Твои руки теплы, значит выстрел будет метким

＜( ￣︿￣)︵θ︵θ︵☆(＞口＜－)

Друзья встречаются в баре. Усянь в черной почти прозрачной рубашке и рваных джинсах, в ухе серьга до плеча, на губах блеск, волосы живым фонтаном реагируют на малейшее движение тела. Цзян Чэн в шоке от наряда и блеска на губах, но ничего не говорит. В баре многолюдно. В уходящем лете звучит хитовая музыка, смех и крики. Молодежь отдыхает, ловит легкую эйфорию и вседозволенность в полумраке. Вэй Усянь танцует в центре зала, выпивает там же, улыбается и позволяет желающим с ним танцевать, обнимать, целовать... Друзья пьют молча. Они не мешают Усяню напиваться. Это облегчит острую боль, потом, конечно, шарахнет, но сейчас хотя бы так. Главное привести его домой целого и невредимого. Вэй Ина они ловят на выходе из клуба с оголенной девицей непотребного вида, которую сопровождает лысый квадратный урод в очках и с зубочисткой в зубах. В руках у него барсетка. Девица обламывается, мужик сплевывает, Усянь снова прыгает на танцполе. Для Вэй Ина праздник только начался. Время оставшихся каникул он проводит в пьяном угаре с кучей непонятных личностей, случайным сексом где попало и с кем попало. Мужчины, женщины смешались в одно неприятное лицо. Иногда его пьяного трахали против воли, но сил сопротивляться у него не было. Он забывался в наркотическом угаре, чтобы жить. Цзян Чэн каждый вечер ищет его в барах и в ночных клубах, иногда находит, кричит и трясет за плечи! Бьет кому-то в морду. Отвозит домой. Ждет, пока тот проблюется, заталкивает в душ и укладывает спать. С утра на больную голову и жуткое похмелье читает ему нотации и запрещает всё. Просто всё, что можно и нельзя. Вэй Усянь соглашается с братом. Он бы и сам хотел остановиться, но… чтобы пережить день, еще один маленький день, нужна музыка, алкоголь и люди. Этот коктейль как волшебное зелье превращает Вэй Ина в дьявола, стремящегося к бесконечному удовольствию. И в этом состоянии нет больше никакого Лань Чжаня, скинувшего его собственными руками в пропасть, в которую он сейчас летит, чтобы любить и трахаться с другим. Нет невыносимой тоски, от которой хочется выйти в окно. Есть животная похоть и блаженная эйфория. Он больше не следит за временем. Где он? Что с ним? Не важно. Всё потеряло смысл. Бунтарь сбежал с поля битвы и безотчетно превращается в сраного прожигателя. Иногда Цзян Чэн не находит друга, и тот пропадает на несколько дней. В эти дни он злится и грозится прибить его, если тот еще жив. А Вэй Ин в очередной раз обнаруживает себя на грязных и давно не стиранных простынях в куче потных тел. Он вылезает из-под какой-то девицы, а рядом к нему жмется бледный и некрасивый юноша. Осматривает себя, видит на теле засохшую сперму, следы смазки и кровь. Непонятно чья. По испачканным ногам девушки он понимает, что трахал ее во время месячных. Ему становится противно и мерзко. А парнишка, вроде, брат ее. Его он тоже трахал. Видит валяющиеся презервативы. Хотя бы тут не сплоховал. В туалете чужого грязного и облезлого дома он смывает с себя последствия ночи. Здесь отвратительный и неприятный запах. С трудом находит свою одежду. И уже на улице разрешает себе стошнить. Голова раскалывается и невыносимо болит, тело ломит. В такси ему душно, но он терпит. Плохо настолько, что нет сил ни о чем думать. На сто сообщений от Цзян Чэна отправляет только одно: «Еду домой». В квартире он обнаруживает Не Хуайсана, Вэнь Нина и Цзян Чэна. Ключи от нее есть у последнего, чтобы вовремя найти труп, пока тот от жары не стал разлагаться и вонять на весь район, по его словам. Они все трое уставились на него хмурыми лицами. — Вэй Ин, надо поговорить! — цедит слова Цзян Чэн. — Не сейчас. — Сейчас! — требует Цзян Чэн. — Я не буду с вами ни о чем разговаривать, — устало стаскивает с себя рубашку, она пропахла мерзким домом. — Вэй Ин, пора брать себя в руки. Пятый курс, — мягко внушает Не Хуайсан. — И дальше что? — агрессия набирает обороты, и словно черный дым окутывает его. — Дружище, это уже перебор, — вторит Вэнь Нин. — А я вас спрашивал? — Вэй Ин заводится. — Или просил о чем-то? — срывается на крик. — Какого черта вы тут делаете? Свалите нахер, — хватает вазу и пуляет ее в друзей. Ваза со звоном разбивается о стену. Следом стакан с карандашами, и те салютом отправляются сразу во все стороны, он кидает в них все, что попадается под руку, ломая и разбивая посуду, мебель, вещи. Его ярость становится неконтролируемой. Он рычит, визжит, хохочет. Сначала друзья уворачиваются, потом пытаются его схватить, но Вэй Ин силен, быстр и не дается в руки. Вэнь Нин, изловчившись, нападает на него со спины, хватает и выкручивает руки, и заваливает, придавливая к полу, и сверху падают остальные. Клубком они крутятся на полу, заматывая ему ноги и руки скотчем. — Отпусти, Вэнь Нин! — вырывается. Дружной командой тащат в ванную комнату, он брыкается и пытается кусаться, снова кричит, его с трудом сажают в ванну, связанного, в джинсах и без воды. Все четверо тяжело дышат. Не Хуайсан включает воду, Вэнь Нин держит, чтобы Усянь не смог выйти из нее, Цзян Чэн ищет полотенце. Но Усянь и сам больше не сопротивляется. Он затихает, и его голова болтается, как грустный увядший бутон. Все тяжело молчат. Когда теплая вода набирается по грудь Вэй Ина, Цзян Чэн ее выключает. — Давай поговорим, — просит Не Хуайсан. — Я не хочу… мне нечего вам сказать… ммммммм — громко мычит букву «м». — Вэй Ин… — тот резко разворачивается к нему. — Я не могу… — шепчет, — я не вынесу… — губы сжимаются в тонкую полоску. Это слишком больно для их друга и тяжело для них. Вэнь Нин беспомощно смотрит на Не Хуайсана. Тот хмур и сосредоточен. Цзян Чэн непреклонен. Размазываться жалостью нет больше сил, все становится только хуже. — Вэй Ин! — громко и требовательно. — Возьми себя в руки! Черт возьми! Жизнь не заканчивается на этом! Люди расстаются, так бывает, и живут дальше, — ему невыносимо видеть друга. Его улыбчивого, открытого и яркого Вэй Ина таким. — Значит, я не люди… как после этого можно жить и не падать с крыш? — он смотрит на Цзян Чэна покрасневшими глазами, в которых черная пустота. — Почему из-за какого-то придурка ты должен падать с крыши? — искренне возмущается. — Ванцзи! Будь трижды проклят! Я лично спущу его с крыши, если ты оттуда сиганешь, — сжимает кулаки, и Не Хуайсан испуганно смотрит на друга. — Оставьте меня, пожалуйста… — устало просит. После вспышки ярости на него накатывает безразличие. Не Хуайсан разрезает скотч на ногах и руках. — Хорошо, А-Ин, мы скоро уйдем. Цзян Чэн, Вэнь Нин, оставьте нас одних. — Друзья молча выходят. Не Хуайсан берет гель и выдавливает на ладонь. Аккуратно прикасается к телу Вэй Ина, тот не сопротивляется. И тогда он начинает водить по спине и рукам. Вэй Ин стягивает мокрые джинсы. Не Хуайсан подхватывает и стаскивает с пятки застрявшую штанину. Словно мама неторопливо вспенивает шампунь, массирует голову, гладит волосы. Теплым душем смывает лишнюю пену. — Ты сейчас отдохнешь, а главное выспишься, потому что тебе предстоят нелегкие деньки, — отдает полотенце Усяню и ждет, пока тот наденет футболку и шорты, которые принес Цзян Чэн. — Хотел бы я знать, когда уже наступят легкие, — хмыкнул Вэй Ин. — Наступят, — не сомневается Не Хуайсан. Дает таблетку обезболивающего и две таблетки успокоительного, и большой стакан воды. Усянь лежит, спеленутый одеялом, притихший. — Вэй Ин, послушай чуть-чуть, — вкрадчиво просит Не Хуайсан. — Сейчас не время забивать на свою жизнь и искать смерти. Сейчас надо грустить и печалиться, и даже реветь со всей мощью, на которую ты способен. Ты меня слышишь? — он сидит рядом на кровати. — Мгм, — поворачивает голову в подушку и утыкается в нее лицом. Это чертово «мгм». Он дает волю своей боли, рыдает раненым зверем, а Не Хуайсан гладит его по волосам. — Хорошо. Так и надо. Всё правильно. Молодец, — Не Хуайсан не убирает ладонь. Цзян Чэн закрывает глаза и отворачивается. Вэнь Нин потеряно смотрит на происходящее. Когда через какое-то время он затихает, Не Хуайсан протягивает салфетку. Вэй Ин игнорирует. — Из дома никуда не ходи. Каждый вечер мы по очереди будем приходить к тебе. В холодильнике много еды и безалкогольного пива. Твоя задача заниматься пиздостраданиями. Слышишь? — Слышу. — Пообещай, что никуда не уйдешь, иначе я останусь, — угрожает Цзян Чэн. — Хорошо. Вэй Усянь весь следующий день проводит в кровати. Он сворачивается в улитку от кровоточащей дыры в груди, воет, скулит, кричит в подушку. К приходу Цзян Чэна, опустошенный, лежит и смотрит в окно. Цзян Чэн молча взял большой мешок и стал ходить по квартире, убирая последствия вчерашнего конфликта. Вэй Ин поднялся, перебрался на подоконник и тоскливо смотрел, как тот мыл полы и ремонтировал сломанную дверцу шкафа. А потом заботливый друг приготовил ужин, и они вместе поели, и сели смотреть телевизор. Вэй Ин положил голову на плечо другу, и Цзян Чэн сидел не шелохнувшись, пока Вэй Ин не уснул. Он осторожно уложил его на диван, укрыл пледом и тихо ушел. Утром Вэй Усянь сидел перед ноутбуком и щелкал мышкой. Он удалял фото, смотрел на Лань Чжаня, его лицо, глаза, руки и невольно вспоминал крепкие объятия, волнующие поцелуи. Фотографии напоминали о счастливых моментах, которые у них были. Иногда не в силах сдержать себя, он ронял голову в ладони, и его плечи сотрясали беззвучные рыдания. Не Хуайсан застал его сидящим на полу с нарисованным портретом Лань Чжаня в обнимку. Он сел напротив. Вэй Ин дрогнул, увидев друга, начал что-то бормотать и торопливо рассказывать, он говорил и говорил, о том, какой Лань Чжань хороший, умный, а еще сильный. Вспоминал истории, где Лань Чжань был герой. Иногда вдруг смеялся, вздыхал, вытирал слезы. А Не Хуасай слушал, кивал и осторожно вытаскивал портрет из цепких рук. Слова закончились ближе к ночи, и друзья переместились в спальню. Включили торшер. Не Хуайсан в очках в черной оправе расположился на кровати, поместив подушку к изголовью под спину. Он вслух читал новеллу Мао Ни с громким названием "Путь выбора", Вэй Ин, положив голову на грудь друга, слушал, как звучит голос и как бьется сердце маленького Не. А потом уснул, а Не Хуайсан молча продолжал сидеть, иногда вздыхал. Позже выбрался из-под Вэй Ина, выключил свет, укрыл его и осторожно захлопнул дверь, забрав портрет с собой. На третий день Вэй Ин залез в ванную и долго сидел в ней без единого движения. Рука неторопливо погладила пах, плоть откликнулась. Он стал ласкать себя, доводя до пика быстрыми и рваными движениями. А после, когда семя выплеснулось в ладонь, на него снова навалилась апатия. Вэнь Нин застал своего товарища лежащим на диване и смотрящим дораму. Он присел рядом. Вэй Усянь руками притянул его ближе к себе и положил голову на колени. Вэнь Нин не знал, что должен делать и говорить, поэтому после недолгих колебаний мужественно положил теплую ладонь на голову друга. Он пытался понять, про что фильм и почему главные герои плачут и страдают, а потом спохватился и обеспокоенно напомнил, чтобы тот не отвлекался и ревел как следует. Через некоторое время Вэй Усянь вместо того, чтобы заливаться слезами, стал хихикать, Вэнь Нин невольно присоединился, отчего голова Усяня стала трястись. От этого стало еще смешнее, и они уже хохотали в голос. От сумасшедшего смеха они держались за животы. А потом выключили телевизор, Вэй Ин быстро переоделся, взял пакет, и они вместе отправились в магазин, чтобы купить нормального пива и чипсов. Оставшиеся полночи они шумно отхлебывали из банок, шуршали пакетами, хрустели картошкой, по очереди рыгали и синхронно вздрагивали, потому что смотрели ужастики. Они так и отключились на третьей серии, неудобно разместившись валетом на диване, а вокруг валялись смятые банки, рваные пакеты и рассыпанные чипсины. На следующий день все четверо играли в карты на раздевание. Вэнь Нина раздели сразу, он прикрывался полотенчиком. Цзян Чен в носках и трусах ругался с Не Хуайсаном, потому что тот явно мухлевал, так как единственный был в одежде. И что это за наказание он придумал для проигравшего, сплошная стыдоба перед соседями. И как Вэй Ин будет им в глаза смотреть, если прямо сейчас совершенно голый он кричал в окно тридцать три раза «ку-ку» со всей своей силой, что помещается в легких. — КУ-КУ! Ку-ку. Ох. КУ-КУ! Ну Не Хуайсан, хрен я тебе поддамся в следующий раз. КУ-КУ! Ку-ку-ку-ку. КУ-КУ! Чтоб тебя! А-ха-ха-ха-ха! СУКИ! Ку-Ку! С утра явившийся Цзян Чэн как всегда хмурился и велел одеваться. Он потащил Вэй Усяня на улицу. И Усянь шел, смотрел по сторонам, словно был на ней в первый раз, улыбался и щурился солнцу, и вдруг почувствовал, как к нему возвращается жизнь. Цзян Чэн привел его к кошкам. В приюте Вэй Ин нацеловывал усатые морды, жаловался им на злого Цзян Чэна и чувствовал, что боль его за эти дни из острой перешла в тупую и где-то глубоко внутри, с ней можно жить. Она не провоцирует на бездумные поступки, а со временем, он верит, пройдет и она. Время, которое он раньше отдавал старикам, больным детям и бездомным животным, было хорошим, потому что им гораздо хуже и сложнее, чем ему, и они ценили те крохи внимания, которыми он щедро делился с ними, как самую большую драгоценность в их жизни, и это осознание пробудило воина и защитника. Забота о других смягчает любую боль, сохраняет сердце и исцеляет душу. Цзян Чэн радовался, что его друг, брат(!) наконец-то вспомнил, что его основной задачей является спасти мир, а остальное… остального больше не существует.