𓆩☆ ★ ⚝ ★ ☆𓆪
Феликс устало потягивается, хрустя затёкшей от непрерывной работы спиной, и громко зевает на совершенно пустой офис. Парень оглядывается, замечая, что он остался в помещении один. Не то чтобы это плохо, но за дополнительные часы ему никто не доплачивает. Увы. Да и в принципе, даже если бы он не остался, то весь вечер провалялся бы за телевизором или телефоном, переключая либо каналы с не интересными фильмами, либо пролистывая бесчисленное множество видео в tiktok. А тут хоть какая-то польза. Встав, альфа делает пару шагов, разминая одереневшие конечности, по которым проходится волна острых малость неприятных иголочек, а после вытягивает руки, хрустя ими в локте. Феликс наклоняется вперёд, кончиками отросших ногтей касаясь носков чёрных лакированных туфлей, и шумно выдыхает, когда чувствует, что спина постепенно от своебразной зарядки перестаёт ныть. Он выпрямляется. Скользит хмурым взглядом по своим часам, внутри себя удивляясь, что время далеко за восемь. Феликс наклоняется к своему рабочему месту, ставя локти на стол и быстро выключает компьютер. Он ещё раз потягивается и поднимает телефон, всё это время лежащего рядом экраном вниз. Взгляд быстро читает имя человека, отправившего ему сообщение почти два часа назад. Бан Чан-щи (рекламный отдел) Ты всё ещё в офисе? Мне бы не помешал твой свежий взгляд Феликс хмыкает. Ну, конечно, свежий взгляд... Феликс раздражённо закрывает глаза, свободной рукой разминая переносицу. Чан новичок в их компании. Парень здесь уже чуть больше месяца, две недели из которых были стажировкой. Новичок понравился многим омегам и что странно, бетам тоже. Но вот чего Феликс не мог ожидать, как и другие его коллеги, так это то, что Чан понравится Чхве Соён. Сам Феликс, проработав здесь уже почти три года, ни разу не получил, хоть одно слово благодарности от этой самой вредной омеги в их компании – пожилой Госпожи Чхве работающей в отделе бухгалтерии уже более тридцати лет. Как тут из ниоткуда появляется Чан, которому стоило только заправить свои длинные белые кудри за уши перед грозой компании, как та растаяла. Постоянно вызывая к себе альфу по любым мелочам: "Чанн-и, я совсем не понимаю, как работает эта новая обновлённая программа.", "Ох, Чанн-и, сынок, принеси мне, пожалуйста, новую стопку бумаги, у меня закончилась." Многие альфы невзлюбили новичка, из-за неожиданно проявившегося фаворитизма. Но они взрослые люди, да и сам Феликс не маленький мальчик, чтобы лезть в драку по мелочам, хотя кое-где всё-таки и его эго альфы пострадало. Но с чем Феликс был готов согласиться с Госпожой Чхве, так это с тем, что парень действительно был очаровательным. Что ещё больше радовало: Чан знал своё дело хорошо – до отлично не доставало опыта. Первым бы Феликс вряд ли бы пошёл с кем-нибудь знакомится, даже с теми же омегами – после своей последней пассии, изменившей ему, Феликс разочаровался в них. Он помнит, что пытался переключиться на бет и, даже пробовал что-то с гаммами, но дальше свиданий не заходило – не то. Спустя год после неудавшихся свиданий с другими полами, Феликс попытался вернуть своё внимание к омегам, встретив потрясного парня, но после первого же секса, они оба поняли – нет. И уже как два года со своим недотрахом и гоном, Феликс справляется сам. Знакомиться первым с Чаном, Феликс не стремился – у него есть прекрасный лучший друг, и более друзей ему не надо, особенно, когда в комплекте с Джисоном идёт его парень. Эти двое вполне заменяют ему бухую компанию во время корпоративов и вполне неплохо являются движущей силой в тоскливо-грустные периоды его жизни. Ему не нужны друзья, а знакомые подавно. Чего Феликс не мог придугадать вот от слова совсем – это новость, быстро разлетевшаяся по их офису, словно удар молнии – Чан являлся альфой, хорошосложенным, его природный запах листьев нори, риса и ещё каких-то добавок напоминающих суши сводил с ума, и безусловно он мог бы быть и милой омегой, и крепким бетой, и вполне мог любить тех же гамм, но не альф. Альфа по альфам. Чан – альфа, предпочитающий не только секс с себе подобным, но и яро мечтающий найти себе в спутники до конца жизни своего альфу. Кто кого Феликс не знал и, откровенно говоря, не пытался. Пока новичок к нему не лез, Феликса не волновало кто с кем в какой позе и с какой частотой. Ещё меньше недели назад Феликс мог сказать что Чан не был плохим человеком. Доброжелательный, с интересным тембром голоса, который ты точно запомнишь на долго. В принципе Феликс может и сейчас сказать, что Чан хороший, но всего лишь с некоторой оговоркой. Потому что то, что было между ними последнии три дня, Феликс не может описать никак. Оправдывать себя он не будет – не перед кем, а с собой он привык быть честным. Возможно, это взыгравший интерес... А что если попробовать с альфой? Раз уж у него ничего не получается с омегами, бетами и гаммами, то может повезёт с альфами? Вдруг это именно то, что ему нужно было для счастья? Хуже на самом деле от этого никому не станет, разве что сердце и задница пострадает. Феликс жмурится, вспоминая, что к дельтам лезть идея до отвратительного плохая, те однолюбы и ради эксперимента, он не собирался ломать чужую жизнь, как бы сильно не хотел попробовать. К истинным альфам ему, обычному, среднестатическому альфе, лезть вообще противопоказано, те за препятствие в воссоединении со своим истинным не только убьют, но и пустят по кругу где-нибудь, чтоб не мешался под ногами. Так что да, к дельтам и истинным альфам лезть не стоит. Австралиец шумно выдыхает, потирая длинными пальцами переносицу, и снова смотрит в засветившийся экран. Бан Чан-щи (рекламный отдел) Хён? Ты ещё в офисе? Я хотел поговорить. "Это ни к чему хорошему не приведёт", — думает Феликс, подходя к лифту со своим бежевым пальто и сумкой, и сразу же отвечая на сообщения.I'm Felix
Сейчас подойду к отделу
Жди
Чан отправляет ему ряд обнимающих смайликов, и Феликс с опозданием осознаёт, что сейчас его задушат в этих объятьях крепкие руки, которыми альфа не раз трахал других альф... или он хватался за простыни, выстанывая чужие имена? Феликс мотает головой, желая выйти в окно. Увы, он только перешагивает через порог лифта на нужный этаж и проходит вперёд, надеясь, что Чанн догадался выйти в основной вход, а не стоять где-нибудь в уголочке, где Феликс его не сможет заметить. "Догадался", — думает Ли, не сделав и двух шагов, когда со спины прижимается высокая фигура, сразу уткнувшаяся в его пахучую железу на шее, заполняя его запахом сахарного колера с отдушкой на газировку, ноздри по полной. Он ёжится от щекотки, и глупо моргает глазами. На секунду в голове мелькает, что он здесь забыл и как тут вообще оказался... — Привет, хён, — хрипит Чан, проворно забираясь тёплыми пальцами под кромку штанов у бёдер. — Идиот, — ругается Феликс, шлёпая чужие руки своей ладошкой, с больши́м удовольствием чувствуя, как те быстро исчезают с его тела, просто обвивая талию, из-за чего он раздражённо выдыхает, но больше не бьёт. — Хён! Я... — С чем тебе там помочь нужно было? — прерывая, спрашивает Феликс, делая шаг вперёд ко входу в основной отдел. Продолжая обнимать его со спины, Чан следует за ним до входа, а после, положив голову на плечо, управляет со спины, доводя до своего стола. Альфа резко целует шею у сонной артерии и отходит к своему рабочему месту. А Феликса передёргивает и накрывает волна бабочек, каким-то образом оказавшихся не в животе, а в голове. Он следит, как парень роется в столе и достаёт стикеры вместе с планшетом, по которому быстро водит пальцем, разблокируя. — У меня есть семь небольших набросков, которые я хотел, чтобы ты оценил, но пока я ждал твоего ответа, придумал ещё два. Поэтому вот, — Чан протягивает ему планшет с какими-то записями и рисунками, — смотри. Сев на соседний стул, Феликс, закинув нога на ногу, кладёт на них своё пальто, а рядом на пол ставит сумку. Он принимает планшет из чужих рук, на секунду касаясь чужих пальцев, и с интересом рассматривает наброски действительно невероятно талантливого Чана. — Мне нравится третий, седьмой и девятый, — пролистывая, говорит Феликс и щурится, ещё раз рассматривая детали. — И первый с шестым. — Супер, значит, я в следующий раз подкорректирую один из выбранных тобой вариантов, возможно, объединю что-то, и буду спрашивать у старших что и как дальше, — делится Чан, записывая на ранее достатых стикерах "Felix ♡ 13679". — Ты не плохо справляешься, — ненавязчиво хвалит Феликс, отворачиваясь, чтобы посмотреть на соседние абсолютно пустые столы. — Спасибо. Феликс грузно выдыхает, откидывая голову назад, тупо пялясь в потолок. В голове огромный рой мыслей о Чане, о его работе и о его действиях. Всё пошло под откос утром среды, когда Феликс проснулся за час до будильника, словно предчувствия, что что-то пойдёт не так. И в первые минут тридцать Феликс честно пытался утихомирить внутреннего волка, который был в бешенстве. Он то метался из стороны в сторону, рыча, то ложился, закрывая лапами морду, и отчаянно скулил. Вторые полчаса сам Феликс нервно наворачивал круги по своей квартире, выпуская всё больше, и больше, феромонов. На работу Феликс прибыл на минут двадцать раньше, так и не сообладав с волнением своего волка, который протяжно подвывал каждый раз, когда Феликс проезжал шестой этаж – рекламный отдел. И Ли может оправдать себя, и совсем не важно, что не перед кем. Он избегал всеми силами Чана, предчувствуя, что всё равно встретит его сегодня. Всё отчаянее скуливший волк, мягко говоря мешающий нормально функционировать, подтверждал, что встречи не избежать. Когда в очередной раз за этот день Феликс, обходя рекламный отдел десятью подземными ходами, услышал рык, он быстро ринулся на место, вероятно, скорой драки. Инстинкты сработали быстрее, чем мозги, и он, не оглядываясь, есть ли кто-то, кто сможет оттащить второго разъярённого альфу, хватает близ стоящего к себе, оттаскивая в другую сторону этажа и рыча ругательства в чужую шею. Волк отчаянно скулит, и Феликс замечает почему лишь после того, как альфа, от которого за километр несёт водорослями и яростью, вгрызается в его губы, прокусывая до крови. Феликс шипит болезненно, неожиданно становясь жертвой, а не спасителем тупого новичка. Руки с ярковыпирающими венами у Чана пиздецки сильные. Альфа без особых усилий вцепляется в его талию, почти на весу заталкивает его в санузел, прижимая к стене. Феликс теряется в боли и координации, возвращаясь в реальность, когда ноги касаются твёрдой поверхности, и он со всей силы бьёт под дых, следя, как Чан сгибается пополам и рычит – не на него. — От тебя одни проблемы, — шипя ругательства, Феликс опускается на уровень с младшим альфой и слабо ударяет своей ладошкой по чужому красивому лицу, замечая в чужих глазах осознание, которое парень, сражаясь с внутренними инстинктами доминировать, старается сохранить. Чан рычит громче. Этот рык перерастает во что-то большее с каждой секундой и может привлечь внимание омег, без проблем поддающихся влиянию альфы. Животная сущность заменяет сознание человека, и Феликс зло ругается, игнорируя скулящего внутри себя волка. Он бьёт по щеке, стараясь заглянуть в глаза, но это не срабатывает, и Чан не возвращается. — Какой же ты проблемный. Феликс одной рукой зарывается в длинные пряди и тянет, когда меняет их местами, прижимая высокую тушу к стене. Парень нехило ударяется головой об кафель, но даже это не помогает заткнуть рык альфы. Сматерившись, Феликс мысленно делает себе пометку застрелить Чана, а потом и себя за компанию, когда прижимается своими губами к чужим. Он до крови прокусывает пухлые губы, как сделал до этого Чан, и сильно теряется, чувствуя привкус металла быстро заполнившего весь рот. Чана отрезвляет. Он интуитивно отвечает на поцелуй, но уже через секунду поднимает руки, отодвигая измотанного Феликса, который за всю свою жизнь так не стрессовал, как сегодня. — Ходячая проблема. — Всё хорошо? — Ты сам по себе проблема, знаешь? — поворачивая откинутую назад голову, не громко спрашивает Феликс, всё равно слыша эхо своего вопроса. — Ты уже говорил, — поджимая губы, отвечает парень, отворачиваясь. Феликс вновь осматривает пустой офис. И неровно выдыхает: находиться с Чаном один на один теперь неловко. Они не обсуждали происходящее, потому что Феликс не чувствует, что его жизнь испорчена или сломана от того, что он заткнул альфу, с небольшой проблемой в контроле своего внутреннего волка. Чану, судя по всему, вообще на это плевать. Но проблема как таковая, даже не в том, что он поцеловал альфу, чтобы заткнуть, и не в том, что он, действуя слишком экстренно для своего мозга, решил просто его заткнуть своими губами, хотя вполне мог выпустить внутреннего волка, который в тот момент хоть и скулил, но выйдя на свободу неплохо так пошатнул бы неконтролируемого младшего. Проблема в том, что ему понравилось целовать Чана. Резко поднявшись со стула, Феликс встряхивает головой, откидывая мешающую чёлку в сторону. Он поправляет пальто, лежащее на его левой руке, и подходит к Чану, который сразу встаёт. — Уже поздно, пора по домам, — сдуваясь на глазах, шепчет Феликс. Он поднимает глаза на младшего альфу, удивлясь странному блеску в них. — Что? Чан заинтересованно наклоняет голову и немного подаётся вперёд, принюхивается. — От тебя несёт желанием. Парень хмурится и пододвигается ближе к стоящему Феликсу, нарушая личное пространство. — Не секса, а чего-то... другого? Феликс нервно делает шаг назад, не зная, если честно, даже не догадываясь, что можно ответить Чану на его долбанный непонятный и странный вопрос, потому что по мнению самого парня, он никаких феромонов, во время того, как вспоминал события трёхдневной давности не выпускал. Вообще-то Чан и не мог его почувствовать, ведь он буквально сегодня принимал подавители, из-за гона, который будет чуть больше чем через неделю, но его чувства уже потихоньку начинают обостряться. — Ладно, эм, допустим, пора домой, Чан, — говорит Феликс и, прежде чем успевает сделать ещё шаг назад, замечает ещё один блеск в глазах напротив. — Классный ремень... — подмигивая, явно флиртуя, шепчет Чан и медленно, словно хищник, надвигается на него. А Феликс степенеет с большими глазами, как олень в свете фар, и смотрит осмысленно, лишь когда проворные и, зараза, длинные пальцы мягко хватаются за названные предмет, подтягивая за пряжку к себе. — Гхм... — Феликс рефлекторно пытается найти опору, чтобы не свалиться от потери равновесия. (Что на самом деле маловероятно, потому что Чан слишком крепко держит.) Но неловко пошатнувшись и сделав шаг вплотную к чужим ногам, нарушая личное пространство, Феликс, криво улыбаясь, хватается за плечи своего младшего одной рукой, а вторая, с которой соскользнула верхняя одежда, ложится на бицепс парня. — Спасибо... Чан криво улыбается, но, не смотря на это, действует достаточно уверенно. — Но мой ремень будет смотреться куда лучше на твоей шее, — наклоняясь к лицу, шепчет Чан, опаляя горячим воздухом шею и лицо. Опешив, единственное что получается сделать у Феликса – вскинуть бровь и придирчиво посмотреть на Чана. Он отодвигается от чужого лица, насколько позволяют крепкие руки, которые продолжают удерживать его на месте, но невзирая на это, младший смеётся, откинув голову назад. Убрав руку с его талии, Чан прикрывает рот и тоже немного отодвигается. Феликсу кажется, что Чан сходит с ума. Или же это нервное? Феликс недоверчиво оглядывает смеющегося парня, закусив щёку с внутренней стороны, хмурится и решается – он сыграет по чужим правилам, раз уж Чану так этого хочет. — Днём я прогнусь и ты можешь звать меня малыш, но... — добровольно обвивая младшего за шею, Феликс притягивает чужое успокоившееся лицо почти вплотную к своему. Смотрит пристально, предупреждающе, одно неправильное движение и он выйдет из игры, в которой нет победителей: в ней нельзя победить, нельзя проиграть, ты ничего не выиграешь, так же как и ничего не потеряешь. Игра ради того, чтобы развлечься. — Но что? — заинтригованно спрашивает Чан, поддаваясь на чары и мягко обвивая талию, потому что теперь у него нет преград на пути к своей цели. — Но когда ночью будешь кричать папочка я докажу тебе, что ты прогибаешься лучше, — шёпотом отвечает Феликс, наблюдая за реакцией через полуприкрытые ресницы и наклоняя голову. Его губы на расстоянии пяти сантиметров мягко выдыхают тёплый воздух. — Договорились. Чан улыбается слишком естественно, что сбивает с толку Феликса, чьё лицо удивлённо вытягивается, и он отстраняется. — Я завтра напишу тебе адрес, — говорит Чан, резко целуя в губы, и выбирается из кольца рук. — До завтра, хён! Феликс тупит взгляд в место, где только что стоял парень и, услышав пиликанье лифта, оборачивается, не успевая увидеть чужое лицо. — Я проебался, — шепчет он самому себя, оглядывая пустой офис, в котором его оставил Чан, — проебался...𓆩☆ ★ ⚝ ★ ☆𓆪
Феликс не ожидал такого поворота событий. Ну, откровенно говоря... Ну то есть, чтобы всё серьёзно перешло к тому, что он собирается поехать к Чану и переспать с ним. С альфой. Феликс собирается переспать с альфой. Блять. Никогда. Блять, ещё никогда Феликс не чувствовал себя настолько уязвимым и тупым. Потому что на самой простой провокации, которая только вообще могла существовать в этом мире, он повёлся. Согласился и теперь, ой, чувствует его задница, в буквальном смысле, в неё кто-то войдёт. "Не кто-то, а Чан", — услужливо напоминает мозг, подливая масла в огонь. Стыдно, к слову, ему тоже никогда ещё так сильно не было, когда, тихонько засев в ванной вместе со смазкой, Феликс, закрыв глаза на всё что только можно и нельзя, расстягивал себя пальцами. Волк внутри мечется. Он буквально сходит с ума, без конца рыча и скуля, изнемогая от бездействия, а после просто ложась и упираясь мордой в лапы, пряча глаза. Будто, то сознаваясь в поражении в битве на главенство, то снова бунтуясь, что он тоже, как бы всё ещё альфа и может за себя постоять. И даже тот факт, что он намеревается переспать с альфой, не делает его омегой между прочим! Феликс, откровенно тупит, когда на телефон приходит сообщение от Чана с адресом и временем, во сколько к нему можно завалиться. Взгляд, оттяжелев, особенно долго задерживается на телефоне с погасшим чёрным экраном. Сглотнув, Феликс выдыхает и знатно материться. Вопреки своим метаниям, а также метаниям своего волка, Феликс переодевается в уличную одежду и выходит, оказываясь у чужого дома уже через минут пятнадцать. Феликс неловко мнётся у двери всего лишь несколько секунд, после чего мягко стучит по металлу. Изнутри слышится громкий грохот вперемешку с матом, и дверь открывается, являя ему вид на домашнего Чана. Волосы собраны в слабый хвостик, с одного плеча спадает огромная, явно не по размеру, футболка с рисунком какого-то боевого енота по центру. Взгляд резко скользит вниз на непрекрытые тканью длинные мускулистые ноги, замечая чёрные короткие шорты, которые не было видно, из-за длинны верха. И, чёрт... Чан должен был выглядеть так сексуально в поношенной одежде? Потому что, если да, то у Феликса вопросов нет. — Привет, хён, проходи, — здоровается младший, шире распахивая дверь и пропуская его внутрь. — Привет, — запоздало отвечает Феликс, перешагивая порог из пустого коридора в тёплую квартиру. Чан поднимает свою верхнюю одежду, которая, видимо, свалилась, когда он постучал. Где-то со стороны доносится знакомые голоса, и, как только он снимает пальто, проходя в комнату, напоминающую кухню, то понимает, почему голоса казались такими знакомыми: на экране телевизора белым по чёрному крутится twenty one pilots – Fairly Local. Чан, согнувшись в три погибели за столом, из-за чего Феликс видит только чужую спину и задницу, громко роется в забитом ящике, что-то ища. Сглотнув, Ли отворачивается, слыша, как младший, найдя искомое, радостно восклицает, сразу же кидая найденный пакет ему. — Она тебе поможет. Чек внутри. Можешь проверить, я сегодня купил. Ванна там, — с расстановкой говорит Чан, снисходительно улыбнувшись и указав на дверь в другой стороне. Феликс кидает на него недоверчиво-подозрительный взгляд, но, крепче сжав ручку пакета, медленно движется к указанной комнате. Зайдя внутрь, Феликс удивлённо оглядывает огромное зеркало, которое не то, чтобы во весь рост, оно во всю стену. Уши сильно горят, когда он задумывается о сексе здесь и, неловко кашлянув, подходит к раковине, чтобы распаковать загадочную вещицу. Волк бунтует, но Феликс, игнорируя его предостережения (они, блять, ему теперь не помогут), продолжает, когда, повернувшись к зеркалу спиной, гулко сглатывает накопившуюся слюну, заметив эмблему сексшопа на пакете изнутри. Блять, — мелькает в голове. Он быстро хватается за сердце, когда волк внутри начинает метаться ещё сильнее и быстрее чем дома, протестуя. Нахмурившись, Феликс открывает вид на предмет внутри, со свистом выдыхая тяжёлый воздух. — Блять, — шепчет он, ниже опуская голову с красными щеками и ушами. С надеждой увидеть что-нибудь другое, Феликс заглядывает в коробку. Но, нет, там всё так же лежит анальная пробка с маленьким фиолетовым камушком в виде звёздочки на конце. — Я убью его. Феликс с глухим стоном бьётся головой об раковину, но всё-таки достаёт игрушку, которая в сравнении с его ладонью выглядит громадной. Отложив её в сторону на лежащее с другой стороны полотенце, он, пересилив себя, засовывает в пакет руку, находя чек, пробитый сегодняшним числом в час ночи. Блять. Феликс сглатывает и закидывает голову, смотря в потолок. Волк скулит, скребя когтями. Прыгает из стороны в сторону, мечется, рычит, прячет морду в сильных лапах, сдаваясь, но почти сразу вновь подскакивает. Вернув тоненькую бумажку от греха подальше обратно в пакет, Феликс достаёт смазку без запаха, наличие которой он увидел на чеке. "И на этом спасибо." Феликсу кажется, что он покраснел абсолютно везде, а ещё немного, совсем малость затвердел в штанах. Плеснув холодной воды на лицо, он спускает штаны вместе с боксёрами, боясь оборачиваться на зеркало, и, открыв смазку, мажет жидкость по колечку мышц и игрушке. "Пиздец", — нашептывает голос в голове, а Феликс без тени сомнений соглашается с ним, но медленно, стараясь оттянуть неизбежное, вставляет среднего размера игрушку в слаборазработанный проход. Стенки непроизвольно сжимаются, когда Феликс делает это, доставляя слабую боль и дискомфорт. — Блять, — матерится Феликс, делая друг за другом несколько подходов дыхательного упражнения. Помогает не так хорошо, как говорят, но это лучше, чем ничего. Натянув штаны, Феликс брызгает холодную воду на лицо и, поправив волосы, выходит, надеясь и внутренне безбожно моля, чтобы Чан не шутил про его цвет лица, который сейчас, если сравнить с болгарским перцем – не отличить. Но выйдя с комнаты, Чан не то чтобы не пошутил – он не взглянул на него. Вместо этого младший угостил его фруктовым пироженым и свежевыжатым апельсиновым соком, включив на фоне Marvel. За прошедшие вслед два часа Феликс успевает расслабиться окончательно, прежде чем Чан начинает медлительно убивать, кидая неоднозначным взгляды на его фигуру. У него в голове паника масштаба "блять, пиздец", и Чан, судя по всему считывает мысли, потому что отступает ещё где-то на минут двадцать-тридцать. А после наступает так резко, что Феликсу кажется, что он откинется, вот прям сейчас и ни секундой позже. Он стоит почти вплотную к стене, а напротив – Чан. Его младший по работе стоит и красиво ухмыляется. — Ну что, малыш, приступим к тому, с чего всё началось? — изгибая бровь и наступая, спрашивает Чан. В его голосе нет и намёка на издёвку или игривость – чистый интерес. Шаги тихие, плавные, только вот для Феликса, хоть они и продолжают быть медленными и изящными, но то, что они тихие – Феликс не согласен. Он слышит каждый ультра звук, с каждой миллисекундой предупреждающей, что его анальная девственность будет потеряна. И к чёрту, что так, по сути своей, он не девственник, и можно сказать много с кем эксперементировал. Но с альфой, мать вашу, нет. И сейчас он готов умереть, а не выполнить то, на что сам согласился. Единственное, что его, малость, но всё же успокаивает, так это мысль, крутящаяся в голове: меня трахнут – я трахну. Честно? Правда успокаивает. Даже даёт силы закрыть глаза, выдохнуть, раз двести пожалеть и ещё триста помолиться, прежде чем сделать шаг навстречу, следя за реакцией напротив. Ох, а она не заставляет себя ждать – глаза Чана темнеют, и он ускоряется, прижимая его обратно к стене и вгрызаясь в губы. Поцелуем то что происходит назвать сложно, потому что по большей части они, сменяя друг друга, кусаются и рычат. Чановы руки скользят по его талии, ограждая от чмокающих звуков. Проворные пальцы забираются под ткань и щипают кожу. Ладони всё это время висящие в воздухе, словно догнав ход его мыслей и поймав сигнал от мозга, опускаются на плечи младшего, поднимаясь и путаясь в чужих прядях. — Я думал, будет сложнее, что ли? — отстранившись, признаётся Чан, полу-утверждая, полу-спрашивая. Его голос тихий, неровный, в каком-то плане Феликсу слышится нервность. Ноги подкашивает. Сердце уходит в пятки. И мозг, следуя за сердцем, отключается, когда Феликс, обвив шею руками, прижимает голову Чана к себе, целуя и оставляя вопрос без ответа. Напряжённые пальцы не дают до последнего насладиться началом прелюдей, пока Чан мягко не перехватывает его под сгибом коленей, на весу прижимая к стене. Член, упирающийся ему в бедро, вгоняет Феликса в краску и панику. Но она быстро сходит, потому что, похоже, Чан опытный любовник. В его руках хочется плавиться, расстаять и утонуть в нежности. Феликс отключается. Он не помнит, как и когда оказывается в постели Чана. В глазах настолько всё размыто, что не получается отвлечься на интерьер – он тупо его не видит. Счёт времени идёт против него – час, щелчёк, прошло словно пара минут. Шумно выдыхает – Чан нашёл его чувствительные точки и последние минут семь только то и делал, что крутил соски во рту. До отвратительного прекрасный язык младшего обласкал его до неизможения. Феликс чувствовал себя как желе. И уже был готов на всё, если это означало, что он, наконец-то, переспит с Чаном. Младший нависает над ним и мягко целует скулы. Его губы спускаются ко рту и возвращаются к соскам, от стимуляции которых Феликса выгибает на еле холодных простынях, и пальцы внутри не кажутся чужими – даже дискомфорта или боли не приносит. — Сколько пальцев? — хрипит Феликс, тут же предполагая, исходя из ощущений. — Два? — Три, малыш. Не ожидая такой ответ, Феликс распахивает глаза, трезвея. — Повтори. Поставив локоть у его головы, Чан, с чьего лица стекают прозрачные капли пота, делая парня ещё крышесноснее, переносит свой вес и смотрит на него до безобразия чистыми и искренними глазами, выполняя приказ: — В тебе три пальца, малыш, — он хитро ухмыляется и выдыхает на ухо, наклонившись ещё ближе к лицу. — Ты прекрасно принимаешь меня в себе. — Пиздец. Феликс закрывает глаза, сразу же растирая их пальцами. Он думал, что будет по-другому. Совсем иначе. А как итог он почти не чувствует дискомфорта или боли. Ему в общем-то, если откровенно между нами, приятно. А ещё, ну, так, по секрету, Феликс не осознаёт, что сейчас лишится анальный девственности. Вообще. Чужие пальцы мягко растирают стенки внизу, когда Феликса на автомате выгибает. Ладони резко опускаются на кровать и сжимаются в кулаки, сминая простынь. Тихий скулёж эхом разносится по комнате. И Феликс не сразу догоняет, что это он. Точнее, совсем не догоняет. Вторая рука Чана, которой он вроде как только что опирался об матрас, нежно проходится по его члену и, о, боже мой, спасите его, он поплыл. Растаял и практически отдался своему младшему. Пальцы грубо сжимают его член, когда Чан, водя одной рукой по стволу, а второй – растягивая тугие мышцы, приносит ему несравнимый кайф. — Блять, — шепчет Феликс, оглядывая весь пиздец, который происходит с ним полуприкрытыми глазами. И Чан. Великолепен. Малость уставший, вспотевший, но такой домашний, что хочется трахнуть. Либо, чтобы всё-таки это сделал он. — Как себя чувствуешь? — негромко спрашивает младший. Он с неясной нежностью и заботой гладит его кожу, убирая руку от колом стоящего члена. — Ахуенчик, — в тон ему отвечает Феликс, раслабляя руки, — если честно. Пальцы Чана исчезают. Феликс, приоткрывший глаза, свободно выдыхает, наблюдая, как Чан встаёт и резкими движениями стягивает с себя одежду. В целом, как успевает мимолётно заметить Феликс, комната у Чана вполне миленькая. Светло-серые обои с непонятным узором не казались блёклыми, в отличие от штор, которыми младший успел отгородить их от солнечного света. Но даже так он не избавился от него полностью, потому что проскользнувшие лучи украшали собой комнату, придавая ей волшебства и атмосферы. И без того утончённые черты лица и тела альфы становятся ещё виднее, когда младший включает тёплый свет маленькой настольной лампы, стоящей на столе с правой стороны от его ног. Нежные нотки, которыми несёт от альфы, отдалённо напоминают суши и насыщают энергией. — Выглядишь потрясающе, — шепчет Чан, опираясь коленом в матрас. Он неторопливо забирается к нему, нависая. — Но мне кажется, что после секса ты будешь выглядеть ещё лучше Феликс гулко сглатывает, в какой-то мере мечтая быть выебанным и увидеть в чужих глазах такие же звёзды, какие он видит сейчас. Сжав пальцы где-то в ворохе одеял, Ли безотрывно следит за Чаном. За очень, блять, красивым Чаном. Свет лампы нежно ложится на кожу младшего, подчёркивая острые линии челюсти. Из-за них и без того размякший Феликс сходит с ума, теряясь в бесконечных эмоциях. Чану хочется довериться, в нём хочется потеряться и раствориться. С ним хочется по-настоящему, с чувством и по своей воле, а не на слабо. В Чана Феликс не был бы против даже влюбиться. В эти по-омежьи красивые глаза, в этот характер без изъянов, в эти пухлые губы, которые так и хочется укусить, а потом извиняясь целовать, и целовать, и целовать. В этом человеке Феликс готов утонуть. Повязать себя узами любви и брака, если такое вообще возможно в их мире. Чан опускается на него, заглядывая в глаза. — Всё хорошо? — Лучше не бывает. Чан зависает, с чего Феликс тихо хихикает. — Прям таки не бывает? — спустя минуту, усмехнувшись, спрашивает он. Феликс легко улыбается. — Пока что не было. Смутившись, Чан поворачивает голову в сторону, забывая, что уши у него тоже умеют пылать, и это без проблем разглядывает Феликс. — Есть пожелания в какой позе? — Не хочу, чтобы больно было. — Больно совсем не будет – ты растянут. И вполне себе возбуждён. — Тогда мне всё равно как. Чан, доверчиво заглянув в его глаза своими – чистыми, пиздецки красивыми, легко меняет их местами, и Феликс оказывается на нём. Щёки уже через четверть минуты становятся красными, голова вскруживается – Феликса начинает вести – ноги, расположившиеся по обеим сторонам от бёдер Чана, разъезжаются, и он, не особо задумываясь, дразня, резко прокатывается по твёрдому члену. — Тебе идёт быть сверху, — не думая, шепчет Чан, откидывая голову, вследствии не видя замешательства Феликса. — Чанн-и, я думаю, в таком случае я выиграл. Феликс неопределённо смотрит на Чана, резко поднявшего голову. Младший не совсем осознанно сканирует его глаза и выражение лица, после чего до него доходит суть его слов, и он приподнимается, опираясь в матрас локтями. — Если это то, почему ты действительно пришёл ко мне то, да. Ты выиграл. Мои поздравления, — без доли сарказма произносит Чан, не сдвигаясь с места и на сантиметр. — Но если всё-таки твоя цель заключалась не в этом, то... останься со мной. Феликс медлит. Говоря на чистоту, в своей голове он уже решил – он, блять, буквально успел подумать об их браке – только вот, когда не знаешь мысли другого, как оказывается, важного для тебя человека, выбирать во многом сложнее. — А ты хотел бы, чтобы я остался? Феликс боится. Но одновременно с этим желает услышать ответ Чана. — Хотел бы. Феликс неровно выдыхает, отпуская себя от всех мыслей – он успеет о них подумать потом, не тогда, когда впервые за долгое время он может отключить голову, погрузившись в недостоверный кайф с головой. Уперевшись в пресс пальцами, Феликс приподнимается, аккуратно направляя твёрдый член в себя. Он старается не смотреть на замершего Чана, чтобы не смущать себя ещё сильнее, чем есть сейчас. Старается отвлечься – голоса с кухни становятся более различимы, когда обращаешь внимание и вникаешь. Но помогает это ненадолго, потому что, ну, в первую очередь, он фактически на члене альфы. Во-вторых, он как бы тоже альфа. В третьих, как бы предыдущие факты не вводили его в ступор, но он занимается сексом с альфой. — Блядство, — шепчет Феликс, жмурясь. И, блять, это... необычно. Всё тело покрыто испариной, будто Феликс находится в горячке последние дни. Раздвинутые по обеим сторонам от бедёр Бана ноги дрожат – Феликс мысленно боится, что они в самый неподходящий момент откажут, словно он и ноги отделяется в два разных живых существа. Кончики пальцев покалывает – это не как не связано с тем, что он только что держал член Чан в своей ладошке (хотя размер внушительный, не смотря на то, что Феликс не эксперт и не элитная проститутка – сравнить всё равно есть с чем и кем). Перегруженное сознание всё никак не подаётся отключке. Феликс сейчас желает этого больше всего – отключиться, расслабиться и как следует кайфануть. — Хороший малыш. Чан, придерживая его за талию, шумно вздыхает. Феликс подумал бы об его словах и действиях, но на что хватает сил, так это, выдохнув, опустится до конца и... ничего. Ничего особенного. Он на члене, и-и-и... больше ничего интересного. Чан, продолжая одной рукой мягко придерживать его за талию, второй хватает рядом лежащую подушку и прижимает со всей силы к своей голове, рыча. Мысли в голове Феликса останавливаются и будто заклинивают. Он хочет, чтобы Чан нарычал на него. Оставив одну ладошку на прессе младшего, пальцы второй осторожно касаются руки Чана. Рык прекращается, и Феликс без препятствий убирает руку вместе с подушкой от чужой головы. Сведённые в одну полоску брови многое рассказывают Феликсу, который опускает свой корпус ниже, чтобы быть ближе к лицу Чана. — Не сдерживайся. Я хочу, чтобы ты нарычал на меня. Дотянувшись, Феликс прижимается к Чану в целомудрённом чмоке и расплывается в ярчайшей улыбке. Бан не сдерживает тихого скулежа. Чужое лицо расслабляется, глаза закрываются, а губы раскрываются в еле слышных вдохах. Феликс чувствует, что Чан поднимает ноги, и с тихим стоном падает лбом в чужую шею, когда ритмичные движения сзади уносят его в странное удовольствие. Его разрывает и ломает, когда одновременно со стоном из его горла вырывается рык. Феликс смакует привкус крови появившейся из-за удлинившихся клыков. Он поднимает голову и вгрызается в губы Чана, понимая, что потерял контроль над внутренним волком не только он, но и Чан. Волосы на загривках поднимаются от рыков, которыми они обмениваются, поочерёдно доминируя. Движения Чана внутри него, то ускоряются до бешено быстрого – Феликс ни за что никому кроме себя не признается, что готов потерять сознание от кайфа, то замедляются, будто у них ленивый обыденный утренний секс. Феликс жмурится, плотно сжимая губы и закидывая голову, если Чан продолжит так, как делает, то он кончит в следующие минуты две. Его член трётся об упругие мышцы пресса, доставляя отдельное непонятное чувство удовольствия. Вот это чувствовали омеги и беты, с которыми он был? Проходит ещё секунд пятнадцать, и Феликс на секунду теряет ориентир. Спина прижата к прохладному матрасу, а над ним нависает Чан. Его кожа блестит, естественный запах сводит с ума, младший закидывает его ноги себе на плечи и срывается на бешеные движения. По всей квартире гулко разносится надрывный стон. Его выгибает, выворачивает изнутри и, не сдержаваясь, Феликс изливается себе на живот. Эти мгновения кажутся вечносностью. — Я могу... — запыхаясь, начинает Чан. — Да! — Феликс всхлипывает. — Да, пожалуйста... пожалуйста, кончи в меня... Он прогибается в спине, сверхстимуляция от Чана убивает его. Но как оказывается это не сравнится с тем ощущением, которое он получает, когда семя Чана заполняет его, с каждым последующим движением глубже и глубже. Со стоном младший выходит из него и с какой-то нежностью опускает ноги на кровать. Он падает рядом с Феликсом, громко дыша и ничего не дожидаясь, притягивает вплотную к себе. От их тел едва пар не идёт. Феликсу дико жарко, но обнимающий со стороны Чан... ему не хочется выбираться из этих объятий. Они крепкие, но не настолько, чтобы он не смог выбраться. Но вот в чём загвоздка. Он не хочет. — Как ты? — шепчет Чан, восстановив дыхание. — Знаешь, — обернувшись лицом к младшему, Феликс искренне улыбается. — Я не позволю над собой доминировать... в следующий раз. Чан счастливо хихикает, вновь прижимая Феликса к своей груди. По спине и где-то внутри разливается тепло. Становится вдвойне жарко. — В следующий раз, так в следующий раз, как скажешь, хён.𓆩☆ ★ ⚝ ★ ☆𓆪