Дым сигарет

Дэвид стоял на пороге главной больницы Ричмонда. На улице был дикий мороз, ладони в карманах были еле теплые, пусть и в перчатках. Ветер неприятно колол щеки, уши и нос, забирался под слои одежды, пробирал до дрожи в костях, загонял всех людей по домам своим колким морозом. Зима только вступала в свои свои права, но уже господствовала на улицах города и длинных дорогах. Было понятно, что она принёс несчастья в дома горожан, сейчас, только этого можно ждать от неё. Дэвид ненавидел зиму от слова совсем. Раньше, до всего этого, он мог играть с детьми в снежки, наблюдать за тем, как завороженно Кейт может рассказывать о ней. Но это было раньше, до того когда он потерял свою семью навсегда. Сейчас зимой можно было только умереть, или нарваться на ходячего, без сознания бродящего по закоулкам. У зимы было море проблем. Ветряные мельницы, поставленные у берегов крупной реки и являвшиеся основным источником энергии, частенько выходили из строя от сильного морозного ветра. Приходилось ездить туда с некой переодичностью и чинить их. Бензин приходилось использовать наиболее экономно, его еле хватало, чтобы доехать из точки А в точку Б, что говорить о печке. Также и в домах, приходилось терпеть жуткий мороз, спать под кучей одеял, ходить в нескольких слоях теплой одежды, которую тоже не так просто найти. Выращивать овощи в теплицах было непросто всегда, но зимой эта задача усложнялась в разы. Теплицы держались на одном добром слове Клинта, да и просроченной строительной пене, мороз просачивался сквозь щели и многие растения погибали. Так же зима сказывалась на охоте и рыболовстве, звери впадали в спячку, либо старательно прятались от холода. Ловить рыбу можно было на мелких речках, протекавшими за пределами безопасной зоны. В общем, от зимы одни беды, и во главе всех этих бед стояла одна, самая главная беда Дэвида — его влюбленность. Все проблемы ложились на его плечи тяжёлым грузом. Он же не простой обыватель, на котором нет ответственности, он один из четырех глав Ричмонда, ему нужно разрешать все те беды, которые принесла с собой зима. Остальные этим и занимаются, а он все думает о себе. Но даже эту проблему он не может решить. Он все мнётся зайти к Полу, поговорить, в очередной раз поднять настроение, сделать так, чтобы ему было не так грустно одному с парочкой ассистентов в этой холодной больнице. Он был потерян, смущён и, может даже, немного напуган всем этим, этой мертвецки холодной зимой, предвещающей их скорую смерть, своей влюбленностью, да и не просто в кого-то, а в мужчину. Если его жена жива, и он ее встретит, то что он ей скажет? «Прости, милая, я завел себе роман с другим»? Это все бред какой-то. Он чувствовал, что предает её, пусть он не видел ее года четыре, и, может быть, она вообще мертва. Не хотелось предполагать, что могло с ней случится, да и с его детьми и братом. Последнее его воспоминание о семье это, то как на него набросилась его собственная мать, перед этим укушенная в щеку и медленно превращающаяся в ходячего. Не в силах от нее отбиваться он был готов принять свою участь, если бы не оказавшаяся в больнице Ава, которая спасла его. После этого они скитались по пустырям и заражённым городам полгода точно, пока не наткнулись на Ричмонд. Все это время он даже не смел вспоминать о своих родных. Память о них резала по сердцу без ножа, а те редкие ее наплывы в бессонные ночи вызывали скупую слезу и сожеления. Если бы он мог вернутся в прошлое и вместо того чтобы следовать всюду за Авой, мог вернутся домой к семье, защищать их, оберегать. Но как говорила она: «Прошлое в прошлом, его не поменять, так что нехуй ныть». Но ей было легко говорить, она не впервой теряла своих близких и родных, кажется, ещё до апокалипсиса, единственный человек к которому она привязалась за все это время, был сам Дэвид. Она была холодна ко всем, никого близко не подпускала, а на шутки Дэвида про ее пару скалилась, как волчица. Но когда наступал ее час расплаты, то она стебалась над ним по полной. Смеялась над тем как Дэвид смотрит на Пола, словно баран на новые ворота. Или когда он старательно избегал столкновения их взглядов, не зная куда деть руки рядом с ним, смеялась над его неловкими попытками быть собранным. Но если Пол увидит ее дикий ржач и с недоумением посмотрит на нее, то сразу успокаивается и встаёт по стойке смирно и не подаёт виду, еле сдерживая смех от недовольного лица Дэвида. Вообщем, ему, рядом с Авой, было весело. Он знал, что она прикроет спину и все равно поддерживает его как могла, после того как насмеется вдоволь, конечно. Он вспоминал эти прекрасные времена, вспоминал начало осени, было прохладно, еды и воды было вдоволь. Тогда они каждые выходные собирались не для того чтобы обсудить многочисленные смерти от обморожения, а просто поболтать. Обсудить мелкие бытовые проблемы, поспорить что лучше, торт Джолин или салат Клинта, смеяться над ним, когда все выбирали торт. Тогда сама Джолин не так натянуто улыбалась, была честна с жителями, не заверяла их в том, что продовольствия хватит на всех, хотя это было вовсе не так. Тогда Клинт не засиживался в теплицах, в которых температура кое-как достигала плюсовой отметки. Пол не принимал через день трупы людей, умерших от обморожения или голода, тогда у него не было огромных мешков под глазами, трясущяхся рук и, кажется, Дэвид видел на них синяки от уколов от перелевания крови, или ему хотелось верить, что эти следы именно от этого. Сам Дэвид никогда в жизни столько голодных и замёрзших людей не прогонял от их границы, скрепя сердце, смотрел им в след. Столько раз он ещё не приходил разочарованным из вылазок со своей командой, столько раз ещё себя не корил себя за все, что он сделал или наоборот не сделал. Это ещё больше усугубляло его без того шаткое положение. Ведь, как он может думать о себе, если вокруг столько проблем, которые решать только ему. Как он вообще может отвлекать своими никому ненужными чувствами Пола? Был уже глубокий вечер, переходивший ночь, лишь один фонарик на крыльце больницы освещал ему путь. Он просто топтался по крыльцу больницы, сотню раз поменяв свое решение, и уже решительно хотел уйти, но его отвлёк грохот входной двери. Обернувшись, он увидел Пола, одетого в водолазку с белым заляпанным в крови и мелких пятнах разнообразной грязи халатом поверх. У Дэвида сердце в пятки ушло, судьба даёт давольно непрозрачные намёки, вот так приводя Дэвиду Лингарда прямо в руки, грех не воспользоваться этим шансом. — Привет, — неловко поприветствововал его Дэвид, — ты почему так легко оделся? Простыть хочешь? Медикаментов мало, сам знаешь, — он стянул шарф со своей шеи, мороз неприятно заколол кожу, Гарсия аккуратно повязал его на Пола, застегивая верхние пуговицы халата. — Я знаю, знаю, спасибо. Я просто хотел покурить, — он достал потрепаную пачку сигарет из левого заштопоного кармана, поправляя повязанный на него шарф. — Чего? Где ты их только достал? — он, широко раскрыв глаза, мягко говоря, удивился, сейчас невозможно было достать алкоголь и сигареты, тем более Полу, который не то что из города не выходит, а из больницы выползает раз в неделю и то на собрания глав Ричмонда. — Были в личных вещах… Трупа, — его кислую рожу можно было выжимать вместо лимона, — Дэвид, ты будешь? Тот, коротко кивнув, взял из руки Лингарда сигарету. Они прикурили от одной зажигалки, которую, черт пойми откуда, достал Пол. Дэвид медленно затягивался, наслаждался горьким дымом, оседавшим на языке, в отличии от Пола, который явно нервничал, курил мелкими, быстрыми и рваными затяжками. Гарсия был насторожен его состоянием и все-таки, поразмыслив, решился на расспросы. — Ты чего такой нервный-то а? — Слышал о том поселении, здесь, в пригороде Ричмонда? — Не то что слышал, видел собственными глазами, — на одной из вылазок со своими людьми он попал под сильный град, они хотели скрыться в Беллвуде, но маленький городок был полностью разграблен, местные были убиты, местами горели дома. Дэвиду после этого несколько дней снился один и тот же кошмар про разрушенный Ричмонд. — Дэвид, это все не с проста, — его сердце трепыхнулось в груди, несмотря на серьезную тему разговора, ему очень нравилось, когда Пол произносит его имя своих хриплым, пусть и дрожащим, голосом, — перед этим их глава, кажется его звали Саймон, отказался торговать с нами, и ты прекрасно видел лицо Джолин тогда, она была в ярости. — Он перешёл на шёпот, оглядывался по сторонам, будто боялся, что их услышат, нервно затягиваясь, подошёл ближе к Дэвиду, — У меня плохое предчувствие, может она замешана в этом, я должен разобраться, пока это не переросло… — Пол, — Дэвид перебил его не в силах слушать эти песемистические раздумья, — ты устал, не спишь ночями, видел много дерьма в последнее время, это просто совпадение и ничего более, тебе не нужно об этом переживать. Тем более все люди, которые могли это сделать, находятся под моим контролем, — заверял его Дэвид, докуривая сигарету, Пол кажется стал гораздо спокойнее, но всё-таки бегал глазами, — И я могу тебе ответственно заявить, все будет охуено, отвечаю, просто постарайся быть менее подозрительным. Гарсия, уверенно улыбнувшись, взглянул на Пола, тот кинул окурок сигареты на пол, весь в следах от обуви Дэвида. Линдгард свёл брови на переносице, взглянул прямо в глаза ему с некой злобой. В горле резко пересохло, вся былая уверенность пропала от одного взгляда. — А ты можешь быть спокоен рядом со мной? — Пол ухмыльнулся, довольный его реакцией, — Думаешь, я не вижу? Не понимаю, почему твои щеки пунцовеют рядом со мной и совсем не от холода, почему Ава постоянно смеется, как завидит меня, — он медленно обошёл Дэвида вокруг, он как будто заглядывает в самые потоенные уголки сознания Гарсии, видя всего его насквозь, — Почему ты так сильно избегаешь меня на людях и жаждешь встречи со мной наедине, почему ты здесь стоишь с семи вечера и все никак не можешь зайти? По спине пробежал холодный пот, и он был в тысячи раз холоднее этого мороза окружавшего их. Если об остальных случаях он вполне мог знать и видеть собственными глазами, то сейчас, он специально вышел поддеть его или высказать ему все, что на душе накипело. Сказать, что ему всё равно на Дэвида, и чтобы он шел отсюда, куда глаза глядят. Он не мог просто выйти покурить и случайно увидеть Дэвида, он целенаправленно наблюдал за ним в окно, когда курил… Стоп, почему он вообще вышел на улицу, почему он не мог покурить в свое ебанное окно? Это наводило животный ужас, то с какой интонацией он говорит, неизвестность, его непонятные намерения, он мог как прогнать его сейчас, но почему то не делал этого. В любом случае Дэвид всеми силами пытался не выдавать себя до последнего, его лицо было непроницаемо, по крайней мере ему хотелось в это верить. Между ними повисла тишина. Пол, глядя ему прямо в глаза, показал самую дружелюбную и нежную улыбку, что он мог выдать. Дэвид даже немного напугался его резкой смене эмоций, скрестил руки на груди, пытался выдавить из себя всю уверенность, что у него есть. Пол недоуменно взглянул на него, сведя брови в грустной гремасе. — Я напугал тебя да? Ты что думаешь, я ненавижу тебя, то что ты мне противен? — он недавольно вздохнул, — Ты не противен, ты прекрасен, как я могу ненавидеть тебя, когда ты так обходителен со мной, когда ты стоишь на морозе часы, чтобы увидеть меня, это очень… мило? Не думаю, что это подходящее слово, но это льстит мне. Пошёл белый снег, их скрывал небольшой козырек больницы. Лингард тронул его щеку, аккуратно заправив выбившуюся прядь за ухо, ладонь была холодна, но все же согревала своим теплом. Дэвид отвёл взгляд, закусив губу, да что же он от него хочет, он не понимал, то он холоден и закрыт, то он нежен и обоятелен, к чему это все? — Дэвид, — по коже пробежали мурашки от своего собственного имени, — я буду спокоен, когда ты будешь рядом, я буду счастлив, если ты будешь счастлив, ты сам и есть мой покой, — к ладони на лице присоединилась вторая, Пол встал к нему ближе, нежно взглянул ему в глаза, — я могу тебя поцеловать? Дэвид коротко кивнул, обвил руками его талию, не верил своему счастью, и ему плевать было на все и на зимний мороз и стужу, и на свою жену, он и так ее оплакивал почти четыре года, он не должен ненавидеть себя за то что спустя время полюбил другого человека. Все проблемы отошли на второй план, ведь ему так хорошо с Полом и, кажется, он максимально искренен с ним. Пол мягко улыбнулся и потянулся к его губам, он осторожно мял их, прикусывал, запускал свои тонкие пальцы ему в волосы, аккуратно прижимал к себе за шею. Дэвид напористо отвечал ему подминал под себя, брал инициативу в свои руки, сжимал кулаки на его белом халате до треска старых ниток. Они не чувствовали ни холода вокруг, ни боязни перед будущем, ничего, они просто были влюблены друг в друга, а с остальными проблемами они разберутся вместе.