Великий Детектив Мори Когоро

      Меня зовут Мори Когоро, я великий детектив и самый обычный человек — дедукция всего лишь моя сильная сторона. Например, совсем недавно я раскрыл одно из своих многочисленных гениальных дел… хотел бы я так сказать.       Моё лицо мелькало и до сих пор мелькает на телевидении и в интернете так часто, что меня иногда узнавали и на улицах, несмотря на самые обычные усы и ничем не примечательное лицо. Почти каждый не упускал возможности польстить мне похвалой в сторону моих великолепных навыков.       Они пересказывали мне дело, все мои слова о трюке преступника, улики и выводы, а я слушал, смеялся, шутил и поскорее шёл домой, чтобы попросить у Ран ноутбук. Там я и находил часть дел, смотрел, перечитывал и не понимал — как я, детектив, раскрывший эти дела, могу ничего об этом не помнить?       На редких фото из нескольких статей я чётко видел себя, сидящего в невообразимых позах, других и… Конана, который возникал почти из моей спины, а потом бегал и что–то показывал и объяснял, как хороший ассистент. Хотя подумать только, стал бы я брать в ассистенты такую мелочь, да сколько ему лет?       Но я видел себя своими глазами и не мог припомнить ни капли, ни одной фразы или момента, где моя память оборвалась. Иногда в голове снова появлялся Конан, предлагавший мне посмотреть на что–то, иногда от воспоминаний оставался белый лист.       Распутать это дело было не просто, когда сотни тысяч свидетелей не замечали никаких странностей, а единственным подозреваемым был маленький ребёнок, ученик первого класса, при том дохера умный для своего возраста.       Подвох в нём становился слишком явным каждый раз, когда он случайно «видел такое по телевизору» (я часто проверял телепрограмму, и та редко сходилась с его словами), или в моменты разговора о пацанчике–детективе. Конан без тени сомнения знал, где шляется этот помешанный и при этом натянуто улыбался, когда Ран пыталась выведать у него точное место.       Тут было что–то не так с самого начала… с того дня, как он вообще появился у нас дома… да, это очевидно, всё началось именно тогда! Я был уверен, что когда–нибудь сам раскрою, что за этим стоит, ведь я Мори Когоро, которому нет равных…!       Только с чего мне начать? Разве я уже не начал? Ладно, пока я притворяюсь, что сплю, время ещё есть. «Правда рано или поздно выходит наружу», да? Вспомнить бы, кто вообще так сказал…       В день, когда правда раскрылась для меня в полной мере, мои приятели по маджонгу особо разошлись, как если бы негласно сговорились против меня. Пока они разбирали лучшие кости, я едва собрал свой единственный за несколько раундов панг, как услышал «Ма–Джонг». Азарт умер во мне почти мгновенно, и настроение на вечерние скачки окончательно пропало.       Я почти расстроился, что это был не мой день, голова разрывалась от проигрыша, и ноги сами завели меня на улицу пацанчика–детектива. Иногда, проходя мимо больницы, я нередко забывал, что за ней дом Кудо, а там и жилище профессора, куда ещё утром сбежал этот мелкий нахлебник.       В этом районе без Шиничи стало очень глухо, пожалуй слишком, что иногда и мне становилось не по себе. Даже мои шаги в самых дешёвых ботинках казались мне особо громкими. Но потом, ближе к перекрёстку, их стали перекрикивать машины, заглушая и моё бурчание под нос, и урывки криков из дома глуповатого профессора. К последним я прислушался, подумав, не показались ли они мне, но не смог чётко их разобрать, пока не скользнул за забор к входу.       Для детектива важна всякая информация, да и повернуть назад после услышанного оказалось нереально.       Первым до моего уха донёсся вопрос мелкой девочки, живущей у Агасы:       — Ты снова опрометчиво полетел по их следу? — грубо спросила она. — Я не говорила тебе об этом?       Её голос напоминал мне Мегурэ в годы моей службы в полиции… Да и после неё, когда тот снова напоминал мне о том, как я «вовремя» оказываюсь на месте преступления! Если прикинуть, сколько раз Конан находил их без меня, проклят именно он! Выкинуть бы его, и где его родители шляются?       И да, по чьему следу он отправился в этот раз?       — Ну, ты ведь знаешь, как редко я натыкаюсь на самые мизерные зацепки на них! Мы уже знаем имя босса, осталось всего ничего! — он говорит это всё тем же голосом, каким успокаивал Ран. Таким наивным, противным голосочком, протяжным, как натянутая леска, что вот–вот порвётся, и рыбак упустит рыбу с крючка.       Сам себя убеждает, и сам же спорит с собой.       — Кудо–кун.       Я не успел поймать всю фразу, когда уловил это короткое обращение. «Кудо», фамилия пацана? На секунду показалось, что он там, но с другой стала бы мелкая девочка, даже такая, как… эм, Хайбура… Аой… как её? Да и всё равно, стала бы она так его называть?       Я почти прислонил голову к двери, дослушивая её монолог.       — Ты знаешь, насколько это опасно, но всё равно никому не сообщаешь и сразу лезешь на рожон… Мы разве не проходили, что нужно подгадать момент и не лезть в одиночку на целую организацию? Этому не сравнится с одним мелким преступником, которому и мяча по голове хватает!       Мячи. Какие–то странные мысли прокрадывались в мою голову, когда я слышал это слово, но в тот миг я больше думал о словах той девочки.       — Я знаю, — Конан нежданно быстро отреагировал на её вопросы, будто она обращалась к нему. — Я буду аккуратен.       — Да, — в разговор вступил профессор со снисходительным, старческим тоном, — я понимаю твои чувства, Шиничи, но Ай–кун права.       «Шиничи» — несколько секунд я повторял это имя у себя в голове, пытаясь понять, что оно означает, пока резкое «я знаю», сказанное Конаном после не прервало мою недолгую дедукцию.       Суммируем: к Конану применялись «Кудо–кун» и «Шиничи». Складываем, получаем «Кудо Шиничи». Какой вывод? Конан — это Шиничи.       Так, стоп, Конан — это Шиничи? Секундочку… Конан… это… Шиничи… Так, что за хрень я сморозил?       В непонимании я повернул подальше от дома профессора. Мысли душили мою голову сильнее обычного, я старался сохранять лицо… но шикарная пышкогрудая красавица всё равно перебежала на другую сторону дороги быстрее, чем я успел игриво улыбнуться. Наверно, моя улыбка ещё сильнее напугала бы её.       Единственное место, где смог увидеть своё лицо, был невообразимо дорогущий магазин женской одежды, и его стеклянная витрина. Да, я бы сам убежал от этого усатого маньяка с его перекошенным лицом — такие люди нередко ими оказываются!       Но, чёрт возьми, что я только что услышал?       Нет, может, я не так понял? Вдруг пацан–детектив всё равно находился с ними, но стал бы он слушать, как его ругает маленькая девочка? Да и сколько к нему обращались, в ответ я слышал лишь голос мелкого… И даже профессор… будто какой–то сговор, неизвестно против кого!       Ещё эти слова про организацию, как в детективе с ленивым сценарием. Что–то большое, безумное, опасное и невозможное в глазах простых обывателей. Как это может быть связанно?       В один солнечный день Шиничи связывается с огромной организацией и пух! превращается в маленького первоклассника, а Агаса направляет его к нам. Но почему тогда к нам, разве они бы сами не справились?       Секунду, я ведь держу детективное агентство, наверняка он решил положиться на моих многочисленных клиентов, как мило! Хотя их не было так много до его появления…       А вот это уже странно. Нет, наоборот, это не странно. Как он появился, клиентов прибавилось, а моя дедукция стала ещё гениальней, чем раньше. При этом половину своих дел я даже не помню…       А ведь те, что я помню, тоже были связанны с ним. Он то спрашивал про Бенкея, то громко просил жевачку, и я дополнял недостающие фрагменты пазла… Мог ли он делать это специально?       Первоклассник не мог. Пацан–детектив наверняка собаку на этом съел или… как там говорят… неважно.       Нет, погодите, это слишком сходится для невозможного. Нельзя же просто так взять и сбросить десять лет, я бы тогда давно тусил со студенточками в каком–нибудь дорогом заведении, хе–хе! Так, прочь! Но надо у него спросить…       За такими глупыми мыслями я остановился около одного из перекрёстков, уставившись на красный свет светофора. После долгой партии в маджонг, он напоминал тройку дотов, которую я так и не смог получить, потому светофор отложился в памяти, как важная деталь.       Я даже пропустил первый зелёный свет, пока искал разгадку в своей голове.       Я думал, ну вот как можно скинуть десять лет? Женщины искусно делают это с помощью дорогой косметики, когда речь заходит о тридцатилетней одиночке, желающей казаться выпускницей университета. А снова стать низким, надоедливым ребёнком? Для этого как минимум нужна машина времени или что–то ещё более безумное… переселение душ с помощью сатанинского ритуала?!       Я хватался за самые нереальные идеи и знаете, что бы я сказал сейчас, спустя три дня, мой загадочный слушатель? Я до сих пор не имею ни малейшего понятия, что произошло с этим пацаном с шилом в заднице. Вот ни–ка–ко–го! Даже если прямо сейчас играю роль «спящего Когоро».       Говорил не я, говорил закадровый голос, актёр одноголосной озвучки с прибором для изменения голоса на руках. Чёрта с два он может быть ребёнком! Я сам не знал, что думать об этом убийстве, а он выдавал такие чёткие, уверенные формулировки, на какие способен только гений сыска или помешанный вроде него и мальчугана из Осаки.       Второй недавно слёг в больницу, а первый прямо сейчас совсем рядом, что я слышу его голос сквозь свой. А если бы я проснулся до того, как подслушал тот разговор в доме профессора? Я бы так ему вдарил, мало бы не показалось!       Разве то, что мы вообще столкнулись с преступлением, это его вина? Я прятался от Ран в этом баре уже целую неделю и ни разу не видел мёртвых тел. Стоило же мне взять его и предложить ему кофе со льдом, так сразу вот он я, сижу на стуле и делаю вид, что всё ещё сплю.       Что–то воткнулось мне в шею некоторое время назад, и я проснулся уже так, не успев даже глаз открыть. Наконец появилась возможность послушать ребёнка за стойкой, объясняющего всё перепуганной преступнице вместо меня.       Вся его дедукция всегда звучала гениально до последнего слова, но его помешанность нередко выходила за рамки. Как же я ненавидел те моменты, когда мне приходилось с ним соглашаться! Даже сейчас злость, которая нарастала в моём кулаке, не имела под собой никаких оправданий, кроме двух.       Зол ли я на свою глупость? Да. Зол ли я на его гениальные планы по использованию такого шикарного детектива, как я, для своих каких–то там дел? Да. Хотя, нет… есть кое–что ещё, что превращало мой кулак в твёрдый камень.       Сегодня утром я подслушал ещё один разговор, пока забрасывал в сумку банки пива перед новым раундом в маджонг, и прислушивался к голосу дочери.       Ран говорила с Шиничи по телефону и довольно громко, чтобы я мог её слышать — были вопросы про школу, по то «дело» и короткие споры о музыке. Прислушиваясь к ней, я решил тихо подойти и к своей комнате, чтобы прислушаться, что говорит этот лживый пацан, оставшийся там.       Я едва–едва различил тот же тон: спокойный, протяжный, с наивной улыбочкой и почти теми же противно–приторными словами:       — Я вернусь, обязательно.       — Шиничи–ниитян обязательно вернётся!       И как Ран его слушает? Я бы давно ему врезал! Надо же так долго крутиться рядом и держать рот на замке…       Организация? Не лезь один? Не сравнится с одним мелким преступником? Может быть, если Шиничи смог так помолодеть, то и огромный преступный синдикат звучит не так глупо, как мог бы? Вот же, и когда он умудрился так зарыть себя…       — Шиничи? — вдруг спросила Ран, — а ты знаешь… какой завтра день?       — Да, помню. Четырнадцатое марта?       Четырнадцатое… короткая мысль о том, что месяц назад Эри бросила в меня шоколадом на секунду отвлекла меня от всего, но хихиканье моей дочери пробилось сквозь неё.       — Какие конфеты? — спросила она, уточняя вопрос у пацанчика.       — Ну да, в прошлый раз были леденцы от кашля, я хочу что–то другое…       — Хи–хи, а почему именно конфеты?.       — Не заставляй меня это говорить…       — Хочу, скажи!       — Ран!       — Шучу! Как насчёт конфет с помадкой? Я недавно видела их в соседнем магазине!       — О, тоже как–то пробовал!       Я же… уже что–то пропустил, да?       Я вспоминал то время, когда Конан был для мелким, шкодливым пацаном, а Шиничи — надолго замотанным с неизвестным делом придурком. Но его наивный голос, и их с Ран долгие глупые разговоры, от которых хотелось блевать, сложно забыть.       Может, я поверил в них не так, как детектив в единственно верный трюк. Я поверил в них, как отец, понимающий, что сейчас рядом с ним тот самый нарушитель спокойствия, который скорее сдохнет, чем отстанет. Уж я–то знаю, что Шиничи не только задрот с кучей лишних знаний в своей огромной голове, но и мастер раздражать.       Ох, наконец, после моих долгих размышлений, преступник ушёл с под руку с полицейскими, и я выдохнул… а потом постепенно встал. Чёрт, как всё затекло!       — Дядя? — Конан быстро обежал стойку и вылез с другого конца, чтобы я ничего не заметил. — А вам не стало хуже от нескольких стаканчиков?       Я повернулся к зеркалу напротив меня и посмотрел на то, как растрёпанно я выгляжу, пока глупо придерживаю свою голову одной рукой. Так глянуть — точно алкаш после ночи непрерывного пьянства в поисках стакана со свежей водой. А ведь я только недавно выпил!       — Конан, — на секунду мне вновь показалось, что мелкий пацан напротив снова говорил за меня, но потом я спустил пару смешков и разомкнул сжавшийся кулак, — сколько времени?       — А, сейчас уже за восемь вечера, скоро все магазины закроются, — он посмотрел на свои странные часы, — Ран–нээтян же просила взять немного фруктов для пирога…       — Всего–то восемь вечера, мы ещё успеем, — я поднялся с барного стула и немного размял пальцы. — Надо ещё конфет купить.       — Конфет?       — Да, для… надо, — я взглянул на него обычным взглядом, но он сразу понял, с чего я заговорил о конфетах. Я уже говорил о том, как он меня бесит? — Я дам тебе попробовать, ладно?       — Да–а–а! — даже будучи сыном легендарной актрисы, он не мог идеально сыграть ребёнка, который мечтает о куче противно–сладких конфет. И он хорошо понимал, что я тресну коробкой с ними Эри в ответ за её февральский удар, если снова не напутаю её синюю коробку с подарком для Йоко–тян. Для неё розовая коробка с печеньем, верно?       — Дядя, так мы идём?       Я посмотрел вниз. Передо мной всё тот же противный нахлебник, который вечно лез к телам, а потом выдавал своеобразные подсказки, и в то же время сквозь его большие очки я видел противную улыбку Шиничи. Не такая это хорошая маскировка, да, этот… с плащом… Клаус Кен? Да и ладно на этих суперзлодеев, со мной уже и так один живёт… нагловатый и до боли противный, что треснуть бы ему ещё раз! Хотя…       — Конан, — я присел на коленки. Мелкий доверчиво уставился на меня, а потом огрёб сильного щелбана в лоб.       — Ай! — он схватился за голову и печально прохмыкал. — За что?!       — За дорогой кофе со льдом. Смотри, чтобы конфеты такими не были!       — Ладно…       Меня зовут Мори Когоро, и я многого не понимал (и не уверен, что пойму до конца) в этой истории, но теперь у меня есть лишняя причина подгонять этого наглого пацана вперёд, учитывая, как сильно я с ним свыкся. Так и быть, гляну какие конфеты он выберет…       Уж такой гений, как я, не мог не заметить, что в его довольной лыбе скрывались мысли о конфетах с помадкой!