снизу

      Петя трахает Игоря тремя пальцами — выверенно скользит туда-сюда — тёплая смазка хлюпает, стекает по его ладони к запястью и пачкает браслет хвалёного Ролекса, что тот даже не потрудился снять. Второй рукой он успокаивающе поглаживает Грома по влажному, напряжённому животу, проходится подушечками по узкой, плотной резинке сетчатых колготок, что поперёк пересекает пресс того — Хазину нравится текстура ткани. Он специально не касается возбужденного члена с набухшей, сочащейся предсеменем, пурпурной головкой. У Игоря по алым щекам текут слёзы, что смешиваются с испариной, он бессильно стискивает в кулаках простынь по бокам от себя и, в перерывах между тяжёлыми вздохами, тихо поскуливает от переизбытка эмоций.       Гром не помнит, когда его последний раз так крыло от секса с Петей. Не помнит, когда глаза самого Хазина были одновременно и черными, словно смола, и такими же горящими, подобно лесному пожару. Это какое-то сумасшествие.       — Петь, Петенька, — хрипло выстанывает Игорь и вздрагивает всем телом оттого, что Петя начинает издевательски слабо массировать его простату. — Я так больше не могу-у. — последнее слово тонет в звонком, удивлённом вскрике — теперь Хазин, имитируя движения, уже жёстко бьёт по комку нервов, резко двигая рукой взад-вперед. Он словно издевается, а Игорь позорно хнычет, хочет свести дрожащие ноги, обтянутые крупной чёрной сеткой, но Петя ловко перемещает руку с живота того на бедро и надавливает, толкает, чтобы отвести его подальше в сторону.       — Ну-ну, мой хороший, — обманчиво ласково говорит Хазин. — Не ври себе, Игорь. Ты ещё можешь потерпеть. — замедляя руку, он коротко потирает большим пальцем местечко под тяжелой мошонкой Грома. Петя наклоняет свою голову в бок, довольно рассматривает задницу напротив, что торчит в рваной дырке колготок, и с односторонней ухмылкой, добавляет:        — Ты же ещё не кончил, глупенький.       Хазин наклоняется вперёд и быстрым играющим движением, подобно коту, облизывает вдоль член Игоря — того чуть не ломает от этого действия, натянутая простынь в его руках жалобно трещит, но не рвётся. Петя растягивает губы в удовлетворённой улыбке, чувствуя знакомый солоноватый вкус во рту. Это была просто маленькая шалость, чтобы подразнить раскаленного Грома и заодно потешить себя ощущением власти, что сейчас он обладал над суровым и бравым страхом питерской преступной швали. Видели бы эти бандюганы сейчас своего майора; видели бы Игоря сейчас его друзья и начальство. Видели бы они все, как Гром, скуля словно течная сука, сжимается на его пальцах, желая большего; как напряжённо, подобно натянутой струне, всё его тело в предвкушении оргазма — вот Петя бы посмеялся от души. Однако ему нравится мысль, что Игорь только ему позволяет себя таким видеть. Позволяет доводить себя до такого почти невменяемого состояния.       — Попроси. — спокойно, но уверенно приказывает Петя, прожигая Игоря взглядом из-под спадшей чёлки. Он берёт медленный, почти ленивый, темп для своей руки, чтобы Гром хоть немного передохнул перед финалом.       Игорь расфокусировано на него смотрит, глупо хлопает слипшимися из-за слёз и пота ресницами, пытаясь понять, что от него хотят. Хазин не может не умилиться такой картине.       — Хочешь кончить, тогда попроси. — вкрадчиво и терпеливо поясняет ему Петя. И вот теперь Гром понимает, он даже по привычке коротко кивает для подтверждения.       — Пожалуйста, — хрипит Игорь сухими губами. Слова выходят вымученными, они дерут глотку. — Петь, дай мне кончить. Прошу-у.       — Хороший мальчик. — хвалит его Петя, довольно щурясь.       Он вытаскивает мокрые, побелевшие пальцы из Игоря, небрежно вытирает их прямо о его бедро, где смазка влажным следом остаётся на сетке. Петя встаёт со своих пяток — его задница почти онемела — пододвигается поближе, параллельно опрокинув Грома спиной на кровать и, перехватив свой пульсирующий член, подставляет его к нежной, растраханной дырке. Он входит одним слитным движением, прекрасно зная, что Игорь может принять его на всю длину. Гром жалобно мычит и вздрагивает, когда Хазин сразу же подхватывает его ноги под колени и прижимает их к его, Игоря, плечам, тем самым меняя угол проникновения. Теперь каждый его толчок бьёт аккурат по простате.       — Мой послушный мальчик. — задушено шепчет Петя, на что Гром может только беспомощно стонать, запрокинув голову. — Мой хороший мальчик.       Игоря хватает всего на пару толчков, после чего его выкручивает на кровати от оглушающего оргазма. Его рот раскрыт в немом крике, а член подрагивает, кончая густыми белёсыми струями прямо на его же грудь.       Хазин отпускает его ноги — те безвольно падают на кровать — выходит из задницы и мажет ладонью по вздымающийся груди Игоря, собирая сперму. Следом он этой же рукой начинает надрачивать себе, сразу беря быстрый темп.       Глаза Грома закрыты — он не видит, но слышит, как спустя несколько хлюпающих движений, Петя с рыком кончает на его бедро. Капля теплой спермы стекает по тазовой косточке Игоря вниз и останавливается, заключённая в один из ромбиков сетчатых колготок.