I.
Она встречалась с Лешей уже, кажется, целую вечность. И каждый раз просыпалась с мыслями о новой встрече; засыпала, чувствуя как бабочки в животе щекочут ее изнутри, а днем Марина только и делала, что ждала сообщений от своего возлюбленного. Что, конечно, было немного утомительно, ведь Алексей практически все время проводил на работе, даже минуты не выделяя на то, чтобы ей ответить. Девушку это безумно расстраивало — особенно, когда ответа приходилось ждать несколько часов. А то и больше. В целом, их отношения были похожи на какую-то предсказуемую сцену из фильма для домохозяек — все до щекочущего чувства в груди романтично, но неприлично скучно и одиноко. Леша, несмотря на всю свою большую любовь и трепетное отношение к Марине, держался всегда на расстоянии, будто чего-то опасаясь. Но девушка не жаловалась, на самом деле. Прекрасно понимала, что парень любит ее, наверное, даже больше, чем любит его Марина. Алексей постоянно отправлял девушке роскошные и очень дорогие букеты прямо в общежитие (где она, кстати говоря, жила последние три года) водил ее в шикарные рестораны, дарил потрясающие подарки. Только вот диалоги за столом всегда были до безумия скучными и однобокими. Будто бы Леша, который сидел перед ней, и Алексей, который отправлял цветы с милыми записками — два совершенно разных человека. Марина скидывала все на усталость парня. Он же не обязан всегда вести себя так, будто не вымотался на работе до стертых по колено ног, верно? Марина Елисеева училась на последнем курсе университета, подрабатывала бариста, иногда давала уроки английского детям своих знакомых. Осенью довольно часто гуляла по парку, собирая листья для очередного гербария, а зимой — ездила в лес, чтобы насладиться красотой заснеженных деревьев. Девушка — с первого взгляда кажущаяся до нелепости наивной и по-детски глупой — любила читать романы, смотреть сериалы на старом ноутбуке, который уже два раза полностью стирал ее дипломную работу (теперь Марина сохраняла каждую страницу несколько раз на двух флешках) и проводить время с друзьями. Единственное, что не нравилось Марине, это сидеть на безумно скучных лекциях. В очередной раз проверив телефон на наличие новых сообщений, Елисеева отложила его куда-то в сторону, устало выдохнула и поставила подбородок на согнутые в локтях руки, чтобы хоть как-то сфокусировать свое внимание на преподавателе. Однако вгоняющая в сон атмосфера тонкой паутинкой оседала на плечи, заставляя Марину вовсю ощутить «силу полученных знаний». Как только девушка прикрыла глаза, чтобы в очередной раз погрузиться в — несомненно — очень умные мысли, посещающие ее голову каждый раз, когда Марина находилась на паре, одногруппница Елисеевой больно ткнула ее в бок. — Алина, — Притворно-устрашающим голосом проговорила Марина, зажмурившись от неприятного покалывания в области удара. — Я тебя прибью когда-нибудь. — Уже три года обещаешь, — Девушка закатила глаза. Казалось, ее совсем не тронули сказанные в сердцах угрозы подруги. Тоненький голосок Марины совсем не внушал страх. Алина наклонилась чуть ближе, чтобы никакие посторонние уши не смогли уловить суть их диалога и продолжила говорить полушепотом. — Опять сообщения от Казановы своего ждешь? — Ее губы украсила лукавая ухмылка. Елисеева тут же поникла. — Он обещал написать по поводу встречи с его мамой, — Марина звучала подавленно, даже немного опечаленно. Девушка плотно сжала губы, пытаясь скрыть свое разочарование (то ли в Алексее, то ли в самой себе). Однако было точно ясно, что подобная ситуация ее расстраивала. — Ему все никак не удается нас познакомить. — Как это так? — Удивленно вскрикнула Алина и тут же прикрыла рот ладонью, чуть ссутулившись. В аудитории был слышен только голос преподавателя, поэтому ее вскрик слишком явно смешался с мраморной тишиной. — Ты же сама рассказывала, как говорила с ней. По спине Елисеевой прошлась волна мурашек. Да, она действительно разговаривала с мамой Леши. Только вот это был телефонный разговор — лично они никогда не встречались. И, видимо, никогда не встретятся. Алексей подозрительно долго оттягивал их знакомство. И от этого гадкого чувства обиды внутри все неприятно покалывало — будто мелкие иголочки просачивались сквозь кожу изнутри. Марина потупила взгляд, отводя его куда-то в сторону. — Да, — Девушка закусила губу. Голос у Алисы Владимировны (мамы Леши) был похож на ледяной ветер, царапающий высоченные скалы, окутанные снегом. И когда Марина впервые его услышала, ей захотелось провалиться сквозь землю. Было до безумия страшно увидеть обладательницу такого властного голоса. А еще очень интересно. И интерес к этой персоне подпитывали рассказы Леши о том, какая классная у него мать. Строгая, правда, но классная. — Говорила. Случайно вышло. — Слушай, — Тон Алины стал очень серьезным. Зеленые глаза девушки сверкнули дьявольским огоньком, заставляя Марину поежиться не то от страха, не то от волнения. — Мне кажется Леше просто нужна правильная мотивация. — Какая такая «мотивация»? Алина ничего не ответила. Лишь загадочно улыбнулась, рывком схватив телефон Елисеевой. Девушка даже не успела отреагировать — ее глаза удивленно расширились, слова никак не удавалось произнести вслух. Уставший от слишком продуктивной недели мозг не был в состоянии генерировать внятные предложения, особенно после такого неожиданно-быстрого движения. После этой пары Марину ожидали два заслуженных выходных. Она поменялась с коллегой по работе, чтобы у нее было время, которое бы девушка смогла потратить на себя. А вообще, Елисеева планировала провести выходные с Лешей — однако парень честно признался, что работает. Какой нормальный человек будет работать в воскресенье?! — Сейчас мы его раззадорим, — Алина странно улыбнулась. — Он же записан у тебя как «Чернышевский А.»? Марина моргнула несколько раз, прежде чем смогла выдавить из себя внятный ответ. — Ну да, — Странная привычка записывать всех по фамилии была профессиональной манерой, от которой она никак не могла избавиться. — Ты что делаешь?! Когда Елисеева, наконец, пришла в себя, Алина уже закончила писать сообщение… довольно откровенного характера парню подруги. Марина, к общему сведению, никогда подобным не занималась. Она была слишком правильной для такого рода заигрываний. И когда телефон вернулся к владелице, Елисеева была готова сгореть от стыда. Лицо девушки медленно залилось алым от щек до кончиков ушей, глаза нервно забегали по строчкам, руки затряслись. Буквально через минуту пришел ответ от Алексея. «мама очень хочет с тобой познакомиться. я перенес все встречи, надеюсь, ты не занята на выходных?» И, возможно, при других обстоятельствах это сообщение вызвало бы у Марины бурю эмоций внутри. Только вот бледная как полотно девушка продолжала перечитывать сообщение снова и снова — может, она пыталась представить, как в подобную позу в принципе можно согнуться, а, может, ее заботило что-то другое. Елисеева медленно повернула голову в сторону Алины. Девушка самодовольно улыбалась. — Что, ответил? — Алина усмехнулась. Елисеева кивнула, нервно сглотнув подступивший к горлу ком. — Только сообщение ты отправила не «Чернышевскому А.», а «Чернышевской А.» Самодовольная улыбка тут же растворилась, сменившись смесью искреннего удивления и сочувствия. Марина поникшим и тихим голосом попросила ее застрелить.II.
Леша обещал забрать свою девушку ровно в шесть — именно в это время у Марины закончились все пары — и, будучи пунктуальным до ужаса, Чернышевский прибыл в назначенный час к ВУЗу. Удивлению парня не было предела, когда Марина — медленно передвигая ногами — вышла из здания, стеклянными глазами вглядываясь в пустоту. Ее нахождение в этой реальности можно было поставить под сомнение — выглядела Елисеева так, будто бы была далеко-далеко за линией горизонта. Алексей вздрогнул. Он никогда не видел Марину в подобном состоянии — девушка всегда была очень жизнерадостной и улыбчивой, поэтому Лешу напугала картина, которую парень сейчас наблюдал перед собой. — П-привет…? — Осторожно начал Чернышевский, забирая у девушки сумку с учебниками. Он мягко коснулся плеча Марины, взволнованно заглядывая в ее глаза. — Что-то случилось? Елисеева промолчала. Мысль о том, что первое впечатление, которое она произвела на мать своего парня, было отнюдь не самым приятным — это была просто катастрофа! — сводила ее с ума. Да и встреча как-то слишком резко и неожиданно должна была случиться — почему Алексей передумал, Марина так и не поняла. Она в принципе ничего сейчас не понимала. Голова шла кругом, все тело не слушалось. Алексею с огромным трудом удалось усадить Елисееву в машину. В себя девушка пришла только на половине пути. — Леша, — Нарушив гробовое молчание, начала Марина, внимательно рассматривая деревья и редкие вывески, мелькающие за стеклом машины. — А почему ты так резко передумал? — Насчет чего? — Чернышевский вел машину аккуратно, полностью сфокусировав свое внимание на дороге. В салоне играла тихая ненавязчивая музыка, которая хоть как-то разбавляла эту ужасно раздражающую тишину, вязкой известью растекающуюся по полу. Марина все еще была раздосадована сложившейся ситуацией — хотя, в глубине души, она надеялась, что сообщение каким-то магическим образом просто не отправилось. Или стерлось. Или … Или. Елисеева тяжело вздохнула. Ехали они, кстати, в загородный дом Алисы Владимировны, где она любила проводить большую часть своего времени. Женщина была научена опытом — жить в шумном городе полном людей просто отвратительно. Особенно для творческого человека. А Чернышевская могла заниматься своей работой где угодно, лишь иногда Алиса Владимировна приезжала в главный офис, чтобы утвердить законченный макет и убедиться, что ее компания не развалилась. Последнее ее, честно говоря, мало заботило. — Насчет встречи с твоей мамой, — Елисеева в очередной раз покраснела до кончиков ушей. Хорошо, что Леша этого не заметил. — Ну, она просто позвонила мне, — Он странно поежился, будто ощутив спиной холод. — Знаешь, — Парень прочистил горло. — Она может быть очень убедительной. И требовательной, — На его лице читалось что-то среднее между страхом и ужасом. И если секунду назад лицо Марины по цвету походило на только что сваренного рака, то теперь она выглядела белее снега. Видимо, Алиса Владимировна решила пригласить их, чтобы в лицо Елисеевой сказать, что она совсем не подходит ее сыну. И что им нужно расстаться. Срочно и безоговорочно. Никому не нужна такая невестка. Пока Марина сгорала от стыда и мысленно прокручивала все возможные варианты развития событий — исход, правда, у них был один, но все же — машина Алексея плавно остановилась возле высоченных ворот. Чернышевский набрал номер своей матери, чтобы попросить ее открыть въезд. Когда звонок был уже сброшен, раздался металлический скрежет. Территория дома казалась огромной — да и сам дом, кстати говоря, тоже. Особенно для Марины, которая лишь раз в жизни выезжала загород с друзьями. Только вот у них жилище даже близко не напоминало особняк Чернышевской. По сравнению с ним, дом друзей Елисеевой казался просто сараем с двумя этажами. Марина сглотнула. Страх окутал плечи. Выйдя из машины, она тут же заметила статную фигуру женщины на деревянном крыльце. Выглядела Алиса Владимировна совсем не так, как представляла себе Марина. Елисеева вдруг почувствовала слишком сильное волнение, подпитывающееся сухостью во рту и ватными ногами. У Чернышевской были густые черные волосы, небрежно собранные в пучок, из которого выбивались тонкие пряди — Марина нашла что-то до дрожи очаровательное в этой неаккуратной прическе. Сквозь тонкое стекло очков в металлической оправе, съехавших на кончик носа, двумя ледяными звездами сияли голубые глаза женщины. Она внимательно следила за тем, как ее сын доставал сумки из багажника, чуть наклонив голову и скрестив руки на груди. Как только раздался звук закрывающейся двери, она перевела взгляд на Елисееву. Марина тут же выпрямилась, расправив плечи, будто бы по команде «смирно». — Мама, — Алексей улыбнулся. — Рад тебя видеть, — Он поднялся на ступеньки и, отставив сумки в сторону, обнял женщину. — Это, кстати, Марина, о которой я так много тебе рассказывал, — Леша элегантным жестом руки указал на девушку, которая уже успела поседеть от страха. — Рада познакомиться, — Запинаясь от волнения, проговорила Елисеева тихим голосом. Она поднялась по ступенькам, нервно заламывая пальцы. Под тяжелым взглядом Алисы Владимировны она была готова рассыпаться. Вблизи, кстати, оказалось, что глаза у женщины серебристо-серые. — У вас чудесный дом. — Спасибо, — Голос Чернышевской волной мурашек прошелся по спине девушки. Марина вдруг забыла, что ей нужно дышать. У нее мозг и с кислородом плохо соображал, а теперь вообще перестал выполнять функции, ради которых был нужен. — Недавно купила новую мебель. В гостиной очень прочные столы. Марина тут же вновь залилась краской, вспомнив сообщение, которое отправила ее подруга. Сердце было готово остановиться в ту же секунду. Она все-таки прочитала его. Елисеева в очередной раз захотела застрелиться — стыдно было до вспотевших ладоней. Алексей, который совершенно не понял, какого черта его мать вообще заговорила про столы, нахмурился. — Ладно, — Алиса Владимировна махнула рукой. Ей надоело стоять на крыльце собственного дома. Чернышевская развернулась и направилась к входной двери. — Проходите, раз приехали. Леша решил умолчать тот факт, что женщина, вообще-то, сама их пригласила. Марина в принципе решила молчать. Желательно — всю жизнь.III.
За столом царила тяжелая атмосфера, с каждой секундой все сильнее убивающая психику Марины. Гостиная, где Алиса Владимировна предложила гостям поужинать, была просторной — даже не просторной, а огромной. Черт возьми, да в ней могло поместиться две комнаты Марины! И пока чета Чернышевских со скучающим видом трапезничали, Елисеева осматривалась по сторонам, стараясь не привлекать никакого внимания. Быть ниже травы и тише воды — залог успеха. К своей порции девушка так и не притронулась — кусок в горло от волнения не лез. — Что ж, — Неожиданно начала Алиса Владимировна, отложив в сторону столовые приборы. Она со скучающим видом подперла щеку рукой и перевела свой взгляд на Елисееву. — Ты гимнастка, да? Будь проклято то сообщение. — Нет, — Стараясь не выдавать дрожь в голосе, ответила девушка, тут же поникнув. Но спрятала руки под стол, нервно перебирая складки на юбке. — По правде говоря, я очень далека от спорта. — Надо же, — С неподдельным удивлением протянула Чернышевская, в лисьем прищуре сузив глаза. — Интересно. — Марина учится на переводчика, — Алексей потянулся за добавкой. — Она очень способная! У Елисеевой пересохло в горле. Трясущимися руками потянувшись к бокалу вина — невероятно дорогому, видимо — она коснулась губами стекла, чтобы хоть как-то избавиться от режущей кожу сухости. Рубиновая жидкость приятно обожгла рот. Пить Марина, кстати, совсем не умела. Делая очередной глоток, она почувствовала, как пространство вокруг странно затряслось. — Верю, — Выражение лица Чернышевской стало невероятно серьезным. — О таких способностях можно только мечтать. Марина широко распахнула глаза, почувствовав как резко вино скользнуло по глотке. Она тут же попыталась откашляться, прикрыв рот салфеткой. Легкие словно изнутри распирало дурманящей жидкостью. Глаза девушки начали неприятно слезиться, а все тело покрылось мурашками. Фраза, сказанная Алисой Владимировной, заставила ее подавиться. Чернышевская скрыла ухмылку легким движением руки. По всей видимости, ее ужасно забавляла реакция Марины. И делала она все это специально. Когда Елисеевой, наконец, удалось сделать полноценный вдох, она была уже достаточно пьяна, чтобы почувствовать себя не так скованно. Вновь наступившая тишина ее совсем не раздражала. Даже наоборот — приятно окутывала со всех сторон. Марина глупо улыбалась, рассматривая уставший профиль Алисы Владимировны, которая, видимо, решила пощадить бедную девушку. Алексей взял от матери только лучшее — прямой нос, яркую и выразительную линию губ, густые ресницы. Только если у Чернышевской волосы были чернее ночи, то у Леши они были чересчур светлыми. Алиса Владимировна выглядела очень молодо — словно эликсир какой-то принимала. И кожа у нее казалась белым бархатом. А движения — отточенные до идеала — завораживали. Девушка усмехнулась. Алексей даже вполовину не был так красив, как его мать. Алкоголь ударил по голове гаечным ключом со всей силы. Из раздумий Марину вырвала мобильная трель телефона. Алексей, раздраженно нахмурившись, аккуратно вытер руки салфеткой и поднялся со своего места. Он извинился и, одним движением ответив на звонок, вышел из комнаты. — Опять, — Внезапно проговорила Марина, откинувшись на спинку стула. Перед глазами все плыло. — Вот вечно он так, — Обиженно продолжила девушка, едва сдерживая слезы. — Это как? — Алиса Владимировна с неподдельным интересом следила за действиями девушки. И если сперва она показалась холодной и властной женщиной, то сейчас мягкая полуулыбка, коснувшаяся ее губ, придавала Чернышевской добродушный вид. — Он постоянно работает! — Выпалила Марина, резко выпрямившись. Однако тут же пожалела об этом, почувствовав легкое головокружение. — Леша, конечно, очаровательный и красивый. И цветы мне дарит, — Чернышевская закатила глаза. Женщине вдруг стало интересно, как бы отреагировала Марина, узнав, что цветы ей отправлял совсем не ее парень. — Он старается, — Пытаясь успокоить девушку, начала Алиса Владимировна. — Да я лучше с вами начну встречаться, чем продолжу терпеть такое отношение! Чернышевская, усмехнувшись, удивленно вскинула бровь и покачала головой из стороны в сторону. Женщина сразу же поняла, что пить Марина не умеет. Но никогда бы не подумала, что алкоголь так сильно развяжет ей язык. — Ты же меня не знаешь, — С неким лукавством проговорила Алиса Владимировна, словно играясь. Она точно знала, что наутро Елисеева даже не вспомнит об этом диалоге. — А еще ты напилась, — Чернышевская улыбнулась, пытаясь сдержать смех, и с нежностью посмотрела на девушку. — Просто очаровательно. Марина икнула, утвердительно кивнув. Вернее, девушка думала, что кивнула. В реальности же это выглядело так, будто у нее случился припадок. — По глазам вижу, вы хорошая, — Елисеева резко приблизилась. — А еще очень красивая. Чернышевская моргнула несколько раз. Ее действительно смутило подобное поведение Марины, которая сейчас совершенно себя не контролировала. Виной тому, конечно же, был алкоголь — выпила девушка совсем немного, но поплыла так, будто бы впитала в себя литров восемь. Алисе эта игра уже не казалась такой забавной. Интереснее было наблюдать за тем, как Елисеева смущенно краснела, а не за тем, как неумело пыталась соблазнить. Или что это вообще только что было? Марина закусила губу, пьяным взглядом посмотрев на Чернышевскую. Сегодня девушка сделала очень много ошибок — так что терять было нечего. Она резко наклонилась вперед — движение получилось неловким и смазанным — и попыталась поцеловать Алису. Ключевым словом здесь можно выделить «попыталась». Марина пошатнулась, зацепившись за ножку стола и успешно отправилась в полет прямо на пол. Если бы не Чернышевская, спасшая Марину от знакомства с паркетом, девушка бы отрубилась прямо у ног Алисы. И пока Елисеева пыталась сообразить, что только произошло, собирая воедино остатки своего мозга, в гостиную вернулся Алексей. Парень был озадачен подобной картиной, кажется, чуть меньше, чем его мать. Потому что Алиса Владимировна, продолжая придерживать Марину за талию, потянулась к бокалу вина. — Она напилась? — Удивленно спросил Чернышевский. Наверное, он видел девушку в таком состоянии впервые. Марина практически никогда не пила алкоголь, поэтому было естественно, что ее организм к спиртному не приспособлен. — Какой ужас… Алексей уже был готов извиняться перед мамой, рассказывая о том, что Елисеева просто очень сильно переволновалась перед встречей. И что девушка, на самом деле, невероятно хорошая, добрая и вообще золото. Но по взгляду Алисы Владимировны он понял, что сейчас лучше промолчать. — Ты заберешь ее? — Спокойно проговорила женщина, делая очередной глоток вина. — Или мне так до утра ее держать? Алексей торопливо извинился, обходя обеденный стол, и аккуратно обнял Елисееву, забирая Марину из рук женщины. Он еще раз извинился. Комната, которую паре выделила хозяйка дома, находилась на втором этаже, поэтому сейчас Чернышевскому еще предстояло поднять едва живое тело наверх. Когда парень с девушкой скрылись под тихий мат и удары о что-то твердое, Алиса едва удержалась, чтобы не засмеяться в голос.IV.
В холодном полумраке пустой комнаты раздавались рваные вздохи, переплетающиеся с едва уловимыми слухом стонами. Марина каждым миллиметром кожи чувствовала, как плавится ее тело от невероятно высокой температуры помещения — казалось, вот-вот, и она сгорит. Растает под чужими пальцами, извиваясь от наслаждения. А Алиса только этого и хотела — двигалась медленно, насмешливо улыбаясь и сверкая серебром драгоценных глаз; останавливалась, когда чувствовала, что тело Марины покрывалось дрожью и вновь ускорялась, языком касаясь шеи. Елисеева прогибалась в пояснице, запрокидывая голову, шептала, что больше не может. Шептала, что хочет еще быстрее. Больше. Еще больше. И Чернышевская — вновь улыбаясь глумливо над бедной девочкой, которая сейчас была полностью в ее власти — скользила рукой внутрь, продолжая наращивать темп. Когда Алиса накрыла губы Елисеевой своими, Марина была готова потерять сознание. Все ее тело стало вдруг одним оголенным нервом, который вздрагивал и разливался приятными импульсами от каждого движения. От каждого вздоха. От каждого касания Чернышевской. Марина напряглась всем телом, податливо наклоняясь вперед, чтобы ощутить тепло еще ярче, еще ближе, еще сильнее. Перед глазами все плыло, туман заполнял разум. Елисеева громко вскрикнула, откинувшись назад. Все ее тело затряслось мелкой дрожью. Громкая трель будильника заставила Елисееву открыть глаза. Сейчас в ее голове крутилась лишь одна мысль: что, черт возьми, это только что было? Сердце стучало гулко и очень громко, словно пытаясь заглушить рассудок и здравый смысл. Скользящие по простыни лучи только-только вставшего солнца заставили Марину зажмуриться от слишком яркого света. В голову будто бы залили расплавленный металл, а мышцы пропустили через мясорубку раз десять. И когда перед глазами Марины вновь всплыли картинки из сна, она почувствовала, как краснеет. Захотелось уткнуться в подушку и кричать сутки напролет. Только вот Леша, вошедший в комнату при полном параде — костюм, прическа, галстук — заставил ее отложить свои планы на потом. — Доброе утро, солнце, — Он наклонился к девушке, чтобы поцеловать ее в лоб, но та лишь нахмурилась, отодвигаясь в сторону. — Что-то случилось? Марина не знала, что ответить. — У тебя слишком резкий парфюм, а меня тошнит, — Елисеева попыталась улыбнуться. Получилось не очень. Самочувствие, у нее, кстати, тоже было не очень. — Стой, а ты куда так рано? Алексей виновато потупил взгляд. — Мне срочно нужно на работу, — Чернышевский поправил галстук, суетливо оглядываясь по сторонам в поисках телефона. — Буду вечером. В тот момент Марина поняла, что день ее был безоговорочно испорчен. Быстро проверив сообщения на телефоне, Леша сказал Елисеевой, что ждет ее внизу, и закрыл за собой дверь, выходя из комнаты. Марине понадобилось десять минут, чтобы привести себя в «порядок» и целая вечность, чтобы вспомнить события прошлого вечера. Чувствовала она себя, мягко говоря, паршиво. А еще ей было невероятно стыдно перед Алисой Владимировной. И за сообщение…и за свое поведение в целом. Спускаясь по лестнице, Елисеева мечтала, чтобы под ней провалились ступеньки. Или чтобы голова перестала болеть. На тот момент она не решила, что хочет больше. Спустившись, она тут же увидела Алексея, который стоял к ней спиной, и Алису Владимировну, сидящую в кресле. Суть диалога Елисеева даже не пыталась уловить, однако грозное выражение лица и стальной взгляд Чернышевской говорили о том, что Леша в чем-то провинился. Марина тут же подумала, что проблема в ней. Видимо, девушка вчера опозорилась слишком сильно. Теперь ей было стыдно не только перед Алисой Владимировной, но и перед Лешей. Чернышевский то и дело переступал с ноги на ногу, будто бы не мог стоять ровно под таким взглядом. Он то и дело отворачивался, увиливая от ответа. Только вот Алису такими дешевыми трюками было не пронять. Женщина чуть наклонила голову, уже готовясь заорать на него, но тут краем глаза заметила Марину, которая в ужасе замерла в дверном проеме. Чернышевская тут же поменялась в лице. Марине даже показалось, что она улыбнулась краешком губ, столкнувшись с ней взглядом. Леша обернулся. — Солнце, наконец-то ты пришла, — Он приторно-сладко улыбнулся, подходя к девушке. — Мама как раз о тебе спрашивала, — Елисеевой показалось, что у Леши дернулся глаз. — А мне уже пора, — Чернышевский в спешке поцеловал Марину в губы и тут же в спешке направился к выходу. Спустя несколько минут Марина услышала звук колес отъезжающей машины. — Как твое самочувствие? — Вопрос, заданный Алисой, заставил девушку обратить внимание на Чернышевскую, которая выглядела чем-то расстроенной. — Голова болит? — Усмешка. Врать Марина не хотела. Но еще больше она не хотела жаловаться такой (потрясающей) женщине. — Все в порядке, — Елисеева выдохнула, подходя ближе. Она не могла смотреть Алисе Владимировне в глаза, поэтому то и дело отводила взгляд в сторону. Остатки сна еще всплывали в ее памяти яркими картинками. Марина тут же покраснела. — Я рада, — Чернышевская говорила это искренне. И голос ее звучал совсем не так грубо и властно, как в диалоге с Лешей. Однако Марина все еще ощущала себя некомфортно. Возможно, проблема была в том, что девушке не удалось правильно преподнести себя во время их знакомства. Это все грязной мыльной водой собиралось под кожей — было неприятно. И стыдно. Елисеева чувствовала яркую фуксию стыда почти постоянно. — Я хотела извиниться, — Марина кашлянула, прочищая горло. — За свое поведение. — Брось, — Женщина сопроводила эту фразу характерным движением кисти куда-то в сторону. Больше всего на свете Чернышевская ненавидела ложь и извинения за пустяки. — Это было… — Она помолчала несколько секунд, пытаясь подобрать нужное слово. — Забавно. Марина, наконец, смогла выдохнуть. — Кстати, — Чернышевская лукаво усмехнулась, осмотрев Марину с ног до головы. — А ты правда настолько гибкая, что можешь- Елисеева не дала ей договорить. — Алиса Владимировна! Женщина подняла обе руки в примирительном жесте.V.
Леши не было неприлично долго. Хотя, по правде говоря, Марина этого даже не заметила. Просто как факт — Леши не было неприлично долго. И пока Чернышевский занимался чем-то «очень важным», Елисеева очень продуктивно провела время с Алисой Владимировной. Во-первых, девушка научилась готовить потрясающий гуляш, а во-вторых, в очередной раз убедилась, что Чернышевская — воплощение идеала. То, как женщина выглядела во время готовки, прерываясь лишь на несколько минут, чтобы сделать глоток вина — у Алисы, черт возьми, под рукой всегда был бокал красного сухого — вызывало у Марины странное волнение внизу живота. Будто бы бабочки раздражали ее изнутри резкими взмахами крыльев. С Алисой Владимировной было интересно — женщина рассказывала истории из собственной жизни, внимательно слушала Марину, когда та тоже вспоминала что-то (по ее мнению) завораживающее, смеялась звоном хрустальных бокалов (приторно-пьяно, оседая на губах пряной вишней). Елисеевой не хотелось, чтобы этот день заканчивался. — Что-то его долго нет, — Каждый раз, когда Чернышевская говорила о собственном сыне, от нее веяло холодом. Марине от подобного тона становилось не по себе. Девушка не понимала, почему Чернышевская к ней относилась лучше, чем к Леше. — Он всегда так задерживается, — Елисеева устало вздохнула. Она уже хотела взять второй бокал вина, чтобы пить за компанию вместе с Алисой Владимировной, однако вспомнив события прошлого вечера, предпочла пить апельсиновый сок. — И свидания часто откладывает или вовсе отменяет, — Марина поморщилась от неприятных воспоминаний. Алиса Владимировна тут же помрачнела, уставившись в пустоту невидящим взглядом. У Елисеевой сложилось впечатление, что она что-то знает, но не хочет (или не может) сказать. Вопрос так и повис в воздухе тишиной. — Не знаю, — Елисеева деревянной ложкой аккуратно перемешала только что приготовленное рагу, стараясь отвлечься от собственных мыслей. Алиса Владимировна смотрела на девушку с неподдельным сочувствием и пониманием. И с трепетной нежностью во взгляде. — Может, я делаю что-то не так. — Он просто малолетний дебил, — Чернышевская закатила глаза. Марину эта реплика, если честно, немного удивила. Однако она почувствовала некоторую поддержку в лице Алисы Владимировны. — Сколько не воспитывала, а все равно придурком вырос. Марина улыбнулась. — Не думаю, — Елисеева повернулась к женщине. — Он хороший. Я правда его люблю. Их взгляды встретились. Сказанная Мариной фраза заставила Чернышевскую почувствовать беспокойство и стыд. У Елисеевой под кожей будто зацвела сирень — и девушка, естественно, посчитала, что подобную реакцию вызвали мысли о парне. А не бездонные, залитые свинцом и платиной, глаза женщины, в хитром и немного лукавом прищуре скользящие по лицу Марины. Алиса Владимировна всегда смотрела так, будто душу человека пыталась увидеть. Внимательно и пронзительно, взглядом, не допускающим возражений и пререканий. Поэтому у Марины невольно проскользнула мысль, что она готова сделать все, что попросит Чернышевская. Щеки девушки тут же залились румянцем. — Любовь зла, — Меланхолично протянула Алиса Владимировна, в очередной раз коснувшись губами бокала с вином. Елисеева нахмурилась. — А не слишком ли много вы пьете? — Вопрос не звучал как упрек. Скорее как безобидное заигрывание, от которого у Марины уголок губ приподнялся в неком подобии улыбки. — Для здоровья вредно. — Милая моя, моему здоровью любой позавидует, — Чернышевская поставила бокал на столешницу. — О растяжке вообще молчу. Марина издала нервный смешок. Девушка не понимала, шутит Алиса или нет. Ясно было одно — женщина заставляла Елисееву краснеть одним фактом своего существования. Было в ней что-то настолько притягательное, что Марина просто не могла с собой совладать, постоянно то вздрагивая от одного взгляда Чернышевской в ее сторону, то задыхаясь от аромата дорогих духов — смеси чего-то горького и приятного, одновременно невероятно сладкого и кислого — а то и вовсе краснея от сказанных Алисой слов. Елисеевой подобное волнение было в новинку. Но ей, страшно признать, это очень нравилось. Будто с огнем играет — коснуться нельзя, иначе обожжешься; но взгляд оторвать не хватает сил и духу. — Кстати, — Резко разорвав патоку тишины, произнесла Чернышевская. — Леша говорил, что ты все еще живешь в общежитии? — Не дожидаясь ответа от Марины, Алиса Владимировна продолжила говорить будничным тоном. — Можешь сюда переехать, Алексей слишком тормоз, чтобы сделать первый шаг, поэтому… Дальше Елисеева не слушала. Она была готова умереть от неловкости прямо на дорогущей плитке на кухне в доме Чернышевской.VI.
Выходные пролетели слишком быстро и незаметно. Алексей практически не появлялся эти два дня дома, и Марине ничего не оставалось, как проводить время с Чернышевской, которую общение с будущей невесткой только радовало — Елисеева каждый раз теряла голову, замечая полуулыбку на губах Алисы Владимировны. Девушку удивляло то, с какой легкостью им удалось найти общий язык. По рассказам Леши, женщина могла придушить голыми руками любого, кто посмеет сделать что-то не так, как она хочет. Для Марины, казалось, она делала слишком много исключений. И это… смущало. О переезде Елисеева не решалась заговорить уже неделю — она кружилась в водовороте обязанностей, мешая работу с учебой и перерывами на сон. Алексей поддерживал ее сухими сообщениями и обещаниями о встрече. Марина не знала, куда себя деть. Алина беспокойно крутилась возле подруги, даже спустя неделю продолжая извиняться за то проклятое сообщение. Марина лишь отмахивалась — мол, обошлось все. Забылось и потерялось между разговорами о рагу — безумно вкусном — и новой коллекции какого-то модельера из Англии. С Алисой Владимировной, кстати, Елисеева больше не общалась. Не звонила и не писала. Отвлекать просто не хотела. Марине было трудно скрывать, что без общения с женщиной ей было слишком одиноко. Это казалось неправильным. Надоедать не хотелось — оставалось лишь греть мерзкое чувство ревности под ребрами. Или не ревности. Елисеева не могла охарактеризовать это рвущее и режущее чувство. Леша написал ей в пятницу. Пригласил на ужин в очередной дорогущий ресторан, заставил Марину надеть невыносимо узкое платье, в котором она едва могла дышать. И вел себя за столом слишком вульгарно и резко — на вопросы Елисеевой отвечал с неким отвращением и брезгливостью. — Как день прошел? — Для девушки вечер был испорчен в тот момент, когда она (не без помощи Алины) застегнула проклятую молнию на платье. Марина устало и лениво водила вилкой по краю тарелки, не поднимая на парня взгляд. — Может, что-то интересное произошло, — Она надеялась, что на ее вопросы Леша, по крайней мере, ответит. — Да, как обычно, — Не задумываясь ответил парень, накалывая на вилку кусок мяса. — Как обычно, — Повторил он для пущего эффекта. — Знаешь, — Марина улыбнулась. — Твоя мама предложила нам пожить у нее, — Девушка подняла свой взгляд на Лешу. Тот тут же изменился в лице. Густые темные брови парня странно вздернулись, поднявшись вверх не то от удивления, не то от плохо скрываемой агрессии в сторону Елисеевой. — Я забыла тебе сказать. — Что она сделала? — Голос Чернышевского звучал холодно и пронзительно. Он резко поднялся со своего места, из-за чего стол дернулся, издав громкий скрип, и отошел куда-то в сторону. Марина заметила лишь то, как он попутно доставал телефон. Что-то гадкое неприятными волнами подходило к горлу. Леша отошел недалеко — ближе к окну, которое находилось в трех-четырех метрах от их стола. И Елисеевой даже не приходилось напрягаться, чтобы услышать разговор — Чернышевский почти кричал, повышая в некоторых моментах тон. «какого черта ты творишь?» «нахрена ты в то лезешь?» «да меня не волнует!» Марина была готова уйти без предупреждения. Однако так поступить с парнем ей не позволяло воспитание. А еще жгучее чувство обиды. Слезы подкатывали к горлу, душили, не давали вздохнуть. Елисеева тихо всхлипывала, пытаясь сдержаться и не зарыдать прямо на глазах у посторонних людей. Это было унизительно. Когда Леша вернулся и сел за стол, Елисеева пожаловалась на головную боль, изъявив желание поехать домой. Он не сопротивлялся. И в тот момент амплуа «принца на белом коне» треснуло, рассыпавшись на мелкие кусочки. Вернувшись в общежитие и обнаружив, что Алины нет и комната свободна — Марина без сил упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку. В темноте помещения раздавались редкие отчаянные всхлипы. Елисеева к себе такого отношения не понимала — неужели она сделала что-то не так? Неужели вела себя как-то неправильно? Может, она вообще не заслуживала любви? Эти мысли грызли изнутри. Леша так и не позвонил. Не извинился и спокойной ночи пожелал в машине как-то сухо и безэмоционально. Винила в этом, конечно, Елисеева только себя. Сообщение, пришедшее на телефон Марины, заставило девушку подпрыгнуть на месте от испуга. Однако отвечать она не спешила — боялась словно. Елисеева медленно подняла голову, попутно вытирая тыльной стороной ладони остатки слез и смазавшейся туши. На наволочке остались влажные следы. «как себя чувствует самая лучшая девушка в мире?» Марина тут же улыбнулась, почувствовав приятное тепло в области груди. «не знаю.» Немного подумав, Елисеева отправила следом еще одно сообщение: «а как вы себя чувствуете?» Девушка закусила губу, пытаясь справиться со смущением. Подобный стиль общения совсем не подходил ей из-за слишком мягкого характера. Однако с Чернышевской — которая общалась с Мариной всегда очень фамильярно, шутила невпопад и заставляла девушку улыбаться — было комфортно. Елисеева не чувствовала каких-либо барьеров и ограничений. Свобода пьянила. Марине с детства твердили, что настоящая женщина должна быть робкой и покладистой. Алиса Владимировна такой не была. Это… восхищало. «в этом мире не осталось людей, которые не успели бы поиграть у меня на нервах.» «вы устали?» «да» Марина вдруг ощутила невероятную тяжесть от осознания, что помочь Чернышевской не в состоянии. Это угнетало. Сейчас девушке даже не хотелось думать о том, что Алиса Владимировна написала ей первая. И не по какому-то важному вопросу, а просто, чтобы поинтересоваться самочувствием Елисеевой. «когда вы с Лешей приедете? уже соскучилась.» Скучала Чернышевская, очевидно, по сыну. Очевидно. «я не знаю, захочет ли он вообще меня видеть после сегодняшнего.» Ответ не заставил себя долго ждать. «так приезжай одна.»VII.
С Лешей Елисеева не общалась уже три дня. И все три дня ходила с подавленным настроением. Ей было обидно и очень больно. Алина всеми возможными правдами и неправдами поддерживала подругу, пытаясь успокоить — Марина близко к сердцу приняла такое отношение парня. Алексей не звонил, не писал, вообще не выходил на контакт. Алиса Владимировна, кажется, была расстроена даже сильнее, чем Елисеева. Она писала Марине почти каждый день; узнавала, как у нее дела; спрашивала, нужна ли помощь. Девушка в этой заботе — не чрезмерной, а приятной и такой необходимой — растворялась. Это было что-то незнакомое и необычное. Ласкающее изнутри майскими цветами, греющее душу. И Елисеева на каждое сообщение улыбалась. Улыбалась и ничего не могла с собой поделать. Предложение Чернышевской приехать к ней в гости Марина тактично проигнорировала, отмахнувшись важными делами и работой. На самом же деле — ей было неловко. Она думала, что навязывается и своим поведением заставляет Чернышевскую ощущать дискомфорт. Последнее, что хотела Марина, это раздражать Алису Владимировну своим присутствием. Но Чернышевская — в отличие от сына — никогда работой не прикрывалась, выделяя несколько минут, чтобы ответить Марине. Это заставляло Елисееву почувствовать себя особенной. Очередная рабочая смена забрала у девушки половину имеющихся нервных клеток. С самого утра обслуживать раздраженных и недовольных жизнью людей было просто невыносимо. Марине приходилось улыбаться, выслушивать то, какая она ужасная и отвратительная. И вообще не разбирается в своей работе. Елисеева считала, что ее прокляли. В ее жизни наступила черная полоса, которая все никак не заканчивалась. Вишенкой на торте стали звонки ее куратора о необходимости отправить диплом для проверки. Только вот от диплома у Елисеевой было только название. Она ничего не успевала, тонула в долгах и раздражении. Поэтому было удивительно, что она так и не опрокинула на какого-нибудь клиента стаканчик с кофе. Сейчас Марина выполняла свою задачу на автомате, совсем не обращая внимания на посторонний шум. — Здравствуйте, — Елисеева улыбнулась. — Выбрали что-нибудь? Или Вам подсказать? — Подскажите, пожалуйста, когда у Вас выходной, — Знакомый голос вызвал у Марины приятную волну мурашек. — Чтобы я имела представление, на какой день бронировать столик в ресторане. Алиса Владимировна улыбнулась, чуть наклонив голову, с интересом наблюдая за реакцией Елисеевой. Только вот у Марины не было сил смущаться и хоть как-то реагировать. Хотя сердцебиение у нее ускорилось. Чернышевская выглядела так, будто только что сошла с обложки модного журнала — восхитительная и статная. Непонятно каким образом пришедшая в эту забегаловку. В каждом движении Алисы Владимировны читалась уверенность. Она поправила волосы со свойственной ей элегантностью и вновь посмотрела на Елисееву. У Марины подкосились ноги. Какого черта она вообще здесь забыла? — Здравствуйте, — Запинаясь проговорила девушка. — Повторяешься, — Чернышевская подняла взгляд на вывеску с меню. — У Вас есть что-нибудь, что не похоже по вкусу на землю? Елисеева не могла нормально соображать, потому что резкий парфюм женщины мешался с ароматом только что сваренного кофе, взрываясь целым спектром чувств внутри девушки. — Вы же, вроде, только эспрессо пьете, — Наконец произнесла Марина, вернувшись в реальность. — Ну, — Алиса сощурилась, задумавшись на несколько секунд. — Хотела попробовать что-то новенькое. — У нас есть тыквенный латте с карамелью, — Девушка знала все меню наизусть, поэтому ей не составило особого труда предложить гостье то, что она, возможно, еще не пробовала. — Многим нравится. — Давай, — Чернышевская махнула рукой. — Тыквенный латте с карамелью. И пока Марина пыталась вспомнить, как нужно правильно готовить латте, Алиса Владимировна не спускала с нее глаз, внимательно наблюдая за каждым действием девушки. Елисеева молилась всем Богам мира, чтобы не перевернуть на себя кипяток. А такое вполне могло произойти — руки Марины тряслись очень сильно. Закончив, Елисеева поставила стаканчик на столешницу. — Хорошего Вам дня, — Марина в очередной раз улыбнулась. И если для остальных посетителей это было просто рабочим жестом, то Чернышевской она улыбалась искренне. Женщина аккуратно взяла стаканчик и уже собиралась уходить, кивнув напоследок. Елисеева ее остановила. — Алиса Владимировна, — Девушка немного замялась, формулируя вопрос. — А зачем Вы пришли? Чернышевская вопросительно изогнула бровь. — Захотела тебя увидеть.VIII.
— А ты уверена, что это флирт? — Алина слушала рассказ Елисеевой не перебивая, пытаясь понять всю серьезность ситуации. И когда Марина закончила свое повествование, не забывая упомянуть особо важные детали, девушка лишь скептически улыбнулась. — Может, это просто дружелюбный жест… пытается наладить с тобой близкий контакт. — Не знаю, — Елисеева поджала губы, задумавшись. — Может и так. — Тем более, вся эта ситуация с ней отвлекла тебя от проблем с Лешей. Марина широко распахнула глаза. А ведь правда — за прошедшую неделю она о нем даже не думала. Все мысли теперь занимало странное поведение Чернышевской. Это спасало от бесполезных рыданий в подушку. Да и, как оказалось, Алексей был совсем не тем парнем, по которому стоило лить слезы. — Тоже верно, — Елисеева попыталась спрятать лицо в ладонях. — И что мне делать? Вопрос был брошен скорее в пустоту, чем в диалог с подругой. Марина ответ давно знала, только вот никак не решалась его реализовать. Все казалось слишком запутанным. И вообще нелепым. Елисеева не хотела в этом разбираться. Она хотела дописать диплом. — Бросай Леху и уходи к его маме, — В шутку бросила Алина и тут же рассмеялась. Только вот Елисеевой было совсем не смешно. Ее это даже немного смутило, словно о подобном девушка размышляла, но никак не решалась действовать. Это же неправильно как-то. Чернышевская — женщина (очень привлекательная, но все-таки женщина) да и старше Марины раза в два. Неправильно все это. Тем более, такой, как Алиса Владимировна, Елисеева попросту не подходила. Они же из двух совсем разных миров были. Если с Лешей Марина себя еще хоть как-то представляла, то с Чернышевской — нет. Только во сне, возможно. И пока Елисеева рассуждала о том, что такое хорошо, а что такое плохо, ее телефон завибрировал, информируя хозяйку о новом сообщении. До Марины сигнал дошел не сразу — все действия девушки были какими-то заторможенными, мысли путались и думать просто не получалось. Получить СМС от Алексея спустя неделю молчания было неожиданно. «нам нужно поговорить.» Сообщения от него уже давно не вызывали мурашки и какой-то приятный трепет. Наоборот — лишь раздражение и какое-то липкое чувство под ложечкой. Неприятное и скользкое. Он что-то скрывал. Определенно. И Марине понадобилось очень много времени и сил, чтобы это осознать. Когда они встретились в любимом кафе Елисеевой, девушка уже по глазам Леши поняла, что все кончено. Ей было стыдно ощущать свободу и легкость, когда он произнес фразу «мы расстаемся», потому что Марина сама этого до безумия хотела. Только признаться себе не могла — трудно было. Столько времени повстречались и в итоге никуда не пришли. Чернышевский, видимо, думал, что она расплачется. Будет умолять его остаться и простить ее. Может, несколько месяцев назад Марина бы так и поступила. Говорила бы, что обязательно исправится и станет лучше. Только вот она видела пример женщины, которой хочет быть. И видела пример отношения, которого на самом деле заслуживала. Поэтому единственное, что получил Леша, это полуулыбка и фраза «спасибо за все». Без скандалов и ругани. Потому что именно так поступают взрослые люди. Через час Елисеевой написала Алиса Владимировна, и внутри девушки запорхали бабочки.IX.
Что обычно чувствуют люди, которые разорвали длительные отношения с любимым человеком? Уж точно не легкость и свободу. А Марина почему-то именно так себя и ощущала. Живой, настоящей и счастливой. Причиной последнего, наверное, в большей степени была Алиса Владимировна. Кто продолжает общаться с матерью своего бывшего парня? Елисеева, наверное, из ума выжила совсем с этим проклятым стрессом, дипломом и работой. Потому что чувства, которые испытывала к Чернышевской, она не могла охарактеризовать простой симпатией. Кажется, она даже к Леше подобного не испытывала никогда. Это было что-то жгучее, пьянящее, притягивающее к себе и заточающее в плен. Это был аромат корицы, свежесваренного кофе и красных роз. Это было чувство тепла и наслаждения. Потому что искренняя улыбка Алисы Владимировны способна затмить солнце. Чернышевская в принципе была способна затмить любую звезду. А Марина никак не решалась с ней встретиться снова. Боялась, что в обморок упадет от переизбытка чувств. Да и стыдно было в глаза ей смотреть — в эти бездонные, яркие-яркие, отдающие благородной сталью, глаза — потому что Марина чувствовала себя виноватой из-за расставания с Алексеем. Чернышевская это в разговоре не упоминала, поступая очень благоразумно, по мнению Елисеевой. Переписывалась с ней Марина почти круглые сутки. И всегда получала ежеминутный ответ — Елисеевой даже как-то некомфортно было. Алиса Владимировна — взрослая женщина, полностью заваленная работой — а на сообщения какой-то девчонки отвечает почти сразу же. Это где такое видано? Но Чернышевская уверяла, что все в порядке. С Мариной же все было далеко не в порядке. Девушка уже сама задыхалась от недостатка встреч. От вечного желания обнять Алису Владимировну не так, как обнимают близких подруг. Не так, как Марина обнимала Лешу. И это было невыносимо. Больно. Страшно. Все вместе. На первый шаг Елисеева бы никогда в жизни сама не решилась — факт. Что уж говорить, она до сих пор сообщения дрожащими от волнения руками писала, неловко закусив губу, чтобы сдержать внутри рвущийся наружу крик. С Чернышевской по другому было нельзя. «вы мне нравитесь.» И сердце так болезненно сжимается в ожидании ответа. Марина уже от стыда несколько раз успела умереть и воскреснуть. В горле пересохло — в случае чего, она просто отшутится. Да. Именно так. Пусть это все будет просто глупой шуткой. Секунды ожидания убивали сильнее свинцовых пуль. «не удивительно. я всем нравлюсь.» Елисеева усмехнулась. Видно не судьба. И через секунду следующее: «ты мне тоже, кстати.»X.
Марина, кажется, до сих пор не могла полностью осознать, что с возлюбленной ее свела подруга, перепутавшая контакты в телефонной книге. Может, именно из-за таких случайностей люди и находят друг друга. Просто по глупому стечению обстоятельств. Елисеева этому стечению обстоятельств была очень рада. И на следующий день после признания надеялась устроить Алисе сюрприз — приехать к ней в офис и признаться (на этот раз) лично. Заикаясь и запинаясь, естественно, но, по крайней мере, глядя женщине в глаза. Эта мысль заставляла ее улыбаться на протяжении всех пар. Алина уже хотела вызывать скорую — вдруг у Елисеевой удар случился. А это просто влюбленность. Черт бы ее побрал. После последней пары Марина чуть ли не летела на крыльях свободы вниз, умело огибая все лестничные проемы. Ее настроение мог испортить разве что ливень — Елисеева никогда зонтик с собой не брала. Однако в прогнозе погоды дождь не обещали. Только вот почему-то переступив порог главного входа, Елисеева почувствовала, как ее насквозь пробил электрический разряд. Чернышевская очаровательно улыбалась, спиной прислонившись к двери своей машины. Марина думала, что умрет на месте. Однако переборов свою трусость и дрожь в ногах, девушка подошла к Алисе Владимировне, пытаясь унять слишком громкие удары сердца. — Ну привет, — Женщина чуть повела бровью, внимательно осматривая Марину. — Здравствуйте, — Елисеева сглотнула, подняв взгляд. Алиса смотрела на нее как на ненормальную. — Ты еще по имени-отчеству меня назови, — Чернышевская закатила глаза. По правде говоря, девушка так и собиралась сделать. Неловкость, кажется, ощущала только Елисеева, которая сейчас не знала, куда себя деть. Она взглядом бегала из стороны в сторону, не решаясь посмотреть на Чернышевскую. Женщину же это все забавляло, поэтому добровольно отказываться от такого зрелища она не собиралась. Марина вдруг почувствовала, как краснеет. — Ну ты чего ждешь? — Смиловавшись, Алиса решилась на первый шаг. — Хочу, — Марина зажмурилась. — Хочу Вас поцеловать. В этот момент, кажется, Чернышевская смутилась даже сильнее, чем Марина. Она что-то невнятное проговорила в ответ и прикрыла глаза, чтобы не смущать Елисееву еще сильнее. Каково же было удивление Алисы, когда девушка мягко коснулась ее щеки, оставив едва ощутимый влажный след на коже. — Тебя кто так целоваться учил? — Чернышевская нахмурилась. У Марины от удивления округлились глаза. Она замялась, неловко заламывая пальцы. Девушка в принципе не ожидала, что решится поцеловать Чернышевскую. А женщина такие вопросы задает! Как ей не стыдно? О том, «как ей не стыдно», Елисеева подумать не успела. Алиса мягко взяла двумя пальцами подбородок девушки, заставив тем самым ее задрать голову, и тут же накрыла губы Марины своими.