Азуми.
В свои семнадцать Кадзу считал, что Азуми прекрасна. Они жили в одной деревне, учились у одного учителя, росли вместе и каждый раз юноша находил ее не только привлекательной внешне. Разговоры при лунном свете, молчаливые, но многозначительные взгляды, окинутые друг на друга. И даже когда Сатоши признался, что они с Азуми, вроде как, встречаются, Кадзу не терял свои надежды. Надежда не умирала даже когда Сатоши представил ее своей невестой. Он не винил девушку. То, что чувствовал Кадзу, казалось только его и юница не была виновата, что он не в силах подавить чувства. Парнишка продолжал наблюдать за тем, как счастлива парочка: ночные разговоры с Кадзу незаметно превратилась в долгие прогулки с Сатоши. Тогда он просто наблюдал и довольствовал тем, что есть. И эти наблюдения в итоге привели к мыслям, что Азуми совсем не влюблена в Сатоши. А может быть, он любил их совсем одинаково: что Кадзу, что и своего жениха. Потому что ниндзя видел, как она одинаково относилась к ним: смотрела она на жениха так же, как смотрела на Кадзу, и голос у нее был такой же непривычно мягкий и ласковый, как когда она обращалась к ниндзя. Но однажды Сатоши не вернулся с миссии. И не вернется никогда, потому что у леса поджидали его враги, а затем нож, воткнутый в сердце юнца, которому совсем недавно исполнилось двадцать, заставил его навеки перестать биться. После смерти Сатоши у Кадзу появилась совсем маленькая мысль, что Азуми, теперь, будет принадлежать ему. Но стоило прикрыть глаза, как перед глазами было лицо старого друга, и тогда парень напрочь отгонял подобные мысли. Потому что они с Сатоши были совсем близки: спали на одной кровати вместе, купались в одном озере, вместе учились и тренировались, вместе любили одну и ту же женщину. И когда Такао, молодой колдун с длинными белоснежными волосами, с окровавленными руками, которых Кадзу всегда осторожно обрабатывал и белыми бинтами обматывал, решил взять Азуми в жены, потому что так хотел Сатоши, юноша раз и навсегда поставил точку в своих чувствах к девушке. Сердце Азуми разбилось, потому что она все еще слишком сильно любила Кадзу.Мэй.
Мэй Хаттори. Кадзу встретил ее, когда ему исполнялось двадцать пять, а юной девушке на тот момент только было восемнадцать. Но даже такой опытный, такой хладнокровный и сдержанный Кадзу не мог устоять перед очарованием этой девицы. Мэй должна была стать гейшей. Она много лет училась в школе гейш, была одной из лучших и прославленных в округе учениц, но у нее оказалось мало средств, чтобы оплатить учебу. Она не любила быть должницей, поэтому, не горевшая желанием стать на всю жизнь развлеканием для мужчин, а под конец своей юности остаться никому не нужной, девушка просто оставила позади этот путь. И может быть благодаря многим годам учебы она была так прекрасна: ее медленные, но совсем не раздражающие, а наоборот - завораживающие движения, один лишь мимолётный взгляд, заставляющий замолкнуть от восхищения, ее хитрые глаза, длинные пальцы. Быть может, их встреча была запланирована звездами? Потому что Мэй сразу увидела, как эти карие, как орех, глаза, полны сил и целей. И плевать, что его руки были всегда в крови, плевать, что на его плечах лежало столько смертей, плевать, что он ниндзя, который в один день запросто может не вернуться домой. Он был обаятелен, словно ночное небо, в своих каштановых волосах прятал душу, скрывал сущность. Сущность, которую смогла разглядеть лишь одна Мэй. А он один среди всех мужчин, которые пытались ее заполучить, был единственным, кто был поражен ее лисьими глазами. И она была чиста, словно белый лист: до смерти добра, до смерти щедра, до смерти смела. Она смотрела в опасности в глаза, не дрожала перед смертью, не пряталась в норе, как хитрые животные, даже если драться и убивать она совсем не умела, даже если не была обучена самозащите. Она казалась нежной и хрупкой, но была поразительно сильна. И это тянуло Кадзу магнитом, заставляло сердце кровью залиться. Ему совсем не страшно было, когда он понял, что под длинной юбкой кимоно у нее несколько лисьих хвостов: что она ведь, черт его подери, почти ведьма и может прямо сейчас своими острыми когтями выдернуть его сердце из груди. Но она этого не сделала. Она невинно обняла его, словно ребенок, нуждающийся в тепле и прижалась носиком к плечу: точно маленький потерянный лисенок. У Мэй никого не было и, может, она была так разумна и умна, потому что ей пришлось рано повзрослеть? Кадзу при разговорах с ней чувствовал себя так, словно разговаривал со своим чуть ли не братом Такао, который вскоре должен стать главой деревни. Она всегда была в трезвом уме, никогда не действовала на эмоциях, тысячи раз думала, перед тем, как сказать. И он просил у нее советы, потому что она благоразумна, и чуть ли не всегда делал то, что она посоветовала. И этим Мэй полностью отличалась от Азуми. Азуми - бомба. Она злится, когда что-то идет не по ее плану, не сдерживает свои эмоции, всегда говорит то, что приходит в голову и никогда не задумывается над серьезными вещами. Она - огонь, жар, страсть. А Мэй - лёд, холод, чистые чувства. С Азуми у него всегда все было наспех: он даже не успевал насладиться. У них были непонятные разговоры, странные эмоции, все было слишком горячо, но слишком быстро. А Мэй он любил медленно и без спешки: его чувства к ней росли с каждым днем все сильнее и сильнее, они укреплялись ее мыслями, сказанными вслух. Он наслаждался каждой минутой и секундой, проведенной с ней. Он не спешил, не сбегал. И огню Кадзу предпочел лёд. И причина даже не в том, что Кадзу больше симпатизировал зиме. Просто Азуми - это молодость. Страсть, горевшая в нем несколько лет назад, утихла, и теперь он хотел любить тихо. Сейчас он уже не тот, кем был в свои семнадцать и восемнадцать и Азуми безусловно должна остаться позади. Потому что тихо любить он мог только Мэй. — Красивая. — обратился он однажды к Мэй, которая сидя напротив стола, разливала им самый прекрасный чай, который Кадзу когда-либо пробовал за двадцать пять лет. — Да, Кадзу? — подняла она свой взгляд, хлопая длинными и ресницами, и, Кадзу может поклясться, его сердце несколько раз пропустило удар. — Поехали со мной в деревню. Будешь жить у меня дома, познакомишься с моими родными и близкими. Помнишь, я рассказывал, что у меня брат - колдун? Я познакомлю тебя с ним: научит тебя в лисицу превращаться, когда ты захочешь. Будешь мне за жилье отплачивать своим чаем. — он улыбнулся незаметно. — Они будут не рады, когда узнают, что я кицунэ. Ведьм никто не любит. — она расстроенно потушила сверкающие глаза. Кадзу протянул через стол руку и взял в свои крепкие и огромные ладони ее, которые были такими маленькими, но такими нежными. — Посмотри на меня, нежная, — Мэй послушно подняла взгляд. — Ты не ведьма, Мэй. А даже если это так, я всем, кто про тебя плохое скажет, язык отрежу и повешу у их двери. Мэй улыбнулась: облегченно и с тоской. Наконец-то она не одна: теперь с ней Кадзу, который будет с ней до конца последних дней. Кадзу, который читает ее, словно открытую книгу и Кадзу, в которого она до безумия влюблена. — Не забывай, лисица, что за мной ты как за каменной стеной. И тогда Мэй собрала все свои вещи, села на конь, которую Кадзу украл у конюшни, а затем, даже не глядя назад, поехала с ним в деревню.Кадзу.
Кадзу, перед отъездом, отправил Такао письмо, чтобы предупредить о том, что вернется не один. Колдун письму не ответил и раз ответ не пришел срочно, значит, что друг был не против подобным новостям. Кадзу так же предупредил, что девица совсем не такая как все: что под хвостом у нее лисьи хвост, что в один момент она может накрыться рыжей шерстью. И, видимо, колдуна это не смутило. В деревне, где живут ниндзя, их встретили с раскрытыми объятиями. Кадзу - любимчик. Он всегда смелый и честный, до обморока красивый, он сильный и уверенный, и ни раз он защищал деревню. С совсем малых лет парень стоял на защите всех жителей и никогда не боялся попасть под пули. Поэтому девушке, которую привел, все без раздумий доверились. Ведь ниндзя чуткий и умный и людей в своем окружении выбирает с огромной ответственностью. Но один человек, получается, стал исключением. Азуми не приняла Мэй. Это даже вполне логично, потому что несмотря на время девушка все еще питала к Кадзу не совсем дружеские чувства. Стоит ли сказать, что Азуми слишком сильно любила Кадзу? Пусть и прошли годы, пусть и муж у нее законный - Такао. К тому же, Мэй все полюбили. Нежная и добрая девица, которая ничего не боится, а еще и чай вкусный варит. Такая, словно украденная из покоев императора. Чистая, красивая. Очень красивая. А достойна ли Азуми Кадзу? У нее рядом теперь - настоящее сокровище, алмаз. И этот алмаз он любит до безумия - видно по его глазам и терять ее, а уж тем более бросать - он совсем не собирается. И, кажется, никогда. Мэй и Кадзу играют свадьбу: настолько прекрасную, что даже птицы на деревьях в этот день по-особенному поют, что солнце светит ярко, но на улице даже не жарко. Свадьба была намного лучше, чем у Такао и Азуми. И счастливы молодожены были, в отличии от Такао и Азуми. Кадзу глядел в ее глаза, словно пытаясь поймать бесконечность, а Мэй - такая невинная - опускала смущенно взгляд. После свадьбы Азуми увидела, как нежно целует ее Кадзу, а именно этот поцелуй когда-то она мечтала заполучить. Проходят месяцы, наступает весна. В дождливый день все узнают, что Мэй, кажется, беременна. А за ним быстро проносятся еще девять месяцев и Мэй со столь тяжёлыми родами приносит в мир близнецов: девочку и мальчика. Они счастливы. Семья, которая искренне любит друг друга, у которых есть желанные дети и которые готовы умереть друг за друга. — Готова за него умереть? — Азуми была слишком несчастна, и она не понимала, почему Кадзу так счастлив с другой женщиной. Почему Азуми не может быть такой же счастливой с Такао, почему она тоже не может родить на свет детей, почему не может так же беззаботно проводить со своей семьей время вместо того, чтобы отчаянно желать сбежать? — Тогда умри. Азуми быстро разнесла слухи в соседней деревне о Мэй, назвав ее грязной ведьмой, и ей запросто поверили. А то? Красивая, так еще и умная, вскружила голову бедному Кадзу, а тот, глупый мужчина, попал в ее ловушку. Слишком Кадзу любил ее, а вот не зря было. Дождались они момента, когда Наито с несколькими другими ниндзя отправится на заданию, оставив на короткий промежуток времени любимую жену и детей-близнецов и ворвались в деревню. Жители сделать ничего не могли: они были слишком слабы перед таким количеством людей, а самых сильных рядом не было, даже Такао не мог защитить всех один. Да и про секрет Мэй знали только Кадзу, Такао и, по стечению неприятных обстоятельств, Азуми, которая прослушала разговор Кадзу и Такао. Кадзу пришел слишком поздно, потому что Мэй уже была смертельно ранена в грудь. Она истекала кровью, лежа на холодной земле и с безжизненными глазами смотрела на небеса, в котором ярко горели звезды. Было ли ей страшно? Ни чуточку. Она ведь смелая. — Мэй! — прокричал ее имя, когда увидел эту картину, как только зашёл в деревню. Он сел рядом с ней на колени и крепко обнял девушку за голову, осознавая, что спасти ее практически невозможно, а слезы так и текли с глаз. Кадзу впервые плакал перед кем-то. — Замечательная, что они с тобой сделали? — Кадзу, я люблю тебя, — она легко улыбнулась, словно рана в груди совсем не делала ей больно, а в уголках глаз скопились кристаллики слез. И от этого парню становилось хуже. Он держал ее крепко, словно как только отпустит - она исчезнет. — Позаботься о наших детях, Кадзу, и будь счастлив. — Нет! Мэй, нет! Я не позволю тебе уйти, пушистая, слышишь? — глаза медленно закрывались, а с губ срывался хриплые вздохи, кажется: самые последние. Вскоре она и вовсе провалилась в вечный сон, но губы так и застыли в полу-улыбке. — Нежная, нет... Не оставляй меня одного, пожалуйста... Останься со мной. Но Мэй уже не слышала. Кадзу осторожно положил голову Мэй на землю, словно боясь сделать ей больно и застыл, словно статуя. Его руки сжались в крепкий кулак, спина напряглась от медленного осознавания. Он осторожно поднял голову: на него смотрели сотни пар глаз, которые наблюдали за тем, как душа покидала тело лисицы, а затем остановился на детей, которые смотрели на все с далека и плакали, словно понимали, что происходит. Тогда Кадзу охватила настоящая ярость: обычно добродетельные глаза светились цветом крови, он сжал в ладонях кинжал и посмотрел на деревян, окруживших его. С губ Кадзу сорвались слова, словно яд: — Вы все пожалеете о том, что сделали, — жители опасливо сделали шаг назад. — Каждая волосинка, упавшая с ее головы, каждая капля ее крови, что вы пролили, каждые обидные слова, что вы ей сказали, и вся боль, что вы ей причинили - запомните, - я верну их вам всем вдвойне. Считайте свои дни, и наслаждайтесь кислородом, пока можете. Я устрою достойные похороны для Мэй, она будет спать в самой лучшей земле, возле ее могилы будут расти самые красивые цветы. А вас даже будет некому похоронить. Они запомнили. Азуми тоже.