Признаться честно, это было странно в лучшем случае. Мурата сжала серёжку в кулаке. Ухо всё ещё болело, но уже не так сильно, к вечеру и вовсе заживёт. Ошун, её Феникс, был до встречи с Архонтами слишком на взводе, но сейчас… Да кого она пыталась обмануть, он был только больше разозлён.
Трое из Архонтов были девушками — ровно на троих больше, чем было в великом совете. У них это было не принято, чтобы мать и жена управляла. Но прежде чем Феникс успел возмутиться, остальные Архонты, особенно тот, что напоминал бирюзу, успели весьма дружески встретить девушек.
Феникс был вынужден промолчать. Мурата прекрасно знала, что он не любил молчать.
Не все Архонты пришли со спутником любви, как это сделали они с Фениксом. За Архонтом в золотом и чёрном никого не было, но это было понятно, ведь они встречались на его территориях. Архонт золота мог по присутствию сравниться разве что с горами, такая в нём была сила — медовая, тягучая.
Тягучая, но при этом прозрачная, с вкраплениями белого, была энергия архонтки в синих одеждах. За ней стояла похожая, но в то же время невыносимо иная девушка в голубом. Она была совсем тоненькая, хрупенькая, в родной земле не выжила бы точно. Но Мурата вполне могла представить её в окружении волн и зверей, которых видела лишь на картинах.
За Архонткой в фиолетовом стояла её точная копия, только взгляд у той был острее и одежда чуть темнее. Мурата почти мгновенно почувствовала с ними родство и не зря — это были леди молнии и грома соответственно. Первородная искра, что дала жизнь всем огням мира.
А вот архонт в белом не вызвал у Мураты никаких тёплых чувств. Его тёмные волосы на концах были покрыты чем-то белым и от него тянуло холодом. Холод Мурате не нравился абсолютно. Маленькая девочка, крепко державшаяся за край его плаща, на Мурату косилась с опаской.
За архонтом-бирюзой, чьё имя Мурата пообещала себе выучить первым, стояли двое: невысокая девушка в боевом облачении и высокий парень в каком-то церемониальном одеянии, оба невообразимо молодые по меркам родной земли. Впрочем, и Феникс был молод…
«Говорят наша госпожа сошла с ума» — шептали огню люди, выбравшиеся из бескрайнего золота песков. — «Наш господин, наша госпожа… Пески будут скорбеть по ним, вечно скорбеть, пока живы мы и наши дети»
Люди госпожи Лесов перебирались под крыло огня до боли часто. Изнуряющий жар и солнце, бескрайняя пустыня, куда не кинь взгляд… В чём-то Мурата их понимала, но приходя на родную землю, что они получали? Родная земля была скудна и сурова даже к рождённым в огне.
Но госпожа Лесов не выглядела безумицей. Её глаза сверкали, она говорила чётко и витиевато — Мурата половину не понимала — да и вряд ли другие архонты терпели бы её, будь она и в правду безумицей.
— Леди Руккхадевата, — вдруг произнёс архонт-бирюзы, с двумя косичками по бокам головы. О нём Мурате не шептали. — Можно попроще? У меня после вчерашнего голова раскалывается, — он улыбнулся, слегка странновато. Остальные поморщились — не все, девушка в голубом лишь немного сощурилась, а одна из близняшек в фиолетовом и вовсе захихикала.
— Прошу прощения, — наклонила голову Руккхадевата. — Я не учла, что речь страны мудрости может быть некоторым непонятна, — со стороны прозвучало учтиво, но Мурата слышала подобный тон слишком много раз. Архонт-бирюза мог разодрать ей горло без разбора и на родной земле его бы даже не осудили.
— Ничего, и у мудрецов бывают просчёты, — фыркнул он, безо всякой злобы. — Подводя итоги того, что говорила моя дорогая коллега… Не драться, не трахаться и не советовать лишнего.
— Весьма вульгарно, но верно, — вздохнул Архонт-золото. — Если возражений нет, то предлагаю перейти к следующему пункту на обсуждении…
***
— У нас принято делиться секретами с домашним очагом, — тихо произнесла Мурата. Это было совсем не то, чем делятся с едва знакомыми архонтами. Если бы это услышал Феникс, Мурата оказалась бы не в самом лучшем положении. Благо, Феникс разговаривал с Архонтом-золотом о сложных,
денежных проблемах, в которых Мурата
не разбиралась.
Зато она знала людей родной земли куда лучше Феникса, родившегося в золотом божественном огне. Она продралась через сотни проверок, через миллионы битв, чтобы оказаться подле Феникса. Ради любви.
Родная земля не была единой ни в каком смысле кроме как религиозном. Они верили в Феникса как в божество, верили в решения великого совета, но на этом их единство заканчивалось. Если племена родной земли не воевали каждый месяц — уже хорошо!
Феникс был идиотом, если этого не понимал.
Самый странный из архонтов наклонил голову, а потом вдруг улыбнулся.
— У нас принято делиться с ветром желаниями, — произнёс Архонт-бирюза в ответ. — Ветер приносит их мне и если это в моих силах, то я стараюсь выполнять, — Мурата улыбнулась. Ей почему-то хотелось верить в его слова.
— Я никогда не раскрываю секретов, что приносит мне огонь, — улыбнулась в ответ Мурата. Пару минут они просто наблюдали за облаками, плывущими по небу. Было удивительно приятно просто стоять и молчать с этим невысоким, не источающим угрозы Архонтом. Будто глоток свежего воздуха…
Он был единственным из всех Архонтов, кто действительно даже не попытался припугнуть остальных, не попытался произвести впечатление. Феникс наверняка назвал бы это слабостью, но Мурата была привычна к поиску деталей, мелочей, которые меняли картину. Архонт-бирюза не дёрнулся, когда кто-то направил на него оружие, когда Архонт в белом выпустил холод…
— Что значат украшения в ваших волосах? — наконец спросила Мурата. Маленькие искрящиеся бусины, вплетённые в его волосы, не могли быть просто украшениями, не когда их вплели с таким усердием.
— Символ скорби по уходящим, — спокойно ответил ей Архонт-бирюза. — Война не так давно закончилась на моих территориях, мне есть кого проводить. Сразу после собрания Архонтов, я уйду на «Прощание». Даже погибший бог заслуживает уйти достойно.
— Прошу… прощения? — нахмурилась Мурата. Погибшие божества были слабы. Их воплощения сжигали в ритуальном огне, но это самое большее, на что был готов пойти великий совет.
— «Прощание», ритуал для погибших. Будь Декарабиан, прежний господин Мондштадта, монстром, возможно я бы и не нашёл в себе силы проводить его по правилам, — пожал плечами Архонт-бирюза. — Но он… У меня были причины, позвольте я не буду их разглашать.
— Как… как ваше имя? Я сожалею, что не запомнила, когда вы были представлены… — пробормотала Мурата. Архонт-бирюза махнул рукой.
— Не беспокойтесь, я всё равно предпочитаю иное имя. Венти, меня зовут Венти, — он протянул ей ладонь в белой, тонкой перчатке. Мурата посмотрела на свои ладони, покрытые тонким слоем чёрной сажи. Она поджала губы, но Архонт-бирюза, Венти, взял её ладонь и пожал.
— Не волнуйся, это всё равно походные перчатки, — пожал плечами Венти.
— Венти, — раздался окрик. Тот высокий парень, спутник Венти, быстрым шагом подошёл к ним, поклонился Мурате, а затем быстро произнёс несколько слов на незнакомом Мурате языке. Венти поднял брови.
— Что тебя смутило? — произнёс он на общем языке. — Приглашай, конечно. Фестиваль вина как раз в следующем месяце, — затем он обернулся к Мурате. — Прошу меня простить, Госпожа Огня, нужно бежать.
— Кажется, у огня скоро сменится хозяин, — вдруг обернулся спутник Венти. — Мондштадт будет с нетерпением ждать новую Пиро Архонтку на фестивале вина. Если компания Госпожи родников и Анемо Архонта не будет вам неприятна, разумеется.
Мурата сглотнула. Это было настолько смыслово наполненная фраза, что Мурата даже не сразу сумела понять, что именно спутник Венти имел в виду.
— Я… Я приеду, — произнесла Мурата. Это было её окончательное решение.
***
Сказать, что ничего подобного Фурина никогда не чувствовала, означало бы нагло соврать. Но то, что напоминало ей собрание Архонтов, пугало её ещё сильнее.
Собрание Королей драконов. Нередко эти собрания заканчивались драками и перекорёженной землёй. Фурина ненавидела эти собрания, но никогда не уходила с них. Оставить Лотана одного она не имела права.
Собрание Архонтов она тоже посетила, сопровождая кого-то. Сопровождая Эгерию. Эгерия была по мнению едва ли не всех своих людей, весьма легкомысленной особой, и по многим вопросам народ Фонтейна предпочитал обращаться к Фурине,
«госпоже верховной судье».
Почти всех Архонтов тоже кто-то сопровождал. Сестра-близняшка Электро Архонтки, словно отражение в зеркале следовала за сестрой. За откровенно неприятным Пиро Архонтом следовала очень красивая девушка в традиционных украшениях, лишь добавлявших ей очарования. Маленькая белокурая девочка, прятавшаяся за Крио Архонтом, была невероятно мила.
Но эти спутники вряд ли предполагались вторыми глазами и ушами, как Фурина.
За Мораксом, владельцем территории, на которой они сегодня собрались, никто не стоял, но оно было вполне понятно. За беловолосой богиней Лесов тоже никого не было, но некоторые духи деревьев наверняка вслушивались, чтобы потом принести своей госпоже информацию.
Анемо Архонт, прибывший буквально за минуту до означенного времени, был красив и казался Фурине странно знакомым. В его причёске сияли маленькие кристаллы и Эгерия даже зашептала Фурине на ухо, что хотела бы такое же украшение. Уж больно кристаллы были похожи на капли росы. Но Фурина слушала её лишь самым краем уха.
Потому что один из спутников Анемо Архонта был ей знаком. Воздушный Король, король, не согласившийся с Нибелунгом и ушедший с высоко поднятой головой. За ним последовали тысячи, если не десятки тысяч драконов. Чтобы позволить себе такой открытый бунт против Короля Королей, нужно было победить его.
И он узнал Фурину. Удивление на его лице сменилось мягким, дружелюбным выражением и он кивнул ей, когда улучил момент. Фурина улыбнулась и кивнула в ответ. Анемо Архонт проследил за взлядом своего спутника и неожиданно широко улыбнулся Фурине.
Позже, сильно позже, когда Эгерия уже убежала на свои ежедневные молитвы, когда остальные Архонты стали разговаривать о договорах между конкретными странами, Анемо Архонт, Венти, подошёл к ней.
«Приезжайте в Мондштадт через месяц. Если, разумеется компания господина ветра и госпожи огня не будет вам неприятна.»
***
Барбатос не должен был раздражать Руккхадевату так сильно, как раздражал в итоге. Его элемент был нейтрален, он был неукоснительно вежлив, пусть и легкомысленен. Но всё же, он раздражал Руккхадевату.
Ирминсул отказывался раскрывать что-либо об этом Архонте. Руккхадевата ненавидела что-то не знать.
— Знание в обмен на знание, — предложила ему Руккхадевата. Идеальная сделка, плюс для обеих сторон. Сам Моракс позавидует. — Я задам тебе один вопрос, на который ты ответишь абсолютно честно. Аналогично и я отвечу на любой вопрос.
— Что ж, — пожал плечами Барбатос. — У меня нет к тебе вопросов. Если тебе есть, что рассказать — рассказывай, — Руккхадевата едва сдержала возмущение. Быть одарённым таким щедрым предложением от богини мудрости и отказаться.
— Тогда я задам вопрос первая, — только и произнесла Руккхадевата. Барбатос кивнул. — Кто ты такой, Барбатос?
Барбатос рассмеялся.
— Даже немного интересно, какое знание богиня мудрости готова мне предложить в обмен на такой глупый вопрос? — улыбнулся он.
— Я не задаю глупых вопросов, — холодно ответила Руккхадевата. — Просто ответьте.
— Повторюсь, какое знание может стоить этого ответа? — улыбнулся он. У Руккхадываты возникло стойкое ощущение того, что он специально выводит её из себя.
— В этом мире всё происходящее и всё что ещё не произошло, записывается в Ирминсуле, — произнесла Руккхадевата, цепко следя за каждым движением Барбатоса. Тот поджал губы и нахмурился, будто не соглашаясь целиком с её высказыванием.
Ублюдок. — Но есть… существа, чей жизненный путь не записывается Ирминсулем. Те, кто не принадлежат этому миру. Я называю их «Сошедшие».
— Удивительно, — ответил Барбатос. — Нет, правда удивительно. Впрочем, это знание действительно равнозначно знанию ответа на ваш вопрос, — Руккхадевата выдохнула, и Барбатос продолжил. — Я Архонт, Леди Лесов, как и вы. Прошу прощения, мне пора.
И он пружинящим шагом направился к своим спутникам.
— Знаешь, Руккхадевата, я поделюсь с тобой одной небольшой мудростью, -вдруг оглянулся Барбатос. — Мондштадсткой, разумеется. Не спрашивай вопросы, на которые уже знаешь ответы, — он помахал рукой и наконец исчез из её поля зрения. Руккхадевата вырвала выросший рядом анчар и несколько раз глубоко вздохнула.
— И не лезь, куда не просят, — проговорил Барбатос, но услышали его разве что травинки. Травинки, в первый раз в жизни, решившие ничего не сообщать своей госпоже.
