На столе творился полный хаос, который определенно стоило убрать до пробуждения Накахары. Дазай с улыбкой взял красный маркер в руку и пододвинул фотографию ближе. На ней изображен человек, которого только сегодня он отправил на тот свете, изрядно поиздевавшись. Красный маркер перечеркнул крестом фотографию. Теперь она такая же, как и шесть предыдущих. Он убил каждого из них, каждого доводил до предсмертной агонии, упивался этим, как сумасшедший. А после совершенно спокойно шел забирать Свое из бара. Тщательно спрятав все улики своих шалостей, он лег рядом с напарником, заправляя прядь за ухо. Уголки губ спящего чуток приподнялись, щека прижалась к жесткой ладони, скрытой отчасти под бинтами. Осаму был счастлив. Возможно завтра он проснется с парочкой сломанных ребер, сотрясением головы и множеством синяков, но сейчас он прижал мирно сопящее тело к себе, укрывая их пледом. Зарывшись в шелковистые волосы, Осаму вдыхал аромат, напоминающий морской воздух. Он сделает все, что потребуется. Не отступит ни на шаг, если призом окажется взаимность от огненной бури, так нежно прижавшейся сейчас к груди. Он убьет любого, кто специально или ненароком заденет Чую. Если надо, он сожжет весь мир дотла, лишь бы эти сапфировые глаза не переставали смотреть на него с такой мягкостью, хоть и редкой. Ты мой, Чуя, и я не прощу никого, кто попытается тебя отнять у меня.