Ханжи лжи

Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку Йозеф Фрейхерр фон Эйхендорф

Пауль Ландерс вышел из дома весенним солнечным утром. Одетый в строгий костюм, в модном демисезонном пальто, он нажал на кнопку на брелке, выключая сигнализацию своего элитного электромобиля, и уже собрался сесть за руль, как вдруг, резко обернулся на знакомый голос. Голос звал его по имени. С удивлением Пауль обнаружил на скамейке у своего дома уныло сидящего Флаке. Тот был одет в брюки и кофту, но, несмотря на ранее утро и собственную худобу, казалось, совсем не чувствовал холода. Флаке был лучшим другом Пауля ещё с самого начала 2100-тых годов, когда оба были старшеклассниками. Их объединяла некоторая экзальтированность, любовь к искусству, застенчивость — с которой Пауль после школы успешно справился, чего не скажешь о Флаке. Пауль, вообще, здорово изменился с тех лет — сделал головокружительную политическую карьеру, и сейчас работал пресс-секретарём правительства. Флаке же перепробовал множество разных профессий: клепал на 3D-принтерах фастфуд из мух, нянчился со стопятидесятилетними бабульками, которым только и надо было, чтобы кто-нибудь поиграл с ними в устарелую игровую приставку, даже одно время был смотрителем в зоопарке динозавров. Нельзя сказать, что он хоть в чём-нибудь преуспел. Но для Пауля он всегда оставался другом, ведь их со Флаке объединяло то самое главное, то чудесное и родное, что так сближает мужчин. Общий секрет. — Ты в порядке? — произнёс озабоченно Пауль. Что-то во всём внешнем виде Флаке было определённо не так. — Нет. Помнишь Тилля? Он бросил меня вчера. Написал только одно сообщение, что мы расстаёмся, и всё. Я не стал перезванивать. Не видел смысла. Я наглотался таблеток... снотворного... Сам не знаю, что на меня нашло. Я сейчас так странно себя чувствую... всё плывёт перед глазами... — Почему ты мне не позвонил? Просто пришёл вот так под окна... — Я... Не мог... — Не мог? — Не мог, нет... — Флаке замолчал, глядя в одну точку. — А почему ты не мог? — Я не мог взять в руки телефон. — Ты хоть что-нибудь вообще мог взять в руки? — Ничего не мог. Нет. Ничего. — Флаке... — медленно произнёс, глядя ему в глаза, Пауль — Ты уверен, что ты вообще жив? Флаке поднял на него испуганный взгляд. Казалось, он пытался прогнать очевидную мысль. — Садись в машину, — произнёс Пауль — скатаемся до моей работы. Дверь пассажирского сидения не надо было открывать — Флаке просочился сквозь неё и расположился в кресле, слегка застревая в текстурах. Его микропиксели смешивались с обивкой кресла. — Где ты проходил оцифровку? — строго спросил Пауль. — Компания SCI, — виноватым голосом произнёс Флаке. — Нелегальное программное обеспечение из страны третьего мира! — Я просто хотел сэкономить! Ты же знаешь, я не богат. — Я же говорил, что всегда готов помочь. — Ты и так мне много помогал! И сейчас помогаешь, Пауль. Ты ведь поможешь мне? — Помогу в чём? Нарушить закон? Во сколько примерно ты умер? — Навскидку часа в четыре ночи. — Мозг твоего физического тела кибернетизирован? — Какое там! Откуда у меня на это деньги! — Как я помогу тебе, если твоё физическое тело мертво уже несколько часов? — Не знаю... просто, хотя бы побудь со мной. — Да зачем ты вообще покончил с собой? Из-за Тилля? Понятное дело, что у вас с таким пафосным красавчиком ничего бы не вышло! — Просто, у меня всё в жизни шло наперекосяк. Ландерс притормозил у церкви. — Ты же знаешь, я атеист, — сказал Флаке. — Вроде бы, раньше ты называл себя агностиком. Флаке застыл в углу церкви, словно чураясь людей. Пауль подошёл ко священнику. — Батюшка, подскажите, как мне быть? Мой лучший друг покончил с собой этой ночью, и теперь его душа просит меня о помощи. — Душа? Ты что-то путаешь, — возразил батюшка — Это просто голограмма. — Но он совсем как живой. Говорит так же, как при жизни, так же отводит в сторону взгляд, его глаза так же нервно бегают. Официальная наука говорит, что голограмма не является живым существом, она лишь программа, в точности повторяющая поведение владельца. Но что если его душа сейчас там, внутри этого прозрачного изображения, парящего в воздухе, словно отражение в глади воды? — Нам не дано этого знать, — ответил священник — Но даже если ты прав, ты, что же, обречёшь друга на вечное существование в виде бесплотной тени? Он не может ни поесть, ни почувствовать запах, ни взять в руку хоть какой-нибудь предмет. И он будет жить, пока существует оцифровавший его компьютерный сервер. Не будет ли гуманней соблюсти предписание закона и освободить друга, запертого между мирами, чтобы он мог обрести Царствие Божие? Пауль вернулся ко Флаке. — Хочешь исповедоваться? — Зачем? — Ты совершил грех самоубийства. У тебя есть возможность покаяться в нём уже после смерти. — По-моему, я совершил благой поступок, избавив человечество от себя. — А дальше ты что планируешь? Жить, как Штефан? — А что случилось со Штефаном? — Он тоже решил сэкономить и оцифровался где-то в центральной Африке. А когда бесконечные попойки всё-таки довели его до могилы, тоже выплыл из тела вот таким вот прозрачным облачком. Находиться в черте города он больше не мог, здесь всюду гвардейцы, и его ждала бы децифровизация, поэтому он поселился в лесу, в пещере. Это, конечно, просто, когда тебе не нужно ни есть, ни спать, и ты не чувствуешь холода. Он как-то оставался залогиненым в соцсети и периодически писал мне, а потом куда-то пропал. После я узнал, что оцифровавшая его фирма-однодневка закрылась и продала все свои сервера, соответственно, беднягу Штефана просто разнесло на пиксели. — Кажется, я всё ещё имею связь с мессенджером. Дай-ка попробую что-нибудь отослать тебе. "Привет!" — высветилось на экране гаджета Пауля. "Бразильское гей-порно, горячие мальчики..." — мессенджер отобразил загрузку видео. — Да ты отослал мне весь свой архив с персонального гаджета! — изумился Пауль. — Извини, пока не понимаю, как это делается. — Пойдём, — поманил Пауль. Голограмма послушно поплыла следом. Доехав до правительственного департамента, где располагался его офис, Пауль остановил электромобиль. — Подожди в фойе, — произнёс Пауль. — Мне ведь помогут, да? — Да — О нет, Пауль, нет... Отряд мужчин в форме полиции по борьбе с киберпреступностью вошёл в здание. Окружив Флаке и направив на него луч лазерной указки, полицейские заставили голограмму погаснуть. Несколько секунд лицо Флаке мерцало на всех телевизорах в фойе. "Пауль", — кричал он, но слов было не слышно. К концу дня в офис Ландерса вошёл его заместитель. — Звонили из отдела по борьбе с киберпреступностью. Ваш друг найден мёртвым, причина смерти — отравление, предположительно самоубийство. Смерть наступила между двумя и тремя часами ночи, к тому моменту, как труп обнаружили, мозг был полностью мёртв. Кибернетических элементов в мозге не обнаружено, воскрешение невозможно. Голограмма декодирована, персональные цифровые данные удалены. — Спасибо, — поблагодарил Пауль — Он спешил, на вечер у него было назначено свидание. Никто не знал, кроме них двоих, что пресс-секретарь правительства ехал на свидание ко главе государства, верховному канцлеру Рихарду Цвену Круспе. На самом деле, Рихард давно уже предлагал жить вместе, но Пауль старался держать их отношения в тайне: он не хотел, чтобы люди думали, что свою головокружительную политическую карьеру он сделал лишь потому, что был любовником канцлера, тем более, что основная риторика правящей партии была довольно гомофобной, да и вообще, он плохо себе представлял, как делить квартиру с киборгом. Рихард дремал у него на плече, покуривая электронную сигарету. — Пора запустить программу господдержки людей, желающих пройти оцифровку, — произнёс Пауль — Люди не должны загружать собственное сознание на пиратские сервера только потому, что у них нет денег на лицензионное программное обеспечение. Рихард перевёл на него взгляд механического глаза. Его глаза могли крутиться вокруг своей оси, даже слегка выезжать из собственных орбит, когда Канцлер желал поглядеть направо или налево. Это было очень удобно, поскольку его двухсотлетнему телу не нужно было совершать лишних движений, но на Пауля нагоняло жуть, тем более, что глава государства, желая выглядеть привлекательней, выбрал глазные яблоки неестественного светло-голубого, почти белого цвета, что делало его взгляд ещё более зловещим. — Конечно, мой хороший, всё будет, как ты скажешь, — ответил Рихард. — Насколько реальны чувства, которые ты испытываешь? — спросил его Пауль. — Ты про мои чувства к тебе? — с плотоядной улыбкой спросил Рихард — Боишься, что я тебя брошу? Даже если я сделаю это, то не бойся, ты не лишишься должности. — Я про все чувства сразу. По закону, гражданам государства запрещена кибернетизация более, чем на 40%, а иначе они теряют гражданские права, так как считаются роботами. Но мы с тобой знаем, что ты не менее, чем на 55% биоробот. Работа всех твоих органов чувств обеспечивается нанотехнологиями, даже эрекция происходит благодаря вакуумному насосу. — Удовольствие, которое я испытываю при использовании вакуумного насоса вполне реально... Рихард уснул. Пауль никак не мог привыкнуть к этому резкому отключению биомашины, которая ровно в 2:00 выключалась с характерным звуком, похожим на тот, который издаёт микроволновка. Он выбрался из объятий кибернетического любовника и направился в душ. На самом деле, он мог бы и не мыться — тело Рихарда почти не потело и совершенно не выделяло сперму, но Пауль был очень щепетилен в вопросах гигиены. Выйдя из комнаты, он обнаружил охранника разглагольствующим по ментальной связи. Расфокусированный взгляд мужчины был направлен в полупространство, руки скользили в воздухе, словно гладя кого-то по узкой талии и широким бёдрам. "Неудивительно, что они все проходят оцифровку, даже если на это нет денег", — подумал Пауль — "Всё-таки, возможность одной лишь силой мысли связываться с любым человеком в любой точке земного шара, да ещё и ощущать на расстоянии запахи и тактильные ощущения очень привлекает людей". Он потряс охранника за плечо. Тот очнулся, словно бы ото сна и ошарашенно взглянул на него. — Вы на службе, вообще-то, — произнёс Пауль — Или мне на вас доложить? Охранник вскочил со стула и встал по стойке "смирно". Ландерс вышел на крышу пентхауса. Его железная птица стояла, поджав крылья, готовая к полёту. Пауль сделал глоток свежего воздуха. Здесь он был чище, чем на улицах мегаполиса. Ему было неприятно оставлять Рихарда на попечение таким безалаберным людям. Несмотря на всё происходящее, Пауль был большим патриотом своей страны и уважал канцлера Цвена Круспе, в первую очередь, как верховного главнокомандующего. "В конце концов, он не первое столетие живёт в этом мире, и, наверное, знает, что делать", — подумал Ландерс. Пауль сел в кабину. Дрон взмахнул железными крыльями, расправляя их в полёте. Пауль спешил домой — хорошенько отоспаться перед предстоящей пресс-конференцией. С самого утра возле дома правительства собирались люди с плакатами, на которых красовались надписи: "Бедные тоже хотят быть бессмертными!", "Голограммы — это наши родные и близкие!", был даже один хулиган с плакатом "Двухсотлетнего киборга — в металлолом", но его сразу забрали гвардейцы. — В ходе предстоящей пресс-конференции мы бы хотели большое внимание уделить действиям некоторых недобросовестных граждан нашей страны — начал Пауль — Которые, используя явно нелегальное, некачественное программное обеспечение, прошли оцифровку, после чего расплодили вокруг себя голограммы, что стало причиной волнений в обществе, вполне оправданных. До нас доходят даже сведения, что некоторые впечатлительные, эмоциональные граждане стали жертвами нелепых эзотерических слухов о том, что в голограммах, состоящих полностью из компьютерных пикселей, заключены души их родственников. Позиция правительства на этот счёт однозначна: голограмма — это просто программа-бот, в которую записаны все сведения о вашем друге или родственнике, его манера разговаривать, его привычки. Неудивительно, что некоторым необразованным гражданам начинает казаться, что это живое существо. Но это исключено. Перед вами просто программное обеспечение, вышедшее из-под контроля по причине низкой социальной ответственности производителя. К сожалению, данное программное обеспечение может использоваться для шпионажа и кражи личных данных, поэтому в дальнейшем оно будет полностью запрещено как экстремистское. Призываю вас всех пользоваться только лицензионным программным обеспечением, созданным в нашей стране. Микрофон перешёл к молодой журналистке. — Здравствуйте! — начала она — Я студентка факультета журналистики. Как известно, журналистика должна быть максимально правдивой, отражать информацию объективно и добросовестно поддерживать правительственную программу нашего великого канцлера... Пауль прервал её, одобрительно захлопав в ладоши. По залу прокатилась волна аплодисментов. — Но как журналист должен отвечать на провокационные вопросы иностранцев из враждебных стран, когда те говорят, например, о несменяемости власти, ведь у нас уже ровно сто лет страной правит бессмертный киборг, или о том, что в нашей стране нарушаются права лгбт? — Насчёт несменяемой власти ответ очевиден, — ответил Ландерс — Наша власть полностью легитимна, и канцлера выбрал сам народ. А насчёт защиты прав лгбт — наш канцлер всегда говорит, что главное это не удовлетворение чувств, а долг перед страной. Мы не поддерживаем никаких извращений и отклонений от нормы..." На экране его гаджета, высветилось анонимное сообщение: "Твой хахаль — лживый бесчувственный вибратор. А я буду жить, пока существует интернет. Флаке".