***
– Позволь мне разобраться в этом дерьме, – ровным голосом произнес Эштрей, слегка приподняв бровь. – Ты хочешь, чтобы я отследил местоположение Лекси прямо сейчас, чтобы мы могли пойти посмотреть, не изменяет ли она тебе? Подавив свою гордость, Фес рассеянно постучал костяшками пальцев по кухонному столу, когда он пожал плечами: – Я думал, у тебя нет проблем с вторжением в частную жизнь моей девушки. Феско начал молча думать об этом как о глупом плане, но, прежде чем он смог это озвучить, его младший брат встал, чтобы принять меры. – Возможно, я уже отследил ее. – признался Эш, рассеянно взяв свой карманный нож и шутливо тыча им в воздух. Лицо подростка ожесточилось, когда он положил оружие в карман и объяснил. – Девчушка в гребаном парке, и я не собираюсь идти туда без того, что сможет защитить нас. Тяжело вздохнув, Фес попытался набрать в легкие немного воздуха. Опустив голову от стыда, он схватил ключи и молча направился к бабушкиной машине. Сидя за рулем, он изо всех сил старался следовать за Эшем в сторону парка. Он не мог не чувствовать, что поступает неправильно по отношению к Лекси, и он понял, что это потому, что так оно и было. Доверие, которое они построили, было энергично крепким и сильным, как фундамент какого-нибудь древнего храма. Сомнение о ее преданности ему внезапно оставило отвратительный вкус во рту, когда он поставил машину на стоянку. – Лекс прямо там, – Эш наблюдательно кивнул на столик в нескольких сотнях футов от них, где сидела Лекси, склонив голову и читая книгу. Охваченный внезапным оцепенением, Феско отвлекся на простой образ того, кем она была: она казалась ему такой, словно она была сделана из тончайшего мрамора, чтобы представлять самое божественное существо вселенной. Кожа Лекси, которая, как он знал, была мягкой, как шелк, под его слегка мозолистыми пальцами, отражала чистоту сегодняшних лучей солнечного света, непреднамеренно снабжая Феса энергией, необходимой ему для выживания. Хотя он чувствовал себя искренне благословленным возможностью смотреть на ее изысканную форму тела, он больше не мог игнорировать, как неправильно было шпионить за ней. Горло сдавило от эмоций, вызванных любовью, и борясь с собой, он говорит: – Это пиздец. Нам лучше покончить с этим и вернуться домой... – Подожди, – пробормотал Эш, поднимая указательный палец, чтобы указать на тощую фигуру, одетую в джинсы. Братья настороженно наблюдали, как человек поднял капюшон своей куртки, чтобы прикрыть голову, его шаги внезапно устремились к ничего не подозревающей Лекси. Прежде чем Феско успел пробормотать хоть одно слово, пассажирская дверь распахнулась, и фирменный серый спортивный костюм Эштрея расплылся, когда он рванул в спринте. Всего двадцать футов отделяли подростка от Лекси, и пытаясь остановиться, он затормозил на тротуаре подошвами своих начищенных кроссовок. Чего братья не смогли признать, так это естественной интуитивной осведомленности Лекси, которая уже в течение последних пяти минут подавала тревожные сигналы в ее организме. Девушка чувствовала, что за ней наблюдают, но не делала резких движений, не желая, чтобы ее проницательность стала известна этому человеку. Она успешно притворялась застенчивой, продолжая потеряно всматриваться в книгу. Однако в тот момент, когда она услышала быстрые шаги, приближающиеся к ней, она молча приготовила локоть к действию. Как только рука схватила ее за плечо, заостренный локоть глубоко впился в грудь человека. Когда парень с глухим звуком приземлился на землю, Лекси посмотрела вниз и в шоке прикрыла рот рукой. Там лежал Итан – один из ее лучших друзей, хватающий ртом воздух, который она только что умело выбила из него. Что еще хуже, она осознала, что случайно пролила свой горячий чай, который он так любезно приготовил для нее, прямо на него. – О боже! Мне так жаль, я думала, что ты, блять, собираешься похитить меня или что-то в этом роде, – Лекси присела рядом с ним на корточки, осторожно потирая его спину, пытаясь помочь ему восстановить способность поглощать кислород. Как только она внутренне начала задаваться вопросом, почему она несколько минут назад почувствовала, что за ней наблюдают, рядом с ней раздался очень знакомый голос. – Бля, отличная работа, Лекс! В следующий раз мне нужно, чтобы ты сделала то, что я тебе показал и ударила локтем в яремную вену. – подбодрил Эштрей с ухмылкой. Болезненно нахмурив брови, Лекси поднялась на ноги и уперла обе руки в бедра, обвиняя: – Эш, ты следил за мной? – по застенчивому выражению лица мальчика она сразу поняла, что была права, и это заставило ее прыснуть. – Я ... я думала, мы говорили об этом! Ты же знаешь, что Фесу не нравится, когда ты отслеживаешь мое местоположение, если это не чрезвычайная ситуация. Не оценив ее материнской нотации, лицо Эштрея ожесточилось, когда он невозмутимо сказал: – Да, но почему ты встречаешься с каким-то придурковатым парнем в парке? А еще лучше, почему он записан у тебя в телефоне как “Красавчик”? Ты знаешь, что мы семья, Лекс, но если я узнаю, что ты изменяешь моему брату… Выражение чистого отвращения ясно отразилось на лице Лекси. Она была возмущена и очень оскорблена обвинением, которое ей было предъявлено. Как раз в тот момент, когда она собиралась отругать стоявшего перед ней подростка, ее глаза метнулись за его спину, когда она увидела сочувствующего Феско. Если бы ситуация была другой, если бы она не поняла, что за ней явно пристально наблюдают, тогда она бы почувствовала серьезную озабоченность по поводу изображения настороженности, которая, очевидно, была запечатлена в теле ее парня. Его глаза казались затуманенными, а кончики ушей покраснели от стыда; она почти могла представить себе хвост, поджатый между его ног, когда он напоминал ей окаменевшего щенка. Лекси старалась не дать своим глазам наполниться слезами, когда пробормотала: – Я не могу поверить, что ты думаешь, что я что-то делаю за твоей спиной. Даже считать меня обманщиком – это просто… – ее голос дрогнул, когда она впилась ногтями в ладони и вздохнула. – Я даже не знаю, что сказать. Феско нерешительно подошел к своей девушке, протянув руку, чтобы предложить ей свою непоколебимую поддержку. Однако, как только его пальцам удалось коснуться ее плеча, она поспешно стряхнула их. Расправив рубашку, она развернулась, заставляя себя снова присесть на корточки рядом с Итаном. Все еще не оправившись от того, что она отвергла его прикосновение, Фес почувствовал, что жалеет, что Лекси ухаживает не за ним. – Давай вернемся обратно к твоей машине, чтобы я могла отвезти тебя домой. Это меньшее, что я могу сделать. – Лекси помогла Итану подняться на ноги, все еще чувствуя себя виноватой за то, что причинила ему боль. Она по-матерински обняла его за плечи, желая убедиться, что он не дрожит, прежде чем они предпримут какие-либо шаги. Несмотря на то, что Лекси не могла заставить себя посмотреть в глаза дуэту, которого она считала своей семьей, она собралась с силами, чтобы спокойно сказать: – Я собиралась рассказать вам позже, но я режиссирую свой собственный пересказ “Красавицы и Чудовища” этой весной. Все еще работаю над всем этим, но, очевидно, Итан собирается взять на себя главную роль. Я встретилась с ним, чтобы доработать кое-что в сценарии. – она замолчала, выругавшись себе под нос, когда слеза скатилась из уголка ее глаза. – Хотя я и не понимала, что ни один из вас мне не доверял. Лекси удалось сделать только один шаг вперед с Итаном на буксире, прежде чем Феско попытался остановить ее. Его крепкие руки легонько держали ее за предплечье, заботясь о ее коже и костях с глубокой осторожностью. – Лекс, я… – Пожалуйста, прекрати. – всхлипнула Лекси, ее губы заметно дрожали. Ее щеки раскраснелись, зубы нервно вцепились в пухлую нижнюю губу – это было слишком. Лекси висела на волоске, который Феско сумел оборвать самостоятельно. Знание того, что он заставил ее чувствовать что-то еще, кроме блаженной радости, заставило его пожалеть, что он не умер. И когда он смотрел, как она уходит, он действительно чувствовал себя мертвым внутри. Без ее тепла он был просто пустой оболочкой.***
Теперь Феско мог только надеяться, что она вернется в его дом, хотя на самом деле он тоже стал ее домом. Однако прошло несколько часов, а он все еще не слышал от нее вестей. Место, в которое много лет назад вонзился лом его бабушки, горело, пока его пожирала тоска. Он старательно сидел за кухонным столом, не сводя глаз с восьми не отвеченных сообщений, которые он отправил ей только за последний час. Он просто хотел знать, что она без проблем добралась до своей мамы, и желал получить уверенность в том, что она где-то в безопасности и благополучно исцеляется от предательства, которым он ее обременял. Эштрей был почти так же опустошен, как и его старший брат. Его пальцы играли с краем обложки романа, который они с Лекси сейчас просматривали вместе. Возможно, он приобрел множество взрослых качеств, но Эш обожал, когда она читала ему, и лелеял моменты, когда засыпал в безопасности на ее костлявом плече. Мальчик внезапно бросился к переднему окну; это был пятый раз, когда он сделал это, и его надежды оставались высокими каждый раз, когда он слышал свист велосипеда, проезжающего по их улице. Захлопнув жалюзи, Эш воскликнул: – Я посмотрю, где она. Должно же быть что-то, что мы могли бы сделать, чтобы загладить свою вину перед ней. Прежде чем он смог разблокировать свой телефон, Феско вырвал его из его рук. Покачав головой, старший брат торжественно произнес: – Она не хочет быть здесь прямо сейчас. Мы должны уважать это. Если бы Фес не был в такой агонии, он смог бы раньше заметить, что его младший брат плачет. Но он не осознавал этой детали, пока Эш уязвимо не прошептал: – Я не хочу ее потерять. Сначала Феско подумал, что его зрение затуманилось из-за черепно-мозговой травмы, которую он получил в детстве, но он быстро понял, что это было из-за скопления влаги, которая только что полилась по его щекам. Каждая его частичка увядала, абсолютно умоляя его тело воссоединиться с ее успокаивающим присутствием. Он скучал по запаху ее духов жимолости, и его кожа зудела от нехватки ощущения ее нежного тела рядом с его. Потирая глаза ладонями, он заставил себя признать вслух факт, который уже был известен. – Я не могу потерять ее. Именно на этой ноте пара молча согласилась сидеть в опустошенной тишине. Бок о бок эти двое шевелились в мучительном страдании. Долгое время после того, как сумерки появились на горизонте, Эштрей уже начал засыпать, когда волосы на затылке встали дыбом. С его телефона послышался сигнал обнаружения движения, давая им понять, что кто-то находится рядом с камерой наблюдения, расположенной у входа. Прежде чем он смог даже вскочить с кресла, Феско уже подошел к двери. Его тело было настолько тонко настроено на нее, что он поклялся, что каждая клеточка его тела просто знала, когда она была рядом. Распахнув дверь, волна облегчения захватила живот Феса при виде его нежного ангела. Лекси была одета в один из его огромных свитеров, а ее волосы были заплетены в беспорядочную косу. Ее обычно теплые глаза лани потемнели, вероятно, из-за эмоционального истощения, которое было заметно на ее впалых плечах. Ее губы только начали расставаться с формулировкой, когда сильное тело обхватило ее. Через мгновение ее ключицы увлажнились, когда слезы Феско потекли по ее небесной коже. Он жадно вдыхал ее неповторимый запах, эгоистично наслаждаясь ощущением ее груди, дышащей под его ухом. Рука Лекси обхватила его сзади за шею, поддерживая его, а другая свободная рука протянулась к Эштрею. Вскоре у нее были заняты руки, когда она прижимала к себе обоих своих мальчиков. Эти двое, казалось, не хотели расставаться с ней, но вскоре она не смогла сдержать дрожь, из-за которой Эш и Фес осознали, что они все еще были на полпути к двери посреди свежего ночного воздуха. Пропуская ее внутрь, Эштрей остался практически приклеенным к ее бедру. Лекси не смогла сдержать улыбку, когда села рядом с подростком, держа его рядом с собой и глядя на Феса. Ее сердце затрепетало при виде ее партнера: то, как его крепкая фигура казалась сломленной, а его голубые глаза приобрели навязчивый оттенок сожаления. Взяв инициативу в свои руки, Феско опустился перед ней на колени и невинно положил руку ей на бедра. Он нежно сжал ее ноги, когда его проникновенный тон поглотил тишину. – Мне так жаль, детка. Сегодняшний день никогда не должен был пройти так, как он прошел. Я позволил своей неуверенности взять надо мной верх, и мне нужно, чтобы ты знала, как сильно я сожалею об этом. – он шмыгнул носом, слезы пропитали его рыжую бороду, когда он с раскаянием продолжил. – Ты мой лучший друг прежде всего, и я никогда не сомневался в тебе. Ты самый преданный человек, которого я знаю, и у тебя есть мое полное доверие. Я просто глупо запутался в своем собственном дерьме, и я должен был быть достаточно взрослым, чтобы дать тебе знать, чего я боюсь. Лекс, я всегда переживаю, что однажды ты поймешь, что слишком хороша для меня. Я чувствую себя виноватым за то, что удерживаю тебя от кого-то лучшего… Услышав достаточно, Лекси заставила его замолчать поцелуем. Ее губы не дрогнули от вкуса его слез, она только глубже прижалась к нему при звуке его хриплого стона облегчения. Стараясь быть краткой, она отстранилась и помассировала пальцами его напряженную челюсть, твердо заверяя: – Я люблю тебя, и я буду любить только тебя. Я понимаю, что неуверенность случается, но я здесь, чтобы помочь тебе справиться с ней, точно так же как ты всегда здесь, чтобы помочь мне с моей. – Я знаю, ма. – искренне пробормотал Феско, придвигаясь ближе к ее груди, когда осмелился пошутить. – Просто не может быть, чтобы какой-то другой чувак был так извращенно записан в твоем телефоне. Прищелкнув языком, Лекси со смехом призналась: – Я могу только представить, каково это видеть, как кто-то по имени “Красавчик” отправляет мне сообщение, но я забыла, что Бобби в шутку изменила контакт Итана в моем телефоне. Чувствуя, как оставшаяся напряженность тает в комнате, Эштрей бессознательно напомнил паре о своем присутствии, когда из его открытого рта вырвался небольшой храп. Очевидно, он каким-то образом заснул где-то в разгар разговора, который развернулся за те несколько мимолетных минут, которые уже прошли. Феско подошел, чтобы унести его, но мальчик, который все еще спал, ударил по руке своего старшего брата, прежде чем прижаться лицом к предплечью Лекси. В груди потеплело при виде двух его любимых людей, крепко обнимающих друг друга, и Фес почувствовал, как в его легких не хватало воздуха от всепоглощающего обожания. – Ты будешь лучшей мамой. – тихо заметил Феско. Щеки Лекси покрылись румянцем, когда она склонила голову на изгиб шеи своего парня. Ее губы коснулись его кадыка, и она прошептала: – Я не могу дождаться, когда однажды наша семья вырастет. Ты будешь самым преданным отцом. Погрузившись в тишину, сонливость окутала комнату, поскольку события дня явно привели их всех к ощущению крайней усталости. Всего через минуту сопение Лекси достигло ушей Феско. Он идеально прижался к ней, почти как будто был недостающей частью ее паззла, и его усталые глаза, наконец, начали закрываться. Последними мыслями в его голове были клятва никогда больше не подводить ее и план загладить то, что он причинил ранее. Несколько часов спустя Лекси проснулась от яркого калифорнийского солнца, смотрящего на нее сквозь жалюзи. Она потянулась, как довольный котенок, глаза все еще были закрыты, когда она вдруг узнала, что ее руки пустовали. Исчезли тела ее любимых людей, оставив всепоглощающий холод, овладевший ею. Свернувшись калачиком под одеялом их бабушки, Лекси заставила себя подняться и начать делать маленькие шаги в сторону кухни. Сначала ей в нос ударил запах чего-то сладкого, а затем звуки голосов, пытающихся оставаться тихими. – Как ты думаешь, ей это понравится? – тихий вопрос Эштрея был пронизан невинной заботой. – Лекс будет счастлива, что мы с тобой попытались что-то для нее сделать. Я просто надеюсь, что она не заработает пищевое отравление или подобное дерьмо. – гарантировал грубый утренний голос Феса. Стоя у входа на кухню, Лекси наблюдала за братьями, порхавшим вокруг стола. Эштрей суетился с букетом свежих цветов, в то время как Феско художественно оформлял композицию из свежих фруктов и блинов. Такая широкая улыбка озарила черты лица Лекси, что ее щеки радостно заболели. Прочистив горло, Лекси спросила: – Для чего все это? – Это для королевы Англии, - тон Эштрея был полон сарказма, когда он закатил глаза. – Давай, сядь уже на свою задницу и наслаждайся нашей тяжелой работой. Подойдя к столу, Лекси полностью оценила открывшееся перед ней зрелище. Эш был испачкан мукой на лице, а Феско был одет в женский розовый фартук. Глаза ее парня загорелись при виде нее, и он сразу же наклонился, оставляя поцелуи на макушке и щеках, прежде чем, наконец, наклониться к губам. Он быстро двинулся за ней, осторожно выдвинув ее стул и помог ей устроиться поудобнее. Затем они сели по разные стороны от Лекси, глядя на нее и ожидая, пока она откусит кусочек. Нежно развлекая их, она позаботилась о том, чтобы съесть каждый кусочек еды, которую они приготовили для нее, даже выпив весь полу-сгоревший кофе, который был налит в ее кружку. Как только все они закончили завтрак, Эштрей сообщил: – У нас есть еще кое-что, что мы запланировали для тебя. С растерянным выражением на лице, Лекси категорически воспротивилась: – Я люблю вас обоих, и я ценю завтрак, но это было уже слишком. То, что произошло вчера, полностью прощено. Нет необходимости в косметических подарках или чрезмерных извинениях. – Ты можешь остановиться и позволить нам быть добрыми к тебе, женщина? – запыхтел Эш. У Лекси от удивления отвисла челюсть, услышав колкость мальчика. Она посмотрела на Феско, проверяя, есть ли у него что сказать, но ее парень просто пожал плечами с ухмылкой. Затем его теплые пальцы обхватили ее подбородок, когда он мягко признался: – Это действительно ерунда, детка. Мы только что взяли напрокат обе версии “Красавицы и Чудовища”. Мы никогда не смотрели это, поэтому мы хотим испытать это с тобой и помочь с написанием пьесы. Прошел длительный период молчания, прежде чем из горла Лекси вырвался тихий крик. Она жалобно закрыла лицо руками и тихо заплакала в свои липкие ладони. Феско быстро обхватил ее за спину, прижимая к своей груди. – Это…это так мило. – всхлипнула Лекси, еще один всхлип покинул ее, когда она воскликнула: – Я вас так сильно люблю. Взяв ее за руку, Феско повел ее к дивану. Он завернул ее в несколько одеял, убедившись, что ей уютно, прежде чем начал играть с ее волосами. Эти двое растворились друг в друге, когда начался фильм. Лекси не смогла сдержать улыбку, когда посмотрела на Эштрея, который, очевидно, был очарован сказкой. После завершения обеих версий “Красавицы и Чудовища” Эш быстро допросил ее. – Ты же понимаешь, что ты словно близнец Белль, верно? Всегда читаешь и относишься к людям лучше, чем они заслуживают. – Лекси собиралась поблагодарить его за это доброе сравнение, но у мальчика была еще одна мысль, чтобы поделиться ею. – И Феско просто как Чудовище. Весь такой жесткий и изолированный, но одна девушка превращает его в хорошего парня. Тело Лекси завибрировало, когда Феско усмехнулся рядос с ней. Его глаза скосились на брата, и он многозначительно заявил: – Ты знаешь, что это делает тебя гребаным подсвечником, верно, Эш? – Эй, Люмьер чертовски учтивый, так что это комплимент. – твердо сказал Эш. До конца дня Лекси объясняла, как она переделает историю, чтобы она была более современной и реалистичной. Конечно, Белль все еще была бы умной и чуткой молодой девушкой, но у нее в душе тоже был бы небольшой проблеск тьмы. В ее пьесе было немного больше Бонни и Клайда, сохраняя при этом все основные качества, которые в первую очередь сделали историю такой богатой и удовлетворяющей. Гораздо позже тем вечером пара теперь лежала одна, обнаженная и переплетенная в интимном комфорте своей спальни. Голова Лекси покоилась на груди Феско, ее глаза были прикованы к потолку над ними, когда она случайно промолвила: – Я решила поставить эту пьесу, потому что хотела показать тебе, как сильно я люблю тебя, не используя слов. Ты заставляешь меня чувствовать себя такой любимой каждый день, и я надеюсь, что смогу заставить тебя чувствовать то же самое. Сердце Феса ушло в пятки, когда он услышал ее слова. Его пальцы очерчивали контуры на бледной коже под ее грудью, когда он уточнил: – Каждый твой вдох заставляет меня чувствовать себя любимым, детка. Каждая вещь, которую ты делаешь, просто своим существованием, заставляет меня чувствовать себя любимым. Повернувшись, теперь слегка уткнувшись подбородком в его грудь, Лекси застенчиво захлопала ресницами и спросила: – Как ты думаешь, ты мог бы показать мне, как сильно ты меня любишь? Феско давно смог определить, что в жизни с Лекси просто никогда не будет достаточно времени, но он позаботился о том, чтобы каждая миллисекунда их общей вечности стоила того. Он изливал свою любовь на нее всеми возможными способами; он физически хвалил ее тело, убеждаясь, что он усовершенствовал, как играть для ее удовольствия. И он овладел картой ее сердца, точно зная, как удовлетворить каждую ее эмоциональную потребность.***
Два месяца спустя Фес был в своем лучшем костюме, глаза были прикованы к его девушке, которая в настоящее время сияла в центре сцене. Лекси принадлежала свету, держалась выше, как богиня, которой она и была. – Эта версия “Красавицы и Чудовища” сильно отличается от той, к которой вы все привыкли. Она немного более сурова, но даже в тени есть комфорт. – ее глаза искали его, пылая, когда их зрачки встретились. Она выдержала его пристальный взгляд и красноречиво произнесла: – Это напоминание о том, что любовь подобна розе. В этом есть свои шипы: ревность, неуверенность и контроль. Но это замечательно и стоит того, чтобы сохранить лепестки живыми, когда они делятся с нужным человеком. Поэтому я посвящаю эту пьесу своему сердцу, поскольку оно бьется исключительно для тебя. Когда зрители аплодировали ее мощному монологу, Феско не мог слышать никого из них, даже собственного брата, который громко свистел рядом с ним. Его глаза оставались прикованными к Лекси, голубые встречались с тлеющими карими, почти как в пустой комнате. И в этот момент они поклялись, что видят все свое будущее. Пара дочерей с рыжими кудрявыми волосами, резвящиеся в поле прорастающих цветов. Красные накрашенные губы поют неровную мелодию, ярко улыбаясь небу. Мозолистые, твердые руки, защищающие большой живот миниатюрной женщины, в котором рос маленький мальчик. Не было бы никакой неуверенности или аргументов, достаточно серьезных, чтобы разрушить связь Феса и Лекси. Им было суждено жить долго и счастливо, как и обещала старая, как время, история.